– Я искал воду, – говорит Мацек, – но мне попался только пересохший источник. Я дал ему немного черники.
Мацек поднимается с земли; у Ястреба по подбородку медленно течет лиловый сок. В здоровую руку Коралла Мацек высыпает из лопуха твердые, темно-синие шарики.
– Я велел мальчишке принести бутылку воды, – произносит он.
Коралл разминает во рту ягоды, прижимая их языком к небу. Сочная, терпкая мякоть наполняет рот, холодной струйкой стекает в горло.
– Был я на той стороне, – говорит Мацек.
Они оба растянулись в тени под елью, в нескольких метрах от Ястреба, им слышно, как беспрерывно стучат его зубы…
– Едва я перебрался через дорогу, как почувствовал, будто с цепи сорвался. Честное слово, мне хотелось удрать. – Он рассмеялся, покрутил головой. – Где-то здесь недалеко живет ваша мать, да?
– Недалеко, – ответил Коралл, – километров тридцать…
– Под Бялой, я помню, мы там оружие принимали. Отсюда надо бы взять прямо на север, через дорогу и дальше лесом. Я хорошо ориентируюсь. Тридцать километров… до ночи вы могли бы пройти…
– Мог бы, – сказал Коралл, посмотрев на часы. – Полвосьмого. Ветряк уже на месте, в городе…
Мацек ехидно смеется. Развалившись на мху, он раскинул руки, прикрыл глаза, подставив лицо солнцу, загорелые щеки вздрагивают от хохота.
Неожиданно Мацек садится. Он опять весь в тени, резко, рельефно очерченный светом, на его лице обычное детское любопытство.
– Венява не заговорил?
– Он все еще без сознания.
– Ничего он не скажет.
– Временами он как будто понимает, что ему говоришь, только не может произнести ни слова.
– Или не хочет.
– Почему? Что ты плетешь? Почему не хочет?
Мацек пожал плечами.
– У нас был как-то связной; приехал вместе с Априлюсом, первого апреля. Первый раз, честное слово, первый раз я видел такое… – Короткий смешок. – Хромой с ним разделался.
Коралл видит шефа как живого, за столом, в лесной сторожке, расставившего локти на карте, в солнечных пылинках, рядом с Венявой.
– Как разделался? – спрашивает он Мацека.
– В расход пустил… Сначала я ничего не понимал, меня словно заколдовали. Другие тоже лежали на этой поляне, и ничего, никто и глазом моргнуть не успел. Сперва слышу – выстрел. Я лежал в сторонке, в кустах; смотрю, а этот, новый, прет прямо на меня; не успел я опомниться – второй выстрел. Честное слово, тогда я первый раз увидел, как смерть на человека налетает, он был шагах в пяти от меня, я видел его глаза в тот момент.
Мацек замолчал, откинул голову, воспоминание исказило его лицо. Потом он добавил:
– Хромой в конце поляны еще целился из винтовки…
– А почему он это сделал?
Мацек передвинулся в тень, глаза его снова весело заблестели.
– Это был первоклассный номер. Он сам привез себе смертный приговор. Зашифрованный приказ ликвидировать его, как доносчика.
– Так, ясно, – сказал Коралл. – Я ничего об этом не слышал.
– До вашего прихода в отряд у нас всякое бывало.
– Но при чем тут Венява? Почему ты сказал, что он не хочет передать приказ?
Мацек пожал плечами.
– Долго он еще протянет? Как вы думаете?
– Не знаю. Если мы его перевезем в больницу…
– Вот именно. Здесь – дело пропащее. Я так думаю: если на тот свет собрался, до приказов ли ему?… Вряд ли…
– Вот ты о чем… Есть такие, что никогда о приказах не помнят, – Коралл посмотрел на Мацека и добавил: – Говорят, люди не любят уносить с собой тайны.
Мацек потянулся.
– Интересно, что с человеком творится перед смертью?
– Что значит – перед смертью?
– Ну, когда он получит свою порцию свинца. Он небось соображает, что ему конец. О чем он тогда думает? Черт побери, это ведь как сигнал тревоги, самой настоящей тревоги. Это может тянуться долго, как у Венявы, или одну секунду, но дело-то не во времени. Что при этом чувствуют, черт побери? Только боль?
– Это длится всего одно мгновение, – замечает Коралл. Он не смотрит на Мацека, думая: «Храбрец, а с этим примириться не можешь. А кто может?» Коралл поднимает глаза, встречает растерянный взгляд, замечает по-детски пухлые щеки.
– Не морочь себе голову.
Мацек вздрогнул. Коралла тоже словно током ударило. Мацек вызывающе усмехается.
– Я следил за Венявой. Он в сознании… – убежденно говорит Мацек.
– Ты уверен? – спокойно спрашивает Коралл.
Солнце снова заливает Мацека; его голос расплывается в этом маслянистом блеске, медленно сочится сквозь нагретый воздух.
– Я бы предпочел быть в сознании до конца. Разве только…
Слова Мацека заглушает длинная очередь.
Коралл вскочил.