Он кивнул и ушёл. Я посмотрела на закрывшуюся за ним дверь, потом нехотя обернулась. К сожалению, Кратегус не исчез. Он стоял возле двери в небрежной позе и честно смотрел мне в глаза.
— Я не солгал.
— Хорошо, — кивнула я и, вернувшись в гостиную, снова села в кресло и взялась за книгу.
Строчки плыли у меня перед глазами, и я чувствовала на себе пристальный взгляд Кратегуса. Через час позвонила Лия и радостным голосом сообщила, что в состоянии Ларса наступил резкий и положительный сдвиг. Я всё ещё не верила. Кратегус присел в стороне на диван и задумчиво рассматривал свои руки. Ещё через час Лия со слезами радости в голосе сообщила, что её отец начал дышать самостоятельно и пришёл в себя.
— Он поправится, — проговорил Кратегус, когда я положила трубку телефона. — Что бы ни случилось, завтра он будет здоров. Что ещё я должен сделать?
Его голос странно дрогнул, глаза стали усталыми и печальными.
— Если б я сама знала, — пробормотала я и увидела, как он медленно растаял в воздухе, не отрывая от меня взгляда.
42
На следующее утро я проснулась в отличном настроении. Может быть, причиной тому был пьянящий, густой как мёд, аромат роз, заполнивший мою спальню. Открыв глаза, я сразу увидела на прикроватной тумбочке огромный букет винно-красных роз с большими, бархатными цветами в великолепной золотой вазе. Обернувшись, я увидела такой же на другой тумбочке. Большая корзина из золотистой соломки, наполненная такими же цветами, стояла на комоде.
С трудом переведя дыхание и слегка отойдя от немого восторга, я начала лихорадочно вспоминать, не день рождения ли у меня сегодня. Иначе с чего бы это моему старому другу делать мне такой роскошный подарок?
И только вслед за этим я поняла, что у него не было причин дарить мне в этот день цветы. Я не успела понять, какие чувства у меня это вызывает, потому что в дверь негромко постучали.
— Войдите! — крикнула я и только потом сообразила, что Фарги не стучится, а Лия больше не приходит по утрам.
В ответ на два незаданных вопроса воздух перед дверью заколебался, словно от нестерпимого жара, и в центре этого марева возник Кратегус. Я открыла, было, рот, чтоб попросить его удалиться, да так и застыла, с изумлением глядя на него. Он был не в чёрном. На нём были синие джинсы и белая рубашка.
— Доброе утро! — проговорил он как ни в чём не бывало и, подойдя к постели, небрежно присел на её край. — Как спалось?
— Нормально, — кивнула я и невольно бросила взгляд на розы.
Он пристально смотрел на меня.
— Мне кажется, ты любишь такие.
— Да? — это было правдой, но кто здесь, кроме Фарги, устраивающего увеселительные туры по моим воспоминаниям, мог об этом знать?
Кратегус посмотрел на розы и пожал плечами.
— Мне просто показалось.
— Почему? Их любила Дженни? — осторожно спросила я.
— Смеёшься? Она таких цветов в жизни не видала. Но ей бы понравилось, особенно, если б их преподнёс ей МакЛарен, — он снова посмотрел на меня. — Дело не в ней. Мне показалось, что такие любишь именно ты. Я начинаю чувствовать тебя.
— Что это значит?
— Внимание, помноженное на интуицию, плюс некоторое знание женской натуры.
— Ты пытаешься произвести на меня впечатление, — уверенно произнесла я.
Он покачал головой.
— Нет. Видишь ли, я демон, а демоны никогда не спят. Я заперт в подвале. У меня много времени для воспоминаний и анализа своих чувств и того, что со мной происходит. Я не стану тебя завоёвывать. Это не то, что тебе нужно.
Я открыла рот, чтоб уточнить, что, по его мнению, мне нужно, но в следующий момент поняла, что он сказал. Он говорил о том, что не нужно мне, а не о том, что нужно ему. Он задумчиво посмотрел на розы.
— Я вспомнил ту ночь перед твоей… вернее, её казнью. Я понял всё, что пережил тогда, о чём думал, что заставило МакЛарена сделать этот шаг. Это была последняя жертва на алтарь любви. Она была принесена только во имя её жизни. Может быть, в этом была и попытка загладить вину, исправить собственную ошибку. Но всё это было только во имя неё, — он взглянул на меня. — Это был новый уровень чувства, падение в мученическом венце. МакЛарена сгубило то, что так самоотверженно он любил не Бога, а женщину.
— И?..
Он снова вздохнул и пожал плечами.
— Планка повышена, уровень достигнут. Он не может опуститься ниже. Это выстрадано. Я не требую твоей любви. Моя любовь требует от меня служения тебе. Мне не нужно много. Я понял, что ты осчастливила меня уже тем, что просто позволила быть рядом. Мне достаточно видеть тебя, любить тебя, защищать тебя.
— Здорово, — кивнула я. — Я должна верить?
— Это не так уж важно.
— Да? Так вот, наверно, я не очень тебя огорчу, если скажу, что я тебе не верю. Та часть души, которая к тебе попала, ничего о той ночи не знает. Её уже там не было.
Он улыбнулся, а потом покачал головой.
— Я-то хотел уличить тебя в том, что ты не знаешь догматов собственного Бога, и лишь потом вспомнил, что ты не обычный ангел, а звёздный. И ты можешь не помнить о триединстве Духа в вашей религии. А души людские созданы по его образу и подобию. Душа, даже разделённая, едина.
— Стало быть, душа МакЛарена снова воцарилась на своём месте? — уточнила я. — Я могу звать тебя Джулианом?
— Я Кратегус, я всё тот же граф Преисподней, — возразил он. — Я не стал хорошим и не испытываю отвращения к Тьме. МакЛарен… Его давно уже нет. С той ночи. Хотя, нет. Он исчез позже, теперь я вспоминаю, что какое-то время меня ещё мучили его отчаяние, его любовь, его тоска. Но потом они умерли. Я не сожалел и не сожалею об этом. Но сейчас мне приходится мириться с неизбежным. Я получил его любовь, и она свила в моей груди своё гнездо. Мне не вырвать её из…
— Сердца? — с ехидной улыбкой подсказала я.
Он усмехнулся.
— Правильно, у меня нет сердца. Но я люблю тебя так, как будто оно есть. Как любил бы тебя он, если бы воскрес из небытия, вернулся из Ада, где ему самое место. А если я люблю так, то именно этим правилам мне и придётся подчиняться. Я всё делаю с терпением и последовательностью, достойным моей сущности.
Я улыбнулась. В голове у меня был кавардак. Мне нужно было побыть одной и всё обдумать.
— Мне нужно привести себя в порядок и одеться, — заявила я. — Можно?
— Конечно, — он поднялся и направился к двери, потом вдруг обернулся. — Розы оставить?
— Да, — кивнула я. — Один вопрос!
— Слушаю.
— Тебе больше не хочется разорвать меня на куски?
Он на мгновение задумался, потом небрежно покачал головой.