…Разговоры, разговоры,
Разговоры, разговоры.
Чёрный Обелиск «Разговоры»
Дорога в ночь вьётся змеёй, мир тает перед глазами,
Ты должен быть нашим — кричит вороньё.
Я, танцуя со смертью, себя забываю…
Ольви «Дорога в ночь»
Саша испытующе посмотрела на смурную Джессику. С момента, как испанка вернулась в их общую уютную, согреваемую озорно потрескивающим камином, комнату, прошло уже добрых полчаса. А Зверева так и не смогла вытянуть из осунувшейся подруги ни слова!
— Джесс, не пугай меня, скажи хоть что-нибудь! Что случилось? Ты встретила по дороге привидение? — Саша мягко взяла руку девушки. — Эй, да что с тобой… Ну, Джесс…
Веласкес вымученно улыбнулась.
— Ну, так что произошло, а?
— Я похожа на лесбиянку? — небрежно так вопросила Джесс, пожирая Сашу чёрными глазами.
Зверева чуть не упала с кровати, переварив услышанное. Невольно порозовев, девушка осторожно спросила:
— Ты… как себя чувствуешь, голова не болит? Нет? Или это у меня заболела? А то мне послышалось, будто бы…
— Трейси хотела меня изнасиловать, — брякнула Джессика, смущённо отводя взгляд. — Вот я и хочу знать, похожа ли я на лесби, если она на меня клюнула?
Потрясённая Саша едва выдавила из пересохшего горла:
— Трейси?! Хотела тебя изнасиловать? Когда, КАК?!
— Откуда я знаю, как? Главное, что хотела… А всё ты, Саша, добрая душа! «Ой, ой, что-то Трейси странно выглядит, как бы ни вышло чего! Надо бы проверить, как она там, бедняжка! Она так близко приняла к сердцу историю этой бедной девочки…»
Джессика колоритно размахивала руками, паясничая и одновременно шморгая носом.
— Скажи, ты сама хоть на секунду поверила, что с НЕЙ может что-нибудь случиться? Она, что, себя защитить не в состоянии? А ты подумала, кто МЕНЯ защитит? От твоей ранимой Стюарт?!
— Она на самом деле лесбиянка?.. — не могла до конца поверить опупевшая Зверева, напрочь игнорируя последние гневные слова испанки. — Вот это прикол…
— А что бы ты сказала о девчонке, которая норовит тебя поцеловать, попутно сообщая, как ты её возбуждаешь? — вспыхнула Джесс. — Она специально подстерегла меня, как… как волк какой-нибудь! И стала домогаться!
Саша, раскрыв рот на зависть Стиву Тайлеру, молча хлопала пушистыми ресницами. Некоторое время спустя Зверева сказала:
— Хм, надеюсь, это не заразно… Всё же мы с тобой живём в одной комнате.
Джессика от внезапно вспыхнувшей грандиозной обиды еда не заревела в голос.
— Вот! И ты туда же! Ты на редкость бессердечная засранка, Зверева!..
Мудро приобняв раскрасневшуюся испанку за плечико, Саша сказала:
— Прости, Джесс. Шучу я. Всего лишь шучу. Чтобы поднять тебе настроение. Ну какая ты лесбиянка в конце то концов…Тебе же по-прежнему нравятся мальчики?
— Угу.
— Ну вот. Значит беспокоиться не о чем. Да и я буду спать спокойней. Ну не смотри ты на меня так! Пошутила я, пошутила. Ха-ха!
_______________________________________________________
— А как тебе это? — Колин театрально откашлялся и принял возвышенную творческую позу. — Эй, Алекс, я к тебе обращаюсь. Ты меня слушаешь?
— Что? Ах, да, — спохватился я, виновато улыбаясь. — Ну, конечно, приятель, я весь внимание.
— Чего-то не похоже, — подозрительно покосился на меня юноша.
В ответ я передёрнул плечами и подбросил в жадную пасть камина сосновый чурбачок, из заготовленной на несколько дней вперёд небольшой поленницы. Я подтянул кресло поближе к огню и развалился как тюлень, блаженно вытянув ноги. У меня из головы не шла Трейси. Бесспорно, девица она бедовая и палец ей в рот не клади, и с поваром она, несомненно, справится… Боец из жирного ублюдка никакой. Но… Один хрен переживал я за неё! От беспокойства пузо сводило. Что-то я в последнее время чересчур много стал думать. О других. И ещё этот ну очень странный волк. Странный до умопомрачения. Эге, я так скоро совсем свихнусь, если буду все происшествия настолько близко принимать к сердцу… Надо отвлечься. Я провёл рукой по всё ещё мокрым после ванной взъерошенным волосам. Побриться бы тоже не помешало, а то в зеркале уже отражается просто Бен Ладен какой-то! Не помешало бы, но лень.
— Интересно, как они всё успевают делать… — пробормотал я, сыто щурясь на мятежные, неугомонные язычки пламени, жадно заглотившие очередную наживку.
— О ком это ты? — насторожился Колин, падишахом восседая на подушках.
— О нашем дворецком и его молодом помощничке, — пояснил я. — Сам посуди, старик уже в возрасте, а Дона ещё попробуй нагнуть! Ан, нет. В ванной всегда горячая вода, камин заблаговременно разожжён, лампы заправлены маслом… Шустрые ребята, ничего не скажешь. Сервис в Стиллхолле на высоте, даже в таких тяжёлых условиях. Стокман умеет выбирать нужных людей. Иногда я удивляюсь, как они до сих пор не разорвались на несколько частей!
— У каждого своя работа, — философски ответствовал Рэнделл. — Ну, так ты будешь слушать или нет?
Поняли? Малолетний хитрец нашёл во мне и критика и благодарного слушателя в одной ипостаси. При каждой выпадающей возможности он норовил засыпать меня собственно сочинёнными опусами с ног до головы. Почему-то моему непредвзятому мнению он слепо доверял. Не потому ли, что мне по-любому нравились его стишки, и я сверх всякой меры их не обругивал? Вот и сейчас началось…
— Ну ладно, чего уж там, давай, поэт — невольник чести.
Колин вторично откашлялся и неплохо поставленным голосом завёл:
Я прислушался, как огонь с хрустом разгрыз подкинутое мной полено, и поднял глаза на Колина, в нетерпении ожидающего оценки. Я пожевал губами и вкрадчиво спросил:
— Приятель, а ты часом не страдаешь суицидальными наклонностями?
— Чего?! — Колин недоверчиво уставился на меня. — Ты к чему клонишь? Намекаешь, что я псих, что ли?
— Нет, но… Неужели ты не замечаешь, что все твои стихи о боли, терзаниях, нежелании жить? Что я, по-твоему, должен думать? Написано классно, не спорю, но уж как-то всё сумрачно и упадочно. Даже те, что вроде как про любовь, и то замешаны на крови и смерти! Или я ошибаюсь?
Юноша опустил глаза и принялся изучать узор на застилающем кровать покрывале. Я неумолимо давил дальше.
— У тебя есть в репертуаре что-нибудь посветлее, пожизнерадостней? Серьёзно говорю, после некоторых строчек из твоих шедевров страшно засыпать!
— Есть… — неохотно отозвался Колин. — Но я… не очень люблю их. Они написаны в определённый момент моей жизни и посвящены определённому человеку, о котором я бы не хотел говорить. И стихи те я не хочу читать! Понимаешь?
— Понимаю, — я подпёр небритый подбородок кулаком. — Я тебя прекрасно понимаю… Там, где замешаны женщины, всегда хватает проблем и головной боли. Ну хорошо. Сочини что-нибудь новенькое, поймай вдохновение. Благо впечатлений за последние дни предостаточно! Ты же мне уже читал один свежий стих, так попробуй ещё. Не обижайся, Колин, мне понравилось, без дураков, но… На душе становится тошно. Я ещё тот слюнтяй, так и разрыдаться могу… Хочу позитива!
— Угу, — Колин, вполне довольный моими вескими доводами, призадумался. — Позитива, говоришь… Есть у меня одно. Не самое свежее, как ты просил, но из последних. Про силу духа и умение держать удар судьбы!
— О! — оживился я. — Вот это по-нашему. Давай!
Колин сцепил руки на коленях, устремив взор загоревшихся глаз в шепчущийся полумрак комнаты, и на одном дыхании продекламировал:
Заключительные слова Колин буквально выкрикнул, выбросил, вырвал из себя… Его подбородок был гордо вздёрнут, глаза сияли яростным блеском, весь его облик дышал желанием жить, побеждать. Желанием свободы. Такое мог сочинить только тот, кто лично испытал все невзгоды и тяготы пресловутой судьбы. Тот, кто действительно падал, страдал, умирал… Тот, кто стремился найти во всём этом хаосе свою суть. Я с лёгкостью мог поставить себя на его место. Этот стих был и про меня…
Негромкий, прерывистый стук в дверь я едва расслышал. Разве мы кого-нибудь ждём? Что это Трейси, я сильно сомневался. Я посмотрел на Колина. Тот правильно истолковал мой взгляд.
— Чё ты на меня так смотришь? Я не заказывал пиццу в номер!
— Я тоже, дружище…
Выбравшись из кресла и сетуя на поздних посетителей, я прошаркал к двери. Провернув в замке ключ (да, да, я стал замыкаться, а то, знаете ли, когда тебе пророчат смерть на каждом шагу, а поблизости околачивается двуногий волк… звучит просто бредово, верно? начинаешь поневоле беспокоиться за своё здоровье), я приоткрыл дверь. Мои глаза уставились в ночную пустоту. Спохватившись, я изменил угол зрения на несколько градусов ниже.
— Герти?! Герти, что случилось? — я несколько смутился, увидев маленькую девочку.
Герти была всё в том же невзрачном сером платьице и так же не по-детски сосредоточена. Потупив карие глазёнки, девочка прошептала:
— Мне страшно. Я боюсь засыпать одна… К отчиму я ни за что не вернусь, а больше мне идти некуда. А… Алекс, можно я эту ночь посплю у тебя? Только одну ночь и всё… Пожалуйста! Я могу лечь на полу, я тебя не стесню. Мне много места не надо — я же маленькая.
Захлюпав носом (я уже говорил, что я ещё та размазня?), я молча опустился на колени и крепко прижал худенькое тельце к себе. Герти уткнулась в моё плечо, пряча бледное личико.
— Мне так страшно, — бормотала она. — Сама не знаю, почему… Но мне кажется, что должно случиться что-то плохое… В замок проникло зло.
Господи, и это дитя туда же! Да они что, все сговорились, что ли? Или здесь, в Гринсвуде внеочередной съезд доморощенных предсказателей? Ребята, ну у меня же нервы… Вслух я сказал совсем другое, не менее искреннее, чем всё моё негодование:
— Успокойся, малышка, у меня тебе ничего не грозит. Я никому не позволю причинить тебе боль. Ни отчиму, ни… неведомому злу.
К тревожным словам девочки я отнёсся необычно серьёзно, без скепсиса. Глупо отметать в сторону все предостережения. Слишком много совпадений во всей этой истории вырисовывается…
— Но ты же не всегда будешь рядом, — резонно возразила Герти, трогательно ко мне прильнув. — Скоро, через несколько дней, ты уедешь… Уедут все, кто воспринял меня как живого человека, а не как досадное недоразумение. А я останусь. Вместе с отчимом и… этим злом.
— Блин, да что же это мы стоим на пороге, — с досадой спохватился я. — Пошли скорее внутрь.
Подхватив лёгкую (по причине расчудесной жизни) девчушку одной рукой, я пяткой захлопнул дверь и понёс её на кровать. У Колина, который, кстати, прохлаждался в одних трусах и уже примеривался в очередной раз поразить меня дивными переливами своего храпа, отвисла челюсть.
— Т-ты… это чего её сюда тянешь? Совсем сдурел?
— Колин, заткнись. Садись, Герти, не обращай на него внимания… Да подвинь ты свои ходули! С ним ты уже знакома. Звать этого бледного тощего джентльмена Колин, он мой друг и неплохой рифмоплёт по совместительству.
Герти робко хихикнула, сидя на самом краешке с прямой спинкой, словно проглотив свечу. Рэнделлу было не до шуток. Он испугано накинул на чресла одеяло, и обалдело вылупился на меня.
— Она что, будет спать с нами?
— Хрен ты угадал, извращенец, — с трудом сдерживая смех, погрозил я ему пальцем. — Ты будешь спать отдельно на кресле, а я подле камина. Усёк?
— Да пошёл ты… — поняв, что его разыгрывают, буркнул Колин. Герти кусала расплывающиеся в улыбке обветренные губы. Я потрепал девочку за ушком.
— Так, Герти, есть не хочешь? Хоть ты и работаешь на кухне, лишние калории тебе совсем не помешают, как считаешь?
Отрицательно покачав черноволосой головкой, Герти сказала:
— Нет, спасибо, кушать мне не хочется… Спасибо, что не выгнал меня.
— Да ну ты брось, я не мог поступить по-другому! — возмутился я, исподтишка показывая было раскрывшему пасть Колину кулак. У моего австралийского друга было, видимо, несколько иной взгляд на происходящие события. Но лучше бы он держал его при себе.
— Понимаешь, Алекс, немногие бы приняли меня… Безвозмездно.
— Герти, не думай о плохом, не надо. Прошу тебя, — я вытер тыльной стороной ладони с какого-то перепугу увлажнившиеся глаза. Чёрт. — Спокойно спи и ничего не бойся.
Девочка робко коснулась пальчиками моей небритой щеки.
— Странно… Ты такой сильный и мужественный, и вместе с тем добрый, мягкий и… ранимый. Ты что, плачешь?
— Ничего не могу с собой поделать, — вынужден был признаться я. — Вот такой вот я слюнтяй, каюсь. Надеюсь, никто из вас меня не заложит?
Набросив на худые плечи одеяло как мантию, Колин обречённо махнул рукой и поплёлся обустраивать гнёздышко на кресле. Мои действия он, как видно, не одобрял.
— Ты безнадёжен.
_________________________________________________
Роберт Мастерс, находясь в чрезвычайно редком для себя трезвом состоянии, мучимый сильнейшей головной болью и похмельем, упрямо переставлял шаткие ноги. В вертикальном положении Мастерса держала ободряющая мысль о скором излечении. Лекарство находилось на первом этаже, в холле, прячась в разнокалиберных нарядных бутылках. Случилось непостижимое! Безотказная фляжка Роберта опустела!
Должно быть, днём я здорово надрался, размышлял старик, держась за холодные стены. Иначе как объяснить, что очнувшись далеко за полночь, он оказался в номере без капли спиртного? Непорядок. Вопиющее недоразумение. Немедленно исправить положение!
Спустившись по лестнице, Мастерс воздал хвалу доброй душе, озаботившейся зажечь в огромном холле пару канделябров, дававших более-менее приемлемый свет. А то так недолго и ноги переломать в кромешной тьме… Грузно ступая по мраморной плитке пола, Роберт недовольно ворчал:
— Дожили, мать их… Обещают условия, достойные отеля «Хилтон», а о главном-то и не подумали. О старом добром виски в каждую комнату без исключения! Неслыханно… Ничего, вот завтра, тьфу, дьявол, уже сегодня утром я всё выскажу Стокману. Да что же это так голова болит, а? Как будто расплавленного свинца под черепушку залили! Хм, любопытно, что я вчера хоть натворил, если ничего не помню?..
Чертыхаясь, Мастерс налетел на вычурное кресло и пожелал «мерзавцу», так коварно поставившего мебель на его пути, всего наилучшего в загробной жизни.
— О. Это что за безобразие? Какая скотина разлила столько красного вина? Непростительная расточительность… Святотатство!
Пред Мастерсом растеклась огромная красная лужа, при тусклом освещении казавшаяся чёрной…
Роберт внезапно услышал стук собственного сердца и понял, что это вовсе НЕ вино…
— Эге… Кажись, это не винцо. А что же тогда?
Присмотревшись, Мастерс увидел, что подозрительная лужа набежала из-за массивного дивана, установленного напротив погасшего камина. Тут же рядом валялась груда рассыпанных в беспорядке аккуратно наколотых дров. Покрывшись мурашками пугливой изморози, Роберт обошёл диван, терзаемый самым нехорошим предчувствием.
— Святый Боже… — вытаращился старик, затрясшись всем телом. — Г-господи Иисусе… Да что же это… К-как же это…
Между диваном и камином лежал мёртвый человек. Захрипев от ужаса, Роберт бухнулся на колени, ослабив ворот рубашки. Мутные глаза Роберта с расширенными зрачками словно приковало к тошнотворному зрелищу. Это был труп мужчины в располосованной, заляпанной кровью пижамной куртке. В растерзанном животе зияла страшная, уродливая рана. Мастерс тупо подумал, что ТУДА легко протолкнуть волейбольный мяч. Лицо у жертвы практически отсутствовало. Удар чудовищной силы чем-то острым сорвал с лица всю кожу, вдребезги раздробив нижнюю челюсть. Гортань жутко скалилась улыбающейся щелью… Кто-то просто одним махом разорвал покойному горло.
Застывшая кровь, скопившаяся под трупом, казалась невероятным посмертным одром…
Мастерс истерично хихикнул, вдыхая тяжёлый, сладковато-пряный запах смерти:
— Вот Стокман завтра, тьфу ты, сегодня охренеет! Смеху то будет… Не успел и дела открыть, как следует, а тут на тебе — свежий покойничек на блюдечке! Уф… Боже, что за ЧУШЬ я несу?!
________________________________________________________
Вы когда-нибудь были в дурдоме? Вам выпадало сомнительное счастье присутствовать при разборках десятка сумасшедших, орущих друг на дружку, людей? Нет? Вы даже не представляете, как вам неслыханно повезло. А мне вот пришлось. Присутствовать. И тем паче принимать участие! Иная аналогия на ум просто не приходила. Судите сами, ребята.
Время позднее, немногим за полночь. Место действия — средневековый замок, плотно укутанный покрывалом зловеще-сумрачной ночи. Погода за каменными стенами крайне уныла и отвратительна, туман, сырость и слякоть. Холод собачий, одним словом. Мы, вынужденные гости этого самого замка, сонные, растерянные и изрядно перепуганные, столпились стадом бестолковых овец в холле. Над обезображенным трупом замкового повара, смею добавить! И до хрипоты орём как последние психи, отстаивая каждый свою правоту! Ну, чем не дурдом?
Атмосфера полутёмного, в одночасье ставшего таким жутким и неуютным холла наэлектризовалась до напряжения замершего в нетерпеливом ожидании урагана. Готового при первой же возможности выплеснуть из себя громы и молнии, целый шквал ничем не сдерживаемой первобытной энергии. Стылый воздух пропитался запахами пота, страха, паники, злобы и горечи… Убитого обнаружил Роберт Мастерс, чьё нахождение в столь поздний час в холле объяснялось банальным желанием заложить за воротник. От его диких воплей и безумных завываний проснулась половина Стиллхолла и сбежалась на эти крики, как мартовские коты на завлекающее мяуканье истомившейся кошки. Остальная половина подтянулась к месту происшествия чуть позже, движимая исключительно любопытством. Я оказался во второй половине.
Когда я вбежал в холл, веселье было уже в полном разгаре. В импровизированной пьесе участвовали: бледный как покойник хозяин замка, кутающийся в тёплый халат, впопыхах наброшенный на пижаму шиворот навыворот, Дон Рейнолдс с заспанными глазами и дыбом торчащими от ужаса волосами, стойкий Энтони Коннор, тщетно пытающийся унять дрожь сухих пальцев и мой любезный друг Ральф Шнитке. Собственно, Ральф первым и начал весь балаган. Потрясая кулаками, воинственно топорща усы, отпуская немецкие матерные словечки, Шнитке что-то громогласно доказывал, выкатывая глаза и срывая голос. Стокман на повышенных истерических нотках пытался доказать обратное… Так, я никого не забыл? Ага! Последний из виновников торжества, мистер Роберт Мастерс скромненько примостился в сторонке от суеты в одном из кресел и пускал счастливые пузыри. Одна пустая бутылка уже валялась подле его ног, из второй он с шумом пылесоса пытался вылакать последние капли. Таким образом, старый пропойца боролся с последствиями стресса. Как он ещё не отрубился, хотел бы я знать, после такой дозы то?
Занятые выяснением отношений, все почему-то забыли о самой главной причине, по которой «все мы здесь сегодня собрались». Я осторожно обошёл надрывающихся спорщиков, большущий, загораживающий весь обзор диван, и опустился на колени возле тела, стараясь не вляпаться в кровь. Остающийся, не смотря ни на что, истинным мажордомом Коннор предусмотрительно зажёг несколько свечных канделябров, хоть как-то рассеявших сгустившуюся неприветливую мглу. Так что благодаря дворецкому, не пришлось излишне напрягать зрение. И что же я увидел? Признаюсь вам, за свою не такую уж и долгую, но весьма насыщенную событиями жизнь, я насмотрелся на мертвецов. Видел разные трупы. Посечённые осколками, изрешечённые пулями, изрезанные ножами. Крови я никогда не боялся, к смерти и мертвецам… нет, не привык, к ТАКОМУ нельзя привыкнуть, приспособился. Научился жить с этим, скажем так. И очередным покойником меня было сложно испугать. Во всяком случае, я так думал. Но этот мертвец меня напугал… Честно. Было в его смерти что-то загробно жуткое, неестественное, потустороннее.
Я покрылся мурашками. Лицо у покойного было вырвано с мясом, горло вскрыто как консервная банка, живот щерился огромной рваной раной. Чтобы опознать труп мне не понадобилось много времени. Такими выдающимися габаритами и объёмистым брюхом в замке обладал только один человек — повар Джон Хэтфилд. М-да, я, конечно, хотел в пылу ярости перегрызть ему глотку, но это уж слишком! Видимо, бедняга был отряжен на ночь дежурным, следить за каминами, подбрасывать дровишки, чтоб не затухли до утра… Вон и поленья рассыпанные… Но в холле его кто-то ждал. Некто. Или нечто? Не поймите меня превратно, я не эксперт-патологоанатом, но в ранах разбираюсь, и… Чёрт возьми, да характер увечий сводится к тому, что Хэтфилда безжалостно загрызла какая-то здоровенная зверюга! Зверюга. Здоровенная. Я так и окосел… «В лесу завёлся волк, приятель…», «проглотит и не подавится», «волк ходит на двух ногах»… У меня зашумело в голове. Я присел на краешек дивана и, вытащив из кармана джинсов (кроме них, на мне ничего не было) носовой платочек, промокнул вспотевшее лицо. «Берегись тьмы», «не послушал меня…». Господи, да во что же это я ввязался?..
— …А я говорю, что надо, не мешкая, вооружить людей и прочесать весь замок и окрестности! Поднять всех, способных держать в руках оружие. Сформировать ополчение и прошерстить лес, не откладывая в долгий ящик! Я знаю, что говорю! Это только начало…
— Помилуй вас Бог, мистер Шнитке, о каком ополчении вы говорите?! Да, происшествие кошмарное, ужасающее… Убийство есть убийство! И сегодня же с утра я незамедлительно позвоню в полицию и сообщу инспектору обо всём в мельчайших деталях. Предоставим разбираться в этом деле службам правопорядка. Но зачем же поднимать всех на уши, раздувать панику и баламутить народ нелепыми выдумками?! Не пойму я вас, милейший… Чего вы добиваетесь?
— Чтобы твоя тощая задница осталась в целостности и сохранности! — в бешенстве прорычал Шнитке, одетый, кстати, вполне по-боевому, с верной винтовкой за плечами, едва не хватая Стокмана за грудки.
— Позвольте, что вы себе позволяете? — возмущённо скаламбурил Бенджамен, наливаясь кровью и вставая на носки. — Прекратите немедля сеять смуту и… И… И вообще кто дал вам право размахивать оружием в моём замке? Я буду вынужден попросить…
— А вот этого не хочешь попросить? — доведённый до белого каления Шнитке продемонстрировал Стокману кукиш. Дон сдавлено хрюкнул в кулак, за что тут же получил подзатыльник от недремлющего Коннора. — Ты что, никак не можешь понять, ЧЕМ всё это может обернуться? Ты вообще понимаешь, что произошло и чем это чревато?!
Немец выдохся, достал из нагрудного кармана сигару и всунул меж до хруста сжатых зубов. Он как несокрушимая скала стоял напротив в бессилии сжимающего кулаки явно нервничающего Стокмана. Бенни трясущимися руками обхватил себя за локти.
— Мистер Шнитке, я и вправду не понимаю, что вы имеете в виду?
— А вы что, ослепли, сэр? — раскуривший ароматную сигару Ральф заметно успокоился и сложил толстенные руки на груди, с кривой усмешкой глядя на хозяина замка.
— Но… Вы же сами сказали, что моего повара загрыз какой-то зверь! Это даже не убийство, в конце концов! А… А несчастный случай, да! Полиция быстро во всём разберётся. И стоит ли так раздувать шумиху вокруг обычной бродячей бешеной собаки? Я ума не приложу, что вы…
Я запустил в коротко стриженные волосы пальцы. Мастерс уже был в отключке, обмякнув в кресле и выводя носом знатные рулады. Рейнолдс и Коннор, затихшие как мыши, топтались в сторонке, ожидая от Стокмана дальнейших указаний. Но я видел, что Бенни потрясён гораздо больше, чем хочет показать, и хорохорится только для виду. О каких взвешенных указаниях может вообще идти речь?
Меж тем подоспели остальные участники нашего импровизированного спектакля. По лестнице пролопотало несколько ног и в холл ворвался набыченный как тур во время гона Эдвард Блейк в компании кутающегося в банный халат наследного лорда Герберта Уэнрайта и перепуганной Грейс Брайен. Появился и делегированный представитель студенческой братии Колин. Я помахал Рэнделлу рукой, и юноша мигом подкатил ко мне. Споткнулся, конечно, о тело, глянул себе под ноги, побледнел, позеленел, покраснел… Ну и так далее. Его хамелионистые метаморфозы закончились тем, что беднягу элементарно стошнило. Хм, зря он покинул нашу комнату. Но Колин ещё неплохо держался! Грейс, та просто ахнула и мягко осела в глубоком обмороке. Растерявшийся Блейк едва успел подхватить девушку могучей ручищей. Пользуясь случаем, наследный лорд, щеголяющий бархатными наглазниками, надвинутыми на лоб, тонко, по-бабьи взвизгнул, закатил волоокие глазоньки и шмякнулся на вконец обалдевшего Эдварда с другой стороны. Это была та ещё картина, скажу я вам!
Откашлявшись и отплевавшись, Колин уселся у меня под боком, стараясь не смотреть на труп. Мой юный друг так и не смог вернуть себе цвет, дарованный природой, и оставался зелёным, как огурец. Он несколько раз открывал и закрывал рот, собираясь что-то сказать, но…
— Как это произошло?.. — прилагая титанические усилия, выдавил из себя Рэнделл. — Кто это?
— Наш общий знакомец, — я решительно встал, сорвал со стены один из старинных гобеленов и, особо не церемонясь, накрыл тело покойного. Хоть что-то… Стокман с остекленевшими глазами наблюдал за моими святотатственными действиями, но у него хватило ума промолчать.
— Это был Хэтфилд, — пояснил я ничего не понимающему студенту. — Ральф считает, что его загрыз некий страшный и голодный дикий зверь. Я, кстати, склонен разделять его мнение. Верно, приятель?
Шнитке, жадно пыхтя сигарой, молча кивнул. Колин вздрогнул, как будто ужаленный скорпионом. Блейк, успешно складировавший Грейс и притворяющегося (насквозь вижу гада!) Уэнрайта на втором диване, в ступоре уставился на задрапированного мертвеца. И так немногословный, сейчас Блейк просто превратился в античную статую олимпийского атлета.
— И… Что будем делать? — дребезжащим голосом задал вполне резонный вопрос Колин.
— Господа, господа… Ну прошу вас, — Бенни делал умоляющие пасы руками. — Оставим это дело более компетентным органам. Не будем изображать из себя детективов, мы и так достаточно наследили. Я попрошу всех разойтись по своим комнатам, запереться и спокойно дождаться утра. Я… Я гарантирую, что больше никто не пострадает, и приношу свои извинения за этот казус…
— Я тоже вас не пойму, — Шнитке упрямо наморщил брови. — У меня складывается впечатление, что на самом деле вам абсолютно наплевать на покойного вашего же повара… Вы так ненавязчиво пытаетесь всех успокоить и загладить это происшествие, что мне кажется, что вас волнует только сохранение чистой, незапятнанной репутации. И не более того!
Ну, Ральф, молоток! Загнул в тему, что называется. Стокман невольно отступил на шаг и возмущённо зафыркал, вытирая рукавом халата вспотевший лоб.
— Что вы себе… Да как вы… За кого вы меня держите!? — на повышенных тонах заголосил Стокман. — Посмотрите, в каком я состоянии! Разве я похож на человека, способного в данный момент строить какие-то холодные и трезвые, выгодные только для себя расчёты?!
— Так что делать то будем?! — уже во весь голос заорал Колин, испепеляя спорщиков негодующим взглядом. — Сидеть тут и горланить, как потерпевшие? Или…
Шнитке хмуро сплюнул на пол, заработав грозный взгляд на этот раз от дворецкого. Немец сдёрнул с плеч винтовку и положил оружие на сгиб левой руки.
— Я предлагаю не ждать до утра, а начать охоту на эту тварь.
— Ты хочешь сказать, что это животное до сих пор в замке? — впервые подал голос Блейк и невольно поёжился. Дьявол, мне до того захотелось повторить его жест, когда я осознал всю глубину сказанных им слов…
— Вы все неверно задаёте вопросы. В замке этот волк (будем называть его пока так) или нет, не суть важно. Важно другое, — я подошёл к Стокману и вкрадчиво спросил: — Мистер Стокман, а КАК это животное вообще проникло в замок? Ведь ворота на ночь всегда закрываются, а мост поднимается… И других лазеек нет. Верно?
Прикрыв округляющийся рот ладошкой, бизнесмен в ужасе уставился на меня и отрицательно замотал головой.
— Так как же ОН тогда проник внутрь, а? — я уже спрашивал у всех. — На крыльях, что ли перенёсся или через двенадцатиметровую стену перелез?
По коллективно заторможенным и озадаченным сим, как-то ускользнувшим от общего внимания, фактом лицам я понял, что никто не сможет дать мне вразумительного ответа. Да я и сам не мог, чего уж греха таить!
— А… У вас нет какого-нибудь тайного хода? — оживился Колин. — Я читал, что в каждом приличном замке такой имеется на случай длительной осады, да и просто из стратегических соображений.
Мы дружно повернулись к Стокману. Переминающийся с ноги на ногу, как будто ему приспичило, Бенни виновато развёл руками:
— Если даже таковой и имеется, мне о нём неведомо. Мистер Коннор?
Старый дворецкий прочистил горло и проскрипел:
— Я солидарен с мистером Стокманом. У нас нет на руках полных чертежей Стиллхолла, и мы не можем подтвердить факт наличия тайного хода. Ровно, как и опровергнуть его!
— Да и волк ли это? — буркнул Эдвард. — С чего вы решили, что это животное убило повара? Дураку понятно, что в запертый замок ему вовек не попасть… Может, лучше искать среди людей?
Что ж, в его словах было рациональное зерно истины. Он размышлял, как обычный среднестатистический человек, не подверженный тёмным предрассудком. В другое время и я бы размышлял так. Но не сейчас.
Стокмана чуть кондрашка не хватил!
— Я не понял, мистер Блейк, а вы на ЧТО намекаете? На то, что у меня в замке прячется убийца?!
— А может этот кто-то держит неподалёку дрессированного пса, натасканного на убийства, и ночью потихоньку запустил его в замок? — выдал очередную идею Колин. Плодотворный, однако, юноша! Шерлок Холмс хренов. — Ну… Чтобы свести счёты с Хэтфилдом по только ему известной причине? А?
На него уставились как на пророка. Что ни говори, а версия мальца выглядела самой правдоподобной из всего звучащего в холле бреда. Рейнолдс нервно хохотнул:
— Ага! А я даже знаю, кто это! Это сторож, который не поделил с поваром очередную бутылку виски!
— Заткнитесь, мистер Рейнолдс, — сквозь зубы прошипел Коннор. Дон сконфуженно умолк, окончательно сникнув.
— Что скажешь, Ральф? — обратился я к немцу. — Ты у нас единственный специалист подобного плана. Имеет ли версия Колина под собой основание?
— Волки не поддаются дрессировке! — сказал, как отрезал, задетый за живое Шнитке. — А я видел в лесу следы именно волка. И находил именно волчью шерсть. Не собаки, не енота и не скунса, а матёрого старого волка! Да вы что, свихнулись тут все, что ли? Какой дрессированный пёс? Какой убийца…
— Вот именно! — поддакнул Стокман.
— … на хрен! Это волк и точка.
Я почесал макушку.
— Дружище, а как же он тогда всё-таки оказался в Стиллхолле?
— Не знаю, — вынужден был признаться охотник.
— А следы?
Ральф выпустил облачко дыма и переместил сигару в уголок рта. Он упрямо молчал некоторое время, все мы так же замерли в ожидании…
— Да нет тут никаких следов. Я сам ничего не пойму… Он действовал, словно… Словно понимал, что следов оставлять нельзя. Один лишь запах. Запах зверя.
Воцарилось напряжённое, обострённое молчание.
Я не знаю, что роилось в голове моих товарищей, но лично мне происходящее нравилось всё меньше и меньше. Слава Богу, Ральф не умудрился ляпнуть, что выслеживаемая им зверюга чикиляет на двух лапках! Иначе его все без исключения сочли бы полным дураком и кретином. А кто будет прислушиваться к заклеймённому придурку?
— Ладно, — хлопнул я в ладоши. — Ральф, не обижайся, но, исходя из обстоятельств этого дела, я соглашусь с мистером Стокманом (Бенни просиял как медный тазик). Пусть разбираются полисмены. Мы с нашим напором, горячностью и поспешными выводами такого можем нагородить, что самим страшно станет. Этак до утра сами друг друга поубиваем, обвиняя во всех смертных грехах. Посему предлагаю разойтись по комнатам, дождаться утра, а потом… Ну, не знаю, как вы, а я линяю отсюда.
Радость на лице Стокмана сменилась выражением жесточайшей зубной боли. И я, кажется, знал, почему. Но об этом попозже. Ральф опустил ствол винтовки и, помявшись, обречённо прогудел.
— Хорошо, Алекс, ты прав. Дождёмся утра. Но я никуда отсюда не уеду, пока не разберусь во всём этом дерьме.
— Я не могу тебя отговаривать… Ты уже мальчик большой, и волен сам решать, как быть. Но я больше тут не останусь.
Я был твёрдо уверен в том, что говорю. Откуда-то во мне поселилась надежда, что, если вовремя покинуть злополучный замок, то всё образуется. Правда, я не мог сказать, что мною движет, но ощущение неотвратимо накатывающей беды гнало меня прочь, как лесной пожар гонит зверей. Но некий маленький гложущий червячок сомнения услужливо мне подсказывал, что на самую капельку, но я уже опоздал… Крайне неприятное ощущение.
Тем временем рыжеволосая Грейс пришла в себя и смущённо поправляла очки на милом носу. Блейк мужественно приобнял её за плечико, помогая встать. Да, вот так ведут себя настоящие Казановы. Всегда готовы и всегда рядом.
— И, ради Бога, растолкайте кто-нибудь Роберта и Уэнрайта! — устало попросил я.
Коннор ободряюще улыбнулся и заверил, что сию же минуту позаботится об этих господах. Дон со скоростью метеорита кинулся приводить в чувство Мастерса, предоставив дворецкому сомнительное удовольствие возродить к жизни наследного лорда. Хитёр, стервец!
Мы с Колином двинулись к нашей комнате. Юноша задумчиво молчал, а потом окончательно испортил мне настроение, напугав до дрожи в пятках. Он долго кряхтел, мычал, я уже начал подумывать, что ему плохо, когда, наконец, он разродился.
— Слушай, Алекс… Ральф сказал, что не обнаружил никаких следов… И это понятно. Пол каменный, холл освещается неважно, без команды экспертов-криминалистов и впрямь тяжеловато найти какую-нибудь не заметную обычным глазом мелочь, не спорю. Но…
— Но что? Не тяни резину, — мы прошли ещё несколько метров.
— На улице туман и повышенная влажность… Сам воздух сочится водой. Я, например, долго оттирал свои ботинки от грязи! А ночью ещё более сыро. Если этот зверь пришёл в замок с улицы, то почему у него чистые лапы?
После этих таких простых и логически обоснованных слов мне стало плохо. А Колин продолжал:
— Днём дикий зверь не мог войти в замок. Кто-то да увидел бы его. Или обратил внимание на следы. Понимаешь? Похоже на то, что ОН вообще не покидал пределов замка и всё время находился здесь, в Стиллхолле! И почему он не стал пожирать труп, если голоден? Получается, что зверем двигало исключительно желание убить! Поведение, характерное для человека, но не для животного, согласись.
Я внимательно вгляделся в честные глаза юноши, который искренне недоумевал над этими вопиющими, кричащими фактами.
— Колин. Ты задал правильный вопрос.
_______________________________________________
Сложившаяся ситуация отчётливо отдавала некой хитроумной, грамотно спланированной мистификацией. А что прикажете думать? Ни на один вопрос, заданный мне Колином, я не мог дать ни одного вразумительного ответа… Меня так и подмывало извлечь содержимое спрятанной под кроватью дорожной сумки. Мне то и дело приходилось напоминать себе, что поспешные действия ещё ни к чему хорошему ни приводили.
Скрупулёзно цедя из граненого стакана сильно разбавленный виски, я, полностью одетый, развалился в кресле. На моих наручных часах натикало два часа ночи, но спать мне совершенно не хотелось. Я периодически подкидывал в приглушено урчащий зев камина дровишки, потягивал знаменитое английское пойло и размышлял о смысле жизни. Герти мило посапывала в кровати, заложив ладонь под щёчку и никак не реагируя на внешние раздражители. Измученного ребёнка не разбудили даже истошные вопли, носящиеся под высоким потолком холла чуть более часа назад. Колин до сих пор не вернулся. У студентов средь ночи нарисовалась внеплановая стачка. Рэнделл взял на себя обязанность оповестить тинэйджеров о произошедшем убийстве. Да, я буду называть смерть Хэтфилда именно убийством, и никак иначе, пока никто не докажет обратное. Во что выльется коллективное голосование моих юных друзей, оставалось только гадать…
Под рукой у меня лежала снятая со стены обнаженная дага. На всякий случай. Случаи-то разные бывают. Кто знает, чем теперь грозят бесконечные сумрачные коридоры Стиллхолла? Или, точнее, кем… Я хорошо помнил слова Шнитке, уверяющего, что волчьи следы обрывались возле рва, а потом начинались совсем в другом месте. Что же получается? Что волчара не нырял в ров, а каким-то невероятным образом ПЕРЕПРЫГИВАЛ добрых десять метров? А в свете последних событий плюс ещё и лихо штурмовал стены? На двух-то ногах?! Почему я так спокойно говорю о нелепице вроде вертикального передвижения серого хищника? Да наверно потому, что мой зрелый разум современного человека отказывался верить в подобную чушь! Да, я верил Ральфу, но и… Нет, не могу сказать. Но против фактов тоже, как известно, не попрёшь. Так что я должен был думать, в конце-то концов?
Я опустил стакан на пол, прикрывая глаза. И тут меня буквально ошпарил горячий пот. Погодите-ка, если мы не в состоянии понять, как волк очутился в замке, то кто может поручиться, что ОН его покинул? Я судорожно распахнул глаза. Мать моя женщина… Вот это уже действительно страшно. Замок чересчур велик, а зверь выходит ну прямо-таки по-человечески умён. Такому Эйнштейну животного мира спрятаться в громадном Стиллхолле раз плюнуть! А вдруг он уже подкрадывается к чьей-нибудь двери, как в сказке о Сером волке и трёх поросятах? Хищник у нас имеется, а поросята — это мы все. От таких мыслей мне совсем поплохело…
И, будто прочитав мои невесёлые мысли, кто-то сильно постучал в дверь. Мои пальцы автоматически сомкнулись на обмотанной шершавой кожей рукояти даги. Я чертыхнулся. Нервишки пошаливают, да? Так вроде не на войне уже… Я прикусил язык. Даже наедине с собой я редко позволял себе вспоминать о прошлом. Прошлое осталось где-то ТАМ.
Я неспеша подошёл к двери и провернул оставленный в замочной скважине ключ. Спрашивать дрожащим голоском вполне закономерное «кто там?» я не захотел. Вряд ли дикие звери научились культурно стучать в дверь, да и не ответят они ни хрена всё равно. Спустя секунды на ошеломлённого меня уставилось двенадцать пар глаз, ожидающе блестевших на шести юношеских лицах. Я потерял дар речи и строго посмотрел на Колина. Австралиец виновато пожал плечами. Мол, я-то причём?
— Э — э… чувак, здорово, — помявшись больше для вида, брякнул Артур. Обведя рукой замерших товарищей, он выдал неожиданные для меня слова: — Мы тут посовещались маленько и пришли к выводу, что в твоей компании нам будет… э — э - э… несколько безопасней, чем поодиночке.
Хрюкнув под нос, я сложил руки на груди. Что-то моя комната, так или иначе, становится детским садом, приютом для обездоленных. На меня молитвенно-просяще таращились Саша, Джесс, Артур, Мартин, Колин (правда, по иной, чем другие, причине) и в некоторой степени Трейси. Маленькая металлистка старательно делала вид, что она здесь мимоходом и с этими ханыгами не имеет ничего общего.
— Ладно, оглоеды, заходите. Только тихо, без криков и шума. Герти спит.
Ломанувшая толпа малолетних чадушек едва не сбила меня с ног. Закрыв дверь, я вернулся в кресло и, примерив важное, сосредоточенное выражение на физиономию, произнёс:
— Рассаживайтесь, чего стоите, как столбы… И рассказывайте, что вы там конкретно порешили на своём школьном собрании.
Трейси вальяжно развалилась во втором кресле на правах моей лучшей подруги и выкатила зелёные глазищи.
— У — у - у!.. Все детишки намочили штанишки. Голодный волк — это тебе не шутка!
Занявший место на прикаминном коврике Артур перекосился от негодования. Колин, Мартин, Саша и Джесс кое-как, тихонечко, стараясь по-честному не шуметь и не разбудить посапывающую Герти, разместились на кровати. Интимный полумрак, негромкий, приятный на слух треск жаркого камина, глубокая ночь, группа молодых людей обоих полов в одной комнате… Романтика, одним словом!
— А тебе, небось, и мочить-то нечего, Стальная Крыса, — Артур всё же не выдержал. — Трусы всё равно не носишь… Или хочешь сказать, что ничуть не боишься, героиня ты наша?
— С чего ты взял, что я не ношу нижнего белья? — без дураков удивилась Трейси.
— С того, с чего ещё! Сколько раз я не смотрел на твою задницу, что-то не замечал наличия хоть каких-нибудь трусиков. Ха.
— М-да, ты сегодня на редкость красноречив, дружок. Нервы сдают? Смотреть надо лучше. Просто я ношу настолько узкие стринги, что их практически незаметно.
— Хотел бы я на это посмотреть, крошка!
— Сначала член отрасти, малыш.
— Чего — о - о…
У меня сами собой закатились глаза, и лопнуло и так далеко не ангельское терпение.
— Вы, огрызки, а ну заткнитесь. Все! Трейси, тебя это касается в первую очередь, иначе ты вылетишь отсюда вместе со всеми, как пробка. Слово даю!
Стюарт обиженно надулась. Студенты вытянулись в струнку, осознав, что я не предрасположен к шуткам.
— М-мы молчим, молчим, — пролепетал Артур, стараясь быть ниже травы, тише воды.
Залпом осушив стакан с виски, я застонал:
— Ну и наказание на мою голову… Что вам всем от меня надо?
Саша робко подняла руку.
— Ты не на уроке, говори.
— Нам страшно, — девушка кусала красиво очерченные губы. — То… что произошло, настолько чудовищно и ужасно… Мы думали, что ты нас защитишь в случае чего…
Коротко хохотнув, я осведомился:
— С чего вы взяли, что я смогу вас защитить? Откуда эта ничем не подкреплённая уверенность?
— Ну ты же крутой тип, — кивнул на дагу Мартин. — Да и к нам ты неплохо относишься. Вроде бы.
Я схватился за голову.
— Да у вас просто железная логика, ребята!
Герти со стоном заворочалась во сне, и я сбавил тон, прошептав:
— И вы прикинули, что у меня под крылышком будет надёжней. Верно?
— Ну, в общем, да, — Артур избегал смотреть мне в глаза. — Нет, я не то, что боюсь, но… Ты же не прогонишь нас прочь?
— А почему бы и нет? В ваших комнатах, за крепкими дверями вам ничего не угрожает. Не высовывайте носа, и всё будет в порядке. А с первыми лучами солнца (если туман позволит) быстренько сваливайте из замка. Вот мой совет. Не хрен тут больше делать.
Саша недоверчиво засопела.
— Земляк называется, соотечественник… Ну всего на эту ночь! С тебя что, убудет?
Я чуть не взвыл.
— Да поймите вы, я не против! Но где, чёрт возьми, я вас всех размещу? И… И что на это скажет общественность? Мне как-то ещё не охота в тюрягу за обвинения в сексуальных преступлениях против несовершеннолетних…
Мартин вылупился на меня:
— Э — э… чувак, в каких преступлениях? Мы, пожалуй, тогда пойдём, пока не поздно…
Все сдавленно, в кулак, захихикали. Смех несколько разрядил напряжённую обстановку.
— Это всё отмазки, сеньор маньяк, — откинула с глаз прядь иссиня-чёрных волос Джессика. А мне почему-то запали в память её слова на счёт маньяков. Хм, а в чём же соль?.. Отшлифовать зародившуюся было идею я не успел…
— Мы не займём много места, — торопливо затарахтел Мартин. — Мы можем завалиться прямо на полу, не посягая на кровать. Кстати, я так и не понял, а с какого это перепугу ты приютил у себя эту замарашку? Чего-то я не въеду…
— А она мне гораздо ближе, чем вы, — позлорадствовал я.
Зверева приоткрыла ротик.
— Это в КАКОМ смысле?
Ответить мне помешала сама Герти. Девочка, не выдержав наших препирательств, всё же проснулась. Откинув тонкое одеяло, она села на кровати. На ней был мой шерстяной свитер достигающий худеньких бёдер… Герти протёрла глазёнки и, заметив непривычную обширную аудиторию, застыла.
— Похоже, я проспала что-то важное, да?..
Артур так и упал на своём коврике, задрав ноги! Трейси как-то уж очень подозрительно покосилась на меня. Право слово, я даже зарделся, как красна девица. Я закряхтел:
— Ну, понимаете… Вот… Герти тоже изъявила желание перебраться ко мне в номер. Не одни вы боитесь… К тому же она совсем одна! Теперь уж точно.
Я понял, что сбивчиво оправдываюсь. Но почему? Что я такого сделал? И почему…
— Эй, негодяи, чего вы на меня ТАК смотрите?
Откашлявшись, Мартин понимающе заухмылялся.
— Ну ты даёшь, кореш! Расписываешь тут из себя самого настоящего сексуального маньяка, а мы и уши развесили. Думали, что ты прикалываешься… А оно, глянь, и вправду! Я понимаю, если бы ты не устоял перед этой прелестью… — юноша развязано хлопнул Джессику по аппетитному бедру. — Но чтобы накинуться на несмышленого ребёнка?
Джессика, не давая спуску, залепила ойкнувшему Скотту знатную затрещину.
— Не распускай лапы, козёл!
Я же позеленел от гнева, выпрямившись в кресле и сжимая кулаки!
— Мартин, или ты захлопнешь пасть, или я сломаю тебе хребет! Ко всем обращаюсь, учтите. И хватит эдак подленько улыбаться, вы! За кого вы меня принимаете, за извращенца, за растлителя малолетних, что ли? Вы что, окончательно умом тронулись?!
Герти, выбралась из-под одеяла, спрыгнула с кровати, и, ступая босыми ногами по густому ворсу ковра, подбежала ко мне. Обвила мою шею руками, прислонив голову к вздрагивающему от возмущения плечу, и сурово посмотрела на тинэйджеров, сердито кусая губы.
— Да как вы смеете так говорить о нём? Алекс очень хороший, он пообещал заботиться обо мне… Здесь нет места тому, о чём вы подумали. А ты, носатый, ещё поплатишься за свои слова!
Обескураженный Мартин невольно прикоснулся к длинному любознательному носу. Девчонки прыснули со смеху. Артур, скрестив ноги по-турецки, закусил изнутри щёку.
— Да ладно… Я же прикалываюсь! Нормальный у меня, кстати, нос…
— Молодец, наш человек! — восхитилась Трейси. — Устами младенца глаголет истина!
— Надеюсь, вы понимаете, что вам всем будет жутко неудобно в одной комнате, — я сопротивлялся изо всех сил. — Учтите, спать придётся «валетиком».
Саша безжалостно оборвала мои аргументы.
— Не беда, это всего на одну ночь.
— Значит, договорились, — не давая мне опомниться, подытожил горячий шотландский юноша. — Лично я, в тебе, чувак, не сомневался! Я знал, что ты не бросишь нас на произвол судьбы. Правда, я несколько не согласен с распределением вакантных спальных мест. Хотелось бы это обсудить поподробнее…
Я наигранно недоумевающе повёл плечами.
— А что тут обсуждать? Герти продолжает спать на кровати, девчонки — там же, благо места им всем хватит с головой. Ну а мы расположимся кто, где горазд. Я смотрю, ты уже не в силах оторваться от этого замечательного коврика! Или ты предпочитаешь дрыхнуть в ванной комнате? Милости прошу.
— А тебе не кажется, что твоей протеже… будет… э — э… лучше спать одной? Ну чего её, бедняжку стеснять? На кресле ей будет очень даже неплохо, она маленькая, поместится легко…
Герти с неприязнью показала МакДжонсу язык. Артур сделал «морду кирпичом».
— Сэр Коннор МакЛауд, о чём это вы? — холодно осведомился я.
— Эх, ни фига ты не понимаешь, — с укоризной взглянув на меня, протянул Артур. — Я же предлагал разместить на кровати вместо девочки меня! А ты…
В комнате раздались негодующие фырканья. Видимо, не один я был против настойчивых желаний движимого бунтующими гормонами подростка.
— Я всё как раз-таки и понял. Не нравится моё решение — можешь выметаться за дверь, — я растянул губы в добрейшей улыбке. — Девчонки, кто хочет спать на кровати с Герти?
— Я! — едва не выпрыгнула из чёрной проклёпанной кожи Трейси. — Уж со мной она будет в полной безопасности. Я смогу за нас постоять, ты знаешь. Девочки тоже согласны!
— Быть посему, — одобрил я, не обратив внимания на вытянутые лица Джесс и Саши. — Ну что, Герти, принимай новых подружек.
Довольная девочка, не рассусоливая, резво запрыгнула на кровать. Я пронзил каждого из студентов зловещим взглядом. Колин под шумок ретировался в сортир, в этой комнате он и так был своим и законно владел пятьюдесятью процентами акций на занимаемую со мной жилплощадь. Ребята затихли, таращась на меня, как кролики на огромного голодного удава.
— Так, бойцы, я вас не звал и насильно удерживать не собираюсь. Дверь всегда открыта. Образно говоря, не бледней, Джесс. Хм, постарайтесь хоть на эту ночь забыть о грызне и глупых ссорах. Никакого разгильдяйства, выпендрёжа и анархии. Запомнили? Нужно держаться друг друга, прикрывать не только свои тылы, но и чужие.
Артур поднялся с пола, почёсывая живот.
— Думаю, что выражу общие мысли, Алекс. Мы всё понимаем, не безнадёжно же мы тупые… Условия твои вполне справедливы и приемлемы, верно, друзья?
«Друзья» торопливо закивали. Не дай Бог, я ещё передумаю…
Я почувствовал, что кто-то на меня неотрывно смотрит и тут же наткнулся на пристальные серые глаза Саши. Девочка всеми фибрами зримо выражала желание о чём-то потолковать.
— Саша, — вздохнув, попросил я. — Прекрати корчить рожицы и говори прямо, тут все свои.
Саша подошла ко мне и прошептала на ухо по-русски:
— Есть одно дело, не терпящее отлагательств, — она мельком покосилась на насвистывающую под нос Трейси. — Давай говорить по- нашему.
— К чему такая секретность? — я всё же перешёл на родной язык.
Артур, судя по испарине, что было мочи тужился понять, о чём мы беседуем. Зря ты, дружок, изучал в школе никому не нужный французский!
— Напрасно ты позволил Трейси ночевать в одной постели с Герти. Мы-то ладно, а вот ребёнок…
— Что ребёнок? — приглушенное дыхание Саши обжигало мне ухо.
— Понимаешь, у нас с Джессикой есть подозрение, что Трейси… ну — у… что она — «розовая».
— Неужто приболела? — встревожился я.
— Ты что, вчера родился? Когда я говорю «розовая», я подразумеваю, что она лесбиянка.
У меня уже в который раз отвисла челюсть. Твою мать, если так и дальше пойдёт, придётся повязывать через подбородок верёвочку! Настал мой черёд ошеломлённо глазеть на Сашу.
— Не понял. Это что — шутка?
— Какая, на фиг, шутка! — сморщила носик Зверева. — Я серьёзна, как депутат на заседании Госдумы. Буквально накануне вечером Трейси приставала к Джесс, лапала её, пыталась поцеловать! Лесбиянка она, точно тебе говорю.
— Ну… как-то всё это неожиданно. Откуда такая уверенность?
Девушка постучала костяшками пальцев по моей голове.
— А ты не замечаешь её, мягко сказать, сомнительного поведения? Трейси терпеть не может мужчин и засматривается на девчонок. Не переносит ухаживаний и совершенно не интересуется типично женскими темами! Разве тебе мало доказательств? Ты посмотри, как она себя ведёт, как одевается.
— Положим, нормально она одевается, — пробормотал я. — И ко мне Трейси относится весьма положительно…
— Исключение из правил, — Саша была непреклонна. — Тебе не кажется, что Трейси способна э — э… научить Герти всяким гадостям?
— За такой короткий срок?
— Плохому учишься быстро!
— Или того хуже — изнасилует бедного ребёнка, — сурово присовокупил я.
— Именно!
Не единожды услышав своё имя в нашей приватной беседе, Трейси вся извелась, напряжённо гадая, о чём же это мы так задушевно болтаем. И ещё ей явно не нравилось, какими сомнительными взглядами я её закидывал.
— Эй, милая, может, и мне не помешает знать, о чём это ты с такой пылкой страстью шепчешь Алексу на ушко? — низкий голос Трейси буквально сочился ядом.
— Это касается тебя, Трейси! — мои глаза заискрились шкодливым весельем. — У Саши появилось одно стоящее предложение.
Зверева озадаченно нахмурила густые брови.
— Предложение?
— Ага. Саша хочет спать с тобой под одним одеялом, но боится попросить тебя об этом.
— Классная идея! — плотоядно облизнулась Стюарт. — Я не возражаю!
За исключением в доску обалдевшей Саши все надрывно захохотали. Зверева же не могла поверить, что я подложил ей ТАКУЮ свинью!
— Милая, готовься к сладкой ночи, — сладеньким голоском пропела Трейси, пожирая Звереву пламенным взором.
Саша чуть не грохнулась в обморок. Она скорбно поджала губки:
— Засранец ты, Болотин.
Я здесь, я пришёл к тебе,
Пришёл вопреки судьбе.
С небес льётся лунный свет,
Я зверь — мне покоя нет…
Ария «Зверь»
Уснуть я так и не смог. Спальню заливал призрачный свет неполной, выглядывающей из-за туч луны, минующий неплотно задёрнутые оконные шторы. На широченной кровати, на разные лады посапывали наши дамы. Я невольно, сам того не желая, залюбовался ими. Красота всё же страшная сила, господа. В хорошем понимании этой фразы.
Густые русые волосы Саши распущенной волной разметались по подушке, пушистые ресницы немного подрагивали. Не иначе как Зверевой снилось что-то тревожное. Саша до подбородка завернулась в простыню, сквозь которую прорисовывались линии красиво сформированного тела. Джессика зарылась лицом в подушку, разбросав руки и ноги, аки выброшенная на берег морская звезда… Поскольку девушка не удосужилась сменить повседневный туалет, то я, признаюсь, с трудом отвёл взгляд от круглой попки, вызывающе обтянутой тугими джинсами. Есть за мной такой грешок, чего уж скрывать… До безумия обожаю женские попы. Ну вот, режьте меня, пытайте за это! Я весь как на ладони.
Я торопливо перевёл взгляд на вторую половину кровати, оккупированную Трейси на пару с Герти. Лицезримая сцена едва не вышибала внеочередную слезу… А я то, дурья башка, почти поверил Саше, напредставлял себе такое, в чём стыдно теперь признаться. Умильно подложив ладошки под головёнку, Герти еле слышно похрапывала. На свежем детском личике не было и следа тревог и серьёзности, столь не свойственных для ребёнка её лет. А Трейси… Трейси заботливо прижала девочку к себе, бережно приобняв одной рукой. Пухлые губы Стюарт приоткрылись, дыхание заставляло чёрные волосы на макушке Герти слегка трепетать. Во сне суровая неприступная Трейси производила впечатление беззащитного ранимого дитя, под стать Герти.
Я поправил наброшенное на девочек покрывало. Какая, собственно, разница, лесбиянка Трейси или нет? Одно я знал совершенно точно: под шипасто-металлической оболочкой Стюарт скрывается удивительно чуткая, добрая и просто хорошая юная девушка. Которая грудью встанет за Герти и за тех, кого считает своими друзьями. Любит других девчонок? Да ради бога! Через годик-другой повзрослевшая Трейси выкинет из головы свои нестандартные увлечения и обратит внимание на противоположный пол. Ну а если предполагать худшее, что она и впрямь закоренелая лесбиянка, то и это не мешает Трейси быть хорошим человеком…
Артур свернулся калачиком на коврике спиной к пылающему умеренным огнём камину. В комнате было тепло, и я давно перестал подбрасывать поленья в ненасытную утробу. Мартин и Колин скрючились в креслах. Я благородно уступил своё, всё равно спать не хотелось. Скотт видел десятые сны, а Рэнделл, по-моему, лишь притворялся спящим, украдкой наблюдая за моими хаотичными перемещениями по комнате…
— Эй, тебе чего не спится? — вполголоса прошептал Колин. — Ходишь как маятник взад-вперёд…
Я остановился и хмыкнул.
— Могу задать схожий вопрос. А тебе-то чего не спится?
— Заснёшь тут, как же, — Колин со скрипом онемевших суставов выпрямился в кресле. — Мне одна мыслишка никак не даёт покоя. Я постоянно об этом думаю… И, знаешь, как не крути, а всё сходится к одному.
Я ночной тенью навис над ним. Мне почему-то сразу не понравился тон произносимых высоким юношей слов. Как будто Колин заранее оправдывается и просит извинения за то, что созрело в его чрезмерно догадливой голове.
— Колин, не пугай меня, — умоляюще зашептал я. — Скажи, что просто ничего не понимаешь. Будь как все, а, приятель?
Колин не отвёл взгляда, упрямо сжав губы. Пальцы австралийца впились в мягкие валики-подлокотники кресла.
— Алекс, если я стану мыслить, как все, мы можем не пережить эту ночь.
— Ты… Ты чего городишь? — я не сводил с него глаз. — На тебя снизошло очередное озарение?
— Нет, — взгляд Колина приобрёл оттенок металла. — И я решительно не пойму, почему ты — умный, здравый и рассудительный человек, не желаешь замечать вполне очевидных вещей.
— Спасибо на добром слове, конечно, но будь так любезен, поясни всё вышесказанное.
— Алекс, я думаю, что ты и сам уже всё понял, но… Но не хочешь или боишься признаться себе в том, что истина у тебя под носом.
— Ага, агент Малдер, истина где-то рядом, — я первым отвёл взор.
— Не паясничай, тебе не идёт, — отрезал Колин. — Я не беру в расчёт Шнитке. У немца врождённый инстинкт охотника и неглупая голова, но он реалист. Он человек, измеряющий ситуацию известными, привычными для него и общества критериями. Ты же не такой!
— Не кричи, побудишь всех, — у меня засосало под ложечкой.
— Прости. С нами за прошедшие несколько дней произошло достаточно на первый взгляд не взаимосвязанных, но очень странных вещей. Роковых случайностей, я бы сказал.
— Ты это о чём?
Колин поудобней устроился в кресле.
— Да всё о том же. Я назову тебе несколько моментов, очень, как мне кажется, подозрительных. А ты уж сам думай, где собака зарыта.
Я опустился на одно колено и заинтересованно уставился на Колина. Чем же меня сможет удивить мой юный друг?
— Первое, — Колин начал резво загибать пальцы. С такой прытью ему скоро руки не хватит! — Внезапная авария нашего автобуса. Помнишь, Спенсер сам сказал, что такая поломка на его памяти впервые, и мы только чудом не разбились. Второе: предсказания той юродивой провидицы, чтобы ты остерегался тьмы. Третье: странное поведение Стокмана после убийства повара. Как будто он хочет скрыть происшествие и ни в какую полицию звонить вообще не собирается… Четвёртое: заявление Ральфа об обнаруженном им волке. Если бы волчара был с местной пропиской, о нём давным-давно бы знали. Получается, что хищник завёлся в лесу аккурат с нашим прибытием в замок!
Колин перевел дыхание. Я напряжённо смотрел на него, застыв каменным изваянием. Колин набрал воздуха в грудь и продолжил:
— Пятое: с этим замком не всё так чисто, как кажется, зуб даю. Шестое: убийство повара! Не отрицай, что оно ненормально по своей природе. Сам посуди, волк, предположительно тот, что скоротечно завёлся в здешних местах, непонятным образом проник в замок, загрыз человека и благополучно исчез! Крутовато даже для Дэвида Копперфилда. Это в-седьмых. И это я ещё не озвучил своей главной мысли. Ну, что скажешь?
Я не стал его разочаровывать.
— Честно говоря, я могу лишь объяснить подозрительное с твоей точки зрения поведение Стокмана. Смотри, Колин. Стокман деловой человек, ему дорога каждая минута. Он вложил в своё наследство немалые деньги, предвидя в будущем довольно ощутимую прибыль. Как ты думаешь, что им двигало, когда он пригласил нас в Стиллхолл? Человеколюбие, сострадание? Нет, и ещё раз нет. Трезвый расчёт и нацеленный на выгоду взгляд. Ему нужна реклама. Так что наше проживание в замке — тонко спланированная пиар-акция. Не более. И как гром среди ясного неба! Убийство. Ты представляешь, что он сейчас испытывает? Если о случившемся узнает общественность, у Стиллхолла появится крайне дурная слава. Одно дело, когда средневековый замок окутывает ореол таинственности и древние легенды о привидениях (для привлечения туристов самое оно) и совсем другое, когда в этом самом замке на данный момент зверски убивают гостей. Так что я Стокмана вполне понимаю… Выбора-то у него всё равно нет, сообщить об этом придется.
— И всё? — Колин пытливо заглядывал мне в глаза, как будто знал, что я не договариваю. Проницательный паренёк.
— Остальное я объяснить не в силах. Но, думаю, у тебя уже заготовлены ответы на все вопросы, — я доверительно улыбнулся. — Не томи. У нас мало времени. Какой единственно верный вывод напрашивается из всей этой бредовой мешанины?
— Вывод один, — Колин сцепил пальцы в кулак. — Изначально за нами ведётся охота. Нас загнали в этот медвежий угол. Некто, опытный пастух, собрал нас всех в одном месте. Для вполне определённой цели. Мы овцы, а он-волк. И я не образно выражаюсь. Алекс, предупреждаю, я не пересмотрелся фильмов ужасов и не зачитался Кингом и МакКамонном… И я не верю в сказки. Но я верю в то, что древние тёмные легенды способны оживать. И, когда подобное происходит у меня на глазах, у меня нет основания не верить себе… В чём-то некоторые из наших попутчиков правы. Джона Хэтфилда убил не волк. Его убил… оборотень. Только наделённый нечеловеческими способностями монстр мог провернуть всё это.
Если вы думаете, что я расхохотался, покрутил пальцем у виска или сразу же послал Колина с его шутками туда, где темно и газету не почитаешь, вы ошиблись… Но и хлопаться в обморок от ужаса, забиваться со страху под кровать и дрожащим голоском начинать молебен я тоже не стал. Я проглотил вставший в горле комок и нарочито ровным голосом прошептал:
— Я никому не говорил… Не хотел прослыть идиотом и подставлять Ральфа. Но… Шнитке сказал, что этот волк ходит на двух задних ногах.
Никакие другие произнесённые мной слова не произвели бы большего эффекта на Колина. Юноша стал похож на бесплотную тень. От его лица отхлынула вся кровь. Он обессилено откинулся на спинку кресла.
— И… Ты молчал об этом? Алекс, какие тебе ещё нужны доказательства? Это первый прокол оборотня! Он не ожидал, что с нами окажется следопыт-охотник. И он начал действовать. Он спешит, пока мы не разъехались. Прошедший ураган ему только на лапу!
— А я думаю, что это тот фактор, что спасал нас до сих пор. ОН не торопился, зная, что нам деваться некуда. Но и затягивать он не стал… Почему?
Колин пожал плечами, недоумевая не меньше моего. Потом его взгляд упал на окно, просвечиваемое серебристым светом. Рэнделл ахнул и схватил меня за руку.
— Я понял… Скоро полнолуние, а оборотни во время полной луны не могут противостоять её чарам.
— ОН очень умён… У нас проблемы, Колин. Большие проблемы.
— Да, — серьёзно кивнул юноша. — Очень большие.
Не правда ли, напоминает разговор двух пациентов психбольницы? Оборотни, коварные замыслы, загадочное убийство, какая-то ломаная детективная линия… Полный набор, чтоб надеть нарядную рубашку, с рукавами, завязывающимися на спине бантиком, и загреметь в милый жёлтый дом! Я так легко об этом пишу, а тогда, между прочим, сердечко поёкивало и норовило соскользнуть поближе к пяткам… Как я поверил в эту, откровенно говоря, пошлую чушь? Да элементарно! На тот момент всё, что мы наговорили, казалось мне непогрешимой правдой. Человека пугает всё необъяснимое. То, что не поддаётся стандартной логике. То, что невозможно представить. Думаю, человек подсознательно боится, что его самые фантастические и нелепые предположения окажутся правдой. И поэтому он ещё больше, с удвоенной силой отказывается верить в сверхъестественное. Даже если предоставить ему неоспоримые факты. Среднестатистический человек боится разрушения привычного мироздания, краха незыблемых устоев.
Но я имел преимущество. Преимущество, заключающееся в том, что меня буквально ткнули носом в это самое… В нечто. В непонятную, непознанную субстанцию, скопище первобытных страхов и суеверий. А я не был безмозглым болваном, отказывающимся верить своим глазам и разуму, в пользу устоявшихся предубеждений и нерушимых догматов. Что мы вообще знаем о тёмной половине нашей жизни, сущности нашего мира? Я думаю, что ничего. И если обычный человек мёртвой хваткой вцепился бы в якорь самообмана и ложного спокойствия, ввергая себя в состояние иллюзорной безопасности, то я предпочёл оторваться от этой цепи. Пусть она и крепко держала разум, не позволяя заходить ему за ум.
Я верил в сверхъестественное, я верил себе, я верил в Бога… И я решил погрузиться в пучину того, на что порой никогда не пойдёшь при иных обстоятельствах. Я погрузился во тьму, в водоворот ужаса и безумия. В тот момент я смирился с Хаосом. Чтобы выжить. Древние легенды оживают? Хорошо. Уличные пророки на поверку оказываются всамделишными баньши? Отлично. Оборотни не сказка? Прекрасно. Один из них устроил охоту на нас? Хотелось бы и дальше браво воскликнуть «замечательно!», да врать не буду. Ничего замечательного именно в этом и не было. Было страшно…
Пронзительный крик, звенящий от несусветной боли и ужаса, тупой ржавой иглой впился в мой мозг, заставив покрыться ледяным потом. Кричали где-то на втором этаже, сверху. Голос был женским и чертовски знакомым.
Колин чуть не выпрыгнул из кресла, волосы на его голове на моих глазах встали дыбом, кроме шуток… Я затравленно обернулся. Глаза Трейси резко распахнулись, Герти, недовольно сопя, заворочалась. Новый крик, ещё более страшный, вывел меня из обездвижившего ступора. Не мешкая, я нырнул под кровать и вытащил помятую дорожную сумку. Одним движением рванув замок «молнии» и выкинув кое-какую личную мелочёвку, я запустил руки на самое дно.
— Что случилось, что происходит? — заспанная Саша села на кровати и, кутаясь в простыню, уставилась на меня. Серые глаза девушки округлились…
В правой руке я сжимал пистолет-пулемёт «Беретта М — 93». Чётким и отработанным движением, плодом долголетних тренировок, я вогнал в рукоять обойму и передёрнул затвор.
Ещё один крик кнутом стеганул по ушам…
— Боже, кто это ТАК кричит? — Трейси, стараясь не разбудить Герти, спрыгнула с кровати. — Откуда у тебя взялся пистолет? Что происходит?
— Сидите здесь и никому, кроме меня, не открывайте!
— Кто это так орёт? Кто-нибудь может мне объяснить? — Мартин был белее мела.
— Это ОН, — с обречённой покорностью в голосе сказал Колин. Юноша боязливо поёжился.
— Да кто он то?! — не выдержав, как оглашенный заорал Артур, глядя на потолок, а заодно разбудив непробиваемых Герти с Джесс своим боевым голосом взбешённого горца. — Там что, кого-то на куски режут?!
Я подбежал к входной двери и уже с порога торопливо бросил:
— Берегите девчонок, заприте дверь и, повторюсь, кроме меня, никому не открывать. Это приказ! Я постучу четыре раза. И… Колин, расскажи им ВСЁ.
Выскочив в коридор, я с силой захлопнул за собой дверь.
_______________________________________________________
Я мчался гигантским скачками, крики боли гнали меня вперёд. Пробежав по холлу, я в два приема одолел ведущую на второй этаж лестницу, почти не касаясь ногами ступенек. Проклиная чрезмерно огромные размеры замка, я ломанулся сквозь вереницу комнат и залов, стремясь как можно быстрее добраться до отдалённой комнаты Грейс Брайен. Я был почти уверен, что кричала именно скромная рыжеволосая девушка в очках…
На бегу я молился, надеясь, что всё-таки ошибся и это не она. А кто тогда? Я что, кем-то сознательно готов пожертвовать? Типа, кто угодно, но не Грейс? Эгоистично звучит, но я ничего не мог с собой поделать.
В ушах часто стучало, мерзкий холодок прокрался в душу. Нет, я не столько боялся опасности, сколько боялся, что безнадёжно опаздываю. Держа наготове «Беретту», я галопом пролетел коридор, развешанные по стенам штандарты и картины сливались в смазанные полосы. Я кусал губы… Криков я больше не слышал. Наступила тишина, которую обычно любят называть зловещей. И, помимо того, я понимал, что ночная, слабо разбавленная редкими свечами и масляными лампами тьма, окутавшая встревожено просыпающийся замок, играет не на моей стороне. В отличие от обладающего чутким нюхом и острым зрением противника (всё никак не начну называть вещи своими именами…), я буду в невыгодной позиции.
Затормозив, я прижался вспотевшей спиной к холодному камню стены. Спальня Грейс была справа от меня. От, как ни странно, плотно закрытой двери меня отделяло не более пяти метров. Может, я всё же ослышался, и кричала не она? Только бы всё обошлось…
Стараясь не дышать, я осторожно начал приближаться к двери, крепко сжимая в вытянутой руке (слава богу, не трясущейся!) переведённый на одиночную стрельбу пистолет. По счастью, напротив комнаты Грейс мерно горел зажжённый сознательным старым дворецким светильник. Не промажу, ОН должен быть крупным, наверное…
Изнутри на дверь обрушился удар воистину чудовищной силы… И крепкая древесина не выдержала. С умопомрачительным скрежетом и треском дверь разлетелась в щепы! Я еле успел пригнуться, как над моей головой просвистел зазубренный обломок. Силён, зараза, дверь-то открывалась внутрь!
Из спальни в ауре осколков дерева могильно-чёрной тенью выпрыгнуло рычащее НЕЧТО, мягко приземлившись на четыре лапы. У меня перехватило дыхание, пистолет на мгновение дрогнул в моментально вспотевшей ладони. Крупный? Не то слово! Бесноватая тварь была неслыханных размеров! На ум приходило сравнение с годовалым телёнком, молодым бычком…
Угрожающе рыча, ОНО припало к каменным плитам пола, скаля окрашенные чем-то бордовым бритвенно-острые (ну я не думаю, что они были тупыми!) клыки, коим позавидовал бы и саблезубый тигр. Я не оговариваюсь. Я так и хотел сказать — ОНО. Поскольку передо мной был не волк… Сомневаюсь, что сия тварь вообще имеет отношение к передаче «В мире животных».
На мощных задних лапах блестели хищно загнутые когти, способные разрезать кольчугу как бумагу… Оно, осанкой напоминая гориллу, опиралось на сильные мускулистые передние лапы (руки?!) с так похожими на человеческие кистями, сжатыми в громадные кулаки. У твари была лобастая голова волка и поджарая гибкая стать. Чёрная, спутанная шерсть густой кошмой покрывала всё тело, острые уши его прижимались к затылку, хвоста я не заметил… Но больше всего мне не понравились глаза этого «волка». У зверя просто не может быть таких глаз. Хитрых, словно насмехающихся над человеком, невероятно разумных и полыхающих алым огнём глаз!
Не-е-ет… Это не волк, с какой-то тоской окончательно убедился я. Это то, что в древних преданиях и старинных легендах называется волколак. Волк-оборотень. А по англо-германски вервольф. И это не сон. А если сон, то самый чудовищный кошмар из всех возможных! Понял я и ещё одну малоприятную вещь… Даже с помощью такого внушительного пистолета, как «Беретта М — 93» калибра 9 мм с магазином на 20 патронов мне не остановить это исчадие ада. Не тот случай, ёкарный бабай…
Зверь, как будто издеваясь, презрительно ощерился… С внушающих трепет клыков вперемежку со слюной капала тяжёлыми рубинами кровь. Человеческая кровь.
Не горя желанием разыгрывать из себя самоотверженного героя и бросаться на адское существо с голыми руками, я нажал на спусковой крючок. Шквал девятимиллиметровых пуль ударил оборотня в плечи и грудь, подкинув тварь в воздух. Каменный коридор наполнился гулким эхом от пистолетной канонады. Издав жуткий вой, в котором звучало не столько боли, сколько ярости и злобы, монстр всей тушей, извернувшись, шлёпнулся на пол и затих, судорожно суча лапами.
Я утёр тыльной стороной ладони лоб. Неужто завалил? Как-то верилось с трудом, слишком легко. И, не оспаривая мою правоту, вервольф отозвался низким горловым звуком, и резво вскочил на все четыре, согнувшись в готовности к прыжку, обжигая меня понимающим взглядом багровых глаз.
Я весь покрылся мурашками. Я, по правде, никогда не жаловался на слабость зрения. Но сейчас отчётливо видел, как проникающие раны на мощном мускулистом теле этого существа, ни проронив ни капли крови, быстро и споро затягиваются, зарастая густой чёрной шерстью… Я глупо хихикнул. Расскажи кому — не поверят! И тут…
Оттолкнувшись задними ногами (кроме размеров и впрямь не отличающихся от обычных волчьих), с торжествующим воем оборотень могучей когтисто-клыкастой торпедой метнулся ко мне. Взмывшего ввысь косматого монстра, жадно тянувшего в мою сторону здоровенные лапы, встретил очередной град пуль. Но этот огневой занавес не задержал бы потустороннего хищника. Он гарантировано приземлился бы на меня, привставшего на одно колено, и тогда было бы совсем туго. Однако над моей головой громоподобным раскатом в замкнутом пространстве прозвучал выстрел из винтовки «Экспресс 500». Я чуть не оглох!
Пуля, способная раздробить череп слону, сшибла волчару прямо в пикирующем полёте. Взревев от неподдельной боли, вервольф тяжело, словно мешок с цементом, грохнулся оземь. Следующий выстрел разворотил широченную грудную клетку, отбрасывая скулящего зверя на несколько метров назад.
Я облегчённо выдохнул углекислоту через сведённые в судороге зубы и обернулся. Ральф Шнитке, полностью одетый, с перекинутым через торс патронташем, сжимал в руках вороненую, с дымящимися стволами винтовку. Переломив «Экспресс» пополам, немец выбросил пустые гильзы и быстро загнал в стволы ещё два патрона, доселе зажатые в крупных зубах. Но спешные приготовления были напрасны. Каким-то чудом оставшийся в живых монстр, видимо уяснив, что эти люди, мы, то есть, ему не по плечу, оклемавшись от страшных ранений, шустро рванул прочь по коридору, припадая то и дело на передние неестественно длинные руки-лапы. Как ни крути, а досталось ему на орехи не слабо…
Дёрнувшегося было следом за скрывшемся во тьме зверем Шнитке я остановил, положив руку на винтовку. Засунув наполовину разряженную «Беретту» за пояс, я сказал:
— Стой, Ральф! С этой тварью нам не справиться. ЭТИМ оружием не справиться… Нужно что-то посущественней.
— Посущественней? — эхом отозвался немец, неверяще глядя на винтовку. — Да из этой малышки можно мамонта уложить!
— Но не оборотня.
— Обор… — Шнитке осёкся и встопорщил усы. — Ты что такое говоришь…
— Да очнись ты, наконец! — рявкнул я в побелевшее лицо охотника не хуже волка. — Да, я сказал оборотня, вервольфа, называй, как хочешь! А ты что думал, что ходящий на двух задних лапах волк — это новая разновидность семейства собачьих? Или какое-то древнее, не успевшее вовремя вымереть животное?! Ты видел, КАК выглядела эта тварь, насколько она похожа на человека? Ты что, не видел, что наши пули не причинили ему ни малейшего вреда, что его раны на глазах затянулись? Он даже не истёк кровью… Ни одно животное не способно на такие фокусы. Ральф, это был самый настоящий чёртов оборотень! Вервольф! Сказка обрела плоть.
Немец поражённо опустил винтовку.
— Господи Иисусе…
Оставив обалдевшего охотника в коридоре, я вбежал в комнату Грейс, переступая через древесные обломки двери. Сердце моё оборвалось, в голову бросился жар. Я опоздал. В центре спальни, в луже собственной крови, выгодно подчёркнутая горящей люстрой, лежала Грейс.
На ватных ногах я подошёл поближе. Заострившийся подбородок мёртвой девушки был вздёрнут кверху, в поддёрнутых пеленой смерти глазах отражались язычки свечей, огненно-рыжие волосы стали рубиновыми, намокнув от крови. Стараясь не смотреть на разодранное, ещё недавно дышащее прекрасное тело, я сконцентрировался на застывшем, и после смерти красивом лице Грейс. Вторая смерть за последние несколько часов. Такая же кошмарная, бессмысленная и неправильная. Неправильная до тошноты. От этих смертей несло смрадом могилы и фатальной безнадёгой. Ибо причиной их послужило нечто не от мира сего. С этим нельзя смириться или научиться сосуществовать. Люди не должны умирать вот так, в пасти отвратительной потусторонней твари…
Опустившись на колени, я лёгким прикосновением закрыл ей глаза. Я почти не знал эту девушку, успел перекинуться с ней не более чем сотней слов… Я… Я даже не могу сказать, что на что-нибудь рассчитывал. Замкнутость Грейс и моя, помноженная на лень, нерешительность вряд ли принесли бы какие-нибудь плоды в наших отношениях. Но… Но смерть девушки почему-то сильной болью отдалась в моей душе. Сам не знаю почему. Может быть потому, что до селе я ни разу не видел мёртвых красивых девушек?
Сзади послышалось натужное сопение.
— Что… — немец запнулся, бессильно понурив голову.
Я приложил указательный палец к губам и прошептал:
— Она просто заснула, Ральф. Она спит.
_________________________________________________________
Я постучал ровно четыре раза. Как уславливались. У меня стреляло в висках, затылок полыхал от жара. Я вдруг ощутил какую-то вселенскую усталость. Недосыпание всё же сказывалось. Моя бравада и пренебрежение сном давали о себе знать. Стрелки наручных часов услужливо показывали четыре утра. А мне в те минуты казалось, что ночь никогда не закончится.
— Кто там? — пропищал за дверью Артур. Окрашенный налётом затаённого страха, голос юноши едва не сорвался.
— Это я — Алекс. Открывайте.
— Почём мы знаем, что это ты? — храбро вякнул Мартин.
— Вот сейчас уши как надеру, тогда сомневаться не будешь, ковбой недоделанный, — мрачно пообещал я.
— Алекс! — обрадовались студенты. Узнали…
Послышалась возня, в замочной скважине провернулся ключ и дверь приоткрылась. Я быстро вошёл в комнату. Напряжённо молчаливый Ральф неотступно следовал за мной.
Ребята накинулись на нас с кучей вопросов.
— Ну, что, кто это кричал?
— Это вы стреляли?
— Вы видели этого чёртового волка?
— Что случилось то…
Я пропустил Ральфа вперёд себя, и устало привалился спиной к закрытой двери. Студенты притихли. На меня, должно быть, было страшно смотреть. Знаю. Мои глаза тлели горячечными углями, сведённые скулы скрипели, лоб бороздили морщины… Мне казалось, что я за один жалкий час постарел на несколько лет.
Вооружённый до зубов, обвешанный патронташами и подсумками, с нахлобученной на голову шляпой, Ральф, вскинув на плечо винтовку, прошагал к потухшему камину.
— Что произошло, Алекс? — подскочившая с кровати Саша стиснула кулачки.
— Грейс Брайен мертва.
Саша шмякнулась обратно на кровать.
— К-как мертва? — начал заикаться Артур.
— Её загрыз ЗВЕРЬ, — я окинул одобрительным взглядом подобравшихся ребят. — Молодцы, смотрю, что ждали не с пустыми руками.
Артур сжимал в кулаке отломанную от кресла деревянную ножку, Мартин смущённо теребил кочергу. Колин вооружён не был, но настрой у юного австралийца был самый решительный. Трейси угрюмо подбрасывала на ладони оставленную мной дагу, рискуя отрубить себе пальцы. Стюарт расположилась в кресле возле камина, Герти примостилась у неё на коленях. Саша и Джесс чинно восседали на кровати. Парни бестолково мялись посреди комнаты.
— Зверь? — Трейси прижала побелевшую, как полотно, Герти к груди. — Грейс убил этот волк, и вы ничего не… не смогли сделать? Но мы же слышали выстрелы! Как это…
Тинэйджеры загалдели, словно взбудораженная стая молодых ершистых воробьёв. Я упал во второе, ставшее колченогим, кресло и положил пистолет на колено. Ральф молча стоял у камина. Полыхающий судорожным маревом свечной канделябр на каминной полке бросал на хмурое лицо немца трепещущие тени.
— Сожалею, но мы и в самом деле ничего не смогли… Мы опоздали. Когда мы добежали до комнаты Грейс, она… Она уже была мертва. И там был ОН. Мы пытались пристрелить эту тварь, но у нас ничего не получилось. ОНО буквально растерзало Грейс. У несчастной девушки не было не единого шанса. Дьявол! Да это напоминало бойню!..
Меня слушали с раскрытыми ртами. На чёрных глазах Джессики вскипели слёзы, Саша то и дело задирала носик… Трейси мягко уткнулась подбородком во взлохмаченную макушку Герти.
— Это зло. То зло, что поселилось в замке, — прошептала девочка, глядя в одну точку. — Это ужас в обличии зверя…
Сникшие юноши не поднимали глаз. Артур выронил импровизированную дубинку.
— Сейчас, ночью, высовываться опасно, — в болезненной тишине хрипло прозвучал голос Ральфа. — Нужно дождаться утра и тогда вы сможете по-быстрому уйти. Дальнейшее промедление смерти подобно!
— Ральф, я думаю, тебе так же следует убраться вместе со всеми, — я мигом уловил, куда клонит охотник. — Дело принимает слишком крутой оборот, тебе не к чему ТАК рисковать.
— Я… Я не знаю, Алекс. Я… Мне кажется, что я обязан остаться и уничтожить эту тварь. Этого монстра, который не имеет никакого права на существование. Это же просто какая-то злая насмешка… Коварная шутка Сатаны! Я должен остаться.
Мартин робко перебил нас:
— Это вы всё о волке судачите, да?
Внимательно присмотревшись к насупленному Колину, я отрицательно покачал головой.
— Нет. Речь не о волке! Я не понял, Колин должен был вас вести в курс происходящего… Что вы так скуксились? Колин, ты сделал то, о чём я тебя просил?
— Ну конечно, — Рэнделл грустно улыбнулся. — Я всё рассказал. Загвоздка в том, что…
— Тебе никто не поверил, — обвинительно закончил я за него.
— Э — э… — Артур не знал, куда деть руки. — Понимаешь, трудновато поверить в ТАКОЕ, без весомых доводов…
— Ясно. Думаю, теперь уже двух изувеченных трупов и наших с Ральфом личных свидетельских показаний должно хватить, чтобы заставить вас ПОВЕРИТЬ в очевидное. Я сам ВИДЕЛ его. Стрелял в него. Это не волк, ребята… Это и вправду оборотень. Хренов вервольф.
Разразилась настоящая буря эмоций и шторм выкриков. Один только Колин, да ещё Герти восприняли мои слова как нечто само собой разумеющееся. Остальным пришлось всё разжевывать. Сухо и лаконично я рассказал, как мы изрешетили громадную тварь, как та наплевательски отнеслась к огнестрельным ранениям, насколько НЕОБЫЧНО выглядит зверь…
Не верить мне у детворы не было ни малейшего основания, и комната почти ощутимо наполнилась эманациями страха, граничащего с паникой.
— Поэтому с утра вы и другие, проживающие в Стиллхолле, личности будете все как один стоять в прихожей замка. И, как только опустится мост, живо дуть отсюда к гаражу, к микроавтобусу Стокмана, — я привычно раздавал указания. — Я буду прикрывать. Ральф будет дожидаться полицию. А вы, повторяю, как угодно, на чём угодно убирайтесь от Стиллхолла подальше!
— Если бы Стокман не был непроходимым идиотом, он бы уже позвонил куда следует, и с первыми лучами солнца полиция стояла бы под стенами замка, — пробурчал Ральф. — Хотя я и сомневаюсь, что местные стражи правопорядка будут мне достойными помощниками… Надо поднимать всю округу и облаживать замок по полной программе!
— Ты только не ляпни, что выслеживаешь оборотня, — на всякий случай напомнил я. — Иначе, вместе с полицией прибудет и карета скорой помощи, чтобы загрести тебя в психушку. Хотя скорую в любом случае нужно вызывать… Держись версии, что во всём виноват бешеный волк-людоед!
Нашу вдохновлённую трепотню (да, рассуждать впустую всегда проще, чем что-нибудь делать, а, когда доходит до дела, у немногих остается пороху, чтобы воплотить планы в жизнь…) немилосердно прервал тяжкий, как наковальня, вздох Колина.
— У вас ничего не выйдет. Вы упустили одну важную деталь.
— Какую? — пробасил Шнитке, грозным стражем застыв возле входной двери, куда он передислоцировался во время нашего разговора.
— Вы что, решили, что оборотень будет преспокойно ждать, пока все разбегутся, а вы, дождавшись полиции и народного ополчения, возьмёте его за хвост? Вы что, не понимаете?
Я усилием воли подавил готовые вырваться ругательства и тихонько спросил:
— ЧЕГО не понимаем? И, кстати, не было у него никакого хвоста…
— Да он же просто утром уйдёт из замка вместе с другими людьми. Вместе с нами! — Рэнделл недоумевал над нашей непроходимой тупостью. — Это же оборотень! Человек, принимающий личину зверя! Как вы вычислите среди всех остальных жителей замка вервольфа? У него что, на лбу будет написано, мол, вот он, я, монстр, хватайте меня?! Оборотнем может оказаться, кто угодно и его никогда не заподозришь в обычном человеке. И я не думаю, что эта тварь со стороны. Это кто-то из проживающих в Стиллхолле людей! Это кто-то из гостей замка.
— Чёрт, а ведь мальчишка прав, дружище! Мы с тобой здорово лажанулись, — хмыкнул Шнитке. — КАК мы узнаем его?
— Узнай меня, найди в толпе среди тупых голодных зомби, — негромко пропел я, дивясь внеочередной проницательности Рэнделла. Трейси живо навострила ушки, её явно заинтересовали профальшивленные мною строчки. Она зябко передёрнула плечиками:
— А это точно, что ОН именно из гостей замка? Это не может быть местный оборотень?
— Убийства начались с нашим приездом, — призадумавшись, сказал я. — До этого момента никто из жителей Гринсвуда и окрестностей не жаловался на лютующего вервольфа!
А что же всё-таки имела Чокнутая Баньши под словами о Тьме и грозящей мне опасности, внезапно всплыло в мозгу… Или она о чём-то знала? Но откуда? Или я неправильно её понял… Или она имела в виду нечто совсем другое? Но что тогда?! Я был близок к паническим настроениям, честно.
— … вопрос снят, умолкаю.
— А? — я с пришибленным видом заозирался по сторонам. — Ах да, Трейси, всё так и есть.
Стюарт наградила меня жалостливым взглядом огромных зелёных глаз. Артур, долго молчавший, полновесно припечатал.
— Чтобы убить оборотня, надо сначала выяснить, кто он. В противном случае, как заметил Колин, вся ваша затея выеденного яйца не стоит.
— Чьего яйца, не твоего ли часом? — не удержалась от ехидной реплики Трейси.
Продемонстрировав Стюарт оттопыренный средний палец, Артур невозмутимо заявил:
— А я бы чего-нибудь выпил согревающего. Для поднятия тонуса!
— Что, уже не стоит? — посочувствовала Трейси. — Бедненький малыш…
— Хм, уважаемые, я бы попросил в присутствии маленького ребёнка следить за оборотами речи и не накалять ситуацию, — я многозначительно задвигал бровями. — У нас есть более существенные и жизненно важные вопросы, чем выяснения бытовых отношений личного плана!
Ральф похлопал по прикладу винтовки, напоминая о своём присутствии.
— Согласен. У нас и так мало времени, а решения главной проблемы и близко не видно! Мы один хрен не знаем, кто из постояльцев замка прячется за маской оборотня… Хотя правильней будет, наверно, сказать, что нам неведомо, под чьим обличием прячется сам оборотень. До утра осталось всего ничего, и если мы и дальше будем сидеть, сложа руки и пустопорожне кусаться, то многого не добьёмся.
— Вам-то придётся в любом случае уходить согласно моему плану, — сказал я, обращаясь к тинэйджерам. — А вот нам предстоит… Шут его знает, что нам предстоит! Колин угодил в яблочко, без идентификации личности вервольфа наши потуги пойдут насмарку. Чудовище преспокойно улизнёт вместе со всеми, а если всем остаться, то волчье пиршество продолжится! И единственное, в чём я гарантированно уверен, это в том, что среди присутствующих в этой комнате лохмато-клыкастого парня нет. Надеюсь, нам всё же удастся предпринять, что-нибудь путное…
— Дева Мария, но как же нам вычислить, кто ОН?
Я выщелкнул из пистолета обойму и пересчитал оставшиеся патроны. Пять штук, надо перезарядить.
— Джессика, симпапуська моя, — Трейси обречённо закатила глаза и покрутила пальцем у виска, шепнув под нос «испанская шлюшка», но я невозмутимо продолжил: — Не знаю я, кто он, нет у меня ни одной достойной идеи. Я до последнего времени и предположить не мог, что мне в реальной жизни пригодятся научные данные из области сверхъестественного! М-м… Кстати, никто не знает, что означает буква «М»?
— Ты в школе плохо учился, был отстающим? — тот час предположил Мартин. — Вообще-то буква «м» это и есть собственно буква «м», символ, означающий определённый звук. Так принято во многих странах мира, в самых разных алфавитах. Ха — ха! А в чём подвох, кореш?
Мой голос прозвучал глухо и вдумчиво.
— Перед смертью Грейс написала эту букву собственной кровью на полу рядом с собой. Она, скорее всего, оставила нам подсказку, способную определить личность убийцы. Вдруг это инициал?
Мартин по понятным причинам (его-то имя так же начиналось с «м») лязгнул зубами.
— Э-э-э… Может, Мастерс?
— Не-а, это МакДжонс! — в восторге заявила Трейси.
Бедный Артур аж подпрыгнул, затравленно глядя по сторонам. А вдруг этой дуре поверят на слово?
— Ты чё несёшь, тупая твоя морда?! Быстро возьми свои слова обратно, иначе я буду вынужден требовать сатисфакции, и мы выйдем один на один и там посмотрим…
— Ты собрался драться с девочкой, как можно? — презрительно скривилась Герти. — Фу-у-у…
— Ни фига себе девочка! — не унимался Артур. — Да она мужик в юбке, а не девочка!
— Я юбки не ношу, козёл ты недоделанный!
— Нам ещё не хватало друг другу глотки перегрызть! — рассвирепел я и грохнул кулаком по раскрытой ладони. — Держите языки на привязи, понятно вам? Я не допущу взаимных поклёпов и наветов. Лучше покумекайте, кто может скрываться под этим таинственным «М»… Ну не верю я, что это старый пропойца Мастерс! Не верю. Он же первый нашёл тело Хэтфилда (я покосился на Герти — девочка достаточно спокойно перенесла новость о преждевременной кончине любимого отчима, впрочем, чему тут удивляться?!).
— Да он от пьянства уже и сам не помнит, кто он, — засомневался Мартин. — Вдруг старый козел таким образом отводит от себя подозрения, заметая следы?
— Когда загрызли повара, Роберта ещё никто ни в чём не обвинял, — отмёл я доводы юноши. — Смысла не было!
Артур, истинным волком глядя на невозмутимую Трейси, с издёвкой сказал:
— Ну, тогда, скорее всего, это я! И я вот-вот загрызу одну железную задницу.
— Смотри, не обломай зубы, щеночек. Они у тебя молочные пока, — не осталась в долгу Стюарт.
Нет, нелегко эту муку превозмочь,
Не убежать, не уйти, не скрыться прочь,
Везде настигнет ночь!
Август «Ночь»
Как же ты мог обмануться, ну как?
Кто есть кто, при луне не понять.
Поздно, но ты обнаружил обман,
И теперь уходил выживать.
Крюгер «Оборотни»
Ранним утром Бенджамен Стокман, уподобившись томящемуся в неволе гордому тигру, закусив губу, в ярости метался по холлу. Коннор и Дон Рейнолдс, наблюдающие за беснующимся хозяином, даже и не пытались его образумить. А что толку пытаться? Тут сам хоть волком вой… Получался зловещий мрачный каламбур. Поскольку волчий, пронзительный и наполняющий ужасом вой ночью слышали все до последнего. Вой. А ещё целую серию выстрелов. И криков. Леденящих душу криков… Разгромленная спальня на втором этаже и укрытое пропитавшейся кровью простынёй тело Грейс Брайен достаточно красноречиво демонстрировали итоги ночной трагедии.
Обнаруживший мёртвую Грейс Дон трясся мелкой дрожью, кадык его суматошно дёргался, словно норовя выпрыгнуть из горла. Стокман нечленораздельно матерился совсем уж неподобающе для респектабельного бизнесмена, воздевая руки к небу (то бишь к украшенному лепниной потолку) желая узнать у Господа, за что ему такие мучения. В распалённом мозгу Бенни навязчиво пульсировала наливающаяся жизнью мысль: всё, ему крышка! Столько затрат и всё впустую! Сколько денег выброшено на ветер… Вот так вот. А репутация? Репутация и престиж гораздо важнее потерянных денег. Это серьёзнейший удар по его репутации и бизнесу в целом.
Перепуганные гости злосчастного замка с минуты на минуту покинут Стиллхолл, в дальнейшем на каждом углу красочно расписывая о творящихся здесь ужасах, а он не мог их задержать. Да и как, позвольте спросить, у него язык повернётся попросить подождать, успокоиться и не болтать попусту? Да он же сам фактически насильно втащил этих бедолаг в своё новоприобретенное имение! Вот и получается, что он, Стокман, под каким углом не смотри, косвенный виновник всех бедствий!
Полубезумная пелена застилала глаза Стокмана. Да ещё кто-то ночью наведался в его кабинет и разбил вдребезги телефонный аппарат! Не успокоившись на содеянном, неизвестный вандал в клочья порвал кабель, вырвав приличный кусок из стены. Это ЧТО? Диверсия? Психоз? Шутка? Как назвать эту идиотскую выходку?
В холле незаметно появились некоторые из вынужденных постояльцев замка. Эдвард Блейк, Кристи Нотенберг, лорд Уэнрайт и отчасти протрезвевший Роберт Мастерс. Приподнятым настроением ни от кого и не пахло. Подавленные гости, обременённые нехитрым ручным скарбом, очевидно, не собирались задерживаться в Стиллхолле больше, чем необходимо для прощания с незадачливым хозяином.
— Стокман, по возвращении в Лондон, я немедленно свяжусь со своими адвокатами, — в жеманно-писклявом голосе Уэнрайта прорезались аристократические надменно-властные нотки. — Я подам на вас в суд, слышите меня? Я затаскаю вас по всем инстанциям, но заставлю заплатить за причинённый мне моральный ущерб. Я же мог погибнуть, чёрт побери! Вы клялись обеспечить нам полную безопасность, а на деле что вышло? Какие-то жуткие тайны, убийства, бешеные волки, стрельба!.. О-о-о… Вы мне за всё заплатите, противный! Дайте только добраться домой…
Смерив обряженного в псевдоженские тряпки шипящего, как кошка, лорда уничижительным взором, Бенни процедил:
— Зачем же ждать, сэр? Что вам мешает позвонить?
— Телефон! — истерично выкрикнул Герби. — В вашей глуши даже телефоны не хотят нормально работать! А со своего, из кабинета, вы не позволите звонить, как же! Ну ничего, вы обо мне ещё услышите, обещаю…
Насторожившийся Стокман пробормотал:
— Верно, сотовой связи тут нет… И единственный рабочий стационарный телефон кто-то вывел из строя. Странно всё это… Понимаете? Я хотел вызвать полицию, но… В общем, придется самому ехать в Гринсвуд…
— Езжайте, куда хотите! — патетично заявила не отходящая от гиганта-культуриста Кристи. — А мы хотим как можно быстрее убраться отсюда. Прикажите немедленно открыть ворота!..
Нотенберг едва не визжала, готовая кинуться на Бенджамена с кулаками. Эдвард успокаивающе приобнял девушку за плечи, механически двигая тяжёлой нижней челюстью.
Побагровевший от злости Бенни хотел раз и навсегда отшить наглую потаскушку, но сдержался… Тем паче, что в холл вошли Болотин, Шнитке и целый взвод разномастных детишек. Стокману сразу не понравился их чересчур самоуверенный и наглый, по его мнению, вид. Мало того — Шнитке держал наперевес громадную винтовку. Начинённые смертоносными зарядами патронташи опоясывали торс охотника, с широкого ремня свисал внушительный нож, мясистые губы крепко сжимали пыхтящую сигару. Немец словно собрался на Третью Мировую войну, одобрительно закряхтел Бенни. Что ж, он не завидовал этому пресловутому волку. В том, чем именно намеревался заняться Шнитке, у Стокмана сомнений не возникало. Ещё больше Стокмана поразил Болотин. Этот русский, облачённый в потёртые джинсы, ботинки, майку с короткими рукавами, выставляющую на показ жилистые, перевитые узлами мышц руки и двойную заплечную кобуру, отягощённую воронеными пистолетами и запасными магазинами к ним. Вылитый бандит, чуть не задохнулся Бенни!
— Это что за фокусы? — Стокману очень хотелось на ком-нибудь оторваться. — Это вы ночью палили на втором этаже? Вы что удумали? У меня здесь не салун в стиле дикого запада, а современная ДОРОГОСТОЯЩАЯ гостиница! Ну, по крайней мере, в будущем… Что вы на себя нацепили?
— «Беретта М 93» и «Глок 18», — холодно и крайне нелюбезно прорычал я. — Мы, между прочим, ночью рисковали своими шкурами, пытаясь решить ВАШИ проблемы, мистер Стокман. И что-то никто не изъявил желания прийти к нам на помощь. Все вы побоялись и носа высунуть, а в это время безжалостная тварь рвала несчастную девушку на части!
Я схватил Бенни за лацканы синего пиджака и встряхнул, как терьер крысу. Стокман покрылся пупырышками, избегая смотреть мне в глаза.
— Я так думаю, что вы здорово наподдали этому косматому выродку, — полуутвердительно сказал хозяин замка, не идя на конфликт и ловко избегая скользкой для себя темы. — Вы так палили, что трудно поверить, что волк ушёл целым и невредимым!
Ральф при этих заискивающих словах Стокмана неопределённо хмыкнул, баюкая «экспресс» на сгибе локтя.
— Вы что, хотите остаться в ЭТОМ месте, молодые люди? — Мастерс, опираясь о резные перила парадной лестницы, изучающе смотрел на меня. — И откуда у такого приятного, спокойного и мирного человека как вы, обнаружился целый арсенал?
Старый хитрый алкоголик, невольно улыбнулся я. Знал бы ты, что за тучи сгущаются над твоей седой головой. Впрочем, я надеялся, что посмертное послание Грейс указывает не на Мастерса. Старик мне нравился… Но если всё же возникнет необходимость, то мой палец не дрогнет на крючке пистолета. А вы заметили, что я, сам того не замечая, полностью втянулся в эту безумную авантюру, затеянную Ральфом? Всё время говорю «мы», «нас», прикидываю дальнейшие варианты развития событий. Словно это не я собирался во все лопатки улепётывать из замка и чем раньше, тем лучше! А вот и нет… Остаюсь я. Хм, до последней минуты я боялся в этом признаться самому себе. Почему я передумал? А хрен его знает! Я не мог ответить на этот вопрос… Нездоровой героике я не подвержен, мститель из меня никакой. Да и не моё это дело, если уж на то пошло. Но… Я не мог оставить в беде друга. Громко звучит, затасканно даже как-то. Но в этом стремлении, подсознательном желании я не мог перебороть себя. Увы, наш век таков — «честь мертва, забыта совесть…». А что я? Нет, я вовсе не позёр, и не пытаюсь преодолеть какие-то давние комплексы. Да и страшно было, признаюсь, до икоты… Но я не мог поступить иначе. Для меня самым дотошным, предвзятым критиком был я сам. И я бы не простил себе, оставь Ральфа с этой тварью один на один. Во мне честь ещё не умерла! И не умрёт, пока жив я! Ясно вам?! Всё, закрыли тему. Я остаюсь.
— Да, мы остаёмся. Я и Ральф, — кивнул я. — Дети, включая Герти, незамедлительно уезжают. Им вовсе не обязательно дожидаться полиции.
— Полиции не будет, — вставил слово Бенни. Я подозрительно уставился на него. — Я не успел позвонить… Кто-то этой же ночью разбил телефон в моём кабинете. Я сам поеду в полицию к инспектору МакКаферти.
— Как разбил? — я прищурил глаза. — А другого телефона у вас нет разве?
— А зачем мне два телефона в одном кабинете? Здесь не офис! — Стокман с вызовом задрал нос. — Или вы опять на что-то намекаете?
— Да так, — я сложил руки на груди. — Началось… ОН последовательно отрезает нам все пути к выходу. Твою мать! Хорошо… Ральф!
Шнитке лязгнул затвором винтовки.
— Вы никуда не поедите, — жёстко сказал я, обводя притихших людей скупым на добрые светлые чувства взглядом. — Уйдут только, повторяю для особо недалёких, дети. Все остальные остаются.
— Ты что несёшь, умник?! — бизоном взревел Блейк. — Ты что о себе возомнил? Не ты хозяин Стиллхолла!
— Но я хозяин положения, — я невзначай прикоснулся к рукояти «беретты». — Ребята едут в Гринсвуд, находят полицейский участок, инспектора… как его там — МакКаферти?.. А мы пока обождём здесь, в замке. И не надо так на меня смотреть, мой обросший мускулами дружок. На то есть свои причины. Поверь мне.
Стокман страдальчески скорчил траурную мину. Что ж, я его понимал. Я вообще-то с недавних пор крайне понятливый малый… Бизнесмен оказался меж двух огней. Что ему предпринять? Подчиниться вооружённым молодчикам, нам, то бишь, или поддержать здравое большинство? М-да, вопросец!
— Позвольте спросить, зачем мы должны дожидаться прибытия полиции, или кого вы там ещё собираетесь вызывать? — отважился тонко пропищать Герби, устрашённый моими суровыми действиями. — Причём здесь мы? Или вы нас в чём-то обвиняете? Мы под подозрением?
— Именно, сэр!
— Батюшки, но чем МЫ провинились, противный вы мальчишка?
— Вы виноваты лишь в том, что кому-то сильно хочется кушать, — надменно перефразировал я.
Саша понимающе усмехнулась. Остальных же постояльцев мои слова поставили в тупик. А что вы думали, господа, не Вальтером единым…
— Мистер Стокман, будьте так любезны, отдайте распоряжение открыть двери и опустить мост. Пусть дети спокойно уйдут, — Ральф недвусмысленно указал стволом винтовки на выход из замка.
— Конечно… Конечно, распоряжусь, — Бенни кивнул дворецкому и Коннор степенно проследовал в прихожую, откуда посредством рычага можно было управлять подъёмным механизмом моста.
— А-а-а… на чём ваши птенцы собираются ехать? Или они предпочтут пешую прогулку? — блеснул чёрными глазками Бенни. — До участка путь неблизкий и мы успеем поседеть преждевременно, пока дождёмся инспектора! И это если без проволочек…
— На вашей машине, — безжалостно оборвал я Стокмана. — Вы же не хотите, чтобы эти милые создания топали многие километры пешком? У вас, насколько мне помнится, должно быть две машины? Микроавтобус вполне подойдёт, вы как считаете?
— Д-да… Но это же произвол, чёрт возьми! Это МОЯ машина, мать вашу! — взбесился доведённый моей несусветной наглостью до ручки Бенни. — Никто не имеет права брать то, что принадлежит мне, никто! Тем более машину. Да они же её угробят через пару миль!..
— Ни хрена подобного! — отозвался Артур. — Я умею водить, у моего папаши такая же колымага.
— Не позволю, не допущу, — змеёй шипел Стокман. — Это ни в какие ворота не лезет! Сначала запрещаете нам покидать замок, сажаете буквально под арест, грозитесь оружием… А теперь хотите отнять мой личный автомобиль? А почему вы сразу не потребовали, например, ключи от «ягуара»?! Зачем мелочиться? Вы просто бандит и грабитель, вот вы кто! И мне плевать на…
— Вы правы, сэр, я вооружён, а вы — нет, — я устало приставил ствол «глока» к носу вытаращившего зенки Стокмана. — Но я не собираюсь красть ваш «ягуар». И автобус вам обязательно вернут… Боже, сэр, не будьте ребёнком. Ключи, ПРОШУ.
Поняв, что жизнь дороже и восприняв меня самым серьёзным образом (ну наконец-то! я кого-то напугал…), Бенни еле засунул дрожащую руку в карман пиджака и протянул мне извлечённые ключи, нанизанные на золотое колечко.
— Берите, и ну вас к дьяволу… Дон, скотина, что ж ты стоишь, сложив руки?! Твоего хозяина обчищают до нитки, а ты и бровью не ведёшь, сволочь!
— Да я… я… А чё я-то, сэр? Что я могу сделать? Он вон, какой здоровый, да и пушка у него… — заныл Рейнолдс, глядя в пол.
Я бросил ключи Артуру. Юноша ловко поймал сверкнувшую в свете люстры связку. И тут… И тут вернулся Энтони Коннор. Почему я красной строкой представляю это, в общем-то, рядовое событие, спросите вы? Сейчас объясню.
Высокий, сухопарый дворецкий, в ливрее, полный апломба и здорового английского пафоса выглядел как маленький нашкодивший ребёнок. Коннор соляным столбом вытянулся пред нашей честной компанией, виновато потупив взор. Стокман нахмурился и раздражённо, резко спросил:
— В чём дело, Коннор? Только умоляю, не говорите мне, что замок окружён террористами или в прихожей заложена бомба!
Дворецкий немного испуганно втянул голову в плечи и прошептал:
— Вы почти угадали, сэр. Теракт действительно имел место быть.
— Я не предрасположен к глупым шуткам, Коннор! — срываясь, закричал Бенни, выпучив глаза. — Немедленно опускайте этот чёртов мост и не испытывайте терпение этих бандитов! И моё, кстати, тоже!
— Я бы и рад, сэр, — мажордом позволил себе тень улыбки. — Но не могу.
— Что вы мелете, Коннор?
— Кто-то сломал механизм подъёма моста, — высоко подняв голову, с достоинством отрапортовал старый дворецкий. — Видимо, у кое-кого прошедшая ночь выдалась очень насыщенной. Я могу открыть ворота, но что толку? Поднятый мост надёжно запирает нас в замке.
Стокмана чуть удар не хватил. Поднялся глухой недовольный ропот. Чувствовать себя подобно зверю, угодившему в ловушку, не нравилось никому. У меня в голове со щелчками складывались фрагменты кошмарной мозаики. Хладнокровные расчётливые убийства, продиктованные угрозой грядущего полнолуния, способного пролить свет истины на личину оборотня, разбитый телефон в кабинете Стокмана, теперь вот сломанный механизм и… Ловушка захлопнулась. Дьявольски хитрая партия выходит на финишную прямую. Я потёр щетинистый подбородок. Всё понятно. Как будто бы. Непонятным мне было только одно. Я поднял руку, требуя тишины и, когда возбуждённо-испуганный гул немного улёгся, обратился к Стокману:
— Сэр, ваш кабинет запирается?
— Разумеется, — негодующе фыркнул Бенни. — У меня там помимо всего прочего хранятся весьма ценные бумаги. А с какой стати вам это надо?
— Тот, кто… вывел из строя телефон, — я осторожно подбирал слова. — Как он проник в кабинет? Дверь была выбита или замок сломан, а?
— Да нет, — пробормотал Бенни, глядя в пол. — Ничего не было сломано… И дверь целая и замок. Всё, кроме телефона. Я опять-таки вас не понимаю, вы снова к чему-то клоните?! Что за очередной гнусный намёк?
Я усмехнулся. Стокман — ушлый тип, хитрый и пронырливый деляга, и всё понимает с полуслова.
— А как же тогда этот некто оказался в вашем кабинете? Просочился бесплотным туманом сквозь замочную скважину? Или ваше упорное нежелание распрощаться с нами продиктовано чем-то иным, кроме как боязнью получить негативную огласку? Что молчите, Стокман?
Шнитке понимал не так быстро, но пальца со спускового крючка винтовки не снимал и не замедлил перевести стволы на хозяина Стиллхолла. Студенты быстренько спрятались за мою широкую мужественную спину. Остальные невольные участники нашей общей драмы предпочитали оставаться безмолвными свидетелями.
— Да… Да вы… Да я вас… — Бенни задыхался от злости и возмущения, покраснев как перезрелый помидор. — Вы… Ты… Выметайся из моего замка к чертям собачьим, неблагодарный ублюдок!!! Чтобы через пять минут и ноги твоей здесь не было, понял?!
— Не надо так орать, Стокман. Нервы, они ведь не восстанавливаются. Пройдёмте лучше посмотрим вместе на этот механизм, так его разэтак, — я миролюбиво улыбнулся в лучших голливудских традициях и повернулся к выпавшему от частоты смены моего настроения Бенни в осадок спиной. — Ну что, идём?
Стокман ругался, на чём свет стоит, грозя засадить меня в самую глубокую и грязную дыру за клевету. И чего так заводиться? Дураку ясно, что кому-кому, но Бенджамену заварившаяся каша как серпом по одному месту. Ну пусть понервничает, спеси, может, поубавится…
Мы всей нестройной гурьбой ввалились в просторную прихожую, и вдруг стало как-то тесно и неуютно, скажу я. Вот сейчас бери мухобойку побольше и прихлопни нас, пока мы все собраны в одном месте! Ральф же бдительности не терял. Стволы «экспресса» бездушно глазели в окованные железом мощные входные ворота из мореного дуба. С правой стороны, насколько я помнил, из стены должен был выступать внушительный стальной рычаг. Должен был! Но его и след простыл. Вместо рычага в каменной кладке зияла глубокая развороченная дыра. Впечатляло. Впечатляло до дрожи в коленках и вспотевших подмышек. Вырвать «с мясом» из стены ТАКОЙ рычаг — это не Чупа-чупс слопать, точно вам говорю. Рычаг соединялся с зубчатыми шестернями посредством какого-то мудреного кардана, и приводил в действие весь гидравлический механизм подъёма и опускания тяжеленого моста. О том, чтобы вручную сдвинуть эту махину с места, не могло быть и речи. Мы стали жертвами современных технологических достижений. Раньше-то мост опускался простым воротом, который крутило несколько здоровых лбов, и системой противовесов. Но с течением времени, когда надобность в столь устаревших и дремучих приспособлениях отпала, механизм управления мостом решили заменить, чтобы облегчить себе жизнь и в одиночку управляться со всей внушительной громоздкой конструкцией, а не держать полдюжины лишних ртов. Все эти исторические подробности, пользуясь случаем, поведал нам Дон, словно вспомнив об одной из своих непосредственных обязанностей гида. Став хозяином замка, и конкретно перестроив холл и выделив часть площади под прихожую, Стокман ничего не стал менять в самом гидравлическом механизме, оставив всё, как оно и было до него.
Постояв, поглазев, почесав затылки, ошеломлённые, мы отхлынули назад, в холл.
— И как же мы теперь выберемся из замка? Будем через стены с шестом прыгать? — пришла в голову Герберта Уэнрайта резонная мысль.
— Да уж, сомневаюсь, что мы сможем починить всю эту беду, — хоть и не хотелось, а согласился я с аристократом. — Стокман, у вас же полным ходом идёт ремонт! Строители, мастера, они же должны оставлять свой инструмент где-то в замке… Не таскать же постоянно за собой весь инвентарь!
— И как же нам помогут молотки и пилы, мистер Болотин? — в голосе Бенни было столько яда, что и гадюка сдохла бы от зависти. — Или вы джинн из арабских сказок и мигом соорудите нам подвесной мост на ту сторону?
Игнорируя подначивающий тон бизнесмена, я поскрёб мизинцем в ухе.
— А когда ваши работники продолжат реконструкцию? Или парни ушли в запой?
— У них отгулы до среды, — сокрушённо вздохнул Стокман. — Так что без особых на то причин, к замку ещё более суток никто не подойдёт. Если не случится чудо и за вами уже не прислали автобус. Тогда, конечно, вас быстро хватятся, и спасение не заставит себя долго ждать.
— Я уже давно понял, что чудес в жизни не бывает, — присовокупил я. — Но неужели вам никто не будет звонить и, встревоженный молчанием, не забьёт тревогу?
— Да все уже давно привыкли, что в этой всеми святыми забытой норе со связью ну очень большие проблемы. А ещё эта буря чёртовая! Телефон могло отрубить и вполне по естественным природным причинам, если уж на то пошло.
Бенни сложил руки за спиной, нервозно раскачиваясь на каблуках дорогих туфель. Артур с животным ужасом смотрел куда-то вдаль. Да, парень, свобода — вон она, в каких та считанных метрах. Так близко и так далеко. Там, снаружи, раннее утреннее солнце отчаянно пыталось бороться с упорно не желающим сдавать позиции холодным влажным туманом. Там был лес, Гринсвуд, люди… Там была жизнь. В замке поджидала смерть, уже дважды осенившая Стиллхолл знамением костлявого перста.
— Да что же это такое, мать вашу? — Мартин перекосился от ярости. Так, пошло-поехало… — Какая скотина сломала рычаг?! Кто посмел ЭТО сделать, я всех спрашиваю? Чё застыли, как истуканы?.. Боже ж ты мой… Да как же так… Нас только что отымели во все щели, если кто не понял! А вы всё стоите и пялитесь друг на друга как стадо тупоголовых баранов!
— Мартин, не ори! — Джессика наступала на распсиховавшегося юношу. — Чего ты добьёшься криком? Чего ты орёшь? Возьми себя в руки, слышишь? Мартин, среди нас совсем маленькая девочка, которая, в отличие от тебя ведёт себя более сдержанно и достойно!
— В рот твою девочку! — надрываясь, завопил Скотт, размахивая сжатыми кулаками. — Ты что, дура испанская, не понимаешь, в каком дерьме мы оказались? Да это же самая настоящая диверсия! ОН теперь запросто нас всех покрошит в капусту! Мы же никуда не денемся… Приходи и жри, сколько хочешь. А тебе бы только вертеть своей жопой!..
Не встревая в кипящий спор, люди неловко молчали. Я, признаться, тоже, потому что заметил, как наливаются слепящим огнём праведного гнева зелёные глазищи Трейси… Джессика от обиды едва не разревелась, с ненавистью глядя не распоясавшегося юнца. Трейси, не выдержав долго, шагнула к Мартину и хлёстким ударом кулака свалила исходящего пеной студента на пол. Скотт ощутимо стукнулся головой о мраморные плиты и затих.
— ТАКИМ он мне нравится гораздо больше, — с удовлетворением произнесла Трейси.
— Эй, ты его, часом, не убила? — обеспокоенно сказал Артур.
— Куда там! У него башка крепкая, как булыжник.
Кристи неуверенно пропищала:
— Но-о-о… Он же, в принципе, прав! Кто ответит за всё это?
Десятки глаз непроизвольно обратились к Стокману. Бенни сдавленно процедил очередное проклятье.
— Ну, ИЗВИНИТЕ. Бога ради, простите за то, что я в трудный час протянул вам руку помощи и не отказал в крове над головой! Да я откуда знаю, кто вытворяет все эти мерзости?! Я вам не Шерлок Холмс! Понятно? Наверно, это и вправду волк!
Бенни откровенно издевался, даже не подозревая, насколько он близко стоит к истине.
— Ага! — с энтузиазмом поддержал хозяина Дон. — Кто бы это ни был, силой он явно не обделён.
Рейнолдс нагло уставился на Эдварда Блейка. Культурист быстренько сообразил, куда клонит гид.
— Да я отлично разглядел этот рычаг! Он был как оглобля. Чтобы его выломать, надо запрячь слона.
— А… Если поднатужиться?
— Слушай, ты, маленькая гнида, ты на что…
Я вклинился между готовыми сойтись в рукопашной невротиками и толкнул Блейка в грудь.
— Остынь, Эд, тебя никто ни в чём ни обвиняет. Дон, захлопни пасть, если не хочешь, чтобы я заштопал её проволокой. Пожалуйста.
Понимающе переглянувшись с взявшим «Экспресс» наизготовку Ральфом, я подвигал плечами, проверяя, удобно ли закреплены кобуры и смогу ли я выхватить пистолеты так быстро, как потребовала бы того ситуация.
— Думаю, уже все поняли, что это был кто-то ОЧЕНЬ сильный и здоровый. Ну и не Блейк, это ясно как день. Надо обладать воистину НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ силой, чтобы учинить подобную штуку… Что ж, у меня на примете есть одна подходящая кандидатура.
Роберт неспеша отхлебнул из кажущейся бездонной фляжки и безразличным голосом поинтересовался:
— Неужели? И кто же этот негодяй? Только умоляю, не надо и на этот раз все шишки валить на волка. Увольте, молодой человек! Загрызть человека — это одно, а сломать сложный, прочный механизм — совсем другое.
— Вы не устаёте меня поражать, сэр. Вы стопроцентно правы! Я и в самом деле думаю о… волке!
Бенни всплеснул руками, горестно возопя:
— Да он совсем свихнулся, помоги нам Господи!
Тем временем сердобольная Саша при поддержке Артура приводила Скотта в сознание, хлопая по обескровленным щекам. Герти демонстративно стояла поодаль, хмуро разглядывая лежащего в беспамятстве юношу. В уголках губ девочки образовались жёсткие складки.
Роберт оторвался от фляжки и запахнул полы пиджака:
— Я не оспариваю ваших логических выводов, Алекс… Всё это и впрямь крайне подозрительно: проникновение в кабинет Стокмана, разбитый телефон, поломка рычага подъёма моста. Я уже не говорю о двух чудовищных убийствах, обставленных таким образом, что все улики указывают на дикого зверя! Кто-то действительно планомерно отрезает нам все пути к отступлению. Но… Я одного не пойму — зачем? Какую цель преследует этот неизвестный? Всё дело настолько шито белыми нитками, что оторопь берёт от общей бессмысленности происходящего!
— Тонко подмечено, — я щёлкнул пальцами. — Никакого смысла! Никакой человеческой цели.
Мастерс укоризненно посмотрел на меня, не в силах понять, разыгрываю ли я его или вполне серьёзен. И тут старика, что называется, осенило.
— Подождите… А если нам удастся позвать сторожа со стоянки? Уж он-то наверняка нас услышит! Странно, почему он ещё не прибежал… Грохот-то стоял какой. И… Телефон! Мистер Стокман, там же должен быть телефон, в сторожке?
Стокман поднял понуренную головушку и, оживая, воскликнул:
— Точно! В домике есть телефон. Надо забраться на башню и докричаться до… Как там его звать, Коннор?..
— Митч Филиппс, сэр.
— Ага! Мы позовём Филиппса, не глухой же он, право слово, он позвонит кому надо, и мы спасены.
Я снова переглянулся с немцем. Шнитке, сжав губы, сожалеюще покачал головой. Охотник подумал о том же, о чём и я. Если сторожа до сих пор нет, значит, он…
— Мёртв. Ваш сторож мёртв, Стокман, — как обухом припечатал я. На меня все уставились как на Кассандру в штанах. Бенни чуть не проглотил собственный галстук. Я, не сбавляя оборотов, продолжил. — Дамы и господа, прошу тишины и внимания. Некоторые из вас досконально не знают реального положения вещей. И мне побоку, даже если кто из вас НЕ ХОЧЕТ этого знать. Так или иначе, вы меня выслушаете. ВСЕ. Ночью мы с Ральфом видели кое-что донельзя странное и ужасное. И вы должны об этом знать. Просто обязаны. И, пожалуйста, верьте мне на слово. Шутить у меня нет ни времени, ни желания.
____________________________________________________________
Мой рассказ о ночном столкновении с волкоподобным (или человекообразным?) монстром подвергли вполне обоснованным сомнениям и критике. Люди просто поверить не могли в существование такой дьявольской твари как оборотень. А что? Я бы тоже не поверил, не увидь своими глазами! Я уже говорил, что человек всегда боится того, что не понимает, что внушает дикий, первобытный, доставшийся от тёмных предков, страх. Факт, не требующий лишних доказательств. Моё лаконичное повествование своевременно дополнял животрепещущими комментариями Шнитке.
Наиболее бурно противился Дон. Бедолага-гид через каждые три минуты менялся в лице. Рейнолдс возмущённо кричал, что, дескать, мы то и стрелять как следует не умеем и списываем свои промахи на якобы паранормальные способности зверя. Целились бы получше… Ральф без малого не пристукнул Дона, не сходя с места. Это ОН стрелять не умеет, а КТО же тогда умеет?
Я рассказал всё, что мне было известно, побив сомневающихся главным козырем. Кто, окромя вервольфа, мог прошмыгнуть в неприступный замок, прятаться в нём, вламываться в комнаты, садистски убивать и вдобавок вывести из строя подъёмный мост, загнав, таким образом, всю дичь в одну огромную ловушку, из которой нет выхода?! Чертовски трудновыполнимая задача для обычного животного! Колин несколько раз пытался меня перебить, пытаясь вставить что-то своё, несомненно, очень умное и творческое, но я успешно от него отмахивался, делая зверское лицо. Зачитать очередной свежесочинённый опус пацан всегда успеет… Плюс ко всему мы с немцем не страдали слепотой и маразмом, и раз мы говорим, что гигантскому мутантоподобному волчаре выпущенные в упор пули повредили не больше, чем слону дробина, значит, так оно и есть.
— Но… Но что же нам теперь делать? Дожидаться ночи, когда эта тварь повторно выйдет на охоту? — Бенни вожделённо поглядывал на застеклённый бар, не иначе как раздумывая, а не последовать ли примеру Мастерса и надраться до потери пульса? — Как нам выбраться из замка, как преодолеть стены? Не по воздуху же, в конце-то концов! Если за всеми последними событиями стоит вервольф, а причины, способной опровергнуть слова Шнитке и Болотина я не вижу, то нам придётся туго, господа. ОН не будет ждать с моря погоды! Полнолуние когда? Послезавтра? ОН начнёт резню раньше, убивая нас по одному, как только мы разбредёмся по комнатам. Верно! Никакой человеческой цели! Одно лишь хищное желание убивать…
Стокман спрятал лицо в трясущихся ладонях и опустился на диван. Бизнесмен был как выжатый лимон, мне даже стало немного жаль его… Люди зябко поёжились, понимая, что незавидная участь уже не за горами.
— Я не хочу умирать… Я не хочу оставаться в этом замке!.. — Кристи была на грани истерики. — Я хочу убраться отсюда немедленно, сию минуту! Ну сделайте же вы хоть что-нибудь!!! Стокман, это вы во всём виноваты, это всё из-за вас! Я вас ненавижу!..
Девушка разрыдалась, прильнув к растерянному Блейку. Эдвард не мог найти нужных слов, чтобы выразить всю гамму бушующих и норовящих выплеснуться из души наружу чувств.
— Мы все равнозначны ходячим покойникам, — подлил масла в огонь Рейнолдс. Гид, плюнув на этикет, в присутствии хозяина бухнулся в кресло, тоскливо глядя перед собой. — Вы сами сказали, что зверюгу обычное оружие не берёт, следовательно, нам его не убить. А вот нас он влёгкую почикает в салат! Вот уж не думал, что Я буду представлять для кого-то гастрономический интерес! Вот же дерьмо, мать вашу… И слинять из этой выгребной ямы никак не получается. Нам писец!
— Выше нос, всё не так уж и плохо, — пробубнил Мастерс, внимательно изучая содержимое бара. — Мы пока ещё живы, здоровы, находимся вместе… А в куче нам и надо держаться, порознь не выстоим.
Я придвинул тяжёлое кресло к камину и, усевшись, сказал:
— Золотые слова, сэр. Я вот что подумал… Перебраться через стены и ров хоть и будет трудновато, но вполне выполнимо. Есть у меня пара мыслишек на данный счёт, но об этом попозже… Сейчас главная проблема — это сам вервольф. Он постарается не дать нам свободно уйти из замка. Нет. Не для того он загнал нас в силок. Он не замедлит начать СВОЮ охоту… Поэтому мы должны найти его первыми.
— И где же мы его найдём? — испуганно проблеял лорд Уэнрайт. — Лично я не собираюсь никого искать! Это безумие! Мы должны незамедлительно бежать, если вы на самом деле придумали приемлемый способ.
— Чтобы ОН нежданно-негаданно напал на нас со спины? — изогнул я бровь. — Когда мы будем перелазить через стены? Бросьте, Ваша Светлость! А далеко искать нам, как ни странно, и не надо. Оборотень ближе, чем вы думаете.
Герберт подскочил, как ошпаренный, завертев по сторонам головой, будто бы кровожадный монстр уже подкрадывался к нему с тыла.
— Насколько ближе? — в лоб спросил Эдвард, не выпуская из могучих объятий всхлипывающую Кристи.
— Среди нас.
Я ожидал очередную волну протеста и недоверчивых возгласов, но… Все молчали. Ральф, студенты и Герти ненавязчиво расположились рядом со мной, образовав некий обособленный лагерь. Стокман с крайне озабоченным видом замер на диване, Рейнолдс, сидя в кресле, старался вообще не шевелиться, чем не преминул воспользоваться Уэнрайт. Изображая из себя запуганную девочку, лорд бочком продвигался к гиду, хитренько посматривая из-под затушёванных ресниц. Огромный культурист что-то обнадёживающе шептал на ушко раскисшей золотоволосой шведке. Коннор держался с прежним апломбом, внимательно скользя по окружающим настороженным взглядом. Старая гвардия, чего уж там говорить! Старик, небось, уже прикидывает, кто из них может оказаться вервольфом…
Особенно меня заинтриговало то, что цепкий взор старого дворецкого с завидным постоянством останавливался на Мастерсе, дегустирующим у бара спиртные напитки. Неужели Коннору что-то известно? Вдруг он что-то знает о невзрачном алкоголике? Или это всего лишь мои подозрения? А если нет?..
— Звучит, конечно, страшно, но зато отражает истину без успокоительно-смягчающих приукрашений… Надо смотреть правде в глаза, друзья, — Ральф прислонился к камину, изучая носки своих ботинок на толстенной подошве. — Любой из нас может оказаться оборотнем. За некоторым, пожалуй, исключением.
Стокман сварливо поинтересовался:
— Да что вы говорите? И кто же оказался в этом списке счастливчиков? Кроме вас с мистером Болотиным, естественно!
— Наши славные детишки. Во время заварухи они чинно и смирно сидели в моей комнате, — пояснил я. — Мистер Коннор, я за вами уже несколько минут внимательно наблюдаю. И у меня сложилось впечатление, что вы хотите чем-то с нами поделиться, но никак ни решитесь. Смелее, старина!
Резкая смена разговора не застала Коннора врасплох. Дворецкий виновато улыбнулся.
— От вас ничего нельзя скрыть, сэр. Вы видите людей насквозь. Да, я… кое о чём размышлял. Возможно, это всего-навсего совпадение, но сейчас нам надо учитывать любую подозрительную мелочь.
— Совершенно верно, продолжайте.
— Я бы хотел рассказать об одной посетившей меня мысли. Раньше я как-то этому особого значения не придавал, но теперь вижу, что вероятно, повторюсь, вероятно, ошибался, — дворецкий вновь метнул колючий взгляд в спину накачивающегося алкоголем Мастерса. — Это касается одного из наших гостей…
Подобравшись, я сделал знак Ральфу быть наготове, вдруг события примут непредсказуемый оборот. Из моей головы не шла буква «М», посмертное послание Грейс… А ну как это действительно вечно полупьяный старикан? А что, вполне возможно, уж больно сообразителен и умён порой этот спивающийся незаметный, заурядный, в общем-то человек. Я плотно сжал зубы и весь напрягся.
— Несколько дней назад кое-кто проявлял нездоровый интерес к устройству подъёмного моста, гидравлическому механизму, цепям. Мистер Рейнолдс может подтвердить мои слова… Этот человек в самый первый день появления в Стиллхолле сразу обратил внимание на мост.
— О ком вы говорите? — я подался вперёд. — Кто этот человек?
— Роберт Мастерс, — твёрдо произнёс дворецкий.
Единый изумлённый выдох пронёсся по холлу древнего замка. Кажется, я был не одинок в своих сомнениях. Мало кто мог поверить, что такая старая, пропитавшаяся винными парами развалина как Роберт, не тот, за кого себя выдаёт. Что он и есть клыкастый монстр! А я… я чуть не рассмеялся над собственной дырявой памятью. Ну как я мог забыть? Помнится, когда мы первый раз шли в замок по мосту, Мастерса здорово привлекли цепи. Он ещё интересовался, достаточно ли мост крепок… Снова совпадение или?..
Не мешкая, Ральф вскинул винтовку, целясь в потягивающего из стакана виски старика. Несомненно, удивляла реакция Мастерса, а, точнее, отсутствие таковой.
Роберт спокойно допил виски, отставил стакан и прошёл в центр холла. Старика слегка шатало, но голову он держал высоко. На пути продвижения Мастерса моментально образовывался свободный проход, люди как от чумного шарахались от него в разные стороны. Рейнолдс испуганно подобрал ноги, а Герберт проворно шмыгнул за несгибаемую спину Коннора.
— Что ж, мои поздравления, вы, похоже, нашли козла отпущения, — откровенно презрительно сказал Мастерс, сузив мутные блеклые глаза. — А почему бы и нет, верно? Чем взвесить все имеющиеся факты и хотя бы немножко пошевелить мозгами, лучше сразу, не утруждаясь, ткнуть наказующим пальцем в первого попавшего под горячую руку… То есть, в меня… А хоть кто-нибудь из вас обратил внимание, что рассказ Алекса при должном рассмотрении не выдерживает никакой критики?..
— Сейчас именно ВЫ являетесь пристальным объектом нашего внимания, а не Алекс, — напомнил Колин. Мой мальчик, умничка! — Извольте объясниться. Поведайте о своей необоснованной страсти к подъёмным мостам.
— Любопытство не порок, — Роберт осуждающе посмотрел на высокого юношу. — Неужели вы обвините меня в убийствах, тем паче в… в оборотничестве! только потому, что я, не скрою, интересовался надёжностью моста и… механизмом, управляющим им? Ради Бога, это же просто наивно и глупо! Это равносильно тому, чтобы назвать вашу маленькую подружку извращённой садомазохистской лишь потому, что она носит кожу и клёпки!
Трейси очаровательно побагровела от негодования.
— Я с вами полностью согласен, сэр, — я перехватил инициативу в свои руки. — Конечно, одного странного совпадения не достаточно для столь безапелляционных выводов. Но у меня есть и другая улика, указывающая на вас. А два совпадения — это уже чересчур, вы не находите?
Мастерс заметно побледнел и отступил к лестнице.
— Какая улика, молодой человек? Что вы несёте?..
— Нет уж, лучше вы поясните мне, что подразумевали, когда говорили, что мой рассказ насквозь лжив и отдаёт вымыслом, — безжалостно напирал я.
— Положим, я выразился не совсем так, как вы интерпретировали… Поймите, я с такой же долей уверенности могу утверждать, что оборотень если и не вы, то хотя бы ваш друг-охотник!
У немца от удивления приподнялись усы, однако «экспресс» продолжал неотрывно смотреть в грудь Мастерса.
— Что-о-о?.. Да я же два раза стрелял в эту тварь! Весь замок слышал пальбу!
— А кто может дать гарантию, что вы говорите правду? — возразил Роберт. — Никто! Свидетелей то не было! Вдруг это вы убили бедняжку, а потом для отвода глаз устроили стрельбу?
— Но… Но… Да что за хренотень ты городишь, старый недоумок? — от праведного гнева немецкий акцент Шнитке прорезался особенно сильно. — Ты, выживший из ума алкоголик! Я подоспел на схватку с монстром последним, первым был Алекс. И оборотень там уже был! Как я мог одновременно находиться в двух разных местах, сразу в двух шкурах?
— Подумаешь — Алекс… Кто вас знает, может, вы оба в сговоре? Убили несчастную девушку, вволю постреляли в потолок и стены, навешали недотёпам-студентам лапши на уши, и теперь все из себя такие чистенькие и не запятнанные!
Бенни злорадно заулыбался, потирая холеные руки.
— Мистер Мастерс дело говорит! Я ничуть не удивлён, вы, Болотин, ещё тот подарочек…
Я быстро отреагировал, отрывисто бросив:
— Заткнитесь, Стокман.
— Роберт, вы вполне здраво (прошу прощения за каламбур!) рассуждаете. Вы мне нравитесь, чёрт возьми! И слова ваши закономерны и обоснованы. Но есть одна загвоздка. Если мы с Ральфом стреляли в стены и потолок, то где следы от пуль? Любой, кто побывал на месте трагедии, подтвердит, что никаких огнестрельных отметин нет. И, насколько мне не изменяет память, на втором этаже замка из всех комнат, к спальне Грейс наиболее приближена именно ваша. Вы же были совсем рядом! Но почему-то и пальцем не пошевелили, чтобы помочь ей! А почему? Не потому ли, что в тот момент ваши зубы рвали на части слабую беззащитную девушку? И почему, будь я проклят, Грейс написала кровью букву «М»?! И дураку понятно, что это намёк на того, кто её убил. Вервольф просчитался, Грейс прожила достаточно долго, чтобы оставить знак, сотворённый из своей же крови. Среди нас, за исключением детей, только вы носите фамилию, начинающуюся с этой буквы. Вы, и больше никто иной!
— Нет… Не… невозможно! Господи, Боже мой, этого просто НЕ может быть. Я не оборотень, поверьте мне!
— А вот это мы сейчас и проверим, — отстранив в шоке хлопающую глазами Кристи, Блейк, наливаясь дурной кровью, со скрипом корабельных канатов сжал огромные кулаки.
Я медленно потянулся к заплечной кобуре, командным голосом отдав приказ:
— Быстро все отойдите от него!
Народ не пришлось упрашивать дважды. Не прошло и секунды, как вокруг Мастерса образовалось довольно обширное пустое пространство.
— Мы не хотим больше смертей, Роберт, — убеждающе сказал Ральф. — Но вы должны… Эй, ты куда собрался, старый хрыч?!
Воспользовавшись некоторой заминкой наших сплочённых рядов, Мастерс, откуда только силы взялись? аки горный козёл рванул вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Все словно окаменели. На лицах я прочёл вынесение обвинительного вердикта удирающему старику. Если ты чист перед богом и людьми, зачем бежать? Но всё становится ясным, если тебе ЕСТЬ что скрывать…
— Остановите ублюдка, уйдёт же! — в азарте заорал Стокман. — Чего же вы стоите?..
Выругавшись, Ральф прижал приклад к плечу и навёл винтовку на фигуру практически достигшего конца парадной лестницы Мастерса. Мне пришлось здорово изловчиться, чтобы прямо из кресла совершить прыжок гепарда и пригнуть стволы «Экспресса» к земле. Несмотря на моё вмешательство, палец немца успел сократиться и громыхнул звучный выстрел. Крупнокалиберная пуля с весёлым визгом раскрошила одну из покрывающих пол холла плит в щебёнку, обдав Стокмана ворохом мелкой крошки. Бизнесмен в ужасе съёжился, зажмурив глаза.
— Ты что делаешь, мы же его упустили! — накинулся на меня Шнитке. — Он ушёл!
— А что, если вервольф НЕ Мастерс? — проникновенно сказал я, но так, чтобы не услышало постороннее ухо. — Слишком всё просто, не думаешь? Я пойду вслед за ним, а ты оставайся здесь, договорились?
— А…ты уверен, что справишься? Вдруг это очередная ловушка, засада? Нет, пойдем вместе, так надёжней.
— Ральф, ты только представь, что вервольф НЕ Роберт, и, воспользовавшись нашим отсутствием, начнёт крошить всех подряд? Мы не имеем прав так рисковать, дружище.
С подобными аргументами немец был вынужден согласиться. Я выхватил пистолеты и снял оружие с предохранителей. Посмотрел на напуганных и притихших товарищей по несчастью.
— Оставайтесь на месте и ни в коем случае не разбегайтесь по комнатам. В холле вы в большей безопасности, Ральф прикроет, если что… Трейси, присматривай за Герти, хорошо? А вы, засранцы малолетние, не смейте без меня геройствовать.
— Да ты и сам… того… Не слишком увлекайся, — полностью пришедший в себя Мартин стыдливо прятал глаза. — Я вёл себя, как… Как последний урод! Как нытик… Хочешь, я с тобой пойду?
— Что, стыдно стало, сын шакала? — Джессика тряхнула гривой чёрных волос. — Алекс, возвращайся поскорей, а этого хмырёныша оставь на съедение волчаре…
— Никуда это хмырёныш не пойдёт, — с усмешкой отрезал я. — Ладно, держитесь.
Я легко побежал по лестнице, напряжённо сжимая в руках готовые изрыгнуть огонь пистолеты. Боялся ли я? Да. Я же не идиот!
Арена, бык, трибуна, крик!
Стучит висок, летит песок,
Наискосок летит цветок…
И топот ног — взметнулся рог,
И стали блеск — наперевес!..
И в круговерти смерти — смерть…
Эпитафия «Коррида»
К моему немалому удивлению я уверенно и быстро настигал Мастерса. Складывалось впечатление, что стремглав рванувший на старте Роберт, пробежав несколько десятков метров, самым банальным образом выдохся. Давали о себе знать годы и злоупотребление спиртным… Постойте-ка, на бегу подумал я, какие на хрен годы? Оборотень не должен знать усталости. По идее эти твари живут две жизни: человеческую и звериную, да и силушкой не обделены. С чего бы это Роберт так быстро запыхался и начал сдавать?
Ориентируясь по слабым отзвукам замирающих в веренице залов и коридоров спотыкающихся шагов Мастерса, я догонял беглеца. Внезапно меня ошпарила шальная мысль. А ну, как и вправду в ловушку заманивает? Прикидывается, скотина, немощным стариком, а сам заводит меня в какой-нибудь закуток, откуда только один выход… Через желудок вервольфа.
Оборвав себя на чёрном юморе, крайне неудачном, надо признать, я стремительно поднажал и сократил последние метры. Я уже видел Мастерса, держащегося, по всей видимости, исключительно на одной силе воли. Роберта бурно штормило, хриплое дыхание с всхлипами вырывалось из лёгких, как воздух из пробитых кузнечных мехов.
— Роберт, стойте же вы… Вам от меня не уйти! — крикнул я в спину старику. — Вы у меня на мушке! Давайте поговорим, я не хочу в вас стрелять! Я НЕ буду в вас стрелять…
Подволакивая ноги, старик завернул в следующую комнату, я, наступая ему на пятки, повторил манёвр и… Это был тупик. Из комнаты вёл единственный выход, перекрытый на данный момент мною. Мастерс затравленно заозирался по углам. Главной достопримечательностью убранной в готическом стиле комнаты было большущее матовое зеркало, вставленное в резную серебряную раму.
— Да угомонитесь же вы, наконец!
С абсолютно дикими глазами Мастерс дёрнулся к зарешечённому окну, но, волею судьбы нога старика подвернулась, и он потерял равновесие. Роберта повело в сторону и, чтобы не упасть, он был вынужден вцепиться руками в раму вплавленного в стену зеркала… Всё же старик не смог полностью погасить силу движения, и его голова по инерции вошла в соприкосновение с блестящей поверхностью.
Под мелодичный звон осколки стекла посыпались на пол. Я опустил пистолеты. Если я не убью Мастерса, то это святое деяние наверняка совершит Бенни. Зеркало, наверно, старинное и раритетное. И, как реликвия, стоит немало. Стоило. Я посмотрел на подмигивающие мне забавным калейдоскопом куски стекла. В зеркальных осколках отражался я… Перевёрнутый. Перевёрнутый?!
Вложив пистолеты в кобуры, я без опаски приблизился к опустившемуся на колени Мастерсу. По рассаженной голове старого пропойцы обильно струилась кровь, стекая по виску и шее. Серебряная рама оскалилась зазубренной стеклянной пастью и серым камнем. Роберт опустил голову, тело старика сотрясала дрожь. Кровь, струящаяся по лицу, смешивалась с бегущими слезами…
— Я был пьян… Господи, прости меня! Я нажрался, как свинья и ничем не мог помочь ей… Я был в стельку пьян!
— О чём вы, сэр? — тихо спросил я, протягивая Мастерсу кусок ткани, оторванный от оконных занавесей.
Судорожно сглатывая, Роберт принялся остервенело оттирать лицо.
— Прошлой ночью, когда погибла Грейс, я валялся мертвецки пьяным… После того, как я обнаружил тело повара, я добавил ещё по чуть-чуть и… Я просто старый, никому не нужный ублюдок, и, пристрелив меня, вы никого не огорчите…
Скривившись, Мастерс приложил тряпку к повреждённому темечку.
— Вы, как я погляжу, не собираетесь расправляться со мной… Что изменило ваше решение?
Я присел на корточки.
— Сэр, вы разбили себе голову, и у вас течёт кровь. У вервольфа кровь не бежала, а раны его моментально затягивались. Хорошо, допустим ОН по своему желанию может управлять процессом регенерации, но как оборотень осмелился бы дотронуться до серебра? Вы что, забыли легенды? Серебро смертельно для этих тварей, а на ваших ладонях не осталось ни малейшего отпечатка от контакта с рамой зеркала…
— И то верно. Что ж, скрывать не буду, я рад возвращению в человеческое общество. Что с вами, молодой человек? У вас такое выражение на…
Дальше я его не слышал, потому что застыл, как распоследний болван с открытым ртом. Твою мать, да я и есть болван! Забывчивый тупица! Серебро!!! На фига строить грандиозные гипотезы и проводить детективные расследования, когда можно элементарно испытать каждого из нас прикосновением серебра?! Вервольф обязательно выдаст себя. Если легенды не врут. Нет, не врут. Одна сказка то уже вполне успешно ожила. Какой резон сомневаться в других поверьях, после такого-то? Я с сомнением покосился на зеркальную раму. Ещё один нюансик. Если окантовка рамы выполнена не из благородного метала, которого так боится нечисть, то я крепко влип. Но что-то мне подсказывало, что я на верном пути.
________________________________________________
Мартин занял кресло Алекса, потирая ноющую челюсть. Трейси здорово приложила его, на совесть. Впрочем, так ему и надо, сам виноват, распустил сопли, в истерику вдарился… Брр… вспоминать противно. Кулак Стюарт даже стоит в известной мере поблагодарить — рукоприкладство одним махом вправило мозги на место.
Скотт неосознанно прислушался, ожидая сверху грохот выстрелов и дьявольские выкрики. Хотя, пожалуй, того же ожидали и все остальные. Артур притёрся рядом с товарищем, умостившись на широком овальном подлокотнике кресла. Ральф, приставив перезаряженную винтовку к камину, степенно раскуривал новую сигару. Немец был готов к любым неожиданностям, требующим незамедлительного ответного действия. Колин подтащил к камину (добросовестно раскочегаренному Коннором) ещё одно кресло, но никто не спешил к нему присоединяться. Девчонки вполне неплохо устроились на диванчике. Герти испуганно прижималась к угрожающей на вид, большеглазой, затянутой в проклёпанную кожу Трейси. Саша и Джессика крепко задумались о чём-то своём, о девичьем, непривычные морщинки избороздили их чистые, гладкие лбы…
— Мне так хочется, чтобы Алекс поскорее вернулся… Я надеюсь, что с ним ничего плохого не произойдёт, — Герти застенчиво посмотрела на Трейси. — Вы, наверно, думаете, что я веду себя как натуральная плакса… Но я действительно очень сильно за него переживаю!.. Алекс такой… замечательный.
— Дурочка ты, — проникновенно сказала Стюарт и легонько, на миг, прижала девочку к себе. — Мы все хотим, чтобы он побыстрее вернулся и не нарвался на крупные неприятности. И ты не ведёшь себя, как плакса, ты держишься молодчиной. После всего этого ужаса то! Ты просто умничка… гордись своей выдержкой: в отличие от некоторых, так называемых джентльменов, она у тебя имеется.
Громко закашлявшись, Мартин обиженно проворчал:
— Ну, может, хватит уже, а? Будешь теперь мне до конца жизни припоминать…
— Я не собираюсь жить с тобой до конца жизни. Тьфу! Я вообще не собираюсь с тобой жить!
— Да какая разница?.. Я повёл себя, как слизняк, ты дала мне по морде, я всё просёк и осознал, каюсь… Так не проедем ли эту тему? Что было, то прошло… Надо думать о том, что будет!
— Ладно, — смягчилась Трейси. — Думаю, нелёгкое у нас вырисовывается будущее.
Саша пригладила убранные в «конский хвост» волосы и убеждающе произнесла:
— Алекс справится, я в нём не сомневаюсь.
— Он парень здоровый, в случае чего — отмахается, — присовокупил окутавшийся облачком ароматного дыма Шнитке. — Не пугайтесь раньше времени, ребятки, мы ещё повоюем, вот увидите.
— Вот если бы ты дал нам свою пушку… — Артур просяще уставился на охотника. — Ну хоть разочек пальнуть!
— Перебьёшься. Ты всех нас положишь, а в оборотня всё равно не попадёшь.
— Да он и в стену с трёх шагов не попадёт! — об авторстве этой реплики несложно было догадаться.
В пол уха прислушиваясь к несколько нервному разговору, Колин внимательно следил за остальными невольными участниками драмы.
Стокман, Коннор, Блейк и Уэнрайт о чём-то оживлённо судачили, сгрудившись возле лестницы в плотный кружок. До Колина долетали лишь разрозненные, ничего не значащие обрывки приглушенного разговора. Дон Рейнолдс потерянно мялся в сторонке, не допущенный к совещанию более значимых и высших по рангу лиц, чем он.
Кристи, лишившись неотъемлемого мужского внимания, скромненько сидела в одном из последних незанятых кресел, заигрывающе улыбаясь покрасневшему Рэнделлу. Шведка вволю выплакалась, ей было скучно, страшно и одиноко. Вот она не выдержала и решительно подошла к студентам. Её улыбка из соблазняющей превратилась в застенчивую.
— М-м-м… Не возражаете, если я присоединюсь к вашей молодой компании? Мне ужасно надоело это постылое одиночество!
— Ты вроде и сама не старушка, — осклабился Артур, всем своим видом демонстрируя, какой он крутой парень. — Присаживайся, в ногах правды нет, даже в таких классных, как у тебя.
Мартин, не отставая от дружка, обаятельно заухмылялся. Трейси скорчила презрительную гримаску. Раздулись, как петухи, разве что не кукарекают, подумалось девушке. Кристи поторопилась воспользоваться приглашением и втиснула туго обтянутые легкомысленными легинсами бёдра в кресло Колина. Высокий юноша был несказанно удивлён сим довольно приятным на ощупь фактом, почувствовав внезапный жар в области живота.
— А ты ничего… симпатяжка, — Кристи, извернувшись в кресле, взъерошила светлые, аккуратно подстриженные волосы Колина.
МакДжонс от зависти чуть не удавился! Мартин расстроено засопел, не одобряя поведение Кристи.
— Ребята, мне ТАК страшно… Все эти убийства… — непривычно робко сказала Кристи, желая как-то поддержать прерванный её появлением разговор. — Мне так жаль этих бедных людей!
— Да, бесспорно, — вздохнула Джессика. — Разве они могли подумать о ТАКОМ?! А мы даже ничего не можем сделать… Ни сообщить родственникам, ни похоронить по-человечески… Мы здесь застряли, как тараканы в одной банке. Это ужасно. И страшно…
— А я до сих пор не могу поверить, что среди нас этот… хм… оборотень, — призналась Кристи. — Это же так похоже на сказку для перепуганных детишек, на… вымысел больного воображения!..
Саша Зверева пожала плечиками:
— Мы и есть стайка перепуганных, слабых и беззащитных детишек. Признайтесь, что каждый из нас испытывает всепоглощающий, берущий за нутро страх… Мерзкое чувство! А теперь представьте, каково Алексу, рискующему в данный момент жизнью?
Поёрзав, устраиваясь поудобней, и вгоняя Колина в краску, шведка надула розовые губки.
— Всё-таки странно, что все подозрения падают на Роберта… Я не думаю, что он чудовище. Мастерс такой милый и симпатичный старичок! Как он может быть вервольфом? Ну как? Не верю…
— Мне тоже кажется, что дело тут не чисто, — вымолвил Рэнделл. — Я пытался сказать Алексу, вставить хоть слово, но меня опять никто не захотел слушать. Вы же сами видели!
— И что ты там надумал? — скептически протянула Трейси. — Выкладывай, лейтенант Коломбо ты наш.
— У меня всё не выходило из головы: как вервольф проник в кабинет Стокмана и разбил телефон? Дверь заперта, ключ у хозяина и никаких следов взлома! Что, вервольф в человеческой ипостаси очень опытный медвежатник? Пусть даже так. Но на кой чёрт ЕМУ все эти лишние заморочки? Выбил на фиг дверь и всего делов! По-моему, этот монстр не страдает врождённым чувством такта и уважения к чужой собственности… Вникаете? Я думаю, что связь вывел из строя кто-то другой. НЕ оборотень.
Трейси, дёрнув уголком рта, прижала к себе Герти, и хрипло заявила:
— Признаюсь, тебе удалось меня напугать ещё больше, умник хренов… Что ты хочешь этим сказать?
Колин виновато развёл руками.
— Извиняюсь, дамы и господа, но я… Это не голословное утверждение, нет, ни в коем разе! Но я думаю, что помимо оборотня некто, тот, о ком мы даже и помыслить не можем, не горит желанием выпускать нас за пределы стен замка.
Шнитке поперхнулся табачным дымом и надрывно закашлялся. Успокаивающе махнув рукой повернувшему голову Коннору, немец с открытым изумлением и большущим знаком вопроса в квадратных глазах уставился на юного австралийца. Выражения лиц остальных слушателей не слишком отличались от мимикрии охотника…
— Ой, да ты не только красавчик, у тебя ещё и голова варит! — восхитилась Кристи, всё более заинтересовано поглядывая на Рэнделла. — Сразу видно, что ты умненький мальчик. Мне всегда нравились соображающие парни. Вот только они почему-то редко встречались на моём пути…
Чёртов сукин сын, мысленно взвыл Артур, как никогда завидуя Колину. Да ещё немного, и она повиснет у него на шее, а там и до постели недалеко! Как он мог в такую минуту думать о таких вещах, МакДжонс и сам ответить не мог. Обстановка вроде не располагала для амурных перипетий! Судя по постной роже Мартина, тот подумал о том же.
Напыжившийся Колин набрался храбрости и приобнял обольстительную шведку за округлое плечо. Кося одним глазом в вырез кофточки Нотенберг, он продолжил развитие темы:
— А эта таинственная буква «М», что написала перед смертью Грейс? А кто может поручиться, что это именно её послание, а не коварная проделка оборотня, дабы сбить нас со следа? А если всё же букву оставила Грейс, то где гарантия, что мы правильно всё поняли?
— Ты, конечно, вовсе не красавец… Образина та ещё, — как нечто само собой разумеющееся сказала Стюарт, вызвав зубовный скрежет Колина и недоумение Кристи. — Но башка не дерьмом набита, признаю. Мне вот что непонятно… Как Грейс запустила неведомо кого в свою комнату средь ночи? Значит ли это, что она не боялась ночного гостя? Была уверена в том, что он не причинит ей вреда? И почему именно она пала второй жертвой чудовища?.. Что двигало монстром? Чем его привлекла одинокая, робкая девушка?
Герти завозилась под боком Трейси.
— Может, они знали друг друга, были хорошо знакомы?
— Подождите… — Колин с азартом в глазах выпрямился в кресле. — Точно! Ты права, Трейси…
— Я всегда права, малыш.
Рэнделл пропустил очередную колкость мимо ушей и торопливо застрочил, словно боясь упустить из рук пойманную за кончик хвоста идею.
— Почему Грейс? Да потому, что она проживала в замке ОДНА! Ясно вам? Оборотень не стал нападать на тех, кто расположился в комнатах парами. Он выбрал того, кто был совершенно один и, кроме как на себя, больше ни на кого не мог рассчитывать. Скажу больше, оборотнем так же должен быть кто-то из тех, кто жил в номере один! Иначе его ночные вылазки непременно бы заметились соседом. Понимаете? Круг подозреваемых сузился до определённого количества людей! Из которых при логическом подходе можно попытаться вычислить монстра!
Кристи положила ручку на колено вдохновлённого озарением Рэнделла и страдальчески вздохнула.
— Зайчик мой, ты кое о чём забыл.
— О чём же? — насторожился Колин.
— Меня поселили в одной комнате с несчастной Грейс, — шведка стыдливо опустила глаза.
Артур хлопнул себя по лбу.
— Верняк, приятель, что ты на это скажешь?
— А где же ты была всё это время? И ни тебе ли доверчиво открыла дверь мисс Брайен? — Колин в упор посмотрел на Кристи, проявляя недюжинную силу воли и не спеша выпрыгивать из кресла. Приятное соседство грозило обернуться ОЧЕНЬ крупными проблемами.
Ральф от такого поворота вторично поперхнулся. Но рука охотника в ту же секунду клещом вцепилась в винтовку.
— Простите, что сразу не прояснила всё, — Кристи виновато улыбнулась, не замечая сгустившихся над златоволосой головой мрачных туч. — Я ни одной ночи не провела в выделенном нам с Грейс номере. Да, это правда. Она и впрямь жила одна. А я прыгала из одной постели в другую! От Блейка к Рейнолдсу и обратно…
Шведка окончательно сникла, Колин сделал жест Ральфу поставить винтовку на место. Тинэйджеры с облегчением выдохнули. Шальная мысль, что жуткий оборотень находится буквально бок о бок с ними не понравилась никому!
Колин недоумённо нахмурился.
— Это… Что же у нас получается?.. Предполагаемый список тает с каждой секундой?! Остаются…
Юноша не успел «огласить весь список», поскольку на парадной лестнице появились Алекс и… абсолютно целый, хоть и не совсем невредимый Роберт Мастерс. Разговоры в холле стихли сами собой. Вновь натянулась, ослабшая было, струна тишины.
Вороненые пистолеты Болотина мирно покоились в кобурах. Но одну руку, правую, молодой человек почему-то держал за спиной. За ним маячил Роберт. На лице старика виднелись непонятные кровавые разводы, а голова была обвязана рваной куском чистой синей тряпки. Что ж, круг подозреваемых сократился ещё на одного человека, уныло подумал про себя Колин.
— Таки рубанул старого козла, — с удовлетворением отметила Трейси. — Но, поскольку Мастерс всё ещё жив, значит, он не оборотень. Наверняка Алекс разобрался, что к чему и пришёл к выводу, что старик невиновен… Но кто тогда?
— Как изволите это понимать? — Стокман перебегал взглядом с загадочно улыбающегося Алекса на непроницаемого Роберта. — Не подумайте, что я не рад вновь вас видеть, но, судя по всему, инсинуации в адрес мистера Мастерса оказались необоснованными…
— Вы сами прозрели или снизошла благодать господня? — негодующе фыркнул Роберт. — Я же говорил, что я не оборотень, но хоть одна живая душа прислушалась ко мне? Поверила? Некоторые из вас, в том числе и вы, сэр, были бы вполне удовлетворены доказательством вины никчёмного спившегося старика, и уж точно не оплакивали бы мою безвременную кончину! Нет старого пьяницы — нет проблемы под названием «вервольф». Но поскольку старый пьяница оказался чист, то проблема возрастает в геометрической прогрессии! Кто же за всё ответит? Кто монстр? И не окажется ли этот перевёртыш гораздо опаснее слабого старикашки? Вон оно как всё неудачно вышло!
Кое-кто, проникнувшись горькой речью Мастерса, совестливо опускал глаза. Чего уж греха таить, было подобное в мыслях, было…
— Ну и как же мы разоблачим оборотня? — Блейк повернулся к Алексу. — Друг, ты видимо каким-то хитрым способом сумел разрешить эту задачку. Так не поделишься ли секретом? В наших общих интересах не затягивать…
— О, нет ничего проще, мистер Блейк, — лучезарно улыбаясь (скулы свело до судороги!), я пятился спиной к камину. — Есть одно средство, верное и безотказное. Сам себе диву даюсь, как я раньше об этом не подумал. Всё гениальное — просто!
Окромя Герти, Кристи, Ральфа и студентов никто не мог видеть, что именно я прячу за спиной. Я оглянулся и заговорщицки подмигнул. Брови Шнитке непроизвольно поползли на лоб. В правой руке я сжимал увесистую металлическую полосу шириной сантиметров пять и длиной все пятьдесят. Металл имел тускло-серебристый оттенок. И тут до них дошло, ЧТО это за металл! Немец вполголоса чертыхнулся. Колин что есть мочи хлопнул по подлокотнику кресла. Да ребята, всё не просто, а очень просто, элементарно до неприличия.
Все легенды твердят в один голос, что самое действенное и надёжное оружие против оборотней — это серебро. Не сильны в народном фольклоре, вспомните Кинга, Грина, Полотту… Не любите читать? Что ж, бывает… Но вы же наверняка смотрели такие фильмы, как «Серебряная пуля», «Вой», «Оборотни», и иже с ними! Правда, исходя из тех же легенд, и осиновый кол не придется волколаку по вкусу. С другой стороны, осина как-то более применяема к вампирам… М-да, легенды, одним словом. Вот мы сейчас и проверим право на жизнь одной из них.
— Ральф, пожалуйста, будь паинькой и подними ружьё, — попросил я. — Целиться будешь в того, на кого я укажу…
— Постойте, что значит «целиться»? В кого это вы собрались целиться? — гневно насупился Бенни. — Учтите, я не позволю…
— Не волнуйтесь, сэр, никакого самосуда, — я поспешил успокоить бизнесмена. — Суть в том, что я проведу над каждым из вас небольшой опыт, эксперимент, который позволит нам со стопроцентной гарантией выявить монстра. А мистер Шнитке будет меня страховать. Не бойтесь, мистер Стокман, ежели вы не вервольф, то беспокоиться вам абсолютно не о чем. Ничто не будет вам угрожать.
Немец, закусив сигару, приготовил «экспресс» к стрельбе, держа тяжёлую винтовку с расслабленной небрежностью истинного профессионала.
— Что ещё за опыты? — проблеял Герби. — Это больно?
— Кому как, — я невольно усмехнулся. — Трейси, вытяни из моей заплечной кобуры «Беретту»… Да, да, вот этот самый пистолет. Осторожней, он снят с предохранителя и переведён на стрельбу одиночными патронами. Держи пистолет обеими руками. Без привычки, при стрельбе, от отдачи ствол будет задираться вверх…
Трейси, вскочив с дивана, в точности с моими словами, выполнила все указания. Артур что-то пробурчал невразумительное, похожее на выражение несогласия с распределением запасов оружия стратегического назначения.
— Готова, Алекс, что дальше? — Трейси с неподдельным обожанием смотрела на меня. Надеюсь, потому, что я единственно ей доверил пушку, а ни по каким-либо ещё скрытым соображениям… Ох, не о том я думаю, совсем не о том!
— Делай то же, что и Ральф — следи и целься. Извини, что взваливаю на тебя такую ответственность, но у нас нынче каждые умелые руки на счету. А ты девчонка бойкая, так что не обессудь, ладно?
— Да хватит тебе! Я что, маленькая, что ли? — чуть не обиделась Трейси. — Я тебя не подведу, не трусь.
— Это я и хотел услышать, — Не скрою от вас — я маленько лукавил. Просто хотелось, чтобы у девочки в случае чего для защиты было нечто посерьёзней, чем каминная кочерга. Произойти-то могло всё, что угодно.
Стокман с дрожью в голосе запротестовал:
— А не слишком ли опрометчиво давать в руки несовершеннолетней девчонке с неуравновешенной психикой столь опасную игрушку? Вы тут бойню устроить собираетесь?
— Чего?! Сам ты псих, понял, коз…
— Если понадобиться, то устроим, — пообещал я, закрывая свободной рукой ротик осерчавшей и горящей жаждой мести Трейси. — Игры и шутки давно закончились. Пощады не будет, предупреждаю. Это я говорю одному из вас. Потому что, нравится вам или нет, но кто-то в любом случае окажется оборотнем. И это буду не я и не мои друзья. И не Роберт. Выбор у нас не так уж и велик, так что сами смекайте. Повторюсь, что невиновным бояться нечего.
— И… Всё же, почему вы так уверены, что сможете обнаружить чудовище? — запальчиво выкрикнул Бенни. — Чем подкреплена ваша фанатичная уверенность?
— Вот этим, — я медленно убрал руку из-за спины, демонстрируя почтенной публике зажатую в кулаке серебряную полосу.
— Где вы это взяли? — прищурился Стокман. — Что-то очень знакомое, где-то я эту железяку уже видел…
В отличие от хозяина, Коннор практически мгновенно опознал в «железяке» оторванный от зеркальной рамы кусок окантовки. Старого дворецкого чуть не хапнул Кондратий!
— Вы… вы… да это же… Да как вы посмели… — кипящие от возмущения слова давались Коннору с превеликим трудом. — Да вы же покусились на реликвию, на редчайшую ценность… На святое! Мистер Стокман, да они же…
— Я всё оплачу, — широким жестом соврал я. — Но это потом, у нас на повестке дня совсем другая задача. Так давайте не затягивать. Правильно я говорю, Эд?
— В яблочко.
Роберт несколько виновато выглядывал из-за плеча коренастого немца. Коннору оставалось беззвучно открывать и закрывать рот, словно рыбине, пойманной в сачок.
— Господа, прошу вас, станьте в один ряд. Я буду по очереди касаться каждого из вас этим замечательным отрезком серебра… Оборотни довольно болезненно переносят сей благородный металл, чем мы и не преминем воспользоваться.
Я с трудом подавил зевок. А то. Бессонная ночь давала о себе знать. Да и подустал я… Но надо собраться, нельзя открыто демонстрировать монстру свои слабости. У него и так неоспоримое преимущество в силе, скорости и живучести. А это ой как не мало!
— А вы уверенны, что этот способ подействует? — пропищал Уэнрайт.
— Нет, особой уверенности у меня нет, — не стал темнить я. — Но на примете есть ещё пара фокусов, которые позволят нам докопаться до истины. Итак, приступим.
Я приблизился к льнущей к смущённому Колину Кристи.
— Милашка, ты уж извини, но правила одинаковы для всех.
Не успела шведка вымолвить и слова, как я легонько шлёпнул её по обнажённой лодыжке серебряной полосой.
— Ух, холодная!
— Поздравляю, — хмыкнул я. — Ты определённо человек. Впрочем, так я и думал.
С самым зловещим выражением на физиономии я подошёл к замершим подобно мышам, учуявшим кота, обитателям замка Стиллхолл. Я поднял импровизированный снаряд, раздумывая, с кого начать. Коннор, Бенни, Эдвард Блейк, лорд Уэнрайт, замыкал шеренгу явно нервничающий Дон Рейнолдс.
— Ну что же… — я дотронулся концом полосы до щеки Коннора. Дворецкий сам схватился за обломок старинной рамы, намереваясь отнять частицу реликвии из осквернивших её рук, моих, если кто не понял. Я погрозил Энтони пальцем:
— Э-э-э, нет, приятель, так не пойдёт! Эта штучка мне ещё пригодится. Мистер Стокман, вы готовы?
Я приложил полоску серебра к шее Бенджамена. Тот с вызовом смотрел в сторону, никак не реагируя.
— Радуйтесь, сэр, вы чисты.
Пред огромным культуристом я замешкался. Блейк огромной монолитной глыбой возвышался надо мной. Ральф и Трейси не сводили с Эдварда нацеленного оружия, готовые по моему сигналу открыть огонь. Блейк это понимал, и потому не рыпался, позволив холодному серебру войти в контакт с упрямо выдвинутым подбородком.
И для Эдварда испытание прошло успешно. Культурист даже слегка иронично улыбнулся.
— Ваша светлость, позволите?
— Ну конечно, милый.
Краем глаза я заметил, как выдержавшие эксперимент люди стали быстренько оттягиваться в сторонку. Ещё бы! Теоретически, один из двух оставшихся без проверки может оказаться оборотнем. Теоретически. Если моя затея в целом верна.
А в том, что она верна, я на самом деле не сомневался ни на йоту. Перехватив серебряную полосу обеими руками, я неуловимо быстро для посторонних глаз размахнулся и со всей дури огрел лорда Герберта Уэнрайта по голове!
Из десятка глоток вырвался удивлённо-возмущённый вопль, а затем… Резко раздалось противное шипение, и тошнотворный запах горелого мяса ударил в ноздри. В первые секунды никто ни — че — го не понял. Но стоило мне отнять обломок зеркальной рамы от головы даже не пошатнувшегося Уэнрайта, как все увидели вздувшийся на лбу Герби багровый шрам, в точности повторяющий форму серебряной полосы.
— А, дьявол! — в ужасе взвыл Дон, проворно отскакивая подальше от лорда…
— Головку не ушиб, Герби? — участливо осведомился я. Мой рот превратился в тонко сжатую строчку, пальцы до побеления костяшек сжимали серебряную дубинку. — Вот ты и попался, ублюдок.
К всеобщему ужасу Герберт белозубо улыбнулся… Жуткой такой улыбочкой, и мне показалось, что зубы у лорда довольно таки внушительные и острые…
Маслянистые глазки Уэнрайта окаменели, запылав жестоким непримиримым алым огнём. Заглянув в эти страшные глаза, я почувствовал, как противная, липкая струйка пота побежала по взмокшей спине.
— А ты не дурак, — неожиданно низким голосом пророкотал Герберт Уэнрайт. — Браво, браво… Я аплодирую тебе, МИЛЫЙ, правда… Задумка твоя, безусловно, увенчалась успехом. Ты всё правильно просчитал.
Под напряжёнными до критической массы взглядами дюжины людей и смертельными глазницами оружейных стволов Уэнрайт вёл себя весьма невозмутимо, словно это он был хозяином положения и в любой момент мог обратить ситуацию себе на пользу. Возможно, его уверенность подкреплялась не пустыми словами.
— Ах… — трагично вздохнул лорд. — Главный бич нашего племени — это, как не прискорбно звучит, повышенная чувствительность к проклятому серебру… Сколько хлопот и проблем создаёт этот презренный белый металл!
— СМЕРТЕЛЬНЫЙ для вашего брата металл, — процедил я, занося кусок рамы на уровне плеч.
— Не спорю, ха-ха! Единственное, что может остановить нас. Ранить. Убить. Причинить невыносимую боль. О-о-о… Вы даже не представляете, насколько мучительна и проникновенна эта боль! Но… так уж заведено и ничего с этим не поделаешь. Плюс ко всему эти крайне неудобные фазы луны!.. Если бы не мои неуёмные аппетиты, ваша скоропалительная спешка в стремлении покинуть замок, и сегодняшнее разоблачение, то послезавтра, в полнолуние, я в любом случае проявил бы своё внутреннее Я. Своё настоящее, подлинное Я. Свою суть. Суть зверя…
— Ты что, решил поплакаться нам в жилетку? — набравшись храбрости, воинственно пискнул Мартин.
Одиноким айсбергом возвышаясь в центре холла, лорд бросил на юношу плотоядный взгляд. Глаза Герберта на мгновение вспыхнули ярче звёзд.
— Несносный, противный мальчишка… Шалун. Тобой я займусь в последнюю очередь, когда разберусь с остальными. Нам будет очень хорошо вдвоём… Обещаю.
Мартин, пошатнувшись, вцепился в рубашку Артура, ему стало плохо. Всё изменилось, чудаковатый Герби стал представлять реальную опасность. И лорд не бросал слов на ветер.
Сложив тоненькие руки на впалой груди, Уэнрайт задумчиво изрёк:
— Интересно, что вы будете теперь делать, когда все карты открыты и нет дороги назад, к отступлению? Ну, что же вы все притихли? Не стесняйтесь, дамы и господа… Вот он я, перед вами! И я не собираюсь бежать!
Лорд глумливо захихикал. Он и впрямь был хозяином положения… Ведь он не жалкий беспомощный человечек, он нечто большее. Он оборотень. Существо из страшных легенд и кошмарных снов, таящееся за внешней хилой человеческой оболочкой.
Я дёрнул щекой, искоса оглядев окружающих. Н-да, войско, прямо скажем, так себе… Стокман уже успел спрятаться за диваном, и только торчащая голова выдавала его местонахождение. Рейнолдс, трясясь мелкой дрожью, судя по всему, был готов последовать за непосредственным начальником. Кристи, каким-то чудом не упавшая в обморок, повисла на шее Колина, Мартин норовил запрыгнуть Артуру на руки, а Саша и Джессика, прижав к себе Герти, отступали к камину. У Блейка на лице застыло неподдельное детское изумление. Здоровенный двухметровый амбал напоминал растерянного ребёнка. И этот выпадает из игры…
Оставались несокрушимый Ральф, наплевательски относящаяся к опасности сорвиголова Трейси и, как ни странно, Коннор. Дворецкий не на шутку разошёлся, злодейски уставившись на лорда. Герберт достаточно напортачил и повредил замок, чтобы записать Коннора в самые лютые враги. Да и Мастерса я не спешил списывать со счетов. Старик не проявлял малодушия и трусости, вызывающе сдвинув брови, хотя и видно было, что он ещё полностью не оправился от лобового столкновения с зеркалом.
Ну что ж, придётся обходиться теми, кто есть.
— Наверно, тяжело жить, подчиняясь нечеловеческим, звериным инстинктам и постоянно скрывать от окружающих, что ты монстр, — предположил Шнитке, держа Герберта на мушке. — Сомнения, противоречия, борьба с самим собой, годы вынужденного, затаённого где-то внутри страха… Страха, что кто-то узнает твою тайну!
Охотник тянет время? Молодец, конечно, но что в итоге это нам даст? На помощь извне и нечего надеяться!
— О, нет, что вы! — беззаботно отмахнулся Уэнрайт. — Я нашёл самый действенный способ победить все сомнения и терзания — надо просто покориться… Смириться с тем, кем ты стал, и постараться извлечь из новоприобретенных способностей наибольшую выгоду. Не надо бояться, пытаться что-то изменить, нужно сосредоточиться на новых, невероятных возможностях. Вы… Вы даже не представляете себе, каково это — ощущать себя всесильным, непобедимым, стоящим превыше любой морали и любого общества. Выше людей!
К дьяволу сомнения! Когда обретаешь подобное могущество, начинаешь по-другому воспринимать остальной мир. Вот уже целый год, как я стал почитать и проклинать луну. Год я ЖИВУ. И я наслаждаюсь вкусом вашего мяса и моей новой силы… Чуть менее года миновало с той поры, как я обратился!
— Кто тебя укусил, Герберт? — тихо спросил Ральф.
Лорд Уэнрайт вновь рассмеялся, сверкая белоснежными зубами.
— Это абсолютно не важно, мой грозный друг. Вам это знать не обязательно.
— Сломанный механизм моста, разбитый телефон, авария нашего автобуса, хм, твоих лап дело? — я и сам не мог сказать, что меня подвигло задать сей вполне риторический вопрос.
Лорд с хитрецой зыркнул на меня, расплываясь в добрейшей улыбке.
— Нет, ты определённо мне нравишься, красавчик! У тебя светлая голова и правильные мысли, мне будет даже жаль убивать тебя. Поскольку вы всё равно уже практически покойники, то поделюсь с вами кое-чем на последок… Изолью душу, ха-ха! Когда мы ехали в Стиллхолл, ты читал в газете статью о Безумном Потрошителе, маньяке, наводящим ужас на дальние провинции Англии, вспомнил? Полиция недоумевает, как можно связать эти зверские убийства в единую логическую схему! Что движет маньяком? А нет никакой схемы! Есть только луна. И полнолуние. Когда я уже не могу себя контролировать, и моя жажда становиться неуправляемой…
Я чуть не выронил из мокрых ладоней серебряную полоску. Мать вашу… Да этот неуловимый маньяк и оборотень Герберт одно и тоже лицо! Охренеть можно!
— Да, да, милые мои, позвольте представиться, — продолжая разыгрывать представление и, нескрываемо получая от оного огромный кайф, лорд пафосно раскинул руки в стороны и отвесил глубокий поклон. Тонкие, напомаженные губы Уэнрайта извивались как змеи. Этому ублюдку было офигенно смешно! — Потрошитель — это я! Во время полнолуния я превращаюсь в охотника, а выбранная мною добыча в жертву. Я исколесил всю страну и ни разу не попался. Ни разу тень подозрений не упала на любящего путешествовать лорда Герберта Уэнрайта, известного своим закидонами и более чем странным поведением в обществе! Очень удобно, скажу я вам, когда все вокруг воспринимают тебя, как безобидного, слабого, изнеженного аристократа с «голубыми» замашками. Но в последнее время мне стало скучно… Всё приедается, а страсть к убийству только возрастает! Она сводит с ума, грызёт, точит изнутри, как червь… Это цепляет прочнее любого наркотика. И я решил устроить массовую охоту. Загнать добычу в одну ловушку и там уже вволю порезвиться. Вы совершенно случайно попали в списки моих жертв, на вашем месте мог быть кто угодно! Вам не повезло в том, что вы сели в автобус, которому было суждено разбиться, и в котором ехал я. Я повредил ось, я тщательно спланировал аварию… Я знал, что курс этого рейса будет пролегать по малонаселённым пунктам. В принципе, я мог начать резню ещё тогда, на дороге!
— И что тебя остановило? — спросил Шнитке ровным, бесцветным голосом.
— Азарт! Мне стало интересно, что вы будете делать дальше! Я решил растянуть удовольствие. И эта буря, как вы понимаете, мне была только на руку. Ну а когда мы пришли в Гринсвуд… Здесь чудесный лес, вы не находите? Я понял, что лучшей охоты в моей жизни ещё не было! Ну а наше размещение в этом благословенном замке — это как милость божья. Здесь столько всего интересного и странного, что вы очень удивились бы… Хм, в общем, я держался несколько дней, но прошедшей ночью я не вытерпел! Да и дальше тянуть было опасно, в любую минуту мои птички могли разлететься из клетки в разные стороны!
— Герберт, — я не мог отделаться от мысли, что этот вопрос жизненно важен! — Герберт, это ты сломал рычаг и телефон?
Оборотень обвёл нас каким-то странным, с промелькнувшими искорками непонятного сомнения и недосказанности взглядом.
— Мост — моя работа, скрывать не буду. Я не мог допустить, чтобы вы смылись раньше времени. Уж не знаю, на что или на кого списали бы столь массовое убийство, но думаю, что и полиция, и пресса поверила бы чудом спасшемуся лорду Уэнрайту, что в замок проник (неплохая всё же идейка) бешеный волк-людоед и устроил бойню. Но телефон… Если честно, я забыл о нём. Успокоившись, что сотовая связь в здешней глухомани не берёт, я совершенно забыл о сетевом телефоне! И сегодня поутру, нагрянь сюда полиция и прочие службы, меня бы ждало горькое разочарование. А вам бы выпал шанс начать вторую жизнь! Я не собираюсь крошить всех направо налево. Я был бы вынужден обойтись уже убитыми мною людьми. Мне не к чему поднимать на уши всю округу, чтобы на меня устроили массированную облаву! Но кое-кто исправил мою оплошность за меня…
— Кто это был? Кто проник в кабинет Стокмана? — ухватился я за откровения Уэнрайта. — Если не ты, то КТО, чёрт тебя возьми?!
— Ладно, что-то заболтался я с вами, — внезапно оборвал поток словесных излияний Герберт. — Мальчики и девочки, сахарные мои, ничего личного, клянусь! Просто такова моя натура и я ей полностью подчиняюсь. Мне уже не совладать с собой. С голодом. Да я и не хочу.
Герберт плотно сжал зубы, на его скулах вздулись желваки, а по напудренному лицу побежала судорожная рябь…
Да он же начинает трансформироваться, превращаться в волка, с захлёстывающим с головы до ног страхом понял я. Трейси за моей спиной громко сопела, неимоверным усилием удерживая в вытянутых руках «Беретту», с губ белой как молоко девушки срывались приглушенные ругательства. У стоящего рядом Коннора со скрипом несмазанных ржавых петлей отпала нижняя челюсть. Метаморфозы Герберта вселяли в сердца подлинный, леденящий кровь и остужающий душу страх.
Уэнрайт застонал сквозь стиснутые зубы, тщедушное тело вздрогнуло, как от удара электрическим током высокого напряжения. Лорд оскалился, глаза его закатились, взмокшие кудряшки прилипли к черепу. А затем…
Затем Герберт стал непропорционально увеличиваться в размерах. Обегающее трико лопнуло по швам, сползая лоскутами с обозначившихся чудовищных мышц раздавшегося ввысь и вширь лорда… Со стоном, корчась, Уэнрайт упал на пол. Остолбеневшие, мы молча смотрели на его мучения.
…Кости Герберта начали с противнейшим треском ломаться, перестраивая скелет и изгибаясь под немыслимыми углами. Колени прогнулись в обратную сторону, сместились плечевые суставы, деформировались кисти и стопы, несуразно удлинились руки. Из глотки извивающегося на полу Уэнрайта вырвалось захлёбывающееся рычание. Невиданное зрелище захватывало, притягивало магнитом и не отпускало от себя… И мы смотрели, не в силах шевельнуться или отвести взор.
Лицо Герби резко вытянулось, челюсти с хрустом распахнулись во всю (немалую!) ширь, зубы уподобились загнутым кинжальным клыкам, уши перекочевали на затылок, голова приплюснулась…
В нашей застывшей от шока среде раздался глухой тупой удар. Не выдержав, Кристи грохнулась в обморок.
Лицо… нет, уже морда Герберта и деформированное тело стали быстро зарастать густой чёрной шерстью. На скорчившегося в центре холла существо, лишь отдалённо напоминавшее человека, будто бы набежала тёмная туча… Один миг и на мощные задние лапы вскочил чудовищный матёрый зверюга! По загривку человекоподобного волка лунной дорожкой пробежала полоска серебристой шерсти, а доводящие до нервного срыва жуткие умные глаза налились кровью. Превращение завершилось.
Оборотень издал торжествующий вой, влёт сдувший половину горящих в холле свечей, и припал к земле…
— Стреляйте. Стреляйте же… вашу мать, — сглотнув, умудрился сипло прохрипеть я, не узнавая собственный голос.
Вервольф взвился в воздух, прогремели первые выстрелы и вокруг меня начался форменный ад.
Я едва успел пригнуться, и огромная волчья туша перемахнула через меня. Ещё в полёте оборотня встретил веер девятимиллиметровых пуль. Трейси не подкачала, и залп её был весьма прицелен, но не причинил твари ни малейшего вреда. Исторгнув свинцовые наконечники, раны монстра затянулись быстрее, чем я разогнул спину!
Рыча, вервольф накинулся на Стюарт. Только природная ловкость и годы занятий боевыми искусствами спасли девочку. Она с грацией лани увернулась от клацающих челюстей, и монстр приземлился на пустое место. Тут же рявкнули оба ствола винтовки «Экспресс 500». Шнитке, не ударив в грязь лицом репутацией непревзойденного охотника, не промахнулся и на сей раз. Крупнокалиберные пули угодили чудовищу в левый бок, насквозь пробив поджарое мускулистое тело.
Дико заревев от боли, оборотень опрокинулся на пол, суча лапами, и испепеляя немца ненавистью алых глаз. Подскочившая вплотную Трейси практически в упор выпустила в волколака остаток магазина.
— Назад, дура, куда ты прёшь?! — не своим голосом заорал я и рванулся к девочке. Я немножко опоздал. Опять.
Оклемавшийся монстр ударом когтистой лапы отбросил Стюарт прочь и встретил меня оскалом хищных клыков. Я не стал хвататься за «Глок», понимая, что это бесполезно, и с ходу долбанул оборотня обломком серебряной рамы. Удар пришёлся в плечо, с такой силой, что металлическая полоса согнулась как бумеранг! Стиллхолл огласился новым воем, исполненным несусветной, неестественной боли.
— Что, не нравиться, мразь? — Ральф переломил винтовку, загоняя в стволы патроны.
Взревев, оборотень с места, как подброшенный сжатой пружиной, взмыл вверх и перепрыгнул охотника, врезаясь в гущу немых свидетелей кровавой схватки.
Выйдя из ступора, детвора с воплями бросилась в рассыпную. Дон задал знатного стрекача. Кристи и Трейси, валявшиеся на полу, не подавали признаков жизни. Ну, не дай Бог, с моей девочкой хоть что-то случиться, я ему всю шерсть по волоску повыдёргиваю!.. Моей девочкой? Да о ЧЁМ это я?!
Взмах чудовищной лапы — и острые, как бритва, и крепкие, как сталь когти одним движением оторвали съёжившемуся Блейку голову, обдав подвывающего от ужаса Стокмана водопадом дымящейся крови. Тело несчастного культуриста упало на отчаянно завизжавшего бизнесмена, а голова жутким шаром для боулинга подкатилась к ногам Мастерса. Старик попятился и шлёпнулся оземь, его затрясло и шумно вырвало…
Дуплетом бахнула винтовка Шнитке. Тяжёлые пули вторично отбросили монстра, отвлекая от беспомощных людей. Оборотень, яростно взрычав, метнулся к немцу, но на его пути возникло препятствие в лице вашего покорного слуги. Я с огромным трудом поднял над головой тяжеленое кресло, чувствуя, как тянутся и трещат все мои жилы, и обрушил на хребет адской твари. Кресло развалилось на куски, отчётливо хрустнул позвоночник вервольфа. Это его задержало, но не на долго…
Встряхнувшись (а скорость регенерации у него просто поразительная!), волчара буквально смёл меня с дороги. Было больно! Очень! Обливаясь кровью, я отлетел к лестнице и вдрабадан разнёс нижнюю секцию резных перил. Но долго разнеживаться и, стеная, зализывать раны я не мог себе позволить. Настоящая боль придёт потом, после горячки боя, а эту можно вытерпеть и превозмочь. Я знаю. Проверено не раз. Я поднялся на ноги и потряс головой, выгоняя из черепушки колокольный набат, а из глаз наплывающую черноту.
Ральф схватился за охотничий нож, перезаряжать винтовку времени совсем не было. Я подобрал согнутую полоску серебра и взвёл-таки курок «глока». Какое никакое, а оружие.
Как это не патетично и помпезно звучит, но мы готовились встретить свой последний бой. Мягко стелясь по земле, припадая на передние лапы, вервольф метнул все свои поросшие густой войлочной шерстью десятки килограммов стальных мускулов в атаку. Ральф упал на колено, вскидывая руку с ножом и вспарывая острейшим лезвием волчье брюхо. Впустую! Как будто воткнул клинок в мешок, набитый соломой. Ни капли крови не пролилось из секундой позже затянувшейся раны.
С подвыванием хохоча, оборотень чертовски быстро развернулся и попытался ударить немца когтистой лапой, сжатой в чудовищный кулак. Ральф отшатнулся, полоснув блеснувшим в свете люстры ножом оборотня по руке. Разочарованно взвыв, монстр лязгнул пастью, под завязку заполненной белоснежными зубьями клыков.
И тут с залихватским воплем (сам не знаю, что на меня нашло) я запрыгнул вервольфу на загривок, по-казацки оседлав окончательно взбесившуюся тварь. Царапая когтями задних лап мраморные плиты пола, монстр завертелся волчком, пытаясь сбросить такого нахального наездника, как я. Уподобившись ковбою, усмиряющего быка, я пошёл на крайние меры. С трудом сохраняя равновесие, чудом избегая лязгающих клыков, колотя коленками в волчьи бока, намертво вцепившись в широкую лохматую спину, я просунул согнутую серебряную полоску под мощное горло и, взявшись за концы металлической удавки обеими руками, что было сил откинулся назад, напрягая каждую клеточку своего измученного избитого организма…
Прогнувшись в спине, оборотень вонзил было в меня когти и… зашёлся в надрывном полувое-полукашле, беспомощно уронив руки. С его клыков хлопьями падала пена, челюсти бессильно клацали в опасной близости от моих пальцев, глаза вервольфа плавились оранжевой лавой. Серебро не пришлось ему по вкусу.
Уяснив всю бесплодность попыток скинуть меня со спины, задыхающийся, шатающийся оборотень неуклюже подпрыгнул и всей тушей завалился навзничь. Вот гад! Не ожидающий такой подлой выходки, я здорово ушибся, наполовину оглушенный силой удара и тяжёлой статью монстра, но продолжал инстинктивно сжимать спасительный кусок зеркальной рамы…
Трудно сказать, как дальше бы развивались события, если бы на поле битвы с кавалерийской пикой наперевес не примчался Дон Рейнолдс, истошно ругаясь на чём свет стоит и вопя во всю глотку! Не снижая набранной скорости, гид вонзил пику в беззащитный живот оборотня и навалился всем весом на древко. Представляете, каково было мне ощутить возросший более чем наполовину придавивший меня суммарный вес! А если бы вошедший в раж Рейнолдс проширнул монстра насквозь и приколол меня заодно, как бабочку, к полу? Рехнуться можно!
Оборотень пронзительно завыл на одной высокой ноте. Затем… Тварь свечой взмыла в воздух, скуля от боли и сокрушая ударом лапы древко пики! Я облегчённо выдохнул… Не выпустив из рук обломок копья, Дон прочертил над головой подбегающего Ральфа кривую и заскользил по мрамору, остановившись у ведущих в прихожую дверей.
Я на четвереньках поспешно отползал от грызущего торчащий в животе остаток пики вервольфа. Монстр довольно быстро вырвал из плоти увенчанный стальным наконечником обломок древка, но… Но вытянуть застрявший в ране серебряный столовый нож был уже не в состоянии.
— Ай да сукин сын! — восхищённо прошептал Ральф, прижимая к плечу приклад перезаряженной винтовки. Гид привязал нож к лезвию пики обычным шнурком! Шнурок порвался, и серебряный клинок остался торчать в волчьем брюхе.
Оборотень уже не был похож на сильного, яростного, грозного зверя. Чёрный монстр, слегка вздрагивая, бездвижно лежал на полу. Шерсть вервольфа слиплась от выбегающей бурным потоком крови, бока тяжело вздымались. Кровь никак не хотела останавливаться: спасительному процессу регенерации мешал засевший в теле обыкновенный столовый нож… Но стоит вытянуть ножик — и тогда косматая тварь вернётся к жизни во всей своей ужасающей мощи.
Алые глаза оборотня постепенно гасли, из распахнувшейся в безмолвном крике пасти выпал багровый язык, от внутреннего кровотечения клыки окрасились кровью. Всё заканчивалось. Вервольф умирал. Умирал тихо и спокойно. Вместе с кровью из него уходила жизнь.
Подволакивая ногу, я приблизился к замершему с опущенной винтовкой немцу.
— Приятель, мы с тобой недооценили этого прохиндея. Ишь, чего удумал, прикрутить столовый нож к копью… Пацан молодец, не растерялся. А я-то подумал было, что он решил сачкануть!..
— Да… Если бы не Дон, то еще неизвестно, чем бы всё закончилось, — пробормотал Ральф. — По-моему, зверюга уже доходит… Точно! Смотри…
Подрагивающее тело оборотня вновь пронзила судорога и он начал меняться. Метаморфоза превращения теперь носила обратный характер. Чёрная шерсть словно всасывалась под кожу, трещали от деформаций кости, ломались суставы и рёбра, укорачивались клыки… Через пару минут на полу, в луже крови лежал полностью голый, тощий лорд Герберт Уэнрайт. Из впалого живота торчала рукоятка ножа, кровь сочилась, не переставая, но у неподвижного Герберта уже не осталось мочи вырвать убивающее его оружие. Уэнрайт трубно, с всхрипами дышал, в уголках тонкогубого рта пузырилась кровь. Из-под полуприкрытых глаз бежали слёзы. Клянусь вам, на один, краткий миг мне стало жаль это порождение тёмных сил… Виноват ли он в том, что ему не повезло стать ТАКИМ?..
— К-как же это… больно… Как БОЛЬНО… — прошептал Герберт, свернувшись калачиком. — Я н-никогда не думал-л, что умир-рать так больно и… мерзко.
Я криво усмехнулся, не испытывая никакой радости от вроде бы победы и свершившейся мести, и присел около истекающего кровью Уэнрайта на корточки.
— Тебе не кажется, что ты нисколько не лучше и не выше жалких слабых людишек, которые закололи тебя, такого могучего и сильного, как простую свинью?
— Т-ты не понимаешь… Вы н-не понимаете… — лорд надрывно закашлялся, выплёвывая сгустки крови. — Вы меня п-победили, но вам в-всё равно… не сдобровать… вы проживёте не м-многим больше моего-о…
— У тебя, что, начался предсмертный бред? — насупился неумолимый немец.
— Дурак! — Герберт не выдержал и захихикал, хоть смех и причинял ему сильнейшую боль. — Вы, люди, п-плохо слушаете… Я же говорил, ч-что не трогал телефон в кабинете С-сток-кмана… Вы до сих пор н-не поняли?.. Не п-поняли, что д-для вас игра только н-начинается?
Я положил ладонь на плечо лорда. Тот насмешливо следил за мной. Лицо Уэнрайта покрыл грязный пот, глаза лихорадочно блестели.
— Что ты имеешь в виду, Герберт? Кто разбил телефон? Кто-то из нас, верно?
— В т — точку, милый… Я не единствен-ное с-существо в з-замке с ТОЙ стороны… Тебя ж-же п — пред-дупреждали… Берегись ТЬМЫ! Но… т — ты уже увяз в ней п-по уши… Но, п-прежде, чем я уйду, я назову тебе имя т-того, кто г-гораздо с-страшней меня… Он НЕ ХОЧЕТ в… вас выпускать из з-замка!..
— И кто это? — рявкнул Шнитке. Мой друг был само нетерпение. — Назови имя!
— Барон Кролл… — слабеющим голосом прохрипел лорд. — Он н-не умер. Он с-слишком хитёр, чтобы ум-мереть… Он способен обмануть саму см-мерть. И… он убьёт вас всех!..
Уэнрайт конвульсивно дёрнулся, изо рта его хлынула река крови и… Лорд умер. Мы, потрясённые, обменялись полными недоверчивого изумления взглядами.
— Ты понял, дружище? — немец медленно вернул курки на винтовке в исходное положение. — Что же это получается? Если Уэнрайт не соврал, а лгать ему совершенно было не к чему, то что выходит?.. Кто такой этот Кролл и с чем его едят? И почему он не хочет нас выпускать? Зачем мы ему? Откуда Уэнрайту о нём известно? Алекс, смерть оборотня отнюдь не избавила нас от многих вопросов, а, наоборот, создала сонмище новых… И я не знаю, что с ними делать! У меня голова идёт кругом.
— Аналогично.
— И, м-м… И, если этот таинственный барон хотя бы наполовину так крут, как расписал Герберт, то…
— То мы по уши в дерьме, — резюмировал я. — К тому же я более чем уверен, что Герби не солгал. Он мог что-либо утаить, недоговорить, умолчать… Мог! И, меня не покидает уверенность, что он сказал далеко не всё, что знает. Но в остальном он не соврал. Я верю его последним словам… После всего, что мы пережили, я и не очень-то удивлён! И кстати, ты не заметил один подозрительный нюансик?
— Угу, этот недомерок вроде как намекнул, что человек, сломавший телефон, находится среди нас. Как тайный резидент.
— Засланный казачок, мать бы его так. Что ж, если нам удастся как можно быстрее выбраться из замка, то все устрашающие слова Герберта так и останутся словами. Пустыми и не имеющими под собой почвы. Поэтому молчок, никому ни говори о посмертных предостережениях оборотня. Положеньице весьма шаткое. Не хотелось бы ещё больше будоражить людей…
— Да и провоцировать этого шпика на поспешные превентивные действия, — усмехнулся в усы Шнитке. — Ты же в первую очередь об этом подумал?
Я виновато пожал плечами и поморщился от боли. Начался отходняк: все кости ломили так, словно меня в течение суток лупцевали дубинами.
— Ну да ладно! Что с трупом-то?.. Сбросим со стены в ров? Ибо я несколько сомневаюсь в том, что ОН достаточно мёртв, хм.
Ральф молча отстегнул от пояса охотничий нож и, встав на одно колено, три или четыре раза рубанул по шее Уэнрайта. С чавкающим звуком тесак отделил голову лорда от туловища. Как и следовало ожидать, покойник не издал ни звука, хотя, признаюсь, я ожидал чего угодно…
Руки немца были заляпаны кровью, с остановкой дыхания исчезла и чудесная способность оборотня к регенерации. Шнитке поднял за волосы отчекрыженную голову Уэнрайта и сурово посмотрел на меня.
— Так будет надёжней.
Я так же молча, с одобрением кивнул. В свою бытность я видывал картины и похлеще… Но, похоже, что подкрадывающаяся ко мне со спины Трейси ничего подобного отродясь не видела, и враз позеленевшую девочку шумно стошнило прямо на… мою спину, затянутую в насквозь пропитавшуюся кровью и потом майку!
— Ой, — Трейси поспешно зажала рот обеими ладошками.
Я, побагровев, резко обернулся, намериваясь садануть осмелившегося заблевать меня «подонка» по наглой роже и… На меня уставились огромные зелёные глаза взъерошенной, непроизвольно подрагивающей Трейси.
— Извини, что я перенесла ужин из желудка на тебя… Я немедленно всё отстираю, клянусь!
Я облегчённо, не скрывая, выдохнул.
— Ты не сердишься на меня, а?
Вместо ответа я притянул девочку к себе и крепко обнял. Затем чмокнул в черноволосую макушку и сказал:
— Надрать тебе задницу, конечно, не помешало бы… Но оставим экзекуцию до лучших времён, договорились?
— Заметано, — широко, подозрительно блестя влажными глазами, ухмыльнулась Трейси.
— Ты цела, он тебя не цапнул? Укус оборотня, насколько мне не изменяет память, чреват неприятными последствиями…
Стюарт с кислой миной продемонстрировала разодранный в лоскуты правый рукав «косухи» от кисти до плеча, и кровоточащие, глубокие царапины через всю руку.
— Не беспокойся… Но жжётся, как будто кислотой полили! Да и куртку жалко… Но каждое полнолуние мне брить ноги не придётся. Он не успел меня укусить.
— Ну, слава Богу… Ранами займёмся чуть позже, мне тоже есть, что заштопать и перевязать, — я болезненно сморщился. Она права — жжёт, словно под кожу залили жидкий огонь. Оборотень чурался элементарной гигиены или просто по натуре настолько заразен? — Как там все остальные? Где Герти?
«Все остальные» тем временем начали потихонечку стягиваться к полю брани. Один Коннор, ничем себя во время неравного побоища так и не проявивший, бросился приводить в чувство сомлевшую Кристи.
Кряхтя и причитая, Дон кое-как отклеился от входной двери. Гид периодически кривился, скрывая боль, но лицо его ежесекундно озарялось гордой счастливой улыбкой. Улыбкой победителя. Герти, радостно повизгивая, уткнулась мне в живот, обхватывая тонюсенькими ручками за талию. С трудом сдержав болезненный стон, я нежно взлохматил чёрную (прям как у Трейси…) головку девочки.
— Круто, чувак, круто! — Артур ухмылялся во всю ивановскую, как будто это он самолично уложил страшного монстра. — Я, кажется, с перепугу обмочился, но всё равно дьявольски рад, что ты остался жив и здоров! Ну, положим, на счёт последнего я погорячился…
— А то! Я такого даже в кино не видел, — затараторил Мартин. — Страшно было — жуть! Честно говоря, я думал, что нам будут кранты… Но то, как вы расправились с этой тварью — просто высший класс!
Вернувшая мне «Беретту» Трейси, не утерпев, съязвила:
— Да, высший класс, парень. Но вот что-то вас я рядом и не заметила. Странно… Или вы мысленно были с нами и именно ваша моральная и духовная поддержка помогли НАМ одолеть оборотня?
Артур неловко потупился и виновато пробурчал:
— Да ладно тебе… Нам же никто не выдал по «маузеру» на брата! Что ж нам, с голыми руками было кидаться на это порождение хаоса? Ты ЕГО хорошо разглядела?
— Другие кидались… Бабы вы в штанах, вот кто.
Вспыхнувшие юноши, однако, не нашлись, что возразить. Подошли остальные студенты и Роберт Мастерс, непонятно когда успевший существенно опустошить спиртные запасы вожделенного бара.
— Что дальше? — Колин был белее мела. — Оборотень мёртв, но… Нам надо срочно со всех ног бежать из замка. Нельзя нам здесь задерживаться, ох, нельзя. Можете смеяться, но предчувствие у меня какое-то нехорошее… Как будто ещё не всё закончилось.
Так, Колина одолевают те же демоны, что и меня. Не всё закончилось, да. «Ты увяз во тьме по уши…» Чтобы это всё значило, хотел бы я знать?! Что за тьма? Или ТЬМА? Одно время я думал, что Чокнутая Баньши предупреждала на счёт оборотня, Герберта, но всё вышло совсем иначе. Уэнрайт дал понять, что я ошибался. Элис имела в виду нечто другое… Тьма. А что, если ОНА кроится в самом замке, в Стиллхолле? Что, если древний, полный «странного» (опять-таки слова умирающего оборотня!) замок и есть Тьма? Уф, ещё немножко, и я окончательно свихнусь. Сил моих уже нет!
Джессика с трудом отвела взгляд от продолжавшего держать за волосы отрезанную голову лорда Ральфа Шнитке. Немец морщил лоб и явно не знал, куда пристроить сей жуткий предмет. Веласкес с огромным трудом проглотила что-то в горле, смуглые щёки испанки приобрели мягкий салатовый оттенок.
— Мне кажется, что нам всем надо послушать Колина. Он уже не раз доказал, что часто бывает прав по всем статьям, — с нажимом сказала Саша. — Помнится, Алекс говорил, что у него есть некий курьёзный план, как выбраться из замка, и мы должны незамедлительно им воспользоваться.
— Совершенно правильно, родимая, — поддержал я девушку. — У нас есть ВСЕ основания как можно быстрее оказаться подальше отсюда. Потом я всё объясню и растолкую.
Распихивая юных студентов, ко мне пробился Бенджамен Стокман. Бизнесмен, видимо решив, что опасность миновала, сиял, как начищенный медный пятак. Забрызганный пинтой свежей подсохшей крови…
— Спасители! Благодетели вы мои!.. — заливался соловьём Бенни. — Даже и не знаю, ка мне вас отблагодарить. Вы совершили героический подвиг! Мало того, вы спасли мою репутацию, мою карьеру… Вы очистили мой дом от дьявольского отродья, от скверны! Мистер Болотин, мистер Шнитке, огромное вам человеческое спасибо…
Гибкий хорёк, подумал я. Стокман в корне поменял политику, расхваливая нас на все лады. Бизнесмену до зарезу важно, чтобы о Стиллхолле не пошли гулять сплетни и пугающие слухи. Он будет всеми силами стараться замять ситуацию. Более того, я уверен, что он станет предлагать нам деньги за молчание. Никто не должен узнать, что именно произошло в замке. Стокману не с руки отпускать нас… Хм, Бенни — агент таинственного барона? Нет, вряд ли. У Стокмана свои причины заткнуть нам рты и зашорить глаза.
— Дон, мальчик мой, вот уж от кого не ожидал проявления такой отчаянной храбрости, так это от тебя! Ты вырос в моих глазах…
Бенни чуть не со слезами (крокодильими!) кинулся обнимать несколько смущённого гида.
— Всё закончилось не так уж и гладко… — я, покачав головой, указал на тело Эдварда Блейка. — Бедный парень… Оборотень собрал перед смертью обильную жатву. Он убил трёх человек. Трёх! А, включая сторожа со стоянки, и всех четырёх. Это более чем достаточно для одних неполных суток.
— Мы не всесильные боги, и не способны вернуть их к жизни, — рассудительно сказал Ральф и наконец-то, к всеобщему облегчению пристроил голову Герберта рядом с его же трупом. — Как только смоемся из замка, сразу, не откладывая, вызовем полицию и службу спасения… Работы им хватит.
Стокман сделал круглые глаза, прикидывая, какой резонанс в обществе вызовет участие в этом деле стольких служб сразу. Чёрт, я начинал бояться его! Как бы бизнесмен не решил разыграть свою карту. Всё, срочно валить из замка и точка.
Мастерс засунул руки в карманы и, дыша на нас перегаром, резонно спросил, почти не ломая язык:
— А что мы сообщим инспектору? Сомнительно, что он поверит, что тут немного пошалил оборотень, даже если мы все будем свидетельствовать под присягой!
— Вот-вот, а я о чём? — торжествующе завопил Стокман, покровительственно похлопывая старика по плечу. Роберт пошатнулся, но равновесие удержал. — В сказки о потусторонних монстрах не поверит НИКТО! Я бы вообще посоветовал…
Я плюнул и в сердцах рявкнул на засуетившегося бизнесмена:
— Бенджамен, прекращайте страдать фигнёй, вам не удастся, как бы вы не пытались, скрыть факт смертоубийства без малого четырёх человек!
Стокман стушевался и отвалил в сторону, что-то нервно бормоча под нос. Ох, не к добру это всё…
— Скажем, что лорд оказался извращённым, спятившим маньяком-убийцей! В принципе, мы не покривим против правды. Ведь Уэнрайт и есть неуловимый Потрошитель! — предложила Джессика. — Мы только умолчим о его сверхъестественной способности превращаться в чудовище. По-моему, очень подходящая и дельная версия.
— И даже ничего не надо притягивать за уши, — кивая, высказался Колин. — А если мы будем настаивать на истине, то нам припишут массовый психоз на почве нервного срыва и отправят в дурдом.
— Кстати, Алекс, — Трейси сморщила носик. — У меня сложилось такое впечатление, что ты догадался, что Уэнрайт — вервольф ещё до того, как шандарахнул его по кумполу, верно? Иначе с чего бы ты стал ТАК бить человека, чья вина не доказана!
Я поддел ногой согнутую достопримечательную серебряную полосу и задал неожиданный для всех вопрос:
— Девчонки, у кого-нибудь имеется с собой тушь или там помада?
Джесс и Трейси отрицательно покачали головами, Герти зевнула, мол, рано ей ещё краситься, а Саша, порывшись в задних карманах джинсов, протянула мне маркер.
— На, ума не приложу, как он там оказался…
— ГДЕ именно он оказался? — с ядовито-пошлой улыбочкой поинтересовался Мартин.
— В заднице, придурок, — отрезала Зверева.
Трейси весело хохотнула, а Скотт сконфуженно надулся. Я приклонил колени и размашисто начертил на мраморной плите букву «М».
— Вот, смотрите, что вы видите?
— Так это… — помялся Дон, изображая глубокий мыслительный процесс. — «М» это и есть… А что, мы должны ещё что-то увидеть?
Усмехнувшись, я переступил на другую плиту.
— А теперь посмотрите с этого ракурса.
Ральф и Артур немедля встали рядом со мной и опустили глаза.
— Эй! — невольно выкрикнул МакДжонс. — Да это же… Это же «W». Точно, «W»!
— Фамилия Герберта! — поняла Трейси. — Грейс всё правильно написала, это мы неверно истолковали её послание, её подсказку. Ну конечно! Уэнрайт начинается с буквы «W», всё очень просто!
— Угу, просекли бы мы это раньше, глядишь, и Блейк остался бы в живых, — я приложил ладонь к ноющему боку. — Я догадался, что «М» это на самом деле «W», когда увидел своё перевёрнутое отражение в разбитом зеркале… И сразу вспомнил, что во время наших трапез лорд в основном налегал на фрукты и напитки. Он избегал касаться серебряных столовых приборов… Да и с самого начала мне не давала покоя мысль, ну ЧТО может заставить аристократа путешествовать общественным транспортом? Любовь к простым человеческим отношениям?.. Ну ладно я — я аж когда допёр, что фамилия лорда пишется с «W», я, признаться, по-английски и пишу то с трудом… С произношением у меня отлично, а вот правописание всегда хромало. Но вы, грамотеи учёные, не могли до всего этого сами дойти?
— Точно, — Саша вздёрнула подбородок. — Это мы иностранцы и у нас нет таких дурацких фамилий! Но оборотень всё же говорил на вашем родном языке.
Артур мгновенно встал на дыбы.
— Да я что, вундеркинд, по-твоему? Или Эркюль Пуаро грёбанный? Откуда я мог знать, что… Да и не АНГЛИЧАНИН я! Я шот…
— Хватит, проехали, — оборвала юношу Трейси. — Все мы хороши… Слава Богу, что всё закончилось, и теперь мы можем благополучно свалить отсюда.
Вновь подкатил Стокман и со значением присовокупил:
— И вправду, господа, время не ждёт. Надо выбираться из замка, мне предстоит ещё уладить чёртову уйму дел. Так поспешим же.
Я недоверчиво покосился на него. Темнит, сволочь.