Вернувшись к себе домой Роя встретила уже привычная ему картина: белая комната с минимумом принадлежностей в интерьере и только необходимая мебель в виде кровати, шкафа и небольшого письменного стола. Открыв дверцы он уже на автомате скинул с себя рубашку и повесил её на вешалку. Зайдя в ванную комнату Рой нажал на кнопку повторного сбора воды, а затем включил её в раковине. Он прекрасно помнил, что вода была дорогим ресурсом на Луне, однако все эти действия уже превратились в традицию, напоминающие какой-то ритуал. Проведя ладонью по стеклу, чтобы стереть запотевание с поверхности, он всматривался в своё отражение. Как и последние двадцать с небольшим лет назад на него из отражения смотрел молодой человек с непримечательной внешностью. В его серых глазах трудно было найти искорку, но от глаз мертвеца они всё же отличались, хоть и не слишком сильно. Весь его вид можно было описать одним словом — измученный. Однако это была не физическая усталость, ведь работа ботаника в гидропонике не подразумевала под собой тяжелой физической активности. Это была моральная и духовная усталость. Продолжая всматриваться в своё отражение Рой словно бы задавал ему молчаливый вопрос.
«Ну и что нового, старик? У меня? Всё по-старому.»
И это был достаточно исчерпывающий ответ. Кто-то бы сказал, что их общество достаточно комфортное. В их мире больше нет безработицы, каждый человек может рассчитывать на то, что он будет полезным членом общества и что ему найдётся работа по его способностям и возможностям. Однако в этом и была одна из основных проблем, ведь работа по способностям не всегда была той работой, в которой ты мечтал себя проявить. Они жили в стерильном обществе с большими возможностями и без какого-то либо выбора. Автоматизм победил человека и пришёл на смену воле.
Кто-то был вполне доволен подобным исходом событий, потому что ненужно было задумываться над сложными вопросами бытия. Например, на вопрос «для чего я рождён?» вам могла ответить мафусаил-смотрительница, которая вместо ваших биологических родителей растила вас с самого детства и курировала ваше становление личностью.
— Мы сами отказались от ответственности за нашу жизнь, так есть ли смысл вообще об этом думать? — задал вопрос сам себе Рой, пока выключал воду и в последний раз всматривался в своё отражение.
Ответа в нём он не нашёл.
Вернувшись в комнату и присев на кровать, он отодвинул последний ящик своей тумбочки. На дне его покоилось главное сокровище Роя Вермиллиона — книжка из настоящей бумаги. Сейчас такие вещи выдавались только людям с высоким профессиональным доступом, таким как Шон и Рой. Однако даже у них были ограничения только на свою профессиональную литературу. Рой в принципе не был против этого, потому что понимал, знания — сила и выдавать их стоит только квалифицированным людям, которые способны их применять во благо. В этом вопросе он разделял мнение министерства и считал его правильным.
«У СКЛ был доступ ко всей информации с Земли и куда это их привело?» — подумал про себя Рой.
Помотав головой, он достал книжку и лёг на кровать. Однако несмотря на то, что ботаник разделял мнение министерства — он считал, что и простому народу нужна была своя литература. Можно было сказать, что Рой не поддерживал верхушку власти во всём, но и не был против неё. Хотя если бы кто увидел, какую книжку он сейчас держал в руках — у него могли бы быть определённые проблемы. Закрывая ладонью название, он держал её закрытой и пока что предвкушал то, какую страницу откроет сегодня. Он уже давным-давно прочёл эту книгу вдоль и поперёк, однако не уставал читать её вновь и вновь, ведь это была не профессиональная литература, а осколок прошлого — поэма Потерянный Рай за авторством Джона Мильтона.
Рой находил достаточно ироничным то, что именно эта книга попала ему в руки, ведь мало кто бы назвал её близкой себе в их обществе. Однако с годами Рой научился находить в ней близкие себе мотивчики. Ему нравился бунтарский настрой демонов, которых сослали в ад, но в тоже время он признавал важность работы ангельской канцелярии и то почему они противостоят им. С каждым новым прочтением Рой находил в книге всё больше схожестей с их реальным миром. Если не в фантасмагорических образах, то как минимум в поведение персонажей. Открыв наконец-то книгу, он жадно впился в текст глазами.
— Ангел… — произнёс он первое слово, которое попалось ему на глаза.
Забавно, но первая ассоциация, возникшая в голове Роя на это слово — был образ молодой девушки-мафусаила, которую он встретил сегодня. Он и не подозревал, что она так сильно запала ему в душу и даже находил это странным. Раньше он так думал только о своей родной сестре, хотя мысли, связанные с ней, были иного характера, скорее семейные и тёплые. Ощущения, которые он испытывал, вспоминая образ Розы были другими. Они тоже были тёплыми, но воспринимались совсем по-иному.
Это были необычные мысли, которые раньше не посещали его голову и к удивлению Роя — он даже отложил книгу в сторону. Эти мысли роились как муравьи в гнезде, но пытаясь выделить из них что-то конкретное Рой смог выцепить оттуда вопрос.
«Интересно… насколько широкий доступ к литературе должен быть у такого мафусаила. Поняла бы Роза сравнение её внешности с ангелом?»
Этот вопрос прочно засел в черепной коробке молодого ботаника и вскоре даже начал доставлять ему некую долю дискомфорта. Рой чувствовал, что не может сосредоточится на чём-либо другом кроме этого вопроса. Он желал узнать на него ответ. Но как? Шансы того, что он вновь с ней встретится достаточно призрачны. Думать о том о чём тебе мечтать не светит приносило чувство эмоциональной боли, которая разила не хуже клинка. Обычному человеку с доступом ботаника невозможно было надеяться исполнение подобного желания.
Борясь с этими мыслями ещё какое-то время Рой почувствовал, что устал так, словно сходил с Виком на смену в шахту по добыче льда. Это никак не способствовало нормальному сну, а потому Рой решил выключить свет. Нужно было выспаться перед новым рабочим днём. Спрятав книгу вновь в ящичек и повернувшись лицом к стене — он закрыл глаза.
***
— Ты убил её. — раздалось эхом в голове.
— Нет, всё было не так. — оправдывался Рой.
Вокруг была лишь тьма, в непроглядной пучине которой он висел словно бы над пропастью. Подсознание давило на него с невероятной силой, рисуя перед глазами картинки из прошлого на которые смотреть-то не хотелось, а тем более вспоминать.
— Посмотри на её улыбку. Она — фальшивая. Специально сделана для тебя, чтобы ты не переживал. А всё потому что ты — слаб.
— От меня тогда ничего не зависело.
Тьма начала медленно расходится, показывая в еле уловимых тусклых лучах света очередную картинку. Фира стояла и махала рукой своему брату. Девушка знала, что прощается с ним. Вопрос состоял лишь в том знала ли она, что прощается навсегда. Скорее всего подозревала, но не позволяла этому омрачить её лицо. Ради братца она должна была постараться, чтобы он не волновался за неё. Ведь если будет переживать — сломается.
— Я ничего не мог сделать.
— Твоё бездействие — стоило ей жизни. — не унимался голос. Он звучал похоже на его собственный, но более глухой, более сдавленный, более злой. — Ты трус, который думает только о своей собственной безопасности, Рой Вермиллион. Ты был таким с рождения, таким ты и помрешь.
— Заткнись…
— Предатель, что оставил умирать родную кровь. Которой клялся, что вы всегда будете вместе.
— Заткнись…
— И теперь осознание твоего проступка — станет твоим наказанием. Ведь больше нельзя ничего исправить.
— Заткнись! — попытался перейти на крик Рой, но он чувствовал, как тьма начинает душить его.
Тонкая линия, состоящая из тёмной дымки, закручивалась вокруг шеи. Руки горели, словно ладони пронзили крюками, а затем стали медленно натягивать, пытаясь разорвать его пополам. Страх сковывал сознание. Гадким и противным ощущением он повис где-то сзади, на уровне спины, а затем морозом по коже поднимался всё выше и выше, пока дыханием не остановился у ушей. Тяжелым грузом он обвил шею вместе с тёмной дымкой, а затем начал тащить его вниз.
Этому ощущению не было конца и Рой прекрасно знал, что это, ведь испытывал это не в первый раз. Это было чувство вины. Вины за бездействие, которое стоило ему слишком дорого. Разум пытался оправдать его действия, но это была его работа. Пытаться сохранить рассудок целостным. А для этого подходил любой рациональный ответ. Он ведь был как сладкая ложь, которой можно было смазать постоянно ноющую рану.
— Ты ведь не мог выйти против мафусаилов, верно? Ты поступил как подобает законопослушному гражданину — принял ситуацию такой, какая она есть и не стал спорить.
Тьма продолжала издеваться над ним повторяя те фразы, которые Рой говорил сам себе. Убеждал сам себя в своём бессилии, ведь он был обычным слабым человеком, от которого ничего не зависит.
— Вы ведь сами вложили ответственность за свои жизни в руки мафусаилов. Отказались от ответственности за принятия решений за свою собственную жизнь. Теперь вы просто… социальные животные. Травоядные, что пасутся на поле и трепещут перед настоящими хищниками.
Перед глазами возник образ типичного мафусаила: высокий человек лицо которого было не видно из-за теней, которые собрались в одно непроглядное месиво из тьмы. Он протянул руку к шее Роя, а затем начал сдавливать её.
— Между ферзём и королем, стоит пешка. В адрес неё, слышны, лишь насмешки. Нет пути назад, в право, в лево, только в перед. — произнёс мафусаил, а затем он раскрыл свою пасть. Длинные белоснежные клыки были похожи на два столпа света, что прорезали непроглядную тьму вокруг, а затем они впились в шею Роя.
Этой ночью юноша вновь проснулся с леденящим душу криком, который ознаменовал то, что этот кошмар закончился. Единственный вопрос, который остался без ответа — был ли он последним?