Стол был заставлен блюдами с жареным мясом, рыбой, фруктами, овощами, какими-то паштетами, рулетами, пирогами, рядом возвышались высокие кувшины с вином и кубки венецианского стекла весьма причудливой формы. Музыка была очаровательной и неторопливой, такой завораживающей, а движения танцовщиц — плавными и будто слегка гипнотизирующими. Астмос поднял свою чашу за гостей, но поскольку никто не притронулся ни к вину, ни к угощениям, осушил её в одиночестве и заговорил о чём-то с сидевшим рядом Кратегусом. Их разговор перемежался какими-то именами древнееврейского, древнеегипетского или арабского происхождения. Похоже, они перемывали кости общим знакомым по Преисподней.
Танец мне нравился, и именно это смущало. Посмотрев на своих спутников я заметила, что Лия с призрачной улыбкой качает головой в такт музыке, Джексон, не отрываясь, следит за бледными красавицами, и только Эльвер с мрачным видом озирается по сторонам. Мы встретились с ним взглядами. Так и есть. Дело не в том, что он не любит хореографию. Ему тоже не верится, что пиры у адской знати выглядят подобным образом.
Встав из-за стола, я подошла сзади к Кратегусу и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул и обернулся.
— Я хочу знать, о чём вы говорите, — произнесла я.
— Мы не скрываем, — пожал плечами он.
— Неужели, мастер иллюзии? За кого ты меня принимаешь? Что надето на этом парне? — я мотнула головой в сторону Астмоса. — Костюмчик пошит в те времена, когда даже люди устраивали попойки куда менее благопристойно, а ты хочешь меня убедить, что его пир выглядит, как торжественный обед престарелых попечительниц в монастырской школе для девочек-сирот.
— Я щажу ваши чувства, — бледно улыбнулся маркиз, но его глаза при этом остались насторожённо холодными.
— О своих чувствах я позабочусь сама, — я взяла Кратегуса ладонью за подбородок и резко откинула его голову назад так, что наши глаза встретились. — Вы говорили обо мне, дорогой?
— Нет, — не моргнув глазом, солгал он. — Мы говорили о другом, но если ты желаешь…
Тут же стало темно, вернее, так мне показалось на миг, потому что всё погрузилось во мрак, в котором горели тусклые факелы, прикреплённые к стенам, в шандалах на столе полыхали красным пламенем толстые свечи, в стороне от столов размещались огромные жаровни, на которых жарились чудовищных размеров кабаны и быки. Оглушительная какофония звуков: рожков, барабанов, безумных скрипок, криков, визга и пьяного смеха ударила по ушам. Множество существ, похожих на людей и не очень, прыгало вокруг столов, металось от жаровен к столам с блюдами обугленного мяса и сидело за столами. Я увидела около десятка настоящих чертей с рогами, копытами и пятачками вместо носов. В эту грязную, взлохмаченную и потную толпу затесалось несколько по-настоящему красивых обнажённых ведьм с распущенными волосами и пара угрюмых стариков в колпаках. Джексоны сидели в этой толпе подобно сомнамбулам, а Эльвер поглядывал на меня, но вряд ли видел то, что я.
— Вот так гораздо лучше, — я кивнула и села рядом с Кратегусом, спихнув со скамьи пьяного толстяка с утиным клювом. — Так о чём разговор?
— Они нашли этот мир давно, — проговорил Кратегус. — И обосновались в нём. Они ничего не знают о том, кто здесь заправляет, и что этот кто-то притянул к себе Новую Луизиану.
— Если б я знал, что рядом есть город с множеством церквей, стал бы я сидеть тут! — фыркнул Астмос. — Я блуждал в Хаосе и нашёл этот мир, где есть души, способные поверить в меня. Я выбрал это ущелье и поставил здесь свою цитадель. Вход в неё всегда открыт, потому каждый может прийти, увидеть меня, уйти и рассказать другим.
— Здесь есть люди?
— Есть, дикари верхом на лошадях, — в голосе Астмоса прозвучало презрение, — У них свои боги. А мой двор, — он окинул взглядом этот муравейник нечисти, — слишком изыскан для них. Но у меня всё же есть свои почитатели.
— И вы не попытались установить контакт с местной знатью? — учтиво поинтересовалась я.
— Я здесь не один, — раздражённо ответил маркиз. — Есть и другие демоны, причём весьма высокого ранга. Мы держимся друг друга и не связываемся с местными. Нас здесь только терпят.
— А откуда известно про задание, полученное Кратегусом?
— От виконта Вингира. Он упомянул, что видел здесь графа Кратегуса, а тот такой трудоголик, что вряд ли явился бы сюда, не имея цели. Учитывая, что он наёмник, я сделал вывод.
— Должно быть, Вингир видел меня, когда я выходил из башни, — пояснил Кратегус.
— Конечно, — я даже не стала делать вид, что поверила. Они лгали, причём оба. Мой телохранитель снова становился опасным для меня. Я взглянула ему в глаза. Ни тени сомнения или смущения. Ладно. — Что предлагаешь? Ведь нам надо узнать, что здесь происходит.
— И убрать границу между Новой Луизианой и нашим миром, — кивнул Астмос. Вот в этом желании он, скорее всего, был искренен.
— Вряд ли последнее разумно. Но я хочу знать, что здесь происходит? Что связывает эти два мира?
— Какой-то артефакт, — уверенно ответил Астмос.
Кратегус резко обернулся к нему. Похоже, его тоже удивило это заявление.
— На планете много завезённых артефактов, есть и местные. Не забывайте — это Земля, та самая голубая планета, являющаяся нашей колыбелью, только в данном случае на ней не возникло христианство. Местные демоны многочисленны, но они не прошли той школы, что имеем за плечами мы, пришедшие из того мира, где мы долго и небезуспешно сражались с христианством, — он замолчал на мгновение. Случайно он проговорился или нет? Я внимательно смотрела на демонического маркиза, а он продолжал: — Мы привезли с собой наши любимые орудия, наши подданные, — он указал на свою немытую свиту, — тоже привезли много всего: магические книги, шары, кинжалы… Всего не перечтёшь. А сколько всего хранится у местных чародеев и демонов!
— Это всего лишь земля без христиан? — поинтересовалась я у Кратегуса.
Он покачал головой.
— Вряд ли это просто планета с четырьмя океанами и шестью материками. Это что-то другое. Возможно, что это всё-таки искусственное измерение.
— Какая тебе разница? — перебил Астмос. — Это мир, в котором мы можем стать властителями. Здесь нет нашего главного врага, а остальные… они не страшны нам, если мы снова сможем объединиться.
— Ну что ж, это мотив, — кивнула я, имея в виду, что создание такого мира вполне в интересах этой шатии.
— Но зачем им мир, в котором есть убеждённые христиане? — возразил Кратегус. — Зачем им такая бомба?
— А кто дал тебе задание? — неожиданно спросила я и поняла, что уж этот-то вопрос нужно было задать давным-давно.
Кратегус молча смотрел на меня непроницаемым взглядом, потом тихо, но твёрдо произнёс:
— Я никогда не называю имён заказчиков.
— Профессиональная этика, — понятливо кивнула я, задумчиво глядя на него.
Потом посмотрела на Астмоса. Выражение их лиц было одинаковым. Меня охватила лёгкая паника. Кратегус ускользал от меня. Стоило ему немного поболтать с собратом, как он снова стал демоном. Впрочем, кажется, этого он и боялся. Астмос же, в свою очередь, и не думал делиться информацией. Он, безусловно, знал, что происходит на планете. И, кроме того, хоть Кратегус и не называл заказчика, ясно было, что он того же поля ягода. Теперь докажите мне, что эта демоническая банда не в курсе дела.
— Вернёмся к артефактам, — проговорила я. — Что это может быть и где оно?
— Чего ради я буду вам помогать? — коварно улыбнулся он.
Я тоже улыбнулась.
— У нас разные интересы, но пути их достижения схожи. Я хочу разорвать связь, а вы — окончательно стереть границу с миром, где полно церквей.
Довод был слаб, но иного я просто не придумала.
— Я не знаю, что это, — ответил он с самым, что ни на есть, искренним видом.
— А что вы привезли в этот мир, маркиз Астмос?
— Хрустальный гроб, — усмехнулся он, — в котором трупы сохраняются нетленными сколь угодно долго. Я позаимствовал его из базилики одного святого.
— А Зеркало Желаний? — встрепенулся Кратегус. — Ты привёз с собой Зеркало.
Астмос мрачно взглянул на него.
— Привёз. И что с того? Оно не более чем игрушка для дураков. Исполняет желания, но это лишь иллюзия.
— Не совсем, потому что оно исполняет самые настоящие, самые глубинные, самые истинные желания души, не те, которые ему говорят, а те, что зреют на самом дне сердца. Помнишь, царедворца Карла Первого, который молил о том, чтоб спасти своего несчастного повелителя от топора палача, а на деле получил кувыркание в постели с какой-то косоглазой фрейлиной? А та торговка, что просила вернуть погибшего сына-моряка, а получила бочонок золота? А коммунар, желавший процветания простому народу Франции и очутившийся в золочёной карете весь в кружевах?