Кратегус тем временем мчался впереди, а потом вдруг резко осадил коня и я, вылетев следом на широкую поляну, едва не налетела на него. Гневное ржание его дьявольского скакуна низким рокотом разнеслось в застывшей тишине заколдованного леса. И тут я заметила посреди поляны странное сооружение из грубых каменных плит, обнесённое частоколом. В каменных нишах сооружения размещались сотни черепов. Они были белыми, жёлтыми, коричневыми, чёрными, разбитые и целые, украшенные увядшими цветами, бусами из самоцветов и звериных зубов и даже оправленные в золото со вставленными в глазницы разноцветными камнями. С кольев, вкопанных вокруг, тоже скалились десятки черепов.
— Боже… — испуганно пробормотала за моей спиной Лия.
Страшно зарычал, скаля огромные клыки, Эльвер. Он царапал когтями землю и смотрел на святилище красными от ярости глазами, словно собирался в следующий момент броситься и сравнять его с землей.
— Если придерживаться нашей версии, то, возможно, это и есть последние люди, жившие здесь, — с усмешкой заметил демон.
Я смотрела на святилище с той же яростью, что охватила нашего масунта. Тьма и Злоба взирали на меня из низкого чёрного входа, темневшего под вереницами черепов. Зло древнее, беспощадное и ненасытное обитало в этом жутком сооружении, и мне хотелось схлестнуться с ним и изгнать его из этого мира, разметать эти камни, предать огню столбы, захоронить останки жертв.
— Мы пришельцы, чужаки, — услышала я рядом шёпот демона. — А оно живёт здесь вечно. Это его дом. Вправе ли вы…
— Вправе… — выдохнула я, исподлобья глядя на капище.
Грозно зарычал Эльвер, встав на задние лапы.
— Давайте уедем отсюда, — быстро проговорил Джексон. — Нехорошее место.
Он развернул коня и помчался прочь.
— Папа! — крикнула Лия и поскакала следом.
Кратегус расхохотался и этот хохот громом раскатился по лесу.
— Ах, колдун, ах, трус!
— Мы вернёмся, Эльвер, — пообещала я. — Так или иначе, мы с этим разберёмся. Дай срок.
Масунт застыл в стойке на краю поляны. Он внимательно смотрел на меня тёмно-синими, как ясное ночное небо глазами, а потом тряхнул гривой, гневно прорычал что-то в сторону капища и большими скачками помчался за Джексонами.
— Может, устроим здесь привал? — поинтересовался Кратегус.
— Откуда ты знал, что здесь? — спросила я, разворачивая коня.
— У меня отличное обоняние.
Я снова взглянула на жуткое сооружение.
— О чём-то сожалеешь? — спросил он.
— О том, что не взяла с собой взрывчатку. Но я вернусь сюда.
Я пришпорила коня и поскакала вслед за нашими спутниками, едва разобрав слова Кратегуса:
— Что-то подсказывает мне, что это не понадобится.
Мы догнали их в жиденьком перелеске, за которым виднелась унылая серо-коричневая холмистая равнина. Стало холодно. Джексон сидел в седле, нахохлившись, должно быть, сообразив, как выглядело его поспешное бегство. Лия была бледна, насколько это позволяла её тёмная кожа. Потом она вдруг подняла руку и ладонью вверх вытянула её перед собой.
— Что это? Что? Это то, что я думаю?
Снежинки одна за другой закружились вокруг нас бойким хороводом.
— Снег, — произнёс Джексон. — На Новой Луизиане не бывает…
Он осёкся и замолчал, глядя на танец белых пушинок.
— На Земле бывает, — ледяным тоном уточнил демон. — В Шотландии бывает много снега, жестокие метели, бураны. Нужно ехать. До темноты мы должны найти какое-нибудь укрытие от непогоды. Если вы, конечно, не собираетесь спать на снегу как сибирские лайки.
Он первым двинулся вперёд, и тут я увидела, что он опять изменился. Вернее, не он, а его одежда. Вместо модной зимней куртки, на его плечах лежал огромный тяжёлый чёрный плащ с широким воротником из серого косматого меха, похожего на волчью шкуру. Плащ был так велик, что закрывал круп коня. Поскольку мы замерли, поражённые очередным фокусом, он обернулся, и я увидела, что на нём чёрный костюм, состоящий из штанов и камзола, расшитого золотом, на ногах — длинные сапоги из мягкой кожи, а на руках — замшевые перчатки с раструбами почти до локтя.
— В чём дело? — поинтересовался он. — Я одет не по погоде?
— Уши не отморозишь? — усмехнулась я. Модельная стрижка не очень шла к средневековому наряду, но, нужно отдать ему должное, выглядел Кратегус колоритно.
Он раздраженно фыркнул и поднял коня на дыбы, а затем, как и следовало ожидать, понёсся впереди нашего отряда по заснеженному полю.
Это длилось долго. Я уже начала забывать, где мы, и как мы тут очутились. Бесконечные заледеневшие холмы, неподвижное серое небо и холодный ветер пополам с мелким сухим снегом. Мы скакали вперёд, хотя можно было решить, что, по сути, мы стоим на месте. Только Кратегус со своим конём, да Эльвер были неутомимы. Я устала от серости, холода и странного ощущения безысходности, внезапно проникшего в душу. Зелёный мир Новой Луизианы остался так далеко, что казался сном, временем странных и неправдоподобных сказок. А иногда начинало казаться, что всё вокруг — это просто тёмный болезненный сон, из которого невозможно выбраться. Или ад… Да, такое тоже приходило в голову.
Джексоны двигались позади, сжавшись от холода и натянув капюшоны курток. Кажется, Ларс ещё надел лыжную шапочку. Наши рыжие кони, достаточно выносливые и всё же неприспособленные к таким концам да ещё при такой погоде давно уже перешли с галопа на усталую рысцу. К тому же им, в отличие от нас, хотелось есть. Это мне казалось, что после увиденного на поляне посреди мёртвого леса кусок в горло не полезет.
Пологие холмы тянулись бесконечно. Я уже устала надеяться, что поднявшись на вершину очередного, мы увидим город, или селение, или хотя бы дом. Только холодный камень, снег и иногда маленькие, изломанные, неживые деревца.
А потом начало темнеть. Демон попытался прибавить скорости, и я склонна была последовать его примеру, но кони уже этого не хотели. Они уныло трусили, опустив головы, навстречу морозному ветру. На вершине очередного холма Кратегус остановил коня и дождался меня. Приподнявшись в стременах, он осмотрел утопающую в сумерках равнину.
— Я чувствую запах дыма… — сообщил он. — Там!
Он вытянул в указующем жесте руку в тёплой, подбитой тонким мехом перчатке. Зачем ему тёплая одежда, если он не мёрзнет? В отличие от нас.
— Поехали, — кивнула я и свернула туда, куда он указывал.
Ещё час пути по тёмным холмам, когда сумерки сгущались вокруг, а в небе слышались странные глухие звуки, то ли звон мечей, то ли стоны умирающих. Я с раздражением думала о том, что нюх его иногда всё-таки подводит. Но к исходу этого часа, когда небо заполыхало странными зарницами, в которых то и дело угадывались причудливые силуэты коней, воинов с мечами и каких-то чудовищ, похожих на слонов, а звуки призрачной битвы стали довольно отчетливыми, вдали, наконец, вспыхнул огонёк.
Окрылённые надеждой мы сумели-таки перейти на галоп и вскоре уже поднимались на вершину холма, где в окружении чёрных измождённых деревьев стоял невысокий дом, в окнах которого горел свет. Издалека он выглядел довольно зловеще, но по мере приближения я рассмотрела, что он довольно симпатичный, аккуратный и даже ухоженный.
— Миленький домик… — пробормотала Лия, глядя на него.
— Миленький? — изумлённо переспросил Кратегус, а потом пожал плечами: — Какая никакая, а всё крыша.
Когда мы подъехали ближе, и наши кони начали возбуждённо ржать, дверь домика распахнулась, и из него выкатился невысокий круглый старичок в зелёной одежде и овчинной жилетке. Он начал радостно кланяться и хватать коней под уздцы. Он что-то говорил, скорее, даже трещал без умолку, но я не понимала ни слова.
— Он говорит, что ночью будет буря, и потому приглашает нас переночевать, — сообщил демон, спешиваясь.
— Очень хорошо… — простонал Джексон, слезая с коня.
Мы с Лией воздержались от комментариев, но тоже были очень рады этому приглашению. Старик увёл коней в сарай за домом, а мы вчетвером вошли. Тут же от очага к нам кинулась такая же маленькая кругленькая старушка. Она приняла от старичка эстафету и затрещала тоненьким скрипучим голоском. Вскоре к ней присоединился и старичок. Нас усадили за стол, и старушка забегала между ним и очагом, выставляя на стол блюдо с лепёшками, какое-то вяленое мясо, крынку с молоком, блюдце с мёдом.
Кратегус очень учтивым тоном разговаривал со стариком. Он неплохо знал этот язык, однако, стоило Лие протянуть руку за лепёшкой, как он обернулся и произнёс: