Разум не в силах понять, сотни осколков ранят сердце,
Но смысла нет бежать, всё уже решено.
Себя не сумеешь простить, если забудешь это имя,
Образ стремишься разбить, но создан он слишком давно…
Catharsis «Взорви мои сны»
Кто ты — наказанье или милость?
Кто ты — отрекаться не спеши…
Может, за душой моей явилась?
Только нет души.
Артерия «Кто ты?»
С очевидным энтузиазмом, весомо подкреплённым желанием как можно быстрее покинуть замок, постояльцы плотно занялись осуществлением моего плана под кодовым названием «Побег из Стиллхолла». Я имел слабость к фильмам Карпентера и особо не церемонился с выбором ярлыка для предстоящей операции.
Мой нехитрый план состоял в следующем: выбраться на стены замка, сбросить вниз надёжные верёвки и, страхуя друг друга, опуститься вниз, в засыпанный мусором и всяческим хламом ров. Что может быть проще?! Ров неглубокий, за столетия его основательно занесло разной хренью, и засыпало обвалившейся землёй, и преодолеть его было плёвым делом. Грязным, конечно, но решаемым без особых проблем.
К слову сказать, никто не выразил чрезмерной радости, сочтя мой план несколько м-м-м… экстремальным. Дескать, альпинисты из них никудышные. Да и рискованно всё выглядит… Я не лез за словом в карман, а посоветовал всем сомневающимся остаться в замке и следовать стопами Да Винчи, изобретая крылья или катапульту. Я другого выхода не видел и в прямом и в переносном смыслах, так что дело хозяйское. Аргументы подействовали.
Но, прежде чем претворять план в жизнь, следовало кое о чём позаботиться. Так, не теряя времени, мы принялись помаленьку хлопотать. Коннор, мобилизовав Рейнолдса, отправился на поиски достаточно прочной и длинной верёвки. Мы с Ральфом аккуратно завернули тело Эдварда в простыню, и, обливаясь потом, отнесли в холодный кухонный подвал. Там же покоились тела Грейс и Хэтфилда… Набожный Бенни, сопровождающий нас, безостановочно шептал молитвы. Мастерс, скрепя сердце, подзавязал с бухлом и на пару с оправившейся от последствий обморока Кристи и примкнувшей к ним Герти занялся рекогносцировкой крепостных стен, выбирая наиболее удобный для спуска участок. Студенты со всей отдачей занимались тем же, рассыпавшись по замковым башням. Надеюсь, никто из этой братии не шмякнется вниз…
Телу Герберта Уэнрайта никаких особых почестей воздано не было. Я взял труп лорда за ноги, выволок в прихожую, бросил вслед голову и захлопнул двери, заложив створки мощным железным засовом. У полиции, несомненно, возникнут вопросы по поводу отрезанной башки Герберта, ну да хрен с ним. Отбрешемся.
Про себя, болезного, я тоже не забыл. Выкупавшись до блеска изрядно попорченной кожи, я сам обработал свои раны, две из них заштопал, вколол прививки от столбняка и бешенства и перетянул торс бинтом. Оборотень здорово подрал мне спину, левый бок и ноги. Ничего серьёзного, но крайне болезненно и неприятно. В искусстве врачевания и оказания первой медпомощи у меня имелись кое-какие навыки, и руки мои не дрожали. Ну и не последнюю роль сыграла запасливость и предусмотрительность Стокмана. В замковых аптечках имелись практически все необходимые препараты и медикаменты.
Увечьями до поры стоически терпевшей Стюарт я уделил особое внимание. Трейси выбирать не приходилось, и она безропотно позволила отвести себя в мой номер. Приготовив аптечку, я начал сеанс исцеления.
Украсившие правую руку глубокие царапины я промыл, продезинфицировал йодом и бережно перевязал бинтом. Трейси шипела индийской коброй, подпрыгивая, как будто стояла босиком на горящих углях.
— Куртку-то как жалко, — сокрушалась девочка. — Рукав придётся полностью отрезать… Вот дерьмо-то, а, Алекс?
— Ага, м-м… — неопределённо промычал я, доставая из аптечки два шприца. — Задирай майку, будем тебе пузо прокалывать.
— Без этой процедуры нельзя обойтись? — жалобно проскулила Трейси.
— Не бойся. Мне приходилось делать уколы, и никто от этого не умер… А прививка тебе нужна обязательно. Чёрт его знает, что за грязь и бациллы скопились у покойного вервольфа под когтями!
— Ну, если этого не избежать…
Трейси покорно взялась за нижний край чёрной майки и потянула вверх, обнажая плоский, эластичный живот с золотым колечком в пупке. Я лёгким движением протёр смоченной в спирте ватой кожу и осторожно ввёл иглу в живот девушки. Стюарт вонзила покрытые чёрным лаком обломанные ногти в ладони: операция была вовсе не приятной, но не издала ни звука.
— А… Ты не забыл выдавить из шприца воздух? Мне бы не хотелось, чтобы у меня забурлила кровь. Я, конечно, девочка горячая, но не до такой же степени!
— Не переживай, — я похлопал Трейси по животу. — Твоему прекрасному пузику ничего не грозит. Опускай майку. Только учти, что как только доберёмся до цивилизации, уколы придётся повторить. Одним не отделаешься. Скажи спасибо, что современный препараты далеко шагнули, раньше тебе бы уколов сорок пришлось всмалить…
Оправившись, Трейси неожиданно кокетливо поинтересовалась:
— Ты и вправду считаешь, что у меня красивый живот?
— Что? А, да. Да, конечно.
Недоумённо скорчив рожу, я взялся за второй шприц и… начал запинаться:
— Э-э… Трейси. Ум-м… Тут такое дело, что… Ну, в общем, тебе надо вкатить ещё одну инъекцию.
— Ладно, истязай меня по полной программе, — смилостивилась юная металлистка. — Уколом больше, уколом меньше…
— Так-то оно так, но… на сей раз должно пострадать твоё мягкое место. Вот.
Трейси подозрительно сощурилась.
— КАКОЕ место? Это куда ещё, в задницу что ли?..
Я, покраснев как застуканный за просмотром порнофильмов подросток, сбивчиво залепетал:
— Пойми, это необходимо… Ты же не хочешь подхватить столбняк или чего похлеще?
— Не хочу.
— Значит, снимай штаны, крошка.
— Хорошо… Но не вздумай распускать руки, развратник. Я тебя знаю, тебе только дай волю полапать голых девчонок…
Я хотел было оскорбиться, но невольно расплылся в щенячьей улыбке. Что поделаешь, в этом вся Трейси.
В гробовом молчании Стюарт расстегнула ремень, пуговицы, молнию… И чёрные кожаные брюки соскользнули к девичьим коленкам.
— Мне снимать трусики? — игриво прощебетала Трейси, повизгивая от распирающих её смешинок. Вот зараза, а!
— Не надо!!!
Шприц в моих стальных пальцах нервно завибрировал. И было от чего! Разумеется, на девочке были надеты трусики, но… Наверняка на конкурсе самого миниатюрного нижнего белья они бы с существенным отрывом заняли первое место! Настолько микроскопических и узеньких «стрингов» вызывающе красного цвета я ещё не видел. Я с трудом проглотил комок в горле.
— Эй, ты там не заснул? — подтрунивала Трейси. В её зелёных глазищах заплясали озорные бесенята. Мне стало нехорошо… — Может, мне нагнуться, чтобы тебе удобнее было?
Хвала небесам, что нас никто не слышит! Я покрылся испариной и постарался взять себя в руки. Нежно протерев ватой розовую ягодицу девушки, я брызнул из шприца струёй и, стараясь не дышать, вонзил иглу в покрывшуюся мурашками попку.
— Ой!
— Всё — всё — всё! — затарахтел я и, поднявшись на ноги, торопливо отвернулся, упёршись вспотевшими ладонями в спинку кресла. — Одевайся, пожалуйста,
— Ты хочешь меня трахнуть?
У меня едва не подкосились ноги! Мне показалось, что я ослышался. С выражением крайнего изумления на небритой морде я осмелился оглянуться. Трейси и не думала одеваться. Наоборот, мягко поведя бёдрами, она выскользнула из упавших на ковёр штанов, разулась и пристально посмотрела на меня.
— Это… Видимо на старости лет у меня со слухом совсем плохо стало, — насилу выдавил я. — Будь добра, повтори, что ты сказала?
— Ну, ты хочешь меня? Со слухом у тебя всё в порядке, тебе не послышалось. Не увиливай.
Я, не выдержав, упал в кресло, и с некоторым ужасом вытаращился на Трейси, умопомрачительно смотревшуюся в одних майке и трусиках. Ножки, ровные и стройные, приковывали к себе взгляд.
— Постой, постой, милая, не спеши. Ты чего такое вообще несёшь-то, а? С чего бы это Я собирался тебя насиловать?!
— А кто говорит о насилии? — удивилась Стюарт. — Я просто предлагаю тебе заняться со мной сексом. Ни о каком насилии речи и не идёт.
— О.
— Вижу, ты никак не можешь поверить подвалившему тебе счастью!
— И не говори. Но… Но я же мужик, чёрт возьми! — мне, наивному, показалось, что я нашёл выход из положения.
— Да уж не баба, конечно, — хихикнула Трейси. — А-а-а… Понятно. Намекаешь на мою нетрадиционную сексуальную ориентацию, окрашенную в розовый цвет. И сейчас спрашиваешь себя, как это ты разрешил мне спать с Герти в одной постели. Я угадала?
— Ну-у… — я вжался в кресло. — Слушай, Трейси, мне абсолютно наплевать, какой ты там ориентации: нормальной, би, лесбийской, мазохистской… Понимаешь, мне всё равно! Ты по любому останешься моим другом, поскольку в духовном плане я вижу тебя насквозь. И то, что я вижу, мне очень нравится. Ты чистая, честная, отважная, умная, чуткая и добрая девушка. Так какая мне разница, кого ты предпочитаешь любить — девочек или мальчиков?
Трейси слегка запунцовела и лукаво улыбнулась.
— Представляю, что обо мне говорят другие. Мол, такая-сякая, нелюдимая, грубая, девчонок щупает, на парней не смотрит, слушает какой-то бред… Лесбиянка там… Что ж, Алекс, от тебя я ничего не хочу скрывать, и не буду. Саша с Джессикой говорили тебе правду. Я не перевариваю мальчиков, и, за редким исключением, отношусь к мужчинам пренебрежительно и презрительно. Такая я вот стерва.
— Тогда зачем ты предлагаешь мне… хм… того?
— Я же уже говорила, что ты попадаешь в категорию счастливчиков мужского рода, к которым я не питаю негативных эмоций, — улыбнулась Трейси. — Ты мне сильно нравишься, Алекс… Честно. Ещё в автобусе я поняла, что ты отличаешься от других, что ты не такой, как все. Не ТАКОЙ! И ради тебя я согласна на всё…
Я запихнул в рот кулак, затравленным зверем глядя на неё.
— Или я всё же настолько противна, что внушаю тебе отвращение?
— Нет, что ты! Ты мне вовсе не противна, но…
— Вот видишь?! — обрадовалась Стюарт. — Мы друг другу вполне нравимся, так почему бы нам не заняться КОЕ-ЧЕМ?
— Да я гораздо старше тебя! — я искал все выходы к достойному отступлению. Мне до боли в сердце не хотелось её обижать…
— Не ври, — пожурила меня Трейси. — Ты старше меня всего лет на десять. Мне уже исполнилось шестнадцать. Ты то и сам, в принципе, сопляк ещё. Да и тело у меня отнюдь не детское, согласись. Грудь… маловата, не спорю. Но зато всё остальное на месте.
— И я не спорю.
Голос Трейси упал до грудного проникновенного шёпота. Она стала медленно приближаться ко мне.
— Через несколько часов мы покинем замок и разъедимся в разные стороны. И больше никогда не увидим друг друга, больше никогда не встретимся… А я… я так ХОЧУ получить от ЭТОГО удовольствие и наслаждение… Я хочу узнать, каково это — заниматься сексом с мужчиной без боли и страданий, без страха и отвращения. Я хочу заняться с тобой ЛЮБОВЬЮ. Я хочу, чтобы ты показал мне, как это может быть приятно. Пока мы ещё вместе… Я прошу тебя, Алекс, возьми меня. Ну пожалуйста.
В изумрудных глазах юной студентки заблестели озерца слёз. Поражённый, я подавленно молчал. Сердце моё разрывалось от тоски и боли, пронизывающих каждое сказанное девочкой слово. А душа моя стонала от захлестнувших меня воспоминаний… Прошлое возвращалось.
— Возможно, в своей жизни я не встречу более никого, подобного тебе, и я желаю, чтобы ты запомнил меня не только, как друга, но и как женщину. А я более чем уверена, что не забуду тебя, как мужчину…
Трейси положила руки на мои обнажённые плечи и села на меня верхом. Я со скрипом стиснул подлокотники кресла. Пухлые губы горячо зашептали мне на ухо:
— Не бойся, милый. Я уже давно не девственница и ты не причинишь мне большую боль, чем ту, что я испытала два года назад… Ш-ш… Не спрашивай ни о чем, пожалуйста. Просто возьми меня, прошу.
Она жадно приникла влажными губами к моему рту, обвив руками за окаменевшую шею. Язык девочки настырно проник в мой рот, не встречая сопротивления и… Я взял её за запястья и мягко, но твёрдо оторвал от себя. Трейси с искренним недоумением смотрела на меня, её набухшие соски острыми кончиками проступали сквозь тонкую майку. Огромные глаза заполнялись обидой и гневом.
— Прости, лапочка, но я не могу, — чуть слышно прошептал я, выдержав горящий взгляд Трейси. — Прости.
И тут началось. В смысле, я хотел сказать НАЧАЛОСЬ!
— Ты что — «голубой»?
— Нет.
— Импотент?
Как же меня распирало ответить утвердительно!
— Нет. Если бы я снял штаны, ты бы воочию в этом убедилась.
Трейси спрыгнула с моих колен и, закусив губу, убежала на середину комнаты. Я встал и на неверных ногах доковылял до окна. Шторы были раздвинуты, пропуская внутрь тусклый, робкий дневной свет. Я уткнулся мокрым лбом в холодное стекло. Снаружи был… туман. Я вздрогнул. Мне показалось, что туман внимательно разглядывает меня. В его клубящихся внутренностях, застилающих весь обзор, как будто просыпалась некая противоестественная жизнь… У меня моментом свело живот от нарастающего панического, мерзкого на вкус, страха.
— Так… в чём дело, Алекс?
Я повернулся к Трейси. В узеньких красных трусиках, чёрной майчонке, стройная, аккуратная девушка вызывала у меня смешанные противоречивые чувства. Короткие чёрные волосы стояли торчком, кулаки воинственно сжаты, в потрясающих по глубине глазах (совсем как, у НЕЁ, только цвет другой…) бурлили бьющиеся в экстазе эмоции. Стюарт не собиралась сдаваться.
— Как её зовут?
Признаюсь, Трейси удалось прижать меня к стене! Я попытался угрюмо сдвинуть брови:
— О ком это ты?
— О той стерве, которую ты, дурак, до сих пор любишь! — с неожиданной ненавистью выкрикнула Трейси. — Я тебя спрашиваю, как звать эту суку?!
— Не смей ТАК о ней говорить!!! — сам не знаю как, но я взорвался… — Ты не имеешь никакого права судить её! Ясно тебе?!
Трейси, не сробев, повысила тон, добивая меня.
— Я не имею права? Это я не имею права?! А эта дрянь, эта сука имела право довести тебя до твоего нынешнего состояния? Что отводишь глаза? Не нравится! Так я тебе ещё больше скажу… Об этой мерзкой шлюхе!..
— Заткнись! Не говори так о ней! — срывая голос, заорал я, дёрнувшись в сторону Трейси. Безумная ярость застилала мой мозг, я с трудом видел вокруг себя. — Она лучше всех! Была и есть, и останется такой навсегда! Она лучшее, что было в моей никчёмной жизни! И не вздумай больше поливать её грязью, маленькая сучка, иначе я…
— Иначе что — ударишь меня? — ласково прошептала Трейси, запрокидывая мордашку, чтобы затопившие глаза слёзы не хлынули по щекам. Но я не замечал её слёз. В моих глазах плескались собственные…
И этот шёпот, лишённый жалости и страха, полный ласки и чего-то ещё, во что я отказывался более верить, вернул мне способность здраво рассуждать. Господи, да что же это… Ведь я действительно едва не сорвался и был готов ударить Трейси. Я медленно сполз по стене на пол и спрятал лицо в ладонях.
— Я отлично помню, что сказала Элис Блэр во время нашей с ней встречи в Гринсвуде, — словно издалека донёсся до меня грудной голосок Трейси. — Она предостерегла тебя… Сказала, что ты можешь престать быть собой. Что с тобой может случиться что-то плохое. И ещё она сказала, что я могу помочь тебе не потерять себя. Можешь смеяться, но эти слова намертво запали мне в душу. А теперь я железно в них уверена! И я не позволю тебе загубить свою жизнь, не позволю, Алекс… Ты слышишь меня? Я стану твоим персональным ангелом-хранителем.
Я не решался поднять голову. Ангел… Был уже один такой. Я, шморгая носом, пробубнил:
— Я сомневаюсь, что ты способна помочь мне… Если уж время оказалось бессильно.
По комнате прошелестели лёгкие девичьи шаги, и Трейси опустилась на пол рядом со мной. Девочка прикоснулась рукой к моим волосам и тихо спросила:
— Ты сильно любил её?
— Да, — я плотно сжал веки. — Я… безумно любил её. Я до сих пор её люблю. И боюсь, что буду любить вечно. Время не всегда лечит, Трейси. Это как проклятие… Как… как же мне п-плохо…
— Не стесняйся, дурачок, поплачь… Любое проклятие можно развеять.
Не буду от вас скрывать, что я тогда сделал… Я взял и самым банальным образом разрыдался. Я уронил голову на колени Трейси, обхватив её за талию, и плакал… Плакал так, как никогда в жизни. Горькие жгучие слёзы неудержимым каскадом изливались из меня, грудную клетку распирали надрывные всхлипы. Мужской плач зрелище не для слабонервных. Трейси прижала меня к себе, прильнув щекой к моей обнажённой спине…
Зачем я всё это рассказываю? Не знаю, ребята… Раз уж я изначально решил ничего от вас не утаивать, то и дальше буду придерживаться этой линии. Рассказываю потому, что это очень важно для меня. Так всё и было. Я ревел, а Трейси успокаивающе шептала какую-то белиберду, то и дело роняя на мою спину чистые хрустальные слёзы.
— Расскажи мне, пожалуйста, о себе, — горячее дыхание Трейси обжигало мне кожу. — Поделись своей болью со мной. Не держи всё внутри.
— Хорошо, — прогудел я, сглатывая слёзы. Как ни странно, но мне уже полегчало. — Слушай, Трейси… Она… Она была всем для меня. Жизнью, светом, тьмой, смыслом и безумием, печалью и радостью. Она была первой и последней, кого я ЛЮБИЛ по-настоящему. Любил, не путая это чувство с увлечённостью, пошлой похотью, привыканием, дружбой… Хотя с дружбы-то всё и началось! Я знал её давно, с детства, хорошо знал её родителей. Я был очень дружен с ними. К ней я относился как к младшей сестрёнке, которую стремился оберегать и защищать. Я был своим в их доме… Пока… Пока она не подросла.
— Превратилась из гадкого утёнка в прекрасного лебедя и ты, конечно, не устоял перед её чарами, — прошептала Стюарт, едва ли не касаясь губами моей покрывшейся мурашками спины.
— Примерно так всё и произошло. Сначала я и сам не понимал, что со мной. Меня невидимым магнитом тянуло к ней. Я не мог и дня прожить, чтобы не увидеть её. Я постоянно думал о ней. Она отравленной иглой засела в моём сердце. А я, идиот, не сообразил сразу, пока рана не зажила, вытащить эту иглу… А потом было поздно! Я втрескался в неё по уши! Моя любовь сжигала меня, терзала, иссушала. Я стал жить не своей жизнью. Я пожертвовал многим: и всё ради неё. Я оказывал ей всяческие знаки внимания, всегда разговаривал с ней на равных. Окружил её заботой, пониманием, никогда и не в чём ей не отказывая… Я любил её.
— Ты признался ей?
— Понимаешь, она была умной девочкой и, разумеется, догадывалась, что я для неё больше, чем просто друг и намекала, что так же испытывает ко мне не просто родственные чувства… Да, бывало, мы ссорились, не без этого. Но всегда, даже когда не права была она, я брал всю вину на себя. Я и в мыслях не мог допустить плохих слов в её адрес. Она была для меня всем. Надеждой и… талисманом. Однажды так получилось, что я был вынужден сказать ей, как я её люблю… И это был счастливейший день в моей жизни! Она ответила взаимностью. Она сказала, что тоже любит меня…
Я умолк, вновь смежив веки. Трейси мудро молчала, не подгоняя меня. Я набрался сил и продолжил:
— Тогда я ещё не знал, что это было началом конца. Но какое-то время я был счастлив. Счастлив, что я люблю, и меня любят… Она говорила, что я её Ромео, а она — Джульетта. Она не лгала мне, она действительно так думала. Она верила в свои чувства. А я верил в НЕЁ… Но боялся.
— Чего?
— Знаешь, что было самым трудным и тяжёлым?
— Не — а…
— Постоянно, ото всех, скрывать свою любовь к ней. Прятать свои чувства. Я ни с кем не мог поделиться своими переживаниями. Некоторые мои друзья догадывались, но они считали, что я просто увлечён симпатичной девчонкой, и моя дурь скоро сойдёт на нет… Но никто не знал, ЧТО кипит у меня на душе. Мне было тяжело, я постоянно жил с этой ношей…
— Но почему вы скрывали свою любовь? Чего вы боялись?
Я сглотнул.
— Понимаешь, Трейси. Это я видел в ней самую чудесную, милую, красивую, замечательную, лучшую девочку в мире, за которую можно умереть, к ногам которой я положил свою жизнь… Но что увидели бы другие? Как бы они отнеслись к нашей ситуации?.. Я был на несколько лет старше неё, Трейси. Я боялся. Боялся, что кто-нибудь узнает. За кого бы меня приняли, за маньяка? Кто поверил бы в мою любовь? Но более всего я боялся, что ЕЁ любовь иссякнет. Что она разлюбит меня. Что она путает любовь с увлечением мною. Запретный плод сладок… Девчонок тянет к взрослым парням. Всё это невидимым саваном стало довлеть над нами. Мы стали часто ссориться. Я понимал, что не смогу дать ей всего, что она захочет. По сути, мы были совершенно разными, но противоположности обычно притягиваются. Я надеялся, что моей любви, в крайнем случае, хватит на двоих. Не хватило.
Я как зверь чуял беду, я был постоянно на нервах, я понимал, что наша сказка заканчивается. А как хотелось, чтобы она продолжалась вечно. Кто знает, возможно, это я подталкивал нас к пропасти своими постоянными придирками и ревнивыми выходками. Я искал оправдание во ввергающей меня в пучину сумасшествия любви. Или же мы чувствовали себя, после обоюдного признания, в чём-то обязанными друг перед дружкой? Это тяготело над нами обоими…
Наша любовь постепенно начала превращаться в агонию. Пока… Я хорошо запомнил тот день. Худший в моей жизни! Пока она не сообщила мне по телефону, что ошибалась, что любит меня, как друга. И короткое «прости». Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать. Свершилось то, чего я боялся больше всего в жизни. Она не любит меня… Я чуть не сошёл с ума от горя. Я всерьёз подумывал о самоубийстве. Все мои слова, способные растопить каменное сердце мраморной статуи, отскакивали от неё как горох от стенки. В один миг она превратилась в чужого, не знакомого мне человека. Который знать меня не хотел. Как будто её подменили.
Я не буду заострять внимание на том, что творилось в последующий месяц. Зачем рассказывать о том, что она говорила мне, словно вбивая каждой фразой гвоздь в моё сердце, и что говорил я, в тщетной попытке всё вернуть? Один хрен ничего не вышло… Я не жил, а существовал.
— И что, ты простил её? Я бы не смогла… Она растоптала тебя. Трудно начать жизнь заново, когда был уверен, что твоя судьба уже переопределена.
— Конечно, простил. Она была для меня всем. Я ставил её счастье выше своего. И если она будет счастлива без меня, значит, так тому и быть. Я дал себе слово, что сделаю ВСЁ для её блага. В том числе и принесу в жертву себя. И я отступил. Одному Богу известно, чего мне это стоило, но я отступил! Мы остались вроде как друзьями, иногда мне казалось, что… Ну, что её любовь ещё вспыхнет, оживёт… Я запер своё сердце у себя в груди, а ключик спрятал у неё в комнате, сказав, что я всегда буду её ждать и, если она захочет, то найдёт ключ и вновь завладеет моим сердцем…
— А она? — слёзы Трейси уже бежали не преставая.
— Она смеялась… Она говорила, что я сошёл с ума. Да я и не отрицал. Я понимал, что скатываюсь в бездну. Я отдал ей всего себя без остатка, всю любовь, что накопил за годы, не оставив себе ни — че — го. Я не знал, что делать, как жить дальше. Учёба в институте потеряла для меня всякий смысл… Жизнь потеряла смысл. Я пошёл в армию. Отслужил. Потом подписал контракт на пять лет и в течение всего этого времени пытался забыться. Я воевал, и я убивал, чтобы не убили меня. Трейси, я выбросил на ветер несколько лет жизни, я не умею ничего, кроме как убивать… Я думал, что это достаточный срок. Но я не забыл её… Продолжать служить я больше не мог. Тебе не представить столько крови и ужаса, сколько выдержал я. Я не стал продлевать контракт и уволился.
— Ты служил в спецвойсках?
— Что-то вроде того. Но окромя денег и боевых навыков я ничего не вынес оттуда. Теперь я жалею о своём скоропалительном решении. Но утерянного не вернуть, как не вернуть и оставленных за бортом лет. Я не видел её с тех самых пор. Я не держу на неё зла, потому что ей можно простить всё, а мне — нет. Я сам принёс ей немало слёз и переживаний… надеюсь, она счастлива без меня. Хотя никто не сможет подарить её и половину той любви, на которую был способен я. Теперь мне двадцать шесть лет, я совсем один и ничего в жизни не добился. Я — волк одиночка.
— Ты дурак, Алекс, — Трейси взяла моё лицо в ладошки и, давясь слезами, посмотрела на меня. — Такой здоровый и дурак… Тебе ВСЕГО двадцать шесть, и вся жизнь у тебя впереди. Я не знаю человека лучше тебя. И я хочу быть частицей твоей жизни. Пожалуйста, позволь мне.
Я провёл кончиками пальцев по её зарёванной мордашке. Как же я хотел ей сказать… Но не мог. Не имел права.
— Я похожа на… неё? — Трейси поджала губы. — Поэтому ты не захотел меня?
— Да, — я опустил взор. — У вас есть что-то неуловимо общее, хотя вы и абсолютно разные… У тебя такие же глаза, только зелёные, а не карие. Ты худее, но в целом фигура похожа. У вас схожая мимика лица. Когда ты морщишь свой носик, это так напоминает о ней… Рост… Она маленькая, как и ты. В остальном ты другая. Волосы, губы, характер…
— Ты знаешь, — улыбнулась сквозь слёзы Трейси. — Давай поднимемся с пола, а? А то у меня вся попа заледенела!
Я невольно ухмыльнулся и легко вздёрнул девушку на ноги. Мы стояли, глядя друг другу в глаза и… не знали, что сказать. Она смущённо держала меня за руку, маленькие пальчики были совсем холодными.
— Глупая. Так и заболеть недолго. Одевайся. Нам надо уходить из замка.
Сверкая голыми ягодицами, Трейси подобрала штаны. Я застегнул заплечную кобуру с пистолетами и накинул джинсовую куртку. Натянув кожаные штаны, Стюарт всунула ноги в «казаки» и притопнула каблуками.
— Надеюсь, что хоть немного, но я облегчила твою ношу. Не бойся, не смотри, что я мелкая, я могу выдержать и больше.
— Милая, я не смею больше взваливать на тебя. Ты маленькое чудо. Не вру, мне и впрямь полегчало. Даже дышать стало как-то попроще… — я подошёл к ней и обнял. — Спасибо, Трейси.
— Я никому не расскажу… Это будет нашим общим секретом, — пообещала девочка, уткнувшись носиком в моё плечо. — Спасибо тебе. Ты первый разглядел во мне человека, способного понять и… любить. Я не бездушный манекен.
— Я знаю это…
— Эти старые зажившие шрамы у тебя на спине и на плече… От чего они?
— Огнестрельное и осколочное ранения, — я приложил к губам девочки палец. — Я не хочу вспоминать об этом. Хорошо?
— Хорошо… Обещай мне, что… Что мы и дальше будем дружить. У нас разные дороги, но мне бы не хотелось терять с тобой связь в будущем.
Я не ответил. Я не знал, есть ли у меня будущее.
Эй, кто спасёт наши души,
Кто выручит нас?
Мы кодекса не нарушим,
Мы помним приказ!
Эй, кто спасёт наши души
От гнева небес?
Эй, кто-нибудь там на суше,
S.O.S!
Харизма «S.O.S.»
Когда мы вернулись в холл, оказалось, что только нас и не хватало для полной компании. Все остальные были уже в сборе. Коннор протянул мне бухту прочной пеньковой верёвки. Я прикинул, что в мотке не менее двадцати метров, то есть более чем достаточно. Мастерс и команда тинэйджеров браво отрапортовали, что для спуска наиболее удобен участок, расположенный меж двух надвратных башен. То есть мы должны были уйти чуть ли не по парадному!
Не мешкая более, мы вышли во внутренний двор и по каменной лестнице поднялись на стену. Я посмотрел на часы: три пополудни. До темноты успеем. Трейси ухватила меня за рукав куртки.
— Эй, ты ничего странного не замечаешь?
Я сосредоточился на великолепной панораме близлежащих окрестностей, открывающихся со стен замка и… чертыхнулся. Никаких живописных пейзажей и в помине не было. Ни далёких окраин Гринсвуда, ни соседствующего со Стиллхоллом лесного массива, ни дороги, даже гаража со сторожкой не было! Ну, я немного неправильно выразился. Конечно, никуда все вышеперечисленные мной объекты не исчезли. Просто мы их НЕ видели. Огромный замок окружила плотная стена тумана, угрожающе замерев со всех сторон на границе рва. Туман был повсюду. Небо превратилось в белесо-свинцовое полотно без единой прорехи. Мир стал пасмурным и призрачно-зыбким.
Я охренел. Хотелось выразиться покрепче, но я не люблю матерно ругаться и никому не советую. Туман был как… живой. Он словно неподкупным стражем, бездушным куполом накрыл замок и нас заодно. Как будто не хотел выпускать. Не хотел выпускать… Я похолодел. И вовсе не от предвечерней прохлады. И ещё была тишина. Глухая и непроницаемая. Туман глушил все звуки и надёжно отрезал нас от внешнего мира. Он стал недоступен для нас, одновременно близким и таким далёким. А в каком же остались мы? Совсем некстати вспомнился Стивен Кинг, что уж точно не приподняло мне настроения.
У моих сотоварищей вытянулись лица и округлились глаза. Что и говорить, после всех злоключений любой из нас может смело идти в мимы. Каких только рож мы не корчили в последнее время, переполняемые самыми разными чувствами… Но всё больше страхом и изумлением. И вот опять то же самое… Панический ужас множился на нарастающее недоумение.
— Хм, а чем это так воняет? — Кристи приложила к носу надушенный платочек. — Такой запах, словно протухла целая корзина яиц…
— Признавайтесь, кто испортил воздух? — потребовала Трейси и заработала сочащийся отвращением взгляд Артура.
— Джентльмены, леди, мисс Нотенберг совершенно права, — принюхался Бенни. — Странно. Я готов поклясться, что ещё несколько минут назад этого запаха не ощущалось.
— И, по-моему, запах усиливается, — поморщился Мастерс. Ему-то чего жаловаться? От его дыхания сера воспламеняется.
Я глубоко втянул ноздрями воздух. Отчётливо пахло чем-то приторно-сладким, примешивался аромат мускуса и… моря?! Должно быть, я совсем нюх потерял. Я подмигнул Ральфу. У опытнейшего охотника на лице было написано растерянное удивление. Немец так же терялся в догадках по поводу происхождения настолько СТРАННОГО запаха.
— Эй, быстро посмотрите в ров! Что это за туман, вашу мать?! — подскочил на месте Дон, лениво до этого поглядывающий в низко нависающее небо, облокотившись о парапет стены, а за тем опустивший глаза.
— Откуда там взяться туману? — нахмурился Бенни. — Ты что мелешь, недоумок?
Я подошёл к самому краю стены и, высунувшись между двумя каменными, иссечёнными ветром и временем зубцами, посмотрел вниз. И… с трудом сдержал рвущиеся с губ ругательства.
— Думаю, лучше вам самим увидеть ЭТО…
Люди дружно навалились на парапет, пугливо вытягивая шеи.
— Что это? — Джессика явно не рассчитывала на ответ. Потому что ответить всё равно никто из нас не мог. Происходило нечто невероятное, граничащее со сверхъестественным. Таинственное и завораживающее зрелище, внушающее запредельный страх…
Дна неглубокого рва уже не было видно. Насколько хватало глаз, его заполонил плотной, дымчато-белесой, клубящейся субстанцией туман. Он поднимался вверх… Он жадно облизывал отвесные, изрезанные шрамами древности замковые стены. Неприятный запах всё острее чувствовался и усиливался. Туман, будто бы живой, испускал из общей призрачной массы бестелесные щупальца, исследующие стены замка по всему пути продвижения восходящего тумана. Я сразу вспомнил, как Элис Блэр выделывала с туманом похожие фокусы, только меньшего масштаба.
— Там зло, — Герти, чьего роста едва хватало, чтобы лицезреть выкрутасы свихнувшегося тумана, мёртвой хваткой вцепилась в мою ногу. Глазёнки девочки расширились от ужаса. — Алекс, пойдём отсюда быстрее, умоляю! Нам нельзя стоять на стене! И даже не вздумай лезть вниз по верёвке, слышишь?
— Но это же всего-навсего… — я замялся. Как объяснить необъяснимое? — Всего-навсего туман…
— Это не простой туман. Это зло. Он пахнет смертью. Неужели вы не чувствуете? — тихий голосок Герти гремел оглушающим набатом и бил по ушам. — Если мы сию секунду не уберёмся со стены, мы все погибнем.
— Серьёзное заявление, — почесал в затылке Колин. — Откуда такие познания, малышка?
— Да что вы её слушаете? — вякнул Стокман. — Заткните этой дурёхе малолетней глотку и давайте начинать спуск!
— Сам заткнись, — проворчал Шнитке. Немец привычным движением потянулся за винтовкой.
Не обращая внимания на нашу перепалку, туман продолжал неумолимо подниматься со дна рва, как будто ров был не засыпанной мусором ямой, а глубокой бездонной пропастью. Ещё три — четыре метра, и первые призрачные языки-разведчики перемахнут через край зубчатого парапета.
Запах уже мощным одуряющим духом бил в нос, становилось тяжело и противно дышать.
— Чёрт возьми, — на глазах у Стокмана выступили слёзы. — Что же ТАМ издохло такое здоровое? Неужели в ров незаметно свалился заблудившийся слон и начал тут же разлагаться?
Герти упрямо тянула меня за руку.
— Пойдём же, ну!.. Ну, пожалуйста, не стойте тут! Это плохо закончится!
— Да закройте вы ей рот, — Бенни нервно ослабил узел галстука. — Хватит каркать, истеричка, и без твоих пророчеств тошно!
Бизнесмен находился на достаточно безопасном для здоровья расстоянии от меня и храбро выпячивал узкую грудь.
— Не смейте кричать на неё, — вступилась за Герти Саша. — Как вам не стыдно! Алекс, ну скажи ему…
Я, с трудом оторвавшись от гипнотизирующей картины вздымающегося тумана, обжёг Стокмана холодными серыми глазами.
— Бенни, друг мой, я дважды повторять не буду. Устал я, понимаешь? Так что буду краток. Ещё раз хоть слово хрюкнешь — отправишься вниз. Без верёвки и страховки, понял?
Стокман подавился невысказанной тирадой и поспешно умолк.
— Друзья, — несколько неуверенно начал Мастерс. — Может, стоит послушать нашу очаровательную малютку и вернуться внутрь? Мы уже имели наглядную возможность убедиться, что всякое бывает… Так чем чёрт не шутит, вдруг и этот туман окажется совсем не туманом, а каким-то ядовитым испарением? И уж начинать эвакуацию из замка точно не следует, мало ли что!
Я и сам уже решил, что немного повременим, совать голову в очередную зубастую петлю у меня не было никакого желания.
Туман приближался, покрывая каждый квадратный сантиметр стены, словно на дне рва гремел незримый и неслышимый огромный водопад, из брызг и испарений которого и образовался этот гигантский облачно-сизый ковёр. Все подавленно молчали. Свобода была так близка, но путь к спасению из захлопнувшейся ловушки опять преграждало НЕЧТО. Определённо злой рок преследовал постояльцев Стиллхолла. Жуть какая-то…
— Алекс, ну пожалуйста… — скулила Герти, щёки девочки промокли от бегущих из перепуганных глаз слёз. — Давай уйдём, пока не поздно…
Пристально посмотрев на маленькую девчушку, я кивнул и…
Это произошло. Туман достиг верха могучих стен замка, сливаясь с внешним, окружившим Стиллхолл непроницаемым кольцом, и окутывая нас сплошным белесо-клубящимся кругом.
__________________________________________
А потом из тумана появилась сама смерть. Смерть в невероятном, фантастическом, уродливом и кошмарном обличии. Как если бы разверзлись врата в преисподнюю… Над башнями Стиллхолла воспарил многоголосый человеческий крик, исполненный первобытного страха и вгрызающегося в души ужаса.
Из сокрытой туманом пустоты метнулась добрая дюжина чудовищных щупалец болотисто-зелёного цвета. Достигая в длину десяти метров (по крайней мере, видимая часть) и толщиной до полуметра в диаметре, щупальца были покрыты жёсткой, складчатой кожей. Извиваясь подобно выводку взбешённых кобр, гигантские отростки неведомого монстра (осьминога? кальмара? чего?!) устремились к застывшим в ступоре людям. По всей длине щупальца были усеяны бледно-розовыми присосками. Присоски непрерывно сокращались, напоминая изголодавшиеся, охочие до свежей крови пасти: розовые провалы присосок ощетинились острейшими зубами-иголками, способными перепилить наковальню.
Непонятно каким образом — глаз то в наличии у отростков не имелось, щупальца выборочно набросились на окаменевших постояльцев, словно знали, где кто стоит… Ориентировались по запаху, движениям?.. Опять же возникает вопрос — как?
Быстрее всех пришёл в себя я, богатый опыт прошлого и на сей раз не подвёл. Как только щупальца-змеи, с шипением рассекая воздух, накинулись на нас, я истошно заорал:
— Назад!! Все назад, живо! Прочь со стены!!!
Тут же схватил за руку Герти, Джессику за плечо и, что есть силы швырнул девчонок через всю широченную стену к лестничному спуску… Развернулся и размашистым пинком отправил туда же Мартина. Юноша с воплем просунулся несколько метров и кулем рухнул на копошащихся на каменных ступенях девчонок. Жёстко, не отрицаю, но времени на светские расшаркивания у нас не осталось! Я и так достаточно протормозил…
Шустро соображать умел не я один. Издавая крики придавленной грузовиком вороны, Стокман ломанул так, что Флэш от чёрной зависти удавился бы на месте! Кристи и очнувшиеся от шока студенты не отставали от Бенни ни на шаг.
Уподобившись карающим дланям одного из чудовищных богов Хаоса, щупальца упали на замешкавшихся людей, хватая первые жертвы. Престарелый дворецкий уже не мог соперничать в подвижности с молодёжью, и грязно-зелёное щупальце обвило старика поперёк туловища, играючи подняв на пару метров. Коннор протяжно закричал… Я, моментом сориентировавшись, вскинул пистолеты и открыл шквальный огонь, стараясь не задеть дворецкого. Половина пуль промчалась мимо и поразила разве что туман, не зацепив монструозной плоти. Остальная половина яростно впилась в толстенное щупальце. По мышцам отростка прошли хаотичные судороги, во все стороны брызнула вонючая зелёная кровь, и щупальце торопливо разжалось.
Коннор тяжело упал оземь, едва не свернув шею, а щупальце, беспорядочно извиваясь, скрылось в туманной завесе. Ага, значит, для вас и обычные патроны подходят! Не утративший присутствия духа Дон Рейнолдс подхватил потерявшего сознание старика под мышки и, стиснув зубы, потащил к лестнице. Я прикрывал отступление, расстреливая наиболее наглые и храбрые щупальца, норовившие захапать ускользающую добычу. По моим вискам струился пот, в голове галопом метались сбрендившие от изумления и бесчисленных вопросов мысли. Но я предпочитал стрелять, чем напрасно ломать голову над очередным проявлением сверхъестественных сил. Если существуют оборотни, чокнутые провидицы, то почему бы не существовать и такой нелепости, как разумные гигантские клыкастые щупальца?.. Лавкрафту понравился бы этот Дагон-младший.
Мастерс вовремя пригнулся от пролетевшего над головой увесистого отростка добрых двенадцати метров длинной и кинулся наутёк, обогнав Рейнолдса, волочащего по каменным плитам порядком ободранного мажордома.
Дважды громыхнул «Экспресс». Крупнокалиберные пули вдрызг разнесли парочку особенно мерзких и вонючих щупалец. Я был готов присягнуть, что изо рва донеслось приглушенное шипение боли. Что же за тварь там засела, каких она должна быть размеров?! Мы с Ральфом спиной к спине отступали к лестнице, пятясь к краю стены, изредка отпугивая жалящими выстрелами выпрыгивающие из тумана исходящие слизью и немилосердной вонью щупальца… И тут я заметил одну немаловажную вещь.
— Эй, да они же дальше середины стены не проникают! — я смахнул со лба испарину. — Смотри сам, щупальца остановились. Они дальше не лезут…
Немец пригладил усы. Мы были уже на ступенях, в прошлом отполированных множеством ног.
— Может, выжидают, сволочи? Или вдруг у них ограниченный радиус действия?
— Не думаю… Скорее всего, они не сочли нужным продолжать преследование. Точно! Они отогнали нас от стены и заставили убраться обратно. Это… это просто стражи! Стражи, которые не хотят, чтобы мы удрали из замка.
— Это не они хотят, а КОЕ-КТО, — ворчливо поправил меня охотник. — Стражами кто-то должен обязательно управлять. — И мне кажется, что я знаю кто… Совпадение ну очень уж подозрительное. Щупальца появились именно тогда, когда мы собрались спускаться со стен. Их кто-то вызвал, тот, кто оч-чень не хочет, чтобы мы покинули это гостеприимное местечко.
— А я что говорю!
Тем временем хищные щупальца перестали яростно извиваться и тихо-мирно исчезли в породившей их бездне. Туман без труда поглотил неистовых посланцев адских недр. В отличие от змееподобных чудовищ, туман никуда не делся, по-прежнему окружая замок белесой, клубящейся стеной-кольцом. Наши предположения подтверждались. Выполнив свою работу, щупальца выжидающе затаились…
Мы сбежали вниз по ступеням, пересекли внутренний дворик, и вошли в холл замка.
— Ну, слава Богу! — пропыхтел Мастерс, успевший налить в стакан крепкого виски. Что поделаешь, после пережитого Роберт посчитал, что немного горячительного не повредит и «раскодировался». — Почему так долго? И что с этим монстром? Не могли же вы перестрелять все эти гнусные щупальца!
— Вы закрыли двери? — на взмокшем, словно загнанная лошадь, Стокмане лица не было. — Если эти твари решат…
— Не решат, — поспешил я успокоить публику. Я прошагал к Роберту, бесцеремонно забрал у него стакан и опрокинул виски в глотку. Зажмурился, и, не замечая негодующего взгляда старика, продолжил: — Щупальца убрались обратно в туман. Мы им не нужны. Они всего лишь стерегут нас, чтобы мы и носа не высунули из Стиллхолла! Итог? Побег невозможен. Вот такие вот пироги.
Обрадованные появлением меня — живого, невредимого и колющегося сарказмом, студенты облегчённо перевели дух. Коннор, приведённый в сознание, очумело сидел в кресле, всё ещё не веря, что не отправился на корм чудовищному монстру.
— А если начистоту, то у нас с вами большие неприятности, — влил свою порцию дёгтя Шнитке. — И незапертые двери — сущий пустяк по сравнению с тем, во что мы вляпались.
— ЧТО может быть хуже того, что уже случилось? — пискнула Кристи, дрожа всем телом и с трудом сдерживая истеричные рыдания. — Ну сколько м-можно… Последнее время наши дела идут всё хуже и хуже. Куда уж дальше?.. Что нам делать?.. Я вас спрашиваю, ЧТО за бред с нами творится?!
— Для начала успокоимся, поедим и перекурим, — на полном серьёзе сказал я. — А потом поговорим. Кое о чём интересном.
______________________________________________
Есть хотелось до бунтующего урчания, нет — завывания изголодавшегося желудка. Но спать хотелось ещё больше. Я с трудом удерживал голову гордо вскинутой, глаза периодически затеняла липкая сонная пелена. Противно и въедливо заныли помятые рёбра; полученные в схватке с оборотнем раны жгло проперчённым огнём. Короче, дело швах. Таким макаром я скоро вообще рассыплюсь на запчасти! Или старость уже подкрадывается?..
Мы отправились прямиком на кухню, где совместными усилиями по-быстрому соорудили себе некое подобие плотного калорийного ужина. Благо за прошедшие дни мы не успели изничтожить все продовольственные запасы Стиллхолла. Коннор зажёг несколько масляных фонарей, и кухня окуталась интимным таинственным полумраком. Отужинать решили тут же, за просторным кухонным столом, на котором я совсем недавно замешивал повара, хм. Но об этом я тактично умолчал. Не скажу, что у всех был такой уж приподнятый аппетит, вилки и ложки вяло и неохотно ныряли в тарелки, но природу не обманешь. Не будешь есть — ослабнешь и протянешь ноги. А слабеть нам было нельзя.
Я уселся во главе стола, лицом к двери. Мне не нравилось, что из кухни был только один выход, но тут уж ничего не попишешь. Ход в морозилку, тьфу, в кладовку, за путь к отступлению я, конечно, не воспринимал. Да и здорово я сомневался, что этому Кроллу вздумается испортить нам трапезу прямо сейчас. Стокман, подозреваю, что чисто из пакостных побуждений, в противовес мне, сел на другом конце стола, аккурат напротив меня. Таким образом, он, видимо хотел показать, кто в доме хозяин. Не знаю, не знаю… Но сдаётся мне, что НАСТОЯЩЕГО хозяина замка среди нас не было. Места за столом хватило всем, и никто не оторвался от чавкающего коллектива. Ели мы неспеша и вяло, как я уже говорил, особых бесед не вели. Смех не звучал, остроты не сверкали. Наш дружеский ужин больше напоминал поминки. Ей богу, лица у всех были хуже траурных — краше в гроб кладут. Это ещё хорошо, что я не видел своей рожи! Иначе не смог бы проглотить ни кусочка.
Справа от меня умостился Шнитке. Предупредительный немец держал винтовку под рукой, что я не мог не приветствовать. У меня-то осталось всего по магазину на ствол (я же не на войну ехал, а отдыхать культурно) и огневая поддержка его базуки не помешает по-любому. И чем больше я думал, тем сильней крепла во мне уверенность, что оружие нам скоро ой как понадобится… Я на практике закрепил доверие к своим инстинктам. И больше никогда не буду смеяться над уличными гадалками!
Я внимательно разглядывал своих вынужденных соратников. Всегда шикарная и вызывающе-броская Кристи заметно осунулась и потемнела кукольным личиком. В складках её рта, глаз и на лбу залегли глубокие морщинки, делающие шведку старше лет на десять. Золотые волосы Нотенберг потускнели и утратили свой блеск… Признаюсь, я испугался за её психику. Как бы у девчонки на почве всей этой потусторонней мути крыша не поехала. Я видел, как люди сходили с ума по меньшим причинам. Остальные держались вроде как и ничего… Одним словом — держались. Неважно на чём: на упрямстве, стремлении выжить, силе характера или банальной вере в то, что «всё будет хорошо». Не знаю, но я был спокоен за них. Пожалуй, ещё мистер Стокман вызывал у меня некоторые вопросы. Бенни сидел за столом как штык, с прямой спиной и отсутствующим взглядом. В глазах Стокмана я не мог прочесть ни хрена. У него был вид человека, застукавшего жену в постели с лучшим другом, и не знающим как поступить: по-джентельменски или по ситуации? Что, и у Бенни начал чердак подтекать, или он просто задумался о смысле жизни? М-да… Обстановочка.
Шнитке распустил на брюхе ремень, откинулся на спинку стула, достал из-за пазухи обмусоленную толстенную сигару и с видимым наслаждением закурил. Трейси втянула пытливым носиком струйку, признаюсь, ароматного дыма, подёргала за колечко в ноздре и, якобы смущаясь и робея, попросила у «дяди Ральфа» лишнюю папироску. Дескать, её пачка давно пустая, а курить, дабы успокоить нервишки, хочется ну очень сильно. Шнитке приоткрыл смеженные в блаженстве глаза и тихим ровным голосом поведал, что от его сигарет у Трейси уши втянутся обратно в голову и выпадут волосы, и что будь его воля, он бы стянул с наглой девчонки штаны и по-свойски отодрал бы ремнём в назидание остальным малолетним курильщикам. Стюарт восприняла вполне резонные слова немца, как неслыханное оскорбление и, отвернувшись, угрюмо сунула нос в кружку с горячим чаем. Я молча погрозил ей кулаком. Не хватало ещё, чтобы всякие соплячки смолили в моём присутствии… Сделаю очередное признание, ребята, КАКИХ я не люблю женщин независимо от их возраста: курящих, матерящихся, и пьяных. Не люблю. Милые дамы, ну вы же созданы в противовес нам: грубым, бескультурным и невежественным мужчинам! Вы должны олицетворять нечто высокое, чистое, первозданное, одухотворённое… Ну зачем вы так часто уподобляетесь нам?.. Не понимаю!
— Итак, теперь поговорим, — я поставил локти на стол и сложил пальцы домиком. — Я рассказываю — вы молчите и слушаете. Потом устраиваем сеанс групповой терапии и делимся впечатлениями. Ну, и заодно, раз уж собрались, пытаемся найти выход из сложившегося положения.
Уф, чего-то из меня сарказм в последнее время так и прёт. Я невольно зевнул во всю пасть… Усталость, нервы, тяжёлое детство. Ладно, смеюсь!
— А… нельзя б-было сразу обо всём п-пговорить? — Мастерс нагрузился по маковку и с трудом поймал меня в фокус окосевших глаз.
— Расскажи я всё сразу и у вас пропал бы аппетит, — я гневно зыркнул на старика. Затяжное пьянство Роберта уже начало меня доставать. Хотя говорят же, что пьяному и море по колено. Может, стоит присоединиться к нему? — Стокман, вы то меня ещё слышите?
Бенджамен незамедлительно вздрогнул и уставился на меня кристально чистым незамутнённым взором чёрных очей. Настала моя очередь вздрагивать. Я помахал ему ручкой.
— Аллё, Бенни, вы с нами?
— Нет, с ними, — съехидничал бизнесмен и деловито откашлялся. — Что вы там хотели нам рассказать, молодой человек? Не томите.
Я пожал плечами.
— Слушайте.
Я уже выступал внештатным оратором, выступил и в очередной раз. Я детально, без ненужных сантиментов поведал о последних напутственных словах Герберта Уэнрайта перед смертью. О том, что некий барон Кролл от чего-то серьёзно невзлюбил нашу компанию и намерен держать нас взаперти в замке, пока рак на горе не свистнет. Главные вопросы собрания: кто такой этот Кролл, где он находится и что ему от нас надо? Ваше слово, дамы и господа.
Как я и ожидал, первым рвался поделиться соображениями мой юный друг Колин Рэнделл. Да, что-то он перестал загружать меня стихами. Выжидает чего?.. Чую, что готовит для меня целую поэму…
— Я пока могу сказать одно. Кем бы ни был этот барон, он явно искушён в такой штуке, как колдовство. Да, старая добрая магия… Окрашенная только в чёрный цвет. Согласитесь, весьма проблематично списать этот живой туман и жаждущие свежего мяса щупальца на массовые галлюцинации! То, что схватило, и чуть было не утащило мистера Коннора, не похоже на иллюзию.
— Откуда Герберт знал о нём? — Саша скептически поджала губки.
— Рыбак рыбака видит издалека, — я подавил очередной зевок. Как это остальные держатся этакими бодрячками? — Как порождение ночи, Уэнрайт, по идее, должен был быть в курсе событий, связанных с потусторонним миром. Не исключено, что Кролл у монстров кем-то вроде крупного криминального авторитета числится! А?
— Но… Какое отношение он имеет к Стиллхоллу и чё он к нам пристебался? — Артур был полон искреннего негодования пополам с недоумением. — И почему, раз он такой немереной крутизны, мы до сих пор живы? Я думаю, что матёрому чернокнижнику нас прихлопнуть — плёвое дело…
Трейси заносчиво вскинулась, схватившись за вилку.
— За себя говори! Плёвое дело… Ага, щас прям я и лягу под какого-то волшебника из страны Оз. Хрена лысого!
Артур набирался мудрости на глазах! Он, вопреки обыкновению, не стал задираться, а огорошил нас следующими словами:
— Или мы ему живыми и нужны?..
— В жертву, что ли? — ухмыльнулся Мартин и под нашими озабоченными взглядами, не разделившими его повышенного веселья, осёкся. — Ой… а вдруг и правда?
Поднялся оживлённый галдёж. Каждый в одночасье родил по гарантированно единственно верной версии и спешил донести её до благодарных слушателей. Дон, утирая со лба испарину, что-то пытался втолковать Мастерсу, который уже и лыка не вязал. Кристи настойчиво выясняла у Коннора, что такое «жертва» и почему всем так не понравилось это слово. Ральф, окутался клубами дыма, тоже мне ёжик в тумане… Тинэйджеры с переменным успехом перекрикивали друг дружку, Герти к чему-то напряжённо прислушивалась. К чему, интересно? Может, на кухне завелись мыши и скребутся по углам? Не исключено. Стокман почему-то молчал. Конечно, я тут же решил, что не к добру. Не трудно догадаться, да? Впрочем, так и оказалось. Почти.
— Э-э-э… Я… я знаю одного человека по имени Кролл, — Бенни отдувался и то и дело прикладывал платочек к залысинам на башке.
Тихие слова бизнесмена заткнули всех почище угрозы немедленного расстрела! Мы обалдело уставились на него. Все как один. Даже я.
— О чём это вы, мистер Стокман? — словно боялся спугнуть клюющую рыбину, спросил Колин.
— Я знаю человека по имени Кролл, — Бенни хмуро, кривясь, но выдержал мой подобный лучам лазера взгляд. — Ну, не лично знаю… Знал. Так правильнее будет. В общем…
— Кто же это? — Джессика в ожидании привстала с места.
— Это мой дальний родственник (в чём я уже не уверен): покойный, бывший владелец замка Стиллхолл барон Кролл Галлахер. У которого я, собственно, я и унаследовал этот замок, будь он не ладен…
Тут уж и Мастерс наполовину протрезвел! Все так и сели, разинув варежки. Я глупо моргал, а мозг, захватив бразды правления, самостоятельно выстраивал целостную картину происходящего, используя недостающие ранее элементы.
— А если это совпадение? — Артур ошалело посмотрел на меня. — Имя хоть и редкое, но…
— Да какое на хрен совпадение! — возмутилась Саша. — За последнее время любое совпадение на поверку оказывается одним из ключевых фрагментов всей этой истории. Я больше не верю ни в какие совпадения! Совпадение, куда там… Даже титул совпал!
Я торопливо промочил горло водой из кувшина:
— Стокман, интересные у вас родственнички, не находите?
— А я при чём? — огрызнулся Бенни. — Это сейчас я понимаю, что всё моё наследство шито белыми нитками! Но, когда на тебя, ни с того ни с сего, падает немалое состояние с земельным участком и приличной недвижимостью, поверишь в любых родственников. Не подумайте, что я распустил, как идиот, слюни, и не навёл справки. Навёл. Но всё было в полном порядке! И завещание, и документы. Я думаю, они и по сей день не вызывают сомнения в подлинности. А вот факт моего якобы состояния в дальнем родстве с этим покойным бароном уже кажется мне притянутым за уши.
— Уэнрайт сказал, что барон очень хитрый, что он обманул смерть, — Шнитке затушил сигару и водрузил на голову шляпу, бережно хранимую во всех наших перипетиях. — По-моему, всё ясно.
— Что вам ясно? — Стокман болезненно реагировал на каждый, как ему казалось, выпад в его сторону. — Что вам ясно, дьявол вас побери?! Нашли крайнего, да?..
— Где-то я уже это слышал, — пьяно улыбнулся Мастерс. — Совсем недавно был вынужден оправдываться я…
— Я откуда знал, что так всё завертится? Мне не лучше вашего, а даже хуже во стократ! Меня… Меня кинули, как зелёного юнца, как несмышленого младенца!
— Короче, как лоха! — с радостью подсказала Трейси. Стокман махнул рукой и, скрежеща зубами от злости, умолк.
— А на фига барону, если он жив и всего лишь инсценировал свою кончину, вся эта канитель? — я подвёл неутешительные итоги. — Друзья, мы так и не нашли ответ на главный вопрос. Даже два вопроса. Зачем? И как нам с этим бороться?.. Герти, милая моя, ты так тщательно последние минуты оттопыриваешь ушки, что я не могу не спросить… Что ты слушаешь? Не пугай меня, пожалуйста.
Девочка подняла на меня испуганные глазёнки и уверенно указала рукой на дверь, ведущую в кладовую.
— Там. Там что-то шевелится. Там КТО-ТО есть. Не мыши. Там СТРАННЫЙ шорох.
Странный шорох. Шевеление… Братишки, чегой то мне опять стало здорово не по себе…
— Герти, но там же, кроме продуктов, ничего нет! — дворецкий ободряюще подмигнул сжавшейся от страха девочке. — Ну что ты, испугалась картошки с луком?
Точно. Никого там нет, кроме… Кроме… Кроме… трёх трупов.
И тут мы все услышали ЭТОТ шорох.
…Вихрем из звёзд, тенью из сна
Шепчешь последние слова -
Я экзорцист, сила дана
Верить и не сойти с ума!..
Арда «Экзорцист»
Луч прорезал небо, направляя слепо
Когти и клыки мертвецов.
И пошло начало эры тёплой крови,
Крови мудрецов и глупцов.
Крюгер «Флаг вампира»
Жутковатый такой шорох. Могу сравнить его с трущимися жерновами, в щебень дробящими камень… С неприятным, до нутра пробирающим звуком грызущих дерево жуков-короедов… С судорожной, шаркающей поступью человека, после тяжёлой затяжной болезни делающего первые шаги… Шаги? Человека?! Ой, мама…
Я только было вскочил, чтобы подпереть дверь кладовой, пока не поздно, чем-нибудь тяжёлым… Но события уже в который раз взбрыкнули не хуже дикого мустанга и завертелись в бешенной неконтролируемой круговерти. Короче, пошло-поехало!
С загробным скрипом, от которого я покрылся мурашками, как утопленник, дверь кладовки неспеша так приоткрылась… Сначала робко, на пару сантиметров. Но и этого хватило, чтобы все мы застыли с душами, поспешно ретировавшимися в область пяток. О себе я это точно могу сказать. Затем дверь, осмелев, отворилась ещё шире, пропуская в затемнённый провал кладовки испуганно задрожавший свет масляных фонарей. Осмелели и те, КТО стоял за дверью. От сильного толчка дверь резко распахнулась, с хрустом треснувших досок ударилась о стену и…
Из кладовой в кухню выпрыгнули три мёртвых человека! Три трупа! Три покойника! Кажется, многие из нас, живых, (пока!) заорали благим матом. Надеюсь, хоть я молчал. Кричать-то было от чего. В оживших мертвецах без труда угадывались наши недавние знакомцы: Грейс Брайен, Хэтфилд и Блейк! В нос шибанула вонь разлагающейся плоти, смрадный, приторно-сладкий удушливый дурман… Выглядели ОНИ не лучше, чем пахли. То, что раньше отзывалось на имя Джон Хэтфилд, представляло из себя отвратительную вонючую тушу грязно землистого цвета. Некогда белая пижама покойника превратилась в заляпанную кровью дерюгу, из прорехи в животе выпадали сизые внутренности, разорванное горло словно ухмылялось нам. Хэтфилд и при жизни был мне не больно симпатичен, а после смерти так вообще внушал кошмарное омерзение. Глаза мертвеца напоминали два бездонных провала, залитых абсолютной космической тьмой… Лицо повара выглядело кровавой маской из загнивающего мяса. Но вот оживший труп повёл головой, и эти страшные глаза остановились на мне. Как будто он видел меня. И помнил. На морде с ободранной кожей не дрогнул не один гниющий мускул.
Грейс… Мёртвая девушка с сосульками слипшихся от крови волос, такими же чёрными глазами и неестественно белой кожей, усеянной, как шкура леопарда, трупными пятнами, напоминала ведьму из ночных страшилок. Я невольно сглотнул. Пожалуй, мы зря набивали желудки… Третий покойничек был без головы. Труп Блейка казался значительно ниже ростом, но шире в плечах. Голову он сжимал в окостеневших пальцах правой руки. Я не мог не заметить, что мертвецы чересчур быстро начали разлагаться. В кладовой прохладно, как в погребе, да и времени прошло всего ничего… Неужели опять магия? Ну да! В конце то концов восстали они из мёртвых не по своей воле. Кто-то превратил убитых в зомби. Кто-то, обладающий магией. Чёрной магией.
Наша сплочённая компания отреагировала предсказуемым образом, я иного и не ожидал. Кристи беззвучно сползала в своевременном обмороке под стол. Стокман в полном здравии нырнул под этот самый стол, Дон сделал попытку вскочить на ноги, зацепился за крышку стола, упал обратно на стул, и вместе со стулом грохнулся об пол… Прокомментировать действия остальных я не успевал, потому как зомби, после минутной паузы, в полном молчании набросились на нас.
Движения мертвецов были ломанными, дёрганными и неестественными, как у марионеток, подвешенных за ниточки. Вот только кукольных дел мастера я не видел. Да и для кукол они перемещались слишком быстро. Ну и пошла потеха…
Труп Блейка размахнулся и мощным броском швырнул свою голову в толпу сбившихся студентиков. С пронзительными воплями детвора бросилась врассыпную. Блейковский кочан сбил с ног путём прямого попадания Трейси! Стюарт с трёх, нет, десятиэтажным матом шлёпнулась на пятую точку. Жуткий метательный снаряд лежал у неё на коленях. В тот же миг глаза оторванной башки, превращённой в шар для боулинга, открылись, и чернильные провалы вытаращились на Трейси! Это, пожалуй, зря. Девочку незамедлительно стошнило, и недавний ужин оказался на мертвой голове. Мне показалось, что даже Блейк, до того уверено шаркающий на меня, замедлил шаг. Батюшки святы, да так же и свихнуться не долго!
Я выхватил «Глок» и всадил в мертвеца несколько пуль. Бесполезно, пустая трата патронов. Зомби продолжал надвигаться на меня. Как он без головы видел, где я нахожусь, ума не приложу! Я засунул пистолет в кобуру и помчался через всю кухню к плите. Размахивая руками, обезглавленный покойник шустро меня преследовал, по ходу наступив на пытающегося подняться с пола Рейнолдса. Гид едва успел протестующе пискнуть…
Ральф врукопашную схватился с Грейс. Зомби-девушка прыгнула через стол и вцепилась клешнями немцу в горло, самую малость не успевшему взяться за винтовку. Тузя друг друга, они покатились по кафельным плитам. Щерясь в мёртвой ухмылке, Грейс основательно давила охотника, тот, рыча, как тигр, пытался всеми силами оторвать от себя порождение чёрной магии. Куда там! Хрупкая девушка, после превращения в зомби, обрела мощь пещерного медведя и боролась с немцем на равных.
Покойный Джон Хэтфилд зажал в угол за камином отбивающихся сообща кочергой и увесистым сосновым поленом Мастерса с Коннором. Старая гвардия с трудом сдерживала лезущего напролом жирного мертвяка, скалящего щербатый рот в недоброй улыбке. Что-то они все слишком много улыбаются. Это нормально для воскресших трупов, изголодавшихся по свежему мясу, а? Вот и я не знаю. Хэтфилд не обращал внимания на выпадающие из брюха кишки и продолжал зажимать пенсионеров, оставляя им всё меньше места для манёвров.
Я подскочил к плите — где-то здесь должен был быть набор здоровенных мясницких тесаков. Ага, а вот и они! То, что нужно в битве с ожившими трупаками. В кино видел. Я схватил самый здоровый и еле успел развернуться и сместиться в сторону. На всех парах Блейк врезался в плиту, с отчаянным лязгом и грохотанием сметая на пол кухонную утварь. Я не зевал! Издав боевой клич пьяного ирокеза, я с хеканьем опустил тесак на хребет мёртвого культуриста. Широкое лезвие без труда перерубило позвоночник и у трупа подогнулись колени. Не знаю, кто или что заставляло ИХ двигаться, но кое-каким законам физиологии они ещё подчинялись. Трупы, конечно, не колени! Правда, долго радоваться успешному началу у меня не получилось. Лёжа на полу, зомби вцепился своими лапами в мои лодыжки. Я заорал, дёрнулся и упал на спину. С маниакальной резвостью, достойной лучшего применения, зомби полез на меня, больно впиваясь пальцами в моё исстрадавшееся тело. Со стороны всё это смотрелось, наверно, не очень прилично…
Ребята, клянусь, я не знал, что и делать то! И по роже не дашь, в виду отсутствия таковой. Покойник почти добрался до моего горла, я уже мог пересчитать все косточки обрубка позвоночника, торчащего из шеи мертвеца… Но вдруг он неожиданно дёрнулся назад! Я с трудом приподнял чугунную голову. Изо всех сил упираясь в пол, Трейси и Колин, ухватив зомби за ноги, тянули его на себя. Вот это я понимаю!
Блейк весил за центнер, цеплялся как клещ, но подростки не сдавались. Я почувствовал, что они тянут и меня заодно! Ни хрена себе. Я, извиваясь ужом, умудрился выбраться из-под очаровательно воняющего зомби, и подняться на ноги. Зомби царапал кафель и бешено дёргался, тинэйджеры с исказившимися от запредельных усилий лицами, едва удерживали его.
— Алекс, сделай же что-нибудь, — стиснув зубы, простонала Трейси. — Я больше не могу-у…
Я подхватил тесак и в два захода откромсал мертвяку руки по самые плечи. Тоже самое проделал и с ногами. Мои спасители облегчённо выбросили содрогающиеся в чудовищных конвульсиях обрубки. Зрелище в агонии копошащихся на земле частей человеческого тела, никак не хотевших второй раз умирать, было просто умопомрачающим и тошнотворным. Трейси с руганью подфутболила подкатившуюся сзади оторванную голову Блейка, а я последним чётким ударом располовинил черепушку, как кокос, на две половинки. Во все стороны брызнули мозги и гной… Бр — р- р.
Я быстренько осмотрелся. Кристи и Рейнолдс продолжали валяться на полу… Дона, там что, окончательно затоптали? Стокман делал вид, что ищет под столом нечто очень важное, без чего и жить нельзя, скотина трусливая. Так, а где Герти?! Слава богу, девочка спряталась за шкафом с посудой и старалась быть незаметной, как мышка. На повара всем скопом навалились пришедшие на выручку старикам Мартин с Артуром. Вопя дурным голосом, они охаживали мертвеца подручными средствами типа табуретки и топора. Саша и Джесс оказывали парням посильную помощь, забрасывая зомби всякой хренью: тарелками, ложками, стаканами, кастрюлями… Дрязг стоял такой, словно в посудную лавку наведался слон!
А что Ральф? Немец в обнимку с бойко лягающейся неупокойной зомби по-прежнему барахтались на полу, в боевом азарте сбивая стулья и разную кухонную дребедень. Шнитке сопел натруженным бульдозером, а восставшая из мёртвых Грейс так и не издала ни звука. Молчаливые какие-то трупы попались! Ни тебе чавканья, утробного рычания, доводящих до седин загробных стонов… Одна лишь нездоровая целеустремлённость лишить здоровья нас. Ей богу, марионетки! Что их двигает, через какой канал эти твари питаются поддерживающей в них подобие неестественной жизни энергией?..
Не успел я и шагу ступить подмогнуть охотнику, как бравый ариец сам разрешил свои трудности. Полузадушенный немец оставил бесплодные попытки оторвать от горла терзающие его нежные руки-крюки и ткнул «козой» мертвячку в глаза. Узловатые пальцы с хлюпаньем погрузились в «очи чёрные»… Покойница ослабила хватку, Шнитке хлебнул живительного воздуха и мощнейшим ударом в солнечное сплетение катапультировал зомби. Грейс как деревянная упала на табурет, разнеся его в щепки. Ральф, отплёвываясь и матюгаясь, подобрал винтовку и двумя артиллерийскими выстрелами, закладывающими уши, отстрелил мертвецу ноги на уровне колен. Рыжеволосая ведьма так и не поднялась с пола, сломанной игрушкой корчась в обломках табуретки… Действенный способ.
— Отойдите от него! В сторону! — командным голосом гаркнул я, взводя курок «беретты».
Вокруг беснующегося повара тут же образовалось свободное пространство… Хэтфилд, несмотря на более чем внушительные габариты, вертелся на месте волчком, далеко выбрасывая загребущие лапы и держа сплотившихся против него людей на почтительном расстоянии.
— Эй, ублюдок! — позвал я, не особо, впрочем, рассчитывая на созидательную беседу.
Хэтфилд раскачивался как сомнамбула, вонючие кишки, выпадая из его брюха, разбухнув как сытые питоны, волочились по земле… Вспучившаяся булькающей массой цвета крови ряха повернулась на мой голос. Услышал всё же. Или услышал тот, кто управлял этим телом? Чёрт, слишком много вопросов.
Безразлично-безликие глаза отыскали меня, зомби вытянул гниющие руки и пошёл на вашего покорного слугу…
Я навскидку произвёл залп автоматическим огнём, целя в коленные чашечки трупа. Хэтфилд, что называется, слетел с катушек, но продолжал наступать, отталкиваясь от пола руками! Размочаленные культи бесполезными придатками волочились за ним, оставляя на плитке кровавые разводы… Это были его последние поползновения. Мои соратники стаей разъярённых коршунов накинулись на зомби, метеля его всем, чем придется. Через минуту всё было кончено.
На кухне воцарился форменный кавардак, обломки мебели валялись вперемешку с черепками и тарелками. Пол застилал кошмарный ковёр из конвульсивно сокращающихся кусков и конечностей расчленённых зомби и потёков чёрной, мёртвой крови… Запашок стоял, хоть святых выноси, хорошо, что у меня крепкий желудок и многолетняя закалка. Мы возвышались (ну, некоторые из нас) посреди всего этого хаоса исцарапанные, грязные, взъерошенные, усталые и злые. И напуганные. Во время бойни страх отступил на задний план, но сейчас вновь уверенно возвращался, вонзая в душу холодные, мерзко-студеные когти.
Я ободряюще прижал к себе Герти, отечески чмокнув в макушку. Ральф с винтовкой наперевес скрупулёзно осматривал поверженных мертвецов. Правильно, не хотелось бы получить очередной сюрприз в спину. Студенты, похожие на побывавших в уличной драке бродяг, молча подошли ко мне. Делиться полученными впечатлениями сил не у кого не осталось… Мастерс, трезвый как стёклышко (ещё бы, от такого и мёртвый протрезвеет) на пару с дворецким вытаскивал из-под стола несчастную Кристи. Стокман вылез сам и, испуганно озираясь, стараясь не наступить на содрогающиеся обрубки, попятился к выходу.
— Так… — я лихорадочно подыскивал нужные слова. — Как видите, чем дальше в лес, тем толще партизаны… Я полагаю, что больше не у кого не возникает сомнений по поводу причастности барона Кролла к чертовщине, происходящей здесь?.. Вот и отлично. Так… Хм…
Я покосился на часы. Вечер подкрался подло и незаметно. Семь с четвертью. Впереди ночь. Долгая тёмная ночь. Страшная и опасная, добавлю от себя. И я не рискнул бы поставить на кон уверенность, что мы доживём до утра. Не теперь. Наши шансы падали, как курс акций разоряющейся финансовой кампании. А ночью, я уверен, будет ещё хуже. Твою мать. Хотелось ругаться матом! Ну ладно мы — взрослые… А вот эти семь несмышленых, не успевших и пожить толком юных созданий? Что, и у них нет шансов? Мир — штука определённо несправедливая и не похожа на коробку шоколадных конфет. Но сколько можно? Когда добро и честь начнут побеждать?.. Может, тогда, когда мы сами приложим хоть немного усилий для этого? Каждый горазд рассуждать о вечных ценностях и ратовать за торжество справедливости, но даже когда предоставляется реальный шанс доказать свою готовность бороться за улучшение мира не на словах, а на деле, многие из нас стыдливо опускают глаза… На словах то оно всегда лучше получается. И безопасней. Это я к чему? Да к тому, что если предоставится хоть малейший шанс выжить, я зубами вцеплюсь в него. Себя не обманешь. Помирать-то неохота, пусть я и давно не подросток…
— Значит так, сплочённо, один за другим, держа ушки на макушке, выходим в коридор и идём в оружейную комнату, — говорил я спокойно и размеренно. Очень было важно, чтобы все поверили в мою уверенность в том, что я делаю. — Вооружаемся, затем двигаем в обеденный зал, баррикадируемся и держимся до утра.
— А что утром? — Артур не выпускал из рук окровавленного топора.
— Утром наступит среда и к Стиллхоллу подъедут мастера, реставрирующие замок, — напомнил я. — Думаю, что светиться перед большим количеством народа Кроллу вовсе не нужно и у нас появится шанс уйти отсюда. Единственное, что от нас требуется, ребята, это продержаться до утра. Нам надо выстоять. Во что бы то ни стало.
— Ты считаешь, что на оживших мертвецах наши злоключения не закончились? — прямо спросил Колин.
Я не стал вертеть хвостом и согласно кивнул.
— Да. Если уж ОН задействовал чёрную магию и поднял мёртвых, то будет идти до конца. У него тоже времени осталось только до утра. Либо пан, либо пропал. Или мы, или он.
Коннор и Мастерс подвели Кристи. Девушка была очень слаба, и старики поддерживали её под руки. Шведка беззвучно плакала, избегая опускать глаза вниз. Незадача… Но ничего, оклемается. Зачастую я веду себя цинично и грубо, скажете вы. И будете правы. Сам вижу. И, когда мы бились против зомби, один из которых при жизни был нравящейся мне девушкой, я, кажется, не употребил ни одного слова сочувствия в её адрес. Тоже верно. Потому как девушка, которую я знал, умерла несколько часов назад. А то, что набросилось на нас, было не Грейс. И не Блейком. И не поваром. Это были пустые оболочки, приводимые в движение чьей-то зловещей, отвратной и непостижимой адской волей. То были порождения Тьмы и Хаоса. А та девушка умерла, оставив частицу себя в моём сердце. Как и многие другие…
— Ладно, все выходим. Я первый, следом ребятня… Да, да, Трейси, не смотри так на меня. Ты тоже подпадаешь под эту категорию. Потом наши почтенные старцы с Кристи, Стокман… Мистер Стокман, я к вам обращаюсь! Замыкающими идут Дон и Ральф. Всё всем понятно? Пошли.
Мы тронулись к выходу. Стокман упрямо молчал и никак не реагировал на презрительные взгляды окружающих. Ох, не нравится мне он в последнее время. Я вытащил из кобуры «Глок», а «Беретту» снова отдал к зависти остальных Трейси. Она уже стреляла из него, никого не задела и себе ничего не отстрелила, так что вотум доверия к ней у меня имелся. Мы выстроились неровной цепочкой. Шнитке водрузил на голову помятую шляпу, утерянную во время схватки, и отсалютовал мне винтовкой. Чтобы я делал без этого, надёжного как скала, и отчаянного как берсерк, человека? Дон, всю битву провалявшийся в затоптанном состоянии на полу, выглядел несколько сконфуженным и ошалелым. Ничего, приятель, и такие казусы бывают. И… Я невольно прикусил язык. Кажется, гид пострадал больше, чем я подумал сначала. Я присмотрелся. Так и есть: коротко стриженные чёрные волосы Рейнолдса на висках словно припорошило снегом. Дон поседел. Интересно, он сам уже заметил или нет? Что ж, я не буду тем, кто первым укажет ему на это…
Я открыл дверь и с пистолетом в руке высунул нос наружу. Освещённый чадящими факелами, коридор встретил меня угрюмым молчанием и сумрачной пустотой. Я махнул рукой.
— Путь свободен. За мной.
Я отважно зашагал вперёд. Рыцарь печального образа. В который раз уже взваливаю на себя общие проблемы. Почему? Зачем? НА ХРЕНА оно мне всё одному? Да потому что больше некому… А я не могу так. Не могу прятаться за чьи-то спины.
— Алекс, — ко мне протиснулся Колин и, наклонившись, зашептал на ухо. — Я только что заметил одну нездоровую хреновину.
— Всего одну? — вскинул я бровь. — А я уже со счёта сбился.
— Не прикалывайся, — высокий юноша оттеснил недовольно зафырчавшую Трейси. — Это очень странно и настораживает.
— Я весь внимание, дружище.
— Как только мы вышли из кухни, эти… Эти куски живой мертвечины престали шевелиться. Они застыли. Как будто окончательно умерли. Или, ну ты и сам понимаешь…
— Тебе не показалось?
— Я что — идиот? Я случайно оглянулся, когда Ральф закрывал дверь и всё увидел. Я тебе говорю!
Я втянул побольше пропахшего копотью и страхом воздуха в грудь. А вот это уже и впрямь скверно. Я прекрасно понял, на что намекал наблюдательный Рэнделл.
________________________________________________
Как вы уже догадались, Колин, пока мы быстренько шагали в оружейную комнату, успел мимоходом нашептать мне на благодарное ушко очередной опус, рождённой его несколько, на мой взгляд, безумной фантазией, провозглашающей торжество упадка, фатализма и страданий. О чём я не преминул высказаться. Юноша горячо запротестовал, уверяя, что стих «как раз в тему». Конечно, сумбурен и сыроват, времени для шлифовки слога у него не было… Но не более того! Я в ответ неоднозначно хмыкал и пожимал плечами, не забывая смотреть в оба и под ноги. Подкатывающая то с одного, то с другого боку Трейси старательно копировала все мои движения и попутно раскритиковала подслушанное стихотворение в пух и прах. В пыль! Дескать, и коряво, и нескладно, и «мрачняково» и вообще, Колин — полная и законченная бездарность. Рэнделл запальчиво посоветовал Трейси заткнуть «хавальник», обиделся и остаток пути с нами больше не общался. Я в десятый раз показал несносной девчонке кулак — нельзя так с творческими людьми… Трейси отделалась демонстрацией высунутого языка и на этом дискуссия завершилась.
В оружейную мы добрались без помех и всяких неприятных неожиданностей. Я не забыл снять со стены один из горящих факелов, чтобы зажечь в лишённой окон комнате светильники. Беглого осмотра вполне хватило, чтобы зафиксировать нежилую пустоту помещения. В смысле, нас никто не ждал, а за дверью не прятался какой-нибудь очередной монстр. Ральф, кивнув мне, застыл в дверях, лицом к выходу. Немец сам назначил себя временным часовым, прикрывая нас от возможной атаки из коридора. Порой наши с ним мысли совпадали до мелочей!
С несокрушимым арийцем за спиной мы начали поспешно вооружаться. Основательно и серьёзно. К «Глоку» у меня ещё было пол обоймы и не помешало бы раздобыть чего-нибудь дальнобойное. Я присмотрел себе небольшой арбалет с лёгким в обращении механизмом и колчан коротких толстых стрел с литыми стальными наконечниками. Подумал взять дагу идентичную оставленной в номере, но… Зачем мелочиться? И я выбрал прямой обоюдоострый меч, с крестообразной гардой, рассчитанный на одноручный хват. Приладив ножны с клинком за спиной, я застегнул ремень колчана на пузе, чтобы стрелы были под рукой у бедра. Ну, так значительно лучше.
Трейси, навострившаяся довольно быстро выхватывать «Беретту» из-за пояса, не погнушалась взять в довесок изогнутый, с хищными зазубринами, кинжал. Над кожаной, проклёпанной курткой она провела небольшую реконструкцию, отпоров оба рукава и превратив «косуху» в жилет. Девчонка сурово хмурила чистый лоб и сжимала кулаки. Ух!
Колин облюбовал в оружейной увесистый боевой топорик с месяцеподобным лезвием и острозаточенным шипом на обухе, на длинной, около метра, ручке. Артур, вспомнив прошлое неукротимых предков, подобно мне закинул за спину ножны с мечом. Мартин мёртвой хваткой вцепился в «Моргенштерн», но, попробовав оторвать грозное оружие от земли, понял, что силушкой богатырской явно обделён, и повесил через плечо перевязь с булатной саблей.
Дон Рейнолдс, памятуя о сразившей оборотня кавалерийской пике, вооружился похожим двухметровым копьём с длинным и очень острым вытянутым листообразным лезвием. Стокман отказался от любых колюще-режущих инструментов, продемонстрировав шестизарядный «Смит-и-Вессон» тридцать восьмого калибра! А как же иначе? Честный и порядочный бизнесмен должен уметь постоять за себя и свои капиталовложения. Особенно мне понравились его слова на счёт честности и порядочности…
Пожилые и не хвастающие отменным здоровьем Коннор и Мастерс удовлетворились железной кочергой и прямым, с локоть, кинжалом. Герти находилась под опекой Трейси и в оружии не нуждалась, да я бы и не позволил ей ничего взять. Ещё отрежет себе что-нибудь… Кристи, уже не пускающая поминутно слёзы и сопли, сославшись на неумение и нежелание, отказалась от предложенного мной кинжала, глядя на оружие, как на змею. Саша и Джессика последовали пакостному примеру разбитой шведки. Ладно, девочки… Но я всё же настоял, что бы все, в том числе и настырные упрямые бабы (милые женщины, простите, но ОНИ меня вывели!) взяли по серебряному ножу, захваченному нами из кухонно-столового гарнитура. На всякий случай.
Я спешил. Поэтому, как только все укомплектовались, я отдал приказ выступать. Обеденный зал меня привлекал немалой вместимостью, наличием трёх больших окон, солидных крепких дверей, и целой кучей полезных вещей, которые при определённом стечении обстоятельств, можно спокойно пустить в ход. С моей точки зрения — идеальное пристанище на ночь.
… Мы шли по широкому коридору, освещая дорогу факелами и фонариками сотовых телефонов (какая-никакая, а польза от упрямо молчавших игрушек). Мы проходили под арками и куполообразными потолками, мимо закрытых дверей и холодных каменных стен, наши шаги гулким эхом взлетали вверх, отражаясь от гранитных плит пола… Мы свернули в западное крыло замка. Нам осталось преодолеть короткий широкий коридор, выйти в большой зал и остановиться перед дверьми местной столовой. Всего несколько десятков метров и мы у цели. Но… Судьба-злодейка опять решила иначе.
Мы ворвались в зал. Но ничего не увидели. Ни стен, ни предметов убранства, ни так манящих нас дверей обеденной комнаты. В помещении была одна тьма… Кромешная и непроглядная. И она преграждала нам путь. Колдовство? Не хотелось бы, чтобы эта стена мрака была начинена какой-нибудь мерзостью, подобной обитающим в окружившем замок тумане щупальцам. И чем выше к потолку, тем непроницаемей была эта темень. И она была неспокойной…
Тьма заворочалась. Тьма зашевелилась. Тьма зашипела. Тьма начала просыпаться…
Мы застыли… Невероятно плотно сгустилась тишина. Было слышно не только пугающий шорох наверху, но и ускорившееся биение человеческих сердец. Тук… Тук… Тук…
Я облизал пересохшие губы. Под потолком определённо кто-то был, кто-то затаился. Или ЧТО-ТО?..
— Ральф, быстро сюда! Колин, бери факел… Кажется, будет жарко.
— Да уж не замёрзнем, — буркнул в усы немец, поигрывая винтовкой.
— Всем встать в круг, спиной в центр, приготовить оружие и внимательно следить за потолком, — я продолжал властно отдавать команды. — Колин, подними факел повыше. У кого фонарик хороший? Артур, свети вверх. Всем, у кого огнестрельное оружие, целиться туда же. Без приказа не стрелять. Ясно?
— Э — э… Ну, в общем, если подумать…
— Дон, заткнись.
— Понял.
Я взвёл курок пистолета, взял у запасливого немца включённый карманный фонарик и осторожно перевёл яркий луч под потолок. Юноши присоединили свою иллюминацию. Спаренный свет двух фонарей выхватил из «поднебесной» тьмы чертовски странную и непонятную, если не сказать больше, картину. С угрюмого серо-каменистого свода, отделённого от пола добрыми десятью! метрами (смекаете? как будто зал вырос в высоте до приличных размеров и обзавёлся вырубленной в камне шапкой, характерной для пещер!), безжизненными неопрятными кулями свешивались какие-то продолговатые мешки тошнотворно болотисто-зелёного цвета, покрытые чем-то вроде подсохшей слизи, и затянутые необъятными сетями паутины.
— Чё это за дерьмо? — по-простецки выразил удивление Артур. — Раньше здесь не было этой хрени!
— Да ты что? — язвительно подколола Трейси. — Какой наблюдательный… Конечно, тут не было ни этой черноты, ни этих дурацких коконов!
Моя щека нервно дёрнулась. Коконы, значит. Безжизненные… Но безжизненные ли? Я замер, продолжая светить в одну точку, обрисовывая контуры наиболее мерзкого на вид гигантского бурдюка. Всего же пыльных «мешков» насчитывалось не менее двух десятков. Внезапно курьёзная штукенция вспучилась, замерла на долю секунды и по кожистой поверхности прошла отчётливо различимая даже в неверном свете рябь. Внутри куля что-то явно зашевелилось, распирая бока узилища в разные стороны…
Я почувствовал, как к горлу подступает желчная горечь, и судорожно сглотнул. Волнующийся кокон начал медленно опускаться вниз, растягивая крепящиеся к потолку уродливо-слизистые нити, смахивающие на пуповину или кишки. Под ноги ошеломлённых людей упали первые капли грязно-зеленой вязкой субстанции. Кокон продолжал снижаться, метр за метром…
Потянуло чудовищно неудобоваримым зловонием. Герти не выдержала и закашлялась. Морща нахальный носик, Трейси похлопала девочку по спине, не забывая держать отвратительный бурдюк на «мушке».
— Эгей… — одними губами, но так, чтоб все услышали, прошептал Мастерс. — Да остальные тоже начинают опускаться. Не нравится мне всё это… Надо срочно решать, что делать — идти дальше или повернуть назад.
— И оставить эту непонятную гадость за спиной? — отрезал я, не отрывая взгляда от дюжины других кулей, с противным хлюпаньем устремившихся к полу. — Мы должны во что бы то ни стало пробиться к дверям…
— Но это странная темнота… Она как живая! И эти дерьмовые пузыри… — Артур встал на сторону Мастерса. — Интересно, какой требухой они набиты?
— Если бы только требухой, — тоскливо протянул Роберт.
Спустя буквально минуту все две дюжины буро-зелёных «мешков» зависли метрах в трёх над каменным полом. Толкание и пульсация вонючих коконов ещё больше усилилось, с «пуповин», не прекращая, стекала противная слизь. Зрелище гипнотизировало…
Я терялся в догадках, не зная, что предпринять. С одной точки зрения старик, безусловно, прав. Следовало, пока не поздно, заворачивать сани и искать другое пристанище, ночь уже дышала холодной тьмой за каждым углом. Но с другой… Оставлять в тылу незнамо что?! Тоже, извините, как-то не сурьёзно…
Решившись, я убрал фонарик, запихнул пистолет в кобуру и с шелестом потянул из ножен меч.
— Ты что задумал? — нахмурилась Трейси.
— Сейчас увидишь… Ребята, не зевайте. Ральф, прикрывай.
— Само собой, приятель.
Я храбро шагнул к наиболее низко опустившемуся кокону, мерно раскачивающемуся на уровне моих глаз, и рубанул мечом крест-накрест. Острый клинок без труда рассёк кожистую поверхность бугрящегося пузыря. Из получившейся широкой прорехи бурным потоком хлынула дымящаяся, нестерпимо вонючая, зелёная жидкость.
Огласив зал отборнейшим матом, мешая русские слова с английскими, я резвым кузнечиком отпрыгнул в сторону, избегая попадания мерзкой слизи. От моих возмущенных проклятий Саша невольно запунцовела…
С чавканьем и всхлипами из разрубленного «мешка», как из утробы, вывалилось нечто невразумительное и смачно плюхнулось на плиты пола, прямо в лужу зловонной слизи. Божья тварь… Ой, ли? Да разве Бог мог сотворить ПОДОБНОЕ? Скорее всего, это была отрыжка самого Сатаны. Плевок на законы природы.
Кошмарное существо с глухим стоном заворочалось гротескной мешаниной из конечностей, складок, отростков и когтей. Но вот в серо-зеленоватой снулой куче плоти и костей ярко, словно маяки, вспыхнули, два алых раскосых глаза. Создание дьявола раззявило в беззвучном шипении красную пасть, ощеренную острыми звериными зубами. Особенно выделялась пара отличнейших клыков в верхней челюсти. Шикарный набор.
Существо с треском разогнуло суставы и неуверенно поднялось на… Действительно, на ноги. Ростом оно не превышало среднего человека, было бесполо, костляво и изломано, покрытое пергаментно-осклизлой кожей. Лысая башка с остроконечными ушами, две дырки заместо носа, широкие скулы, кривящийся в непонятных опять-таки гримасах рот, и полыхающие багрянцем глаза с чёрными вертикальными зрачками. Зрачки эти смотрели вполне разумно и осознанно. Пятипалые кисти твари окачивались загнутыми когтями.
От ужаса никто не мог выдавить ни слова, таращась на освободившегося из заточения монстра. Подозрительный треск разрываемого полотна хлестнул по ушам. Треск исходил от зависших в двух метрах над землёй десятка мешков-утроб. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы допетрить, что и остальные коконы заняты мерзопакостными постояльцами вроде того, что угрожающе раскачивался перед нами.
И эти уроды так же рвались на свободу! Они изнутри распарывали оболочку коконов, выпрастывая наружу когтистые руки и ноги, разрывая пряди толстой жирной паутины. Зловоние и шипение слитно били по нашим обонянию и нервам.
— Чт-то-о это т-такое? — заикаясь, насилу пролепетала Джессика.
— Сдаётся мне, что это… упыри! Вампиры! — обречённо выпалил Колин. — А мы… Мы пробудили их от долголетнего сна.
Я чертыхнулся. Вот это номер. Взял, да помер… Но юноша в одном круто ошибался. Это не МЫ их разбудили.
Уже более десятка чудовищных порождений больной дьявольской фантазии копошились на полу, пытаясь восстановить подвижность атрофированных членов. Видок у них был не самый дружелюбный…
— А-а-а! — неожиданно, как оглашённый заорал Дон прямо у меня над ухом. — Вампиры-ы-ы! Вампиры, мать вашу!
Я так и подскочил и с трудом сдержался, чтобы не отвесить Рейнолдсу хорошего пинка.
— Держать строй! — рявкнул я.
Ты теперь демон, ты — вампир!
Ария «Вампир»
Скрещены клинки, в небе слышен стали звон,
Ночь разорвалась криком со всех сторон.
…Чёрная мгла пеплом всё замела,
Скрылся из глаз горизонт.
Надо идти, чтобы веру спасти,
Твёрдо смотреть вперёд!
Натиск «Скрещены клинки»
В страстных объятьях без мысли тревожной
Ангел и демон, огонь в темноте…
Ольви «Ангел и демон»
Два десятка оголодавших несуразных клыкастых тварей с улюлюкающим воем накинулись на нас, полосуя воздух когтистыми лапами и угрожающе сияя алыми глазищами. Мы отозвались невольным дружным воплем…
— В круг, все в круг! Не ломать строй! — распинался я. — Живо, кому говорю! Герти и остальные кобылы в центр! Шевелите задницами…! Приготовиться…
Ого, ещё немного, и я стану выражаться как стопроцентный американец. Не приведи Господь!
«Кобылы» не заставили себя долго упрашивать, юркнув в середину человеческого круга, отгородившись от кошмарных ублюдков нашими бравыми спинами.
— Огонь! — взревел я. — Цельтесь в головы!..
По счастью, было похоже на то, что упыри ни хрена не смыслили в тактике и стратегии, наваливаясь всем скопом, наседая друг на друга и тем самым себе же мешая. Очнувшиеся от колдовского сна чудовища были слишком голодны, чтобы трезво рассуждать и стремились задавить нас одним числом, пытаясь проломить оборону с первого наскока.
Но и нам отступать было некуда. Позади не Москва, конечно, а «всего навсего» наши жизни, что, согласитесь, тоже не мало. Мы встали насмерть. Говорю без патетики и пафоса. Так всё и было. Громыхнул «Экспресс» — и лысая голова одного из вампиров (до окончательного выяснения личности нападающих будем называть их именно так) разлетелась, как перезрелая тыква. Обезглавленный монстр сделал по инерции ещё несколько шагов, грузно упал на живот, и тут же был затоптан алчущими поскорее добраться до свежей крови товарищами.
Невероятная волна атакующих достигла замерших в напряжении людей, и… помещение взорвалось какофонией войны и звуками жестокого боя.
Винтовка немца вторично сотрясла своды зала, пробив в груди очередного кровососа огромную рваную дыру. Не растерявшись, я ткнул мечом в эту самую дыру и насадил, как на вертел, следующего вампира, проткнув клинком вражье горло. Высвободив меч, я круговым движением снёс голову ещё одному серо-зелёному вояке. Из обрубка шеи ударил фонтан вонючей зелёной крови…
Упыри продолжали тупо напирать, пуская слюни и злобно шипя. Я бегло осмотрел картину жаркой схватки, отметив, что бойцы моего отряда держатся весьма неплохо, умудряясь не ломать построенный круг и ловко отбиваясь от завывающих тварей. Бухали выстрелы, клинки со свистом рассекали воздух, с чавканьем входя в плоть, раздавались ругань и надсадное сипение. Но всё же… Всё же… Я от бессилия сжал челюсти. Я понял, что в отличие от крупнокалиберной гаубицы Шнитке, револьвер Стокмана и «Беретта» Трейси не могли долго сдерживать натиск вампиров. «Экспресс» просто отхватывал от монстров здоровенные куски мяса, кроша упырей в капусту. А вот пистолетных пуль те как будто и не замечали, не обращая на кровоточащие раны должного внимания. Да и раны эти затягивались буквально на глазах.
Поэтому я, произведя несколько выстрелов из «Глока», быстро отказался от огневого подспорья и сосредоточился на рубке мечом конечностей кровопийц, лишая их возможности быстро двигаться. Света нескольких факелов и маленьких фонариков пока вполне хватало, что не позволяло клыкастым уродам использовать преимущество ночного зрения. По идее, вампиры должны видеть в темноте не хуже кошек. Но в этом вопросе мы были на равных.
Шнитке ударом ноги отшвырнул от себя давящегося слюной упыря и саданул прикладом винтовки по хребту второго, с хрустом ломая позвоночник. Перезаряжать «Экспресс» он уже не успевал, твари всё напирали, норовя вцепиться в горло. Закусив губу, Трейси выпустила последние патроны из пистолета и, отбросив оружие, взялась за кинжал и столовый нож, закручивая вокруг себя вихрь из стали и серебра. Моя ты амазонка…
Артур и Колин, встав плечом к плечу, сноровисто орудовали топором и мечом, несколько раз зацепив набрасывающихся с флангов монстров. А Колин даже со звуком лопнувшего кокосового ореха проломил одному из зловонных выродков череп острым шипом на обухе топора, расплескав мозги красноглазого по полу. Однако кровососы натиск не ослабляли. Дон шустро колол пикой, всаживая залитое зелёной слизью лезвие во впалые животы. Мастерс и Коннор отбивались, как могли, опустошивший барабан револьвера Бенни голосил как потерпевший, отпугивая истошными воплями самых отчаянных вампиров, но… Но всего этого было до обидного мало. На одном героизме выехать не получалось, упыри отказывались умирать от смертельных для человека ранений и… битва продолжалась.
Забрызганный с ног до головы зелёной вонючей кровью я выписывал мечом восьмёрки и петли, создавая непроницаемый для монстров круг. Наиболее неосмотрительные твари, имеющие неосторожность сунуться ко мне, тут же, скуля, отступали, зажимая фонтанирующие кровью культи. Но всё-таки проклятых чудищ было чересчур много, а убить их весьма проблематично. Ещё немного — и мы дрогнем. Такой темп боя не подготовленные к подобной мясорубке люди просто долго не выдержат.
Внезапно рядом со мной, как мне показалось, расцвёл гигантский огненный цветок, распугивая сгущающуюся потустороннюю тьму, и пронзительный нечеловеческий крик вознёсся к потолку зала. Я поспешно обернулся. Пламя заживо пожирало корчащуюся фигуру одного из кровососов. Трейси неверяще глядела на испачканный зелёно-болотистой слизью серебряный ножик в своей хрупкой руке, видимо, недоумевая, как столь невзрачное оружие могло ТАК поразить вампира.
Через мгновение обугленный остов брякнулся оземь и… рассыпался ворохом серого пепла…
Серебро! Я стукнул себя по лбу. Устал я, устал. Совсем туплю. Ведь, если верить тем же легендам, то, предположительно, серебро смертельно для любого вампира. Как мало мы знаем о сверхъестественном, а то, что знаем, обычно держим за бабушкины сказки. Что ж, предположение обернулось устойчивым догматом. Нас пытались сожрать настоящие упыри, и они взаправду боялись серебра. Оборотни в этом плане совсем не одиноки.
— Режьте их серебром! — хрипло каркнул я. Все с воодушевлением взялись за столовые ножи и вилки. Со стороны это выглядело, подозреваю, комично, но нам было не до смеха.
Несколько опешившие вампиры заворчали, смеряя заблестевшими настороженностью алыми глазами горстку пепла, оставшуюся от павшего товарища. Возникшая было нерешительность переплавилась я жгучее горнило мести, и гротескные чудовища, дружно взревев, с удвоенной энергией набросились на нас, никак не желавших поддаваться.
Но положение вещей кардинально поменялось. Вампиров встретила как сталь, так и серебро. Сближение вплотную, разумеется, было очень опасным, но удерживать их на расстоянии мы уже были не в силах.
Я с размаху вонзил нож в сердце налетевшего на меня упыря. Взвыв, кровосос ухватился лапой за мою руку и… из ушей, рта и глаз его так и брызнули языки потустороннего огня, быстро объявшего туловище клыкастого монстра. Я еле успел отдёрнуть руку, но, как ни странно, жара от охватившего вампира огня я не почувствовал…
Я неплохо метал ножи, и серебряные вилки покорились мне не хуже. Два броска и подкрадывающийся к Ральфу упырь схлопотал вилку в глаз, а следующий за ним — в глотку. Оба вспыхнули как факел Статуи Свободы. Численность монстров катастрофически таяла. Шнитке отоваривал напирающих уродов прикладом и добавлял сверху столовым ножом. Упыри превращались в мечущиеся столбы пламени, осыпаясь затем грудой никчёмного пепла…
Трейси подпрыгнула и с лёту долбанула серокожего противника тяжёлым «казаком» в ухо, приземлилась и изящно вонзила нож в подбрюшье завизжавшему на одной высокой ноте вампиру. Отшатнувшись от загудевшего огненного тюльпана, девочка невольно заслонилась ладошкой. Коннор и Мастерс идеально сработались, сообща забивая одного из упырей на смерть, отрываясь по полной. Герти, Джесс, Саша и Кристи, сжимая в кулачках ножи и вилки, плотно скучились, испуганно тараща глаза. Слава богу, все целы! Мы остановили волну нечисти и опрокинули её. И монстры не задели девчонок ни когтем.
… Последнего вампира уложил сам мистер Бен Стокман. Рейнолдс метким броском послал копьё вдогонку улепётывающему монстру (похоже, красноглазый скумекал, что дело туго, и надо сматывать удочки), проломив затылок. Вампир запнулся и упал на каменный пол. Стокман, откуда и храбрость взялась? подскочил к копошащемуся уродцу и всадил серебряное лезвие меж лопаток. И этот вампир горел на славу. Тишина вновь окутала зал. Мы невольно задержали дыхание, стоя посреди луж крови, слизи и груд вонючей золы.
— Отбились никак, — неверяще прошептал Мастерс, осоловело обводя поле боя мутными глазами. — Вот это… Вот это посерьёзней, чем охота на лисиц!
Роберт нервно засмеялся.
— Ура! — радостно воскликнул Артур. Глаза юноши сверкали как звёзды, грудь судорожно вздымалась и опадала. — Мы побили этих недоношенных выродков! Клянусь жизнью, побили! Да расскажи кому, никто же не поверит… Уф, ну и…
— Надо ещё дотянуть до того момента, когда можно будет рассказать хоть что-то, хоть кому-то, — подал голос Ральф, опираясь на забрызганный вампирской кровью приклад винтовки.
Мне показалось, или клубящийся в комнате сумрак действительно поредел, боязливо рассасываясь от нас в стороны? Видимость заметно улучшилась. Я, не особо напрягаясь, разглядел большие двустворчатые двери, ведущие в обеденный зал. Чтобы попасть туда, нам осталось пересечь чуть было не ставшее нашей братской усыпальницей помещение, пропахшее пороховой гарью, зловонием, смертью и страхом.
— Да… Повезло нам. Мы легко и без потерь отстояли друг друга. Всё могло закончиться гораздо плачевней, — я тронул свисающий с пояса бесполезный арбалет. И зачем я его взял, спрашивается? Ну не выбрасывать же теперь. Кто знает, а вдруг пригодится…
— Отстояли? Легко? — вылупился на меня Стокман. — А что же, по-вашему, трудно?
— Противники слабоваты оказались, — я пнул носком ботинка обугленную головешку. — Силой они не превосходили обычного человека. И никаких сверхспособностей я за ними не заметил. Так… простые невзрачные уроды. В них не оказалось ничего от легендарных мощи и титанической силы истинных вампиров.
— Угум, — согласно хрюкнул Рэнделл. — Алекс прав. Но не скажу, что я разочарован!
Саша с надеждой вопросила:
— Так может, такие всесильные только в кино и встречаются?
— Скажем спасибо, что с подобными мы и не столкнулись, — буркнул Ральф, перезаряжая винтовку. — Потому и живы остались.
— И надеюсь, что не встретим, — я хлопнул немца по плечу. — Так, все живы-здоровы? Ну и прекрасно. Идёмте.
Ральф тронулся первым, остальные за ним. Я остался прикрывать, пересчитывая по головам проходивших мимо меня людей.
— Быстрей, ребята, быстрей! Не бойтесь этого сумрака, он сам вас боится. Власть этого барона не беспредельна… Был бы он круче вареных яиц, сам бы нами занялся.
Я подбадривал своих товарищей, как мог. Зачастую человек нуждается в элементарной поддержке и доброй шутке. Это здорово поднимает боевой дух. Я знаю, что говорю. Пусть у самого и кошки на душе скребли…
— Эй, Артур, выкинь на некоторое время из головы скабрезные и пошлые мысли о девчачьих попках, перестань глазеть на Джессику, и быстрей шевели ластами! И дружку своему передай… Кстати, а где он, где Мартин то?
Артур удивлённо покрутил головой, но… Скотта рядом не было.
— Не понял, — Артур ошеломлённо заморгал. — Куда он, в натуре, делся? Он же всё время был со мной! По-моему. Наверно…
Шеренга застопорилась. Все, возбуждённо загалдев, принялись оглядываться, но Мартин отнюдь не был иголкой и потеряться под ногами он не мог. Его нигде не было!
— Твою мать, — подавленно проскрежетал я. — Как же мы ухитрились его потерять?! Он вообще входил вместе с нами в этот зал?
Все поражённо разводили руками, но факт оставался фактом. Мартин Скотт бесследно исчез.
____________________________________
А дело было так. Бредущий в середине колонны Мартин как-то незаметно для самого себя начал отставать, переместившись в «хвост» цепочки. Проигнорировав удивлённый взгляд Шнитке, юноша медленно брёл, опустив голову и едва не наступая на пятки охотнику, замыкающему до недавней поры шагающую ленту людей.
Мартин шёл, как лунатик, еле передвигая ноги и устало осунувшись. На него грузной тяжестью навалилась непонятная неприятно-удушливая апатия, мысли превратились в сумбурное месиво. Спроси сейчас у Скотта, как его имя, и он бы затруднился ответить… Пред глазами повисла какая-то пелена, отгораживающая юношу от внешних звуков и шествующих впереди него таких далёких людей-фантомов…
И лишь одно невероятно укрепившееся и обостренное чувство безраздельно завладело Мартином. Всецельно и поглощающе. Желание. Дикое, граничащее с безумием, сексуальное влечение. В сочетании с вялостью и накатившей сонливой подавленностью это выглядело более чем странно и… подозрительно. Но Мартин словно не замечал своего чудного состояния, терзаемый мучительно-сладостными желаниями.
Он отставал от других всё больше и больше, поступь его всё замедлялась. Широченная спина Ральфа маячила где-то в невообразимой дали. Юношу снедали страсть и похоть. Кристи, Джесс, Саша и Трейси представали в его сознании в разной степени раздетости, и в самых невероятно-возбуждающих позах, заманчиво стреляя томными глазками… Обнажённые груди, шелковистые бёдра, стройные ножки завораживающей призрачной каруселью обволакивали пускающего слюну Мартина. Да что там Кристи или Джесс! Даже малышка Герти стала казаться Скотту довольно таки зрелой и аппетитной дамой, с которой тоже можно неплохо развлечься.
Юноша посекундно облизывал пересохшие губы. Низ живота горел в сладостном нетерпении, горло перехватывало сладкой же истомой… Он был готов, уподобившись насильнику, накинуться на первую попавшуюся особь женского пола, невзирая на различия в возрасте и расовые предрассудки. Сквозь пелену в глазах вдруг проступило что-то тёмное и большое. Ух ты! Мартин чуть не врезался носом в обитую железными полосами дубовую дверь, успев в самый последний момент затормозить. Откуда взялась на его пути дверь? Неужели это конец коридора? Но где же тогда все остальные? А кто это — остальные? Разве кроме него здесь ещё кто-то есть?..
Мартин никак не мог сообразить, что плетясь со скоростью пьяной черепахи, он отклонился от заданного курса и, свернув в одно из бесчисленных сумрачных ответвлений, в конце концов, упёрся в эту самую дверь. Юноша замер. Чувство вожделения, желание обладать податливым женским телом возросли в геометрической прогрессии, взлетев чуть ли не выше сводчатого потолка. Из-за таинственной двери исходили настолько мощные волны ответного ЖЕНСКОГО возбуждения, что он едва не взвыл, прожигая дверь лихорадочно блестевшими глазами. Сильнейшие эманации невидимой женской сексуальности увесистой дубиной лупили в висок и пах Мартина.
Юноша прочистил горло и упёрся ладонями в холодную поверхность двери. Та легко поддалась напору и приоткрылась внутрь… комнаты. Мартин на ватных ногах переступил порог, и… застыл, уронив нижнюю челюсть на грудь.
Тому, что дверь за его спиной так же бесшумно сама собой захлопнулась, Скотт не придал никакого значения, полностью завороженный открывшимся пред его глазами зрелищем.
_____________________________________________________
Мне очень, очень тяжело далось это решение. Решение, на какое при других обстоятельствах я бы ни за что не пошёл. Совещание длилось считанные минуты. Моё слово оказалось самым весомым, сломив всяческие разногласия и сопротивление оппонентов. Мартин Скотт был оставлен на произвол судьбы. Никто из нашего отряда не пойдёт к нему на выручку. Да и где его искать? Куда угораздило запропаститься несносному юнцу? Просто испариться он не мог, значит, получается, что Мартин потерялся в одном из закоулков огромного замка. Но опять-таки, где именно и каким образом? Ральф рвал на голове от досады волосы, кляня и всячески себя обзывая. Немец полагал, что во всём виноват он. Ведь видел же, что Мартин отстал и какое-то время топал за его спиной… Но в какой из моментов юноша исчез, Шнитке ума приложить не мог. Что произошло? Мартин сам куда-то свернул или кто затянул насильно? Вопросы… Сплошные бесконечные вопросы.
Артур и Джессика?! особенно напирали на необходимости незамедлительного спасательного рейда, пока ещё не поздно. Я тактично смолчал, что, возможно, уже поздно… Взбеленившаяся ни с того ни с сего испанка чуть ли не с кулаками наскакивала на меня, требуя предпринять хоть что-то для пропавшего юноши. Стиснув зубы, и чувствуя себя полным ничтожеством, я отвечал взбешённой девушке, что не имею права поставить жизнь одного человека, пусть даже и подростка совсем, превыше жизни других доверившихся мне людей. Кто знает, что произойдёт, если мы разделимся или всей толпой бросимся на выручку… Вдруг пленившие (в теории, разумеется) юношу Тёмные силы только и ждут подобной оплошности с нашей стороны? Надежда на спасение зиждется на сплочённости и единстве, на сжатом кулаке. И я не допущу, чтобы загадочный чернокнижник переломал нам все пальцы по отдельности.
Если Мартин угодил в плен, то, как только настанет утро, и в Стиллхолл прибудут строители, мы вызовем полицию, службу спасения, гвардейцев королевы, прочешем весь замок с верху до низу, но отыщем пропавшего юношу. Если же Скотт, не дай Бог, уже мёртв, то в любом случае ему уж ничем не помочь… А подставиться под новый удар у нас получится просто здорово. Несомненно, будь я один, то, не раздумывая, уже ломился бы в каждую из дверей, но… не сейчас. Джесс в бессилии волчицей смотрела на меня, но больше не произнесла ни слова.
____________________________________________
— Ну, что же ты стоишь в дверях?.. Проходи, проходи, я не… кусаюсь.
— Я-я-а… это… Я вам не помешал?
— О силы Тьмы, ну что за прелестный мальчик! Красивый, мужественный, сильный, и вдобавок воспитанный. Я прямо вся млею… Конечно, ты мне не помешал, милый. Подойди поближе, ну что же ты?..
— С удовольствием, если вы не возражаете…
— И прекрати говорить мне «вы»! Или я настолько старо выгляжу?
— Нет, нет! Что в… ты!
— Вот и замечательно. Садись рядом со мной.
На подгибающихся от охватившей его слабости ногах Мартин прошкандыбал к королевских размеров кровати и тяжело бухнулся на роскошные простыни. Затуманенное сладострастной негой сознание юноши воспринимало всё происходящее в одной колее, не сходя со стези желания и всепоглощающей страсти. Он не придал особого значения тому (при нынешних то обстоятельствах!) что комната, в которой он оказался, весьма необычна и загадочна. Комната подчёркнуто шикарная и утопающая в мягких коврах, пуфиках, креслах, пухлых подушках и озарённая тремя-четырьмя массивными канделябрами из меди, утыканными дюжиной приглушенно мерцающих восковых свечей… В центре помещения располагалась вышеупомянутая кровать, настоящее ложе любви, увенчанное вычурным балдахином. Интимный полумрак и общий фон комнаты отдавали вызывающим ало-розовым цветом.
Но юноша и на эти изыски не обратил должного внимания, не в силах отвести поражённо вытаращенных глаз от ТОЙ, что в расслабленно-небрежной позе возлегала на кровати, буквально утопая в мягких перинах.
Несомненно, это была самая красивая и желанная женщина из всех, что он когда-либо видел. Принцесса, королева, богиня… Чувствительнейший удар по психике любого здорового мужчины. Само совершенство… Волна густых иссиня-черных волос окаймляла хорошенькое личико с огромными насмешливыми зелёными глазами, точёным носиком, высокими скулами и просто потрясающими полными, чуть влажными, губами…
Она, как кошка, зажмурилась, сладко потянулась и изящно перевернулась на живот, зазывно улыбаясь. Мартин от волнения дышал с трудом. Из его глотки вырывались какие-то всхрипы, но он не мог произнести ни единого связного слова, лаская затуманенным взором плавные очертания восхитительного тела красавицы-незнакомки. Ибо она была обнажена. Полностью. Абсолютно. Юноша сидел ни жив, ни мёртв, обливаясь потом и чувствуя, как в паху извергается жаркий вулкан… Она мягко встала на четвереньки и, прогибаясь в пояснице, мурлыкая, подползла к нему. Мартин едва не терял сознание, у него было такое ощущение, что он вот-вот взорвётся от распирающего организм желания.
Незнакомка утвердилась на коленках и, откинув на спину гриву волос, ласково взяла Скотта за мелко трясущуюся руку.
— О, ты весь дрожишь, мой мальчик, — голос у неё был низкий, грудной, чувственный. — Что с тобой?
Мартин замедлил с ответом, тупо пялясь на совершенные груди, изящный изгиб талии, крутые бёдра, тёмный треугольничек шелковистых волос в низу плоского живота… Все проблемы, дом, друзья, замок, барон Кролл, мир за пределами этой комнаты прекратили для Мартина своё существование. Всё это осталось в далёком призрачном прошлом. В настоящем были только ОН и ОНА.
— Ну, почему ты молчишь?
— Ты очень красивая.
Она с хрипотцой рассмеялась. Упругие груди с выпуклыми тёмными сосками заколыхались в такт… Мартин в изнеможении простонал сквозь до боли стиснутые зубы.
— Рада, чертовски рада, что я тебе нравлюсь, — обнажённая красавица блеснула ровными, как на подбор, белоснежными зубками. — Ты мне тоже симпатичен… Скажу по правде, малыш, увидев тебя, мне захотелось засунуть между ног пальцы. Твои пальцы…
Переварив услышанное, Мартин окостенел, хватая раскрытым ртом тёплый душный воздух. В комнате было жарко…
— Э-э… Взаимно.
— Ха-ха! Ты просто чудо, милый. Раздевайся, я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас. Хочу твою силу, твою энергию.
Торопливо срывающий с себя одежду, так, что пуговицы летели, юноша вновь проигнорировал раздающиеся в висках молоточки тревоги, во всю мочь вопящие об опасности. Смертельной опасности. Но он хотел ЕЁ, хотел до боли! Оголившись, Мартин в нерешительности замер. Она беззастенчиво разглядывала обнажённое худое юношеское тело, задержав огромные глаза на чреслах Скотта. Там жизнь, что называется, била ключом.
— Внизу ты ещё краше, сладкий.
— Вам виднее, — Мартин покраснел как рак.
— Ляг на спину, расслабься… Я всё сделаю сама. Ты получишь ни с чем несравнимое наслаждение. Наслаждение, которого вот уже столько лет не удостаивался ни один из рода смертных.
Скотт упал на подушки, раскинув руки и ноги. На его физиономии застыло предвкушение невиданного чуда. К слову сказать, за исключением поцелуев и взаимных нежных ласк, у него ни разу не было полноценного сексуального опыта. И то, что с минуты на минуту должно было произойти, приводило его в неистовый трепет.
Она ловко села на Мартина сверху, крепко зажав его бёдра своими и, наклонившись, вскользь поцеловала в губы, проведя языком по лбу и носу юноши. Мартин изо всех сил вцепился пальцами в простыни.
— О, а это что такое? — черноволосая красавица поддела пальчиком с длинным острым ногтем покоящийся на груди Мартина нательный крестик, удерживаемый золотой цепочкой. — Милая безделушка, но, увы, совершенно бесполезная против таких, как я. Мы появились задолго до рождения вашей веры… И священные атрибуты вашей религии не в состоянии причинить нам вред. Тут нужны совсем другие амулеты, более древние и могущественные.
Мартин вполуха слушал её голос, в корне не воспринимая смысла произносимых ею слов. Она слегка приподнялась, упираясь ладонями в скользкую от пота грудь юноши, и резко опустилась, слившись с ним воедино… Мартин громко застонал, она запрокинула голову и торжествующе выкрикнула:
— Ну наконец-то, слава Тёмным богам, это свершилось! Я столько ждала…
Следующие несколько минут томная красавица приседала на глухо стонущем от наслаждения студенте, тонко вскрикивая в унисон. Температура в комнате повысилась, с обнажённых, распаренных страстью, любовников ручьями сбегал пот. Мартин, освоившись с новой для себя наукой, сноровисто ухватил незнакомку за тугие ягодицы, ускоряя движения. Перед его глазами мелькало то прекрасное, изнеможённое негой, лицо, то покачивающиеся полушария грудей с налитыми сосками… И больше он не о чём не думал. И не хотел думать.
— О-о!.. Великолепно, мой мальчик, просто великолепно! Ты так горяч, так энергичен… Я выпью тебя всего, без остатка! Ну же, излей в меня себя, ну…
Мартин выгнулся дугой, так сжав атласные бёдра зеленоглазой, что на нежной коже отпечатались белые пятна, и, не сдерживаясь, закричал. Она, сотрясаясь от оргазма, безвольно распласталась на юноше. Несколько ударов сердца они пролежали молча, обнявшись и тяжело дыша. Затем Скотт попробовал пошевелиться, но… Не тут-то было! Она так его придавила, что Мартину показалось, будто бы хрупкая красавица весит не менее тонны! В затуманенную голову Скотта прокрались первые признаки беспокойства. Вдавив Мартина в перины, она приблизила ангельское личико к его размякшей физиономии.
— Ты готов? Готов отдать мне свою силу?
— Чего? — прохрипел юноша, ещё раз попытавшись освободиться от стальных объятий. Тщетно.
— Приготовься…
Она мягко прикоснулась губами к шее Мартина. Тот невольно дёрнулся, опутавшие утомлённый мозг тенета колдовской паутины начали рваться. Она широко раскрыла рот, её язык нервно облизнул белые зубы. И тут… Он не поверил своим глазам. Резцы обнажённой красотки начали стремительно расти, увеличиваясь в размерах! Миг — и во рту у неё матово заблестела пара чуть загнутых, бритвенно-острых клыков. Зрачки зелёных глаз неуловимо растянулись, сузившись в вертикальные полумесяцы…
Она весело улыбнулась и невероятно быстро приникла к шее Мартина. Челюсти преобразившейся красавицы сомкнулись, клыки впились в плоть, прокусывая кожу. Молодая алая кровь хлынула в ненасытную глотку… суккуба!
Мартина охватила дикая, несусветная боль, место укуса жгло раскалённым железом. Он начал стремительно терять силы. В самом прямом смысле этого слова. Проклятая тварь высасывала с кровью все жизненные соки. Чудовищная боль в момент прочистила мозги Скотта. Он словно бы вынырнул из тёмного омута на спасительную поверхность. И он стал бороться.
Яростно заорав, юноша предпринял уже третью по счёту попытку сбросить с себя ненасытного суккуба. Но та присосалась как пиявка, испачкав рот вкусной свежей кровью. Ногти её переплавились в крюкообразные когти, разрывая кожу Мартина. Однако студент решил сражаться до конца. Путём сверхчеловеческих усилий освободив правую руку, он нанес, как ему показалось, несколько довольно солидных ударов по прекрасному лицу суккуба. В ответ она ещё сильней сжала челюсти, отмахнувшись от руки Скотта, как от назойливой мошки.
Корчась от боли, Мартин зашарил пальцами рядом с собой. Он слабел и слабел, ещё немножко, и он не сможет и века поднять… Судорожно мечущаяся рука неожиданно наткнулась на что-то твёрдое, выпирающее из-под вороха его одежды, брошенной тут же на кровати. Непослушные пальцы юноши сомкнулись на рукояти выпавшего из-за ремня в спешке снимаемых штанов серебряного столового ножа. Не раздумывая, Мартин в последнем усилии взметнул руку и всадил клинок меж лопаток трапезничающего суккуба. Нож вошёл в обольстительную спинку, как в подтаявшее масло.
Она в ту же секунду оторвалась от терзаемого горла юноши, прогибаясь назад, и издала пронзительный, скрежещущий вопль, от которого Мартина бросило в дрожь. Отчётливо понимая, что на повторный удар у него не будет ни времени, ни возможности, Скотт вогнал нож под левую грудь суккуба, по самую ручку.
Нежное горлышко голой девушки исторгло низкий рёв взбешённого носорога, и падкая до крови тварь в каком-то невероятном прыжке взвилась под самый потолок. Мартин тут же скатился с кровати, грохнувшись на ковёр, долей секунды позже суккуб рухнул обратно на забрызганное человеческой кровью ложе. Из её ран не показалось ни кровинки…
Пошатываясь, Мартин кое-как взгромоздился на колени и облокотился о кровать, наткнувшись на мёртвый взор остекленевших зелёных глаз с кошачьими зрачками. Челюсти суккуба свело предсмертной судорогой, исказив рот в злобной гримасе. Одна рука безвольно свесилась с кровати.
— Твою мать, — прогундосил Скотт, рассматривая убитого им кровососа. Он лапнул себя за шею и машинально вытер окрасившиеся кровью пальцы о простыню. Поразительно, но место укуса больше не болело… Боль сменилась саднящим пощипыванием, а кровь начала сворачиваться. Чары суккуба рассеивались.
— Надеюсь, после случившегося член у меня не отвалится, — промычал юноша, мимоходом глянув на поникшее достоинство.
Резкий, удушливый запах смачно ударил в нос. Вонь была настолько резкой, что Мартин закашлялся. Подняв голову, он увидел, что безупречное тело суккуба истаивает, истлевает, превращаясь в костлявую, обтянутую дряблой пергаментной кожей мумию. Роскошные волосы обратились в хворые спутанные колтуны, зубы покрылись коричневым налётом…
— Твою мать! — на этот раз во весь голос взвыл Мартин. Он отпрянул от кровати в сторону, схватился за живот, и его вырвало. Утирая с губ едкую желчь, Скотт прохрипел:
— Ну и встрял же я… Да еще неизвестно где саблю потерял. Алекс меня убьёт!
Ночь — ты как бездна глубока,
Ночь — ты безбрежная река.
…Ночь — бархат чёрной тишины,
Ночь — состояние души…
Театр Теней «Ночь»
Вечная битва за место под солнцем
В наших глазах разжигала запал.
В наших сердцах крепла вера господня
И наша религия — хэви-метал!
Крюгер «Вера и религия»
Саша Зверева украдкой, в платочек смахивала слёзы. Такие горючие и едкие. Разумеется, она плакала и раньше, но сейчас… Сейчас совсем другая ситуация, ни имеющая ничего общего с мелкими житейскими проблемами и неурядицами. Саша крепилась, сколько могла, читай, всю дорогу, но сколько же много смертей она увидела за эти несколько дней… Более чем предостаточно для юной девушки. Джон Хэтфилд, Грейс Брайен, Эдвард Блейк, теперь вот ещё Мартин исчез. А все эти ужасы и страсти? Колдовство, ожившие мертвецы, мороки, упыри, оборотни, страшные тайны… Саша порой сомневалась в собственном рассудке. Может, она уже давно сошла с ума, и всё это потустороннее безобразие живёт лишь в её больном воспалённом сознании? Ещё неизвестно, какой из вариантов более предпочтителен!
Зверева шмыгнула носом, из-под непослушной чёлки осматривая поредевший, порядком потрёпанный, израненный и удручённый отряд расположившихся в обеденном зале людей. Как только последний человек забежал в огромную комнату, прочные двери заперли на ключ, растопили камин и зажгли все свечи и лампы. Вскоре в зале стало тепло и светло. На окнах задёрнули шторы, поскольку вид стерегущего снаружи тумана многих откровенно нервировал. Ночь давно вступила в неоспоримо законные права, поглотив огромный замок и вплетая мазки угольной черноты в клубящиеся пары живого тумана. До утра оставалось около семи часов. Так мало и так много…
Джессика сидела за длинным обеденным столом, сложив в молитвенном жесте ладошки, и что-то горячо шептала по-испански. Артур уселся напротив неё, уронив вихрастую голову на грудь и непроизвольно вздрагивая во сне. Колин привалился спиной к стене рядом с жарким камином, молча уставившись в одну точку. О чём он думал, одному Богу известно… Трейси… Саше показалось, что она в кои-то веки видит настоящую Трейси, не ту, что способна обескуражить и высмеять кого угодно, и не ту, что без зазрения совести признается в пристрастии к «розовой» любви, а другую, истинную, которая прячется где-то глубоко внутри нарочито показной грубиянки и стервы.
Стюарт облокотилась о спинку высокого резного стула и нахохлилась. Лицо девочки было невероятно бледным, правую скулу украсила синюшная ссадина, огромные зелёные глаза намокли, короткие чёрные волосы стояли дыбом, как у разгневанного ёжика колючки. Трейси втихомолку плакала. Невиданное зрелище.
На беспокойно дремлющего в глубоком кресле Алекса вообще было страшно смотреть. Молодой парень под грузом чудовищной ответственности выглядел гораздо старше своего возраста. Постоянная тревога прорезала морщины на его лбу, а усталость нарисовала мешки под глазами и общий крайне нездоровый цвет лица. Болотин напоминал измученного и больного человека. Саша нахмурилась. А вдруг и в самом деле Алекс серьёзно занемог? Девочка видела перебинтованные раны и синяки на мускулистом теле Болотина. Может, Алекс подхватил заражение крови, или ещё чего похлеще?.. Саше стало плохо. Как она сразу об этом не подумала… Оставив бдительного и надёжного Ральфа Шнитке за старшего, молодой человек, едва опустившись в кресло, тут же погрузился в сон, предварительно положив под рукой меч. Он как будто провалился в горячечный обморок. Не менее измученная, Герти примостилась подле своего взрослого друга на полу, обхватив Алекса за ногу и склонив черноволосую головку ему на бедро. Картина была просто умиляющей. Саша поспешила промокнуть глаза.
Немец разложился за столом, невозмутимо затачивая и без того острый охотничий нож. Винтовку он держал на расстоянии вытянутой руки и очевидной усталости не проявлял. Перехватив внимательный взгляд Саши, забравшейся с ногами в кресло, немец ободряюще подмигнул и раздвинул густые усы в улыбке. Девушка беспомощно улыбнулась в ответ. У неё немножко отпустило сердце. Стойкий охотник умел внушать уверенность одним своим видом.
Стокман понуро сидел под одним из окон, сцепив руки на коленях, обширная тень накрывала его. Бизнесмен напоминал общипанную ворону, ни желая ни с кем говорить. Дон Рейнолдс с поседевшими висками и пока ещё трезвый Мастерс о чём-то тихо перетирали в стороне. Коннор, заложив руки за спину, шаркающим шагом неторопливо мерил пространство зала, скорбно поджимая тонкие сухие губы. В зале веяло подавленностью и унынием. Зарёванная Кристи держалась на одном честном слове. Забившись в самый дальний уголок, она постоянно вздрагивала и боязливо оглядывалась. Голубые глаза её были полны ужаса и обречённости…
Саша вновь обратила внимание на Трейси. Стюарт то и дело, когда думала, что никто не видит, бросала на спящего Алекса исполненные мольбы, тоски и затаённой надежды взгляды, откровенные и… Саша недоверчиво нахмурила строгие брови. Нежные? Трейси делает нежные, ласковые и покорные глазки? Да быть того не может! Это же противоречит всем законам природы. Трейси и вдруг… Да нет, ерунда всё это.
Словно почувствовав, что стала объектом для пристального внимания, Трейси обернулась и наткнулась на отсутствующий взгляд Саши. Стюарт было по привычке скорчила надменную физиономию, но… подбородок её предательски задрожал. Трейси показалась Саше до того беззащитной, маленькой и глубоко несчастной, что она отбросила все сомнения, выбралась из кресла, подошла и крепко прижала девушку к себе, обняв за плечи. Тело Стюарт инстинктивно затвердело твёрже камня, но не прошло и секунды, как она обмякла, зарывшись лицом в густые распущенные волосы Саши. Зверева успокаивающе погладила Трейси по спине.
— Ну всё, всё, милая, не смей больше реветь.
— На себя посмотри, — глухо проговорила Трейси.
— Я — другое дело. А вот от тебя, такой железной и неприступной, повышенного слёзоотделения никто не ожидал… Вон Колин до сих пор сидит с отвисшей челюстью.
— Да ладно тебе…
Они немного помолчали. Наконец Стюарт выдавила:
— Спасибо…
— За что?
— За то, что не задаёшь глупых вопросов.
— Ой, ну чего ты… Да, кстати…
— Что?
— Не вздумай меня лапать.
Трейси с утробным смешком легко ущипнула Сашу за круглую ягодицу.
— Договорились, хотя и трудно сдержаться, — в голосе девочки появились шутливые нотки.
— Умница, я знала, что ты всё понимаешь.
— Просто мне больше нравится Джессика.
Девчонки неуверенно хихикнули и… засмеялись сквозь слёзы. Насторожившаяся Веласкес и очнувшийся Артур недоумённо пялились на них, Колин поднялся на ноги и развёл руками. Мол, неисповедимы пути господни.
____________________________________________
Эмоциональные юношеские голоса, звучащие на пониженных тонах и очередная нетленка мистера Рэнделла было первым, что я услышал, проснувшись. Представляете? Вот если вдуматься, как должны себя вести люди, впутавшиеся в такой переплёт, как мы? Заточённые во спасение в каменном мешке и ждущие спасительного рассвета? А вокруг, предположительно, сгущаются силы Тьмы и толпами бродят исходящие голодной слюной чудовища? Я и сам до последнего не знал! Теперь знаю. Люди в подобной ситуации спокойно сидят, разговаривая вполголоса, читают стихи и рассуждают о морали и поэзии. Охренеть!
Спал я плохо. Крепко и беспробудно, но снилась такая фигня, что лучше бы вообще не засыпал. Хотя я настолько вымотался, что больше не мог сопротивляться усталости. Исходя из услышанного, я понял, что ничего страшного за время моего выпадания из сознания не произошло. Отдых был необходим, голова моя раскалывалась на части, все кости ломило, раны продолжало обжигать болью. И хоть головная боль после кошмарных сновидений никуда не исчезла, но усталость отступила, а жжение где-то затаилось внутри. И то хорошо. С депрессивным постоянством меня на всём протяжении терзал один и тот же сон. Мёртвый Герберт, торжествующе ухмыляясь, хлопал меня по плечу, неся сомнительную галиматью, а Элис Блэр печально и скорбно качала головой, говоря, что я не послушал её, не только влез в Обитель Тьмы, но и впустил Тьму в себя. И ещё снился какой-то мерзкий, седой старикашка, который мне кого-то смутно напоминал, но я так и не понял кого… И так снова и снова, в одной и той же последовательности. Герберт улыбался, Элис сокрушалась, подозрительный старик терялся во мраке. Бред, одним словом.
Я открыл глаза. Студенты кучковались вокруг меня, сдвинув поближе кресла и стулья. Герти первая заметила моё пробуждение.
— Алекс! А уже два часа ночи!
— Порядок, значит? — я с хрустом потянулся. — Колин вам не полное собрание сочинений впаривает?
Подростки заулыбались. Чертовки приятно, скажу вам, когда за тебя искренне беспокоятся и рады, что с тобой всё в норме. Ну, я пытался держаться в норме. Не знаю, насколько меня хватит. Надеюсь, что до утра уж точно… Герти залезла на подлокотник кресла и ласково провела пальчиками по моей небритой щетинистой щеке. Глазёнки девочки смотрели с тревогой и заботой. Я не мог подвести ТАКИЕ глаза… А от взгляда Трейси, который от раза к разу становился всё более странным, вообще хотелось провалиться под землю. Ральф сидел за столом, вдумчиво перебирая свои охотничьи прибамбасы, Стокман кемарил под окном, Кристи застыла в дальнем уголке, Мастерс помахал мне фляжкой (когда она у него уже опустеет?!), Коннор остановился неподалёку и доброжелательно кивнул. Дон безмятежно дрых на краю стола. Счастливчик. Так, глядишь, если всё нормально будет, и до утра спокойно проспит. Я машинально пересчитал детвору: Трейси, Саша, Джесс, Колин, Артур, Мар… Я прикусил губу. Мартина с нами больше не было.
Колин показательно ждал реакции на продекламированный стих. Трейси демонстративно фыркала, кривилась и делала вид, что её вот-вот стошнит, остальные отнеслись более положительно. Артур одобряюще хмыкнул, а Саша, так та вообще поедала засмущавшегося юношу влюблёнными глазами. Я понимающе усмехнулся и сказал:
— Мне понравилось, приятель. Классная вещь. Стоящая. Давно сочинил?
— Сегодня ночью, — Колин покосился на Сашу. — Это хороший стих. Один из лучших, что у меня есть.
Последние слова он произнёс с явным нажимом. Трейси, оседлавшая верхом один из стульев, поёрзала на жёстком сидении и примиряюще бросила:
— Ну… Согласна, не так уж и плохо. Сюжетец интересный, душевный такой… Но вот если бы ты сочинил что-нибудь в стиле металла… Гимн там или… Ну, я не знаю!
Это был вызов. И внезапно улыбнувшийся Колин принял его. Он театрально откашлялся. Трейси, почувствовав близость поражения, кисло сникла.
— Это одно из старых стихотворений. Я написал его после концерта AC/DC…
— Ты БЫЛ на концерте AC/DC? — Трейси так и подпрыгнула. — Не гони!
— А вот и был! Я же австралиец, — Колин победно показал девчонке язык.
Трейси чуть не удавилась от зависти, а Колин начал:
Это зажигательно-провокационное творение вызвало настоящий неподдельный резонанс в нашем маленьком сплочённом обществе! Наш лагерь разделился на две группы. Ни дать ни взять ток-шоу в прямом эфире! С одной стороны невидимого барьера я — едва не прослезившийся от восторга, суровый шотландский парень Артур, которого добрый папаша пичкал «Nazareth» с молоком матери ещё с пелёнок и Трейси. Оправившись от первоначального шока, Стюарт едва не расцеловала явно довольного произведённым фурором Колина. Всё, братцы, теперь они друзья до гроба, серьёзно. Трейси (и как только у неё язык повернулся?!) официально заявила, что жестоко ошибалась в юном поэте! приносит ему свои извинения! и зачисляет в почётный список тех немногих личностей мужского пола, к коим не испытывает отвращения! По-моему, Рэнделл так и не осознал до конца, какой чести удостоился…
С противоположного берега в Колина камнями и тухлыми яйцами швырялась Джессика при молчаливой поддержке Саши. Герти, честно не понимая, в чём суть подоплёки, воздержалась от комментариев. Испанка возмущённо набрасывалась на Колина, обвиняя в необъективности, предвзятости и расизме! Дескать, нельзя так облыжно и грубо высказываться на столь скользкие темы. На вкус и цвет товарищей нет, и кому-то может не понравиться столь откровенная хула. Надо быть корректней и думать о чувствах других людей. Колин откровенно недоумевал. Саша, замявшись (видно, что ей не хотелось идти против юноши, но и не высказать своё мнение она тоже не могла), то и дело открывала рот, но воспламенившаяся Джессика не давала подруге и слова вставить. Испанка горячо тарабанила, что ничего хорошего в рок-музыке не видит, идей не понимает, и вовсю отстаивала Рики Мартина и Энрике Иглесиаса. Да и сама поп музыка — лучшая музыка в мире! От такой кощунственной тирады Трейси едва не выпрыгнула из кожи и посоветовала смуглой испанке засунуть всю поп-музыку себе в одно место схожее по названию… Джессика словно не слышала, продолжая митинговать. Вскоре мы узнали, что и Бритни Спирс и Дженнифер Лопес тоже ничего. Колин полностью разделял это мнение, сказав, что да, попа у Джей Ло очень даже ничего. Джессика в бессилии зарычала. Хорошо, что среди нас не оказалось фанатов рэпа и эмо! И так веселуха была та ещё.
— Джессика, ты вообще понимаешь, на кого бочку катишь? — Трейси грудью встала на защиту всея «хард & хэви». — Что ты можешь знать о философии, тематике и идейной составляющей рок-музыки, и групп, играющих её? Это не Колин, это ты ведёшь себя необъективно и опрометчиво, рассуждая о тех материях, в которых ни хрена не смыслишь.
— А ты смыслишь дальше некуда!
Стюарт чуть не поперхнулась. А кто же тогда смыслит, да?
— Милая моя девочка, — язвительно процедила Стюарт. — Я не просто смыслю в этом… Это смысл моей жизни. Я живу ЭТИМ. Понимаешь, рок или метал это не просто музыка, звуки, тексты, нет. Это явление. Это искусство с большой буквы. Это часть мировой культуры.
— И ножом, как я погляжу, вы владеете неплохо, — к нашей взбудораженной компании незаметно присоединился Энтони Коннор. — Чувствуется, что у вас уверенная и поднаторевшая рука.
Подозрительно взглянув на престарелого дворецкого, Трейси осторожно спросила:
— Куда вы клоните, дядя?
— Да всё туда же, — устало вздохнул Коннор. — К безвозвратно испорченным креслам и перилам, к вашей любви к личностям вроде Дио и Удо…
Трейси прикусила готовую сорваться с языка шпильку. Отпираться не было никакого смысла, она сама напросилась.
— Э-э… Сэр, вы что, отшлёпаете меня?
— Зачем? — прокряхтел мажордом. — В любом случае я уже не считаю себя ответственным за сохранность чужого имущества. Если Господь сподобит оставить меня в живых, и мы выберемся из этой заварушки, то какая разница, сколько вы изрезали мебели в замке слуги самого дьявола! Кроме того… Кроме того, признаюсь, что подслушивал и прошу прощения… Я и сам в молодости увлекался тяжёлым роком. Да и по сей день иногда обращаюсь к старой доброй музыке семидесятых.
— Вы?!
— Ну да, а что в этом удивительного? Неужели я произвожу впечатление заплесневелого старого сухаря?..
— Ну…
— То-то же, мисс Стюарт. Я, между прочем, бывал на живых выступлениях «Uriah Heep», «Slade» и «Led Zeppelin»…
— Ух, ты! — восторженно приподнялась Трейси. — И вы видели Роберта Планта, Ноди Холдера и Гарри Тейна?
— Да, видел. Мистер Тейн, да упокоится он с миром, был величайшим бас — гитаристом своего времени. Он играл, как бог.
— Ну… У меня просто нет слов, сэр. Круто!
Я обречённо закрыл глаза. Всё, Трейси оседлала своего любимого конька и не слезет с него, пока за уши не стянут. Похоже, это поняли и другие. Джессика выпустила пар и теперь спокойно улыбалась. Неглупая девочка, совсем неглупая. Я почесал Герти за ушком. Маленькая подлиза положила голову мне на плечо и ровно дышала, иногда попискивая от удовольствия. Как же мало надо для счастья этому несчастному, забитому, измученному жизнью ребёнку… Совсем мало. Я приложил руку к правому боку и поморщился. Чёрт, видимо без квалифицированной помощи врача всё же не обойтись. А стоит ли?..
— Наверно, как только вернусь домой, сразу соберу тебе посылочку с моими старыми дисками, — небрежно сказал я. — Как на счёт того, чтобы приобщиться к русскоязычному металлу, Трейси?
— Отлично! — у Трейси в предвкушении загорелись изумрудные глаза. — Я уже вся в нетерпении.
— Ты такой же чокнутый, как и она! — Джессика неверяще смотрела на меня. — Вы меня пугаете!
Мы опять рассмеялись. Что-то мы много смеёмся… Как бы потом не пришлось плакать, некстати подумалось мне. Я посмотрел на часы. Без пяти минут три. Ну, ещё немножко, ещё чуть-чуть, последний бой — он трудный самый. Да, так и вышло. Я, не изменяя себе, вновь накаркал.
Зло всегда рождает зло,
Зло бессмертно и оно
Дарит радость лишь своим рабам.
Покорив послушный мир,
Зло устроит страшный пир,
Вознесёт хвалу своим богам.
Легион «Хозяин зла»
Страх, разрушенья и голод, страдания,
Смерть, разрушенье живого — вот цель моя!
Перед собою хочу видеть пустоту,
В ней я построю свой замок, свою мечту!
Эпидемия «Без сердца и души»
Всё началось, с того, что проснулся Дон Рейнолдс. Он перевернулся на бок, и с видимым любопытством прислушивался к нам, подперев голову ладонью. Парень, как и я, выглядел не самым лучшим образом. Гид был болезненно бледным, с запавшими глазами и преждевременно поседевшими висками. Похоже, что он устал не меньше моего. А, может, испытал такой стресс, что и врагу не пожелаешь. За здорово живёшь благородным серебром не покрываешься…
Рейнолдс зевнул и с ленцой протянул:
— Было довольно интересно и познавательно… Вынужден это признать. Но признаю и тот факт, что мне надоело вас слушать. Пустопорожняя глупая болтовня всегда меня раздражала. Как можно тратить своё драгоценное время, коего осталось и так не много, на досужие бессмысленные бредни?
— Ты решил поупражняться в остроумии? — я ошеломлённо посмотрел на гида. Что на него нашло?
Дон спрыгнул со стола, подтянул поближе к камину последнее из трёх кресел и с комфортом расположился в нём, закинув ногу на ногу. Полыхающее пламя камина создавало за спиной Рейнолдса причудливый красно-багряный фон, бросая на фигуру сидящего человека суматошно мечущиеся тени.
— Да надоело мне уже… — Дон белозубо улыбнулся. У него что, крыша поехала? — Приелось всё. Вы. Ваш панический страх. Ваше фатальное ожидание смерти. Боязнь проявления нового всплеска запредельной чертовщины. Вы до ужаса боитесь барона Кролла… Я чувствую ваш страх. Он витает в этой комнате, пронизывая ледяными иголочками ваши взбудораженные мысли.
— Хочешь сказать, ты не боишься? — я выпрямился в кресле. Тревога пожарной сиреной ревела в моём мозгу. Вот оно…
— Я — нет.
— Да ладно тебе, выпендрёжник, — я махнул рукой, позволив себе скупую улыбку и до последнего надеясь, что мои опасения напрасны. — Не ровен час, заявится Кролл, увидит, как ты насмехаешься, и задаст тебе перцу.
— Болгарского, что ли? — удивилась Джесс.
— Ага, — я сжал кулак. — И английского тоже.
Дон беспечно рассмеялся. Мне не понравился его смех. В нём звучали презрение, насмешка и превосходство… над нами.
— Вот за что я всегда вас ценил, так это за неунывающее чувство юмора! Вы — забавные существа.
Артур натянуто хохотнул, тут же поперхнулся и вылупился на ехидно улыбающегося Рейнолдса.
— Не п-понял…
— Ещё бы. С твоим куцым, узким умственным интеллектом это совсем не удивительно.
Коннор возмущённо засопел.
— Ты что несёшь, паршивец?! А ну немедленно извинись. Не забывайся, сынок, какое положение ты занимаешь в этом замке. И веди себя соответственно ему.
Дон продолжал холодно улыбаться.
— Я НЕ ЗАБЫЛ. Я вообще ничего никогда не забываю. И я веду себя согласно СВОЕМУ положению, Тони.
У старого дворецкого от праведного гнева вздулись на лбу вены. Я же, резко встав на ноги, едва не сплюнул от досады. Тревожная сирена в моей голове выжигала все мозговые извилины. В черепе словно щёлкнул выключатель, проливая поток света на сумбур мельтешащих мыслей.
— Эй, дружок… А ты же совсем не тот, за кого себя выдаёшь! Ты не Дон Рейнолдс. И уж точно не гид.
— Продолжай, — величаво кивнул Дон.
— Осмелюсь предположить, что ты засланный агент барона, чтобы следить за нами и подстраивать всяческие козни и пакости. Я угадал?
Коннор с нарастающим ужасом таращился на своего подчинённого, сбивчиво лепеча:
— Быть того не может… Он же гид! Носильщик, слуга, мой помощник! Он не может быть ни кем иным, кроме как Доном Рейнолдсом. Ты, бездельник, прекращай ломать комедию, и немедля извинись перед всеми!
— Заткните этого идиота, — прошипел Дон, вонзив пальцы в подлокотники кресла.
Мастерс твёрдо взял дворецкого под локоть.
— Успокойтесь, старина, не надо горячиться. Я уверен, что всё прояснится в самое ближайшее время.
Я не спускал с Рейнолдса пронизывающих серых глаз.
— Ну, отвечай, я прав? Ты работаешь на Кролла?
— Отчасти, — Дон склонил голову на бок, с жалостью и презрением изучая меня. — Но бери выше.
— Насколько выше?
— Мой юный друг, я и есть барон Кролл Галлахер!
Поражённо присвистнув и помянув одну общеизвестную мать, я покосился на своих товарищей-студентов, задаваясь невольным вопросом: у меня такой же офигевше-пришибленный видок, как у них, или ещё похлеще?
________________________________________________
— Врёшь, сукин сын! — вырвалось у Энтони. Как бы старика удар не хватил… — У меня так и чешутся руки намылить тебе шею за идиотские выходки. Кролл он…
Рейнолдс умоляюще-беспомощно закатил глаза, театрально простонав:
— Нет, ну что за народ, о Боги Тьмы! Говоришь им, что ночь черна, а день светел, и то они ставят эти незыблемо изначальные догмы под большущий знак вопроса! Право слово, люди — те ещё индивидуумы… Вам нужны доказательства?
Исподлобья смерив разглагольствующего Дона тяжёлым взглядом, Ральф сказал:
— Желательно. И пусть это будет более весомым, чем твоя вдруг ставшая академической речь.
— И прекрати нас запугивать, — потребовала Саша, отважившись высунуться из-за спины застывшего угрюмой жердью Колина.
Растянув губы в белозубой улыбке, гид пафосно провозгласил:
— Быть по сему. Предлагаю всем сбросить маски. Но, чур, я первый…
Сжавшись, как стальная пружина, я уловил в словах Рейнолдса затаённую усмешку. Мерзавец что-то не договаривает, пряча в рукаве пару козырных тузов. Хреново.
Дон Рейнолдс, гид замка Стиллхолл, на миг смежил веки, сосредоточившись и замерев каменным сфинксом. Ещё миг и по телу Дона пробежала рябь, напоминая расходящиеся от брошенного в пруд камня волны. Мы все давно стояли на ногах, невольно затаив дыхание и ожидая продолжения, завороженные мистическим зрелищем. Ещё один миг и вместо молодого смазливого человека в кресле оказался поджарый старикан неприятно злодейского типажа.
— Н-не м-может быть, — начал заикаться Коннор. — Не может быть…
Я, упрямо выдвинув подбородок, уставился в чёрные глаза барона Кролла Галлахера, истинного владельца замка Стиллхолл. Кролл производил впечатление крепкого жилистого старика лет шестидесяти с длиной гривой подёрнутых платиновой сединой русых волос. Именно производил. Кто знает, какой он внутри под внешне человеческой оболочкой? И какой ещё облик способен принять? Я не поставил бы и надкушенный бублик на то, что мы видим единственно изначальную ипостась барона. Кролл был одет в серый балахон простого покроя с наглухо застёгнутым воротником. Впалые щёки, кустистые брови, тяжёлая нижняя челюсть, ястребиный нос и два чёрных алмаза убийственно сверкающих глаз… Я внутренне содрогнулся. Кролл был ОЧЕНЬ опасным человеком. Человеком или кем-то или чем-то большим?
— Значит, ты всё это время был рядом с нами, — прохрипел я, стараясь привести в норму сбившееся дыхание. — Мы бегали от тебя, опасаясь, не зная толком чего, по всему замку, а ты постоянно был у нас под носом! Гениально.
— Не плохо, — снисходительно неопределённо произнёс Кролл. Голос человека, сидящего в кресле, тоже изменился, перейдя от приятного тенора Рейнолдса к хрипловатому баритону.
— Но почему… Почему… Зачем, дьявол тебя побери, тебе понадобилось втягивать нас во все эти игры?!
Кролл досадливо поморщился.
— Вся ирония в том, что я не собирался вас не во что втягивать…
Трейси, покраснев от злости, выкрикнула:
— Да?! А ты, стало быть, по старческому маразму забыл нас предупредить, что собираешься убить нас всех? И больше по доброте душевной, чем по злому умыслу, натравливал на нас своих монстров? Скажешь, нет?!
Барон улыбнулся, но глаза его заиндевели.
— Умница, девочка… Будь у меня на голове шляпа, я бы снял её перед тобой. Люблю нестандартных людей…
— Сам ты… нестандартный, — обиделась Трейси. — Ублюдок.
Ральф Шнитке положил на сгиб локтя винтовку и пробурчал:
— Так это ты незамеченным проник в кабинет Стокмана и разбил телефон, да?
— Конечно, я. Это не составило большого труда. И я же разбудил Туманных Стражей, этих милых очаровательных зверушек…
— Зачем?
— Должен же я был хоть что-то предпринять, чтобы вы не покинули замок! Я не мог допустить, чтобы вы все ушли живыми и невредимыми, иначе моя задумка пошла бы чёрту под хвост. И всё из-за этого ненасытного чокнутого кретина Уэнрайта!
— Вы были знакомы! — воскликнул Артур и тут же нахмурился. — Но ты… ты же сам убил его.
— Мне пришлось это сделать, — Кролл с усмешкой потёр подбородок. — Но мы не знали друг друга. Для меня проникновение в МОЙ замок вервольфа было такой же неприятной новостью, как и для вас. Он ну никак не вписывался в мои планы! Неконтролируемая сущность зверя и вечная жажда сыграли с ним дурную шутку. Как и с вами, впрочем. Да и мне он насолил предостаточно, косматый недоумок! Он заслужил ту смерть, что получил. Он, как и всякое дитя Ночи, был наслышан обо мне, но это его не остановило… Самодовольный выродок, он рискнул выступить против МЕНЯ! Он был форс-мажором. Вам не повезло с попутчиком, вот и всё. Поэтому вы все, так или иначе, до утра умрёте…
— У тебя одни слова рознятся с другими, — у меня засосало под ложечкой.
— Вы — всего лишь расходный материал, необходимый минимум, который пойдёт в жертву обстоятельствам…
— Ты кого это называешь материалом, факир недоношенный? — воинственно пролаял Мастерс. — Мы люди, а не…
— Довольно! — гортанно прорычал барон. — Да, вы люди. Но ЧТО и КТО такое люди? Не знаете? А я знаю. Люди — это свора алчных, злобных, жадных, подлых и погрязших в пороках тварей, готовых удавить друг друга за жалкий грош! Алкоголь, наркотики, пошлое распутство — вот чем отмечено ваше нынешнее племя! Люди? Нет. Стадо овец, чья участь пасть на алтарь Тьмы и отдать свою грязную, но почему-то такую жгучую, живую, кипящую кровь во славу Сатаны!
Кролл почти выплёвывал каждое слово, кривя тонкие губы и всем своим обликом выражая брезгливое презрение к роду человеческому. Его чёрные глаза разгорелись опасным потусторонним огнём.
Наполненный треском сгораемых в камине дров, отблесками свечей и сгущающимися тенями зал погрузился в напряжённую, перенасыщенную бурлящими эмоциями тишину. Мы, внезапно устыдившись самого слова «люди», подавленно переглядывались. Наверно, каждый из нас сознавал горькую обидную правоту Галлахера. Понимал это и Мастерс, и Трейси, и Шнитке… И я.
— Но ты же… Ты сам человек, — мёртвым голосом громко сказал я. — В тебе течёт кровь ЛЮДЕЙ.
— Разбавленная кровью сил Хаоса, — не замедлил поправить меня Кролл. — Не надо давить на жалость и ставить меня на одну доску с собой. Я давно наблюдаю за вами. Изучаю. Поверь, мы абсолютно разные.
— Люди — это не только грязь, порок и безнадёга, — упрямо гнул я, сощурив глаза. — Отчасти я с тобой согласен, но лишь отчасти. Когда люди доведены до отчаяния, в каждом из них просыпается… Знаешь, кто?
Кролл издевательски пропищал:
— Ой, не знаю, ой, боюсь! Кто?! Ну кто может проснуться в пустой и презренной оболочке, наполненной смрадом умственного разложения? Зверь, что ли?
Он хитро, по-особенному глянул на меня… Скотина. Я невозмутимо усмехнулся.
— Бери выше, колдун. Человек. В каждом просыпается ЧЕЛОВЕК. Тебе знакомо это понятие? Ты ещё не забыл? Человек — это сила, мужество, доблесть, доброта, сострадание… Человек — это честь, самопожертвование, отвага. Ты, верно, забыл об этом, Кролл. А, может, ты никогда и не знал, каково это — быть НАСТОЯЩИМ человеком? Сколько ты живешь — сто, двести лет? Разуй глаза! За уйму лет ты так и не понял, каким может быть человек, и что не следует его недооценивать.
Кролл поджал губы, с очевидной неприязнью уставившись на меня.
— Ну ты ему и вмазал! — восхищённо заявил Артур. — Полный нокаут.
Чернокнижник обвёл каждого из нас испытующим взором и как-то устало вздохнул. Подперев подбородок сжатым кулаком, Кролл изрёк:
— Ты недурной оратор, Алекс. И ты действительно подходишь под вышеописанные тобой человеческие достоинства. Нет правила без исключения… Но послушайте, что я хочу вам рассказать. Это долгая и по большому счёту покрывшаяся нафталином история. Но у нас пока есть время. А я хочу выговориться. Это в вашем духе, не правда ли? Я похож на опереточного злодея? Сейчас я поведаю душещипательный рассказ о своей нелёгкой судьбе, а потом мы с тобой сойдёмся в поединке до последней капли крови! Ха-ха, таков закон жанра, да?
Этот коварный старикашка умудрялся острить! Вот сукин сын. Но особого выбора у нас не было. Пока здесь ОН диктовал условия.
— Давным-давно, почти тысячу лет назад, в средние и тёмные века, в местечке, удалённом от торговых дорог и путей, был построен замок. Замок, известный вам под названием Стиллхолл. Уже ни осталось среди смертных тех, кто помнит его истинное имя — Клостер Даркнес… Замок был заложен бароном Кроллом Галлахером, первым хозяином сего домена и сопредельных владений. Первым и… последним. Ибо своё положение при дворе, связи, титул и деньги нищий рыцарь Джером Галлахер получил, заключив сделку с извечным врагом рода человеческого. С самим Сатаной! В обмен безвозвратно отдав свою душу, и условившись раз в поколение проводить Большую Дьявольскую Мессу, воздавая дьяволу обильные человеческие жертвоприношения… И дабы мог барон жить, не старея и верно служить своему сюзерену, даровал Сатана ему жизнь вечную и силу колдовскую могучую. Но лишь до той поры простиралась власть и продолжалась жизнь Кролла, покуда жертвенный алтарь щедро и своевременно орошался кровью невинных…
Слушать откровения кровожадного чернокнижника было удовольствием ниже среднего. Но я слушал. Как слушали и все остальные…
— И построил новоиспечённый барон замок, переложив камни костями, а раствор смешав с кровью людской. И назван был замок Клостер Даркнес — Обитель Тьмы (я мысленно взвыл — так вот что за «тьму» имела в виду Элис Блэр, когда предупреждала меня!..). Неслучайно назван. Много детей Ночи нашло надёжный кров и пристанище за мрачными стенами, спасаясь от светлой веры христовой и поборников её — Церкви святой и священников благочестивых. Не думайте, Кролл не был упёртым до безумия сатанистом! Он был очень хитёр и осторожен, что в итоге и позволило ему прожить столько лет. Например, королю и честному народу Обитель Тьмы была известна, как самый что ни на есть рыцарский замок Стиллхолл, верная опора трону и церкви. Так он и вошёл во все исторические анналы. Владетель замка исправно «умирал» либо от старости, либо в неравном бою, как и полагалось всякому порядочному дворянину. Каждый «новый» хозяин замка, «прямой наследник» «покойного», вёл, как правило, затворнический и размеренный образ жизни, а немалые чародейские навыки барона в области смены личин довершали дело. Таким образом, никто не догадывался, что Стиллхоллом на протяжении столетий управляет один и тот же человек. Вот только с каждым годом всё меньше человеческого оставалось в этом существе…
Шли века. Галлахер исправно проводил обряды, приносил жертвы, попутно оттачивая своё чёрное искусство мага. И дьявол в свою очередь держал слово, одаривая слугу своего милостью, силой и долголетием, радуясь, видя, какие мерзкие пороки и тщеславные амбиции способны процветать в душах человеческих. Много людей загубил барон, реки крови пролились в Клостер Даркнес… И всё сходило с рук колдуну! Зело хитёр и коварен он был, да и Сатана заботливо присматривал за одной из самых обильных кормушек своих. Как бы там ни было, почти никто не догадывался, какие ужасные злодеяния творятся за несокрушимыми стенами замка. А те, кто догадывался, быстро умирали, так и не успев ни с кем поделиться своими догадками. Умный и проницательный барон быстро вычислял слабые места своего благополучия, и, не затягивая, устранял тех, кто мог помешать ему жить вечно… Иногда собственными руками, но чаще подсылая к заведомо обречённым различных созданий Ночи. Жители подвластных барону земель и не подозревали, с КЕМ якшается их хозяин. Крестьяне исправно трудились, выращивали хлеб, пасли скот, платили налог, проезжий купеческий люд — пошлину. В принципе, Кролл мог прекрасно обойтись и без всего этого. Но к чему лишний раз вызывать подозрения? А дворянин при таком роскошном домене, да без поданных, личной гвардии, да ещё непонятно, за счёт чего живущий, согласитесь, выглядел бы ну очень подозрительно! Но всё равно атмосфера животного ужаса и липкого страха постоянно витала в воздухе, и редкий простолюдин, обратив взор на мрачнеющую на фоне закатного неба чёрную громаду замка, не осенял себя крёстным знамением.
Ну а что люди пропадали, то там, то здесь… Ну так времена то были тёмные, на всё воля божья, любому происшествию молва находила объяснение. А одиноких проезжих путников и не искал никто! К тому же Кролл всегда знал меру и палку не перегибал. А непосредственно для самих месс жертвы готовились заранее и привозились издалека. Благо нищих, юродивых, да и просто никому не нужных людей в те времена хватало. А сколько бедных семей, не в силах прокормить многодетное потомство, с радостью отдавали своих чад в руки заезжим «благородным господам» в услужение, а то и вовсе продавали за горсть монет! Такие случаи не были редкостью. Вот только детей, попавших в лапы подручных Кролла, уже никто никогда не видел…
Так продолжалось около тысячи лет. Пока не наступил просвещённый двадцатый век. И барон Галлахер начал сдавать позиции. Не рыцари в сверкающих доспехах и не рьяные служители церкви, осенённые дланью господней, потеснили власть Тьмы. Нет, не они одолели чернокнижника, а… цивилизация. Государство стало заботиться о своих поданных, построив и отладив машину правосудия и наделив её огромными полномочиями. Появились службы юстиции, полиция, отделы криминалистической экспертизы и внутренних расследований, сыскные конторы… Появились вечно сующие свой длинный нос, куда их не просят, вездесущие журналисты и репортёры! Теперь пропажа даже одного человека, пусть и самого низкого сословия, вызывала огромный резонанс в обществе, шум, панику, заставляя власти реагировать адекватно и пускать по следу полицейских ищеек. Положение барона ухудшалось. Он залёг на дно. А прогресс шагал семимильными шагами, не давая барону опомниться. Привыкший жить по старинке, чернокнижник к своему ужасу понял, что не поспевает за сумасшедшим бегом времени. О кровавых ритуалах, не говоря уже о полноценных Мессах, пришлось забыть! И барон начал терять силы… Соратники его покинули, порождения Хаоса погрузились в беспробудный сон, сам замок обветшал, ров пересох, а Кролл превратился в местную притчу во языцех, в полубезумного одинокого старика, обитающего в «замке с привидениями», предметом горячих споров всех окрестных мальчишек. Бывшие деревушки, объединившись, превратились в достаточно зажиточный городишко под названием Гринсвуд, жители которого уже и не помнили, что были времена, когда их предки называли себя вассалами, и вздрагивали каждый раз, как ослепительные вспышки молний в непогоду озаряли страшный силуэт Обители Тьмы…
Дьявол отвернулся от Кролла. Владыке Ночи не нужны неудачники! Барон начал стареть, превращаясь в обычного человека, в дряхлого старика… Он умирал. Он не провел две последних Мессы, алтарь не обагрился невинной чистой кровью, Сатана не продлил молодость. Впервые за долгие годы Кролл испугался, испугался, что умрёт, и в аду Хозяин его не будет к нему благосклонен. Спасти барона могла только Большая Дьявольская Месса. Но два срока он уже упустил, и не был уверен, что сможет провести следующий. Но если он этого не сделает, то… всё. Конец. Он просто умрёт от старости, не дождавшись, когда звёзды вновь сойдутся на небе в нужном порядке, приоткрывая небольшую щель, портал, из нашего мира в мир Тьмы, дабы Дьявол мог беспрепятственно получить свои жертвы. Времени у Кролла осталось всего год. Один жалкий год против тысячи прожитых лет. И старый чернокнижник пошёл ва-банк, на крайние меры, призвав всю свою хитрость и последние быстро тающие силы.
Я уже понял, ЧТО он придумал… Но я не спешил перебивать впавшего в словоблудие мага.
— Барон в очередной раз инсценировал свою кончину, и… нашёл наследника! Выбор пал на Бенджамена Стокмана, бизнесмена из Манчестера. Кролл перебрал множество кандидатур, но Стокман подходил по всем статьям. Хитрый, цепкий, хваткий, состоятельный и жёсткий, не брезгующий ничем для достижения личных целей. И плюс ко всему — владелец сети гостиниц. План барона был прост и гениален. Купившийся на нежданно-негаданно свалившееся на него наследство, Бенджамен захотел получить из этого прибыль. Для человека его склада ума — пустяковое дело. Превратив замок в современную роскошную гостиницу, можно зарабатывать немалые деньги, сдавая номера богатым туристам и любителям средневековой эстетики. И люди, которые впоследствии наводнят замок, станут его, Кролла, очередным билетом в вечную жизнь. Сказано — сделано. Первый этап операции барона прошёл на ура. Окрылённый «наследник» рьяно взялся за дело. Кролл постарался на славу, и сверхосторожный бизнесмен ничего не заподозрил. Замок начал возрождаться усилиями недальновидности и алчности людской… Сам же барон обретался рядом под маской Дона Рейнолдса, «нанявшегося» в замок помощником дворецкого. Кролл сжигал последние силы, но выбора у него не было… Он не хотел умирать.
Барон умолк и соединил кончики пальцев, не спуская с нас пронзающего взгляда. Мы подавленно переваривали услышанную историю. Кролл наслаждался произведённым эффектом.
— Но в мои грандиозные планы вмешался случай, — Кролл злобно скривился и сплюнул. — Ваше появление не шло вразрез с моим замыслом. Хорошая реклама будущей гостинице, не более! Но этот, устроивший бессмысленную НЕ НУЖНУЮ мне резню тупой мозгляк… О, как я жалею, что нельзя убить его дважды! Он всё испортил! Да после всей этой бойни, особенно если всплывут кое какие подробности, никто никогда и на пушечный выстрел не приблизится к замку. И что дальше? Дурная слава о Стиллхолле разбежится пожаром во все стороны. И крах моих надежд очевиден!
— Но зачем нас убивать? Зачем поднимать из спячки своих кошмарных приспешников? — я сжал пальцами переносицу. — Ты наследил даже больше, чем Герберт! Ну, ушли бы мы — и что с того? Я понимаю, чего ты опасаешься… Но неужели ты думаешь, что в наши россказни об оборотне кто-нибудь поверит? Да любой из нас будет молчать до могилы! Мы не хотим в психушку. Никакой огласки, окрашенной пугающей чертовщиной, не произошло бы. А слух о том, что в этом замке закончил свои дни знаменитый Потрошитель, только пошёл бы на пользу всему твоему делу! Я не понимаю тебя…
Кролл, сверкнув чёрными угольками глаз, прорычал:
— За себя, ты говоришь за себя, идиот! А ты можешь поручиться за всех остальных? Ломаный медяк — цена вашему слову и разуму! Кто-то обязательно, да проболтается… Когда о секрете осведомлены более чем два человека, это уже не тайна. И ты знаешь это не хуже меня, Алекс! А я НЕ МОГУ рисковать. Второго шанса у меня нет, и не будет. Вы слишком много видели, а знаете ещё больше. И уже одного этого достаточно, чтобы вы ВСЕ умерли.
Я подумал, что успею достаточно быстро выхватить из кобуры пистолет… Но меня смущало излишнее спокойствие барона. Всё-таки, маг здорово ослаб, власть над проснувшимися силами зла давалась ему тяжело. Одна потеря контроля над внешним обликом Дона Рейнолдса чего стоила… Был бы он посильней, и мы уже не числились бы в списках живых. Жаль, я не умею играть в покер.
— И что же мы будем делать? — я внутренне напрягся. — Время работает против тебя, барон. Что дальше?..
— Дальше… — хмыкнул Кролл и звонко щёлкнул сухими пальцами. — Для начала уравновесим наши силы… Я всего лишь слабый, дряхлеющий старик и без верных помощников мне никак не обойтись!
Что? Я невольно потянулся за пистолетом… Кристи Нотенберг давно покинула облюбованный ею дальний угол и тихо, как мышка, стояла среди нас. Внезапно кроткие голубые глаза Кристи превратились в бездонные колодца, заполненные ночью. Обольстительная шведка сделала стремительное движение к Герти и жёстко сграбастала девочку за волосы, запрокидывая голову и приставляя к тонкому девичьему горлышку тускло блестевшее лезвие серебряного столового ножа. Герти, надо отдать ей должное, при всём ужасе и изумлении, сообразив, что сопротивляться чревато, замерла, опустив руки и стараясь не дышать. Её огромные выразительные глазёнки округлились от страха. Она умоляюще смотрела на меня. Спаси, спаси меня, ну пожалуйста, беззвучно шептали её глаза….
Я едва не заорал от бессилия, Трейси и Ральф в унисон выругались, Саша до крови закусила нижнюю губу.
— Кристи, ты что, мать твою, делаешь? — Артур не мог поверить в происходящее. Джессика рванулась на выручку малютке, но Колин вовремя перехватил испанку за запястье.
— Стой, ты сделаешь только хуже…
— Но эта… Эта сука может убить Герти!
Кристи, продолжая тупо смотреть перед собой, никак не реагировала на окружающих, как пиявка вцепившись в Герти.
— Полноте, дети, — милостиво проворковал чернокнижник. — Отныне Кристи будет слушать одни лишь МОИ приказы. И ничьи более. Знаете, разум этой недалекой девушки оказался весьма мягким и податливым, таким же, как и её чудесное тело… И я не упустил возможности воспользоваться и тем и другим. И теперь она полностью в моей власти. Поверьте, если я попрошу нашу златокудрую подружку перерезать девочке горло, она сделает это без колебаний. Понимаешь, Алекс, это я тебе всё говорю.
— Понимаю, — сдавленно процедил я, опуская руки. — Не по-джентельменски, ваша светлость, поступаете…
Кролл весело отмахнулся от меня.
— Дьявол, ты до сих пор веришь в честную игру?! Извечно печальный удел многих великих заключается в некомпетентности и слабоволии окружающих, — приняв трагичную позу, поделился внутренними соображениями Кролл. — Увы, я не являюсь единичным счастливчиком, избежавшим этого, и вынужден нести бремя ответственности подчас бездарного окружения… Чертовски трудно найти в наше время верных, сообразительных и приносящих пользу вассалов. Впрочем, я несколько преувеличиваю. Хороших слуг всегда было трудно подыскать, и сто, и двести лет назад. Но нынче ситуация усугубилась ещё глубже, хуже некуда.
Господа, скажу без обиняков: я нуждаюсь в миньонах. В преданных и сильных, не побоюсь этого слова, компаньонах.
— Ушам своим не верю! — взбешённо взвыл я. — Ты на что намекаешь, морда? Неужели ты надеешься подкупить нас, переманить на свою сторону?
— Да ты больший псих, чем кажешься! — высказался Мастерс.
Поймав очередной беспомощно — умоляющий взгляд Герти, я резко добавил:
— И, Кролл, слушай теперь ты меня внимательно. Если с девочкой хоть что-нибудь…
Это развеселило барона ещё больше.
— О, Люцифер! Пожалей мои уши, Алекс, и избавь от банальных угроз. За свою, подчёркиваю, достаточно долгую жизнь, я столько раз слышал подобные слова, что давно сбился со счёта. Если бы все угрозы моих недругов воплотились в реальности, то я бы уже перестал существовать, превратившись в бестелесное облачко кровавой пыли!
— И что же вы предлагаете, сеньор злодей? — дрожа от страха и ярости вопросила Джессика, кусая полную нижнюю губку, заработав возмущённое карканье Стюарт в свой адрес.
Галлахер откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.
— Вы не настолько глупы, как я уже было решил. Похвально. Да, я предлагаю вам сотрудничество. Вы доказали, что сильны и напористы, да и отваги вам не занимать. Плюс сообразительность. Ну, а верность… Верность дело наживное. Да и, заключив союз с силами Тьмы, уже невозможно повернуть вспять. Это путь в один конец, без обратного билета. Но хорошая служба должна соответствующе вознаграждаться, верно?
Моя благодарность может быть безграничной. Ну, например, чтобы ты, Алекс, сказал, если бы я помог тебе? Ну, ты понимаешь, о чём я, верно, дружок?.. (Чёрт, этот ублюдок видел меня насквозь!)
Кролл хищно улыбался, из его чёрных глаз не исчезал довольный блеск.
— Роберт, старина, у тебя появится уникальный шанс вернуть утраченные годы, вновь ощутить себя молодым и полным сил! Энтони, тебе, хоть ты и здорово потрепал за всё время нашего знакомства мои нервы, я предлагаю то же самое. Молодость. Поверь мне, это СТОЯЩИЙ дар. Ральф, мне очень симпатизирует твоя страсть к охоте. Ты получишь уникальнейшую возможность выслеживать и убивать таких тварей, о каких и помыслить не мог! Монстры ада станут твоими домашними трофеями…
Детишки, мои милые. Для вас — всё, что угодно! Любые ваши капризы будут исполнены. Артур, Колин, вы получите самых сочных, сладких, истекающих негой девушек… Готовых на ВСЁ ради вас. Джесс, стоит тебе ткнуть пальцем, и понравившийся мальчик упадёт к твоим ногам… Саша, Герти, лапушки, принцы Тьмы будут умолять разрешить им умереть по вашей первой прихоти… Трейси, я думаю, ты не откажешься пообщаться с умершими героями так любимого тобой рока? Клянусь, я могу устроить и это, приоткрыв завесу между миром живых и миром мёртвых. Силы Хаоса безграничны!
До боли в суставах сжав кулаки, я несколько запальчиво рявкнул:
— Шёл бы ты… куда подальше, отморозок!
— Ах, Алекс, Алекс, ты опять говоришь за одного себя… Не стягивай с других одеяло.
Трейси мечтательно скорчила гримаску.
— Кози Пауэлл, Дэвид Уэйн, Фредди Меркури… Какие имена, какие это были люди! Но… пусть они навсегда останутся в моей памяти действительно великими легендами… в ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ обличии. Я всё равно их не забуду, они живут в моей памяти и мне этого вполне хватает. Мой ответ — нет, засранец.
— Ну что, подонок? — презрительно сказал Роберт Мастерс. Расхрабрился что-то старик… И это он ещё наполовину трезвый! — Не ожидал?
Успокаивающе подняв правую руку, я невзначай брякнул:
— Стойте, стойте… Вы ничего не заметили, ребята? Нет? Хреново. Единица за внимательность. Кролл, а почему ты ничего не предлагаешь… Стокману? Нам всем наобещал с три короба, в надежде, что мы клюнем на твои гнусные уловки, но… Но Бенни ты ничего не сказал. Почему? Ты не хочешь его купить?
— В этом нет никакой нужды, — не моргнул и глазом барон. — С Бенджаменом я уже успел поговорить. Мы всё обсудили и пришли к единогласному решению.
— Э? — у меня на затылке встали дыбом волосы.
— Мистер Стокман оказался на редкость умным и рассудительным человеком. Он всё понял с полуслова, — чернокнижник повелительно прищёлкнул пальцами. — Бенджамен, ваш выход, пожалуйста.
Стокман, до последнего момента молча подпиравший стену, так же, молча, улыбнулся и под нашими ненавидящими взглядами невозмутимо зашагал к двери.
— Ублюдок ты, Стокман, — презрительно сказал Роберт Мастерс. — Продался с потрохами, Иуда?
Так вот почему тогда, на кухне у Бенни был такой пришибленный видок… И «Дон», помнится, здорово вспотел. Ещё бы! Сначала мысленно прополоскал мозги бизнесмену, а затем оживил мертвецов. И тогда же он и «поседел»… Н-да, мелочи, смысл которых понимаешь слишком поздно.
— Я — предприниматель, — холодно отвечал Бенни, не глядя на нас. — А мистер Галлахер предложил контракт на выгодных условиях. Поэтому разрешите откланяться.
Бенни двинул дальше, но дорогу ему преградил старый дворецкий. Коннор заложил руки за спину, глядя на хозяина спокойно и выдержано.
— Куда вы собрались, сэр? Мы все остаёмся здесь, в этом зале. И вы не исключение.
— С дороги, тупоголовый осёл! — раздражённо прикрикнул Стокман. — Не разыгрывай из себя героя.
— Вы никуда не уйдёте, — Коннор был непоколебим.
— Ты не оставляешь мне выбора.
Стокман, поразив меня, неуловимо быстрым движением выхватил из-за пояса револьвер, наставил на опешившего мажордома и нажал на крючок. Сухой выстрел и несколько отчаянных криков слились в одну палитру… Бенни спокойно переступил через упавшего на пол дворецкого, вставил в замочную скважину ключ, провернул, вышел наружу и захлопнул дверь. Я услышал, как ключ провернулся ещё раз. Чёрт, вот мразь… Он запер нас. Оставил наедине с чернокнижником и отрезал единственный путь к отступлению. И… Неужели он убил бедного старика?
— Ваше последнее слово, господа подсудимые, — с издёвкой произнёс Кролл.
Я внезапно с ошеломляющей ясностью понял, что настало время принимать решение. Едва ли не самое важное решение всей своей жизни. И именно от моих дальнейших действий будет зависеть судьба окружающих меня людей. Не говоря уже о моей собственной… Но вот только хоть убей, а придумать что путное я не мог.
Ральф как бы невзначай направил на барона винтовку, с самым невинным видом глядя в потолок. Кролл холодно улыбнулся и щёлкнул пальцами. Я передёрнулся. Блин, его дурацкая манера уже начала меня доставать! Ральф же с истошным воплем выронил «экспресс» и торопливо задул на обожженные красные пальцы, от лязгнувшей о каменный пол винтовки поднимались сизые струи пара. Немец неверяще уставился на предавшую его «боевую подругу» — все металлические детали «экспресса» раскалились добела…
— Пошло и примитивно, но всё ещё действенно, — снисходительно сказал барон. — Итак, ваше слово? И советую больше не принимать скоропалительных решений.
Чёрт, чёрт, чёрт! Старый хрыч давал понять, что не стоит его недооценивать лишь потому, что он давно покрылся плесенью и поменял резвого рысака на кресло-качалку. Совсем плохо. Кролл весь подался вперёд, привставая с кресла. Кристи передвинулась поближе к хозяину, погрузив кромку ножа в кожу Герти. По шее девочки скатилась рубиновая капля крови. Герти старалась вовсе не дышать… Время застыло, поплыло ме-едленно, поползло, как муха, угодившая в вязкую патоку. А счёт шёл уже не на минуты, а на секунды.
Я обливался потом, лихорадочно пытаясь сообразить хоть что-нибудь. Но, увы, Кролл оказывался прав по всем статьям: чернокнижник владел ситуацией, не мы… И тут номер выдала Джессика, да такой, что у меня сердце ёкнуло. Смуглая девушка испустила протяжный стон и зарыдала в три ручья, размазывая по лицу слёзы и сопли, и сотрясаясь всем телом! Трейси подпрыгнула, как ошпаренная, покрутила пальцем у виска и шмыгнула мне за спину…
Всхлипывая, Джесс завыла не своим голосом:
— Не хочу!.. Я не хочу у-умира-а-ать!.. Я не м-могу. У меня мама, папа, куча сестёр! Я хочу дом-ой! Я хочу к маме…
Галлахер виновато развёл руками.
— Сожалею, но твоё желание категорически неприемлемо. Поздно ты спохватилась, дорогуша. Надо было и впрямь сидеть дома, факт!
— П-пожалуйста, мистер Кролл, не убивайте меня, — плача, девушка с трудом выговаривала слова, срываясь на родной испанский. Огромные тёмные глаза затянуло поволокой слёз, бегущих непрерывным потоком. — Por favor… Не убивайте меня, senor, я боюсь с-смерти. Я… Я отслужу, отработаю, клянусь la vida! Только не надо…
Кролл оживился!
— О, а вот это уже интересно! Наша черноволосая испанская шлюшка, похоже, взялась за ум. Очень похвально. Продолжай, дитя.
Мастерс еле слышно процедил сквозь зубы.
— Чёртов сукин сын, ещё наслаждается…
— Я сделаю всё, что вы захотите, — Веласкес подняла заплаканное личико, с надеждой, по-телячьи глядя на барона. — Я… Я готова на ВСЁ. Честно. Хотите меня? Я согласна, здесь и сейчас… Только не убивайте, ну пожалуйста…
Бездонные зрачки Кролла блеснули. Маг тряхнул седой гривой и изрёк:
— Не верю, querida.
Джесс, едва не разрыдавшись с новой силой, трясущимися пальцами взялась за пуговицы кофточки… У Артура и Колина глаза начали вылазить из орбит. Я про себя матюгнулся. Какого хрена?! Что она делает? Неужто Джесс от страха свихнулась?.. Саша закрыла лицо ладошками, не в силах смотреть на унижающуюся подружку.
Расстегнулась последняя пуговица, и испанка последовательно избавилась от кофточки, майки и белого ажурного лифчика. Обнажилась довольно-таки внушительная для её возраста тугая, округлая грудь. Это произвело фурор! Эффект разорвавшейся бомбы. Секс-бомбы. У Мастерса отвисла челюсть, юноши были на грани обморока… Кролл одобрительно крякнул. А глотающая слёзы Джесс взялась за пояс джинсов. В итоге оставшись в одних узких стрингах, демонстрируя великолепные, от природы смуглые бёдра, и сапожках, девушка прошептала:
— Мне п-продолжать, senor?..
— Джессика, дура полоумная, прекращай! — взревел Шнитке. — Не унижайся перед этим ублюдком, ты слышишь? Не смей! Не…
— Заткнись, не мешай девочке, — Кролл так и прилип замаслянившимся взглядом к полуобнажённой Джесс. Видимо, колдун весьма падок на женский пол, и прелести молоденькой студентки не оставили равнодушным иссохшее старческое сердце. И тело.
— Она классная… — пробубнила трущаяся за моей спиной Трейси. Господи, она что, не нашла лучшего времени для своих озабоченных… И… Я почувствовал, как Трейси осторожно приподняла край джинсовой куртки и сунула мне за ремень что-то угловатое и твёрдое. Пистолет. «Беретта». Разве у неё ещё остались патроны?..
Веласкес упрямо «закусила удила», подцепив пальцем резинку белых трусиков… напряжение в зале нарастало.
— Я готова пойти на ВСЁ. Если вы сохраните мне жизнь.
Джессика откинула с глаз чёлку, и на секундное мгновение её взор пересёкся с моими горящими глазами. Меня продрал мороз. До самых костей. Это МНЕ предназначались те слова! «Я готова пойти на ВСЁ…» адресовалось мне, а не Кроллу! Тёмнокарие глаза девушки просили… Нет. Они умоляли, кричали, орали: действуй! Действуй, недогадливый дурак, пока я его отвлекаю! Я с хрипом втянул в лёгкие порцию живительного воздуха. Да я же сейчас всё на свете просплю…
Без малейшего шороха, на одном дыхании я рванул из заплечной кобуры «Глок» правой рукой, в левой оказалась взведённая (Трейси-ты чудо!) «Беретта». Время для меня замедлилось ещё больше. Каким-то периферийным зрением я смог увидеть всю картину происходящего целиком и разом. Джессика плашмя упала на пол, заблестевшие похотью глазки чернокнижника с нарастающим раздражением повернулись ко мне, Кристи… Кристи ждала приказов.
Раскинув руки в разные стороны, я смежил веки и одновременно нажал на «собачки», в душе молясь, чтобы наработанная интуиция и безошибочный глазомер, позволяющие мне с лёгкостью высчитывать расстояние до цели, вносить корректировки и выбирать оптимальный угол стрельбы, и на этот раз не подвели.
Девятимиллиметровая пуля попала прямёхонько в плечо Кристи, пробив мягкую плоть на вылет и не задев кость. Рука, державшая нож, разжалась, и шведку силой удара отшвырнуло на несколько шагов назад. Герти, отделавшись неглубокой царапиной, рухнула на колени, схватившись за горло… Кристи беззвучно приземлилась на пол и замерла.
Вторая пуля вошла в контакт с переносицей барона Галлахера. У чернокнижника словно открылся третий глаз — маленький и красный. Я знал, что с обратной стороны у него оторвало половину черепа. Ноги барона подогнулись, он шлёпнулся на колени, простоял так секунды три и упал навзничь. Остекленевшие глаза его навсегда застыли в несусветном изумлении…
Я посмотрел на отъехавшие затворы обоих пистолетов. Магазины были пусты! И в «Глоке» и в «Беретте» было всего по одному патрону! По одному!
— Ни хрена себе.
Колин вытер измождено-потное лицо, его изрядно трясло, бросая то в жар, то в холод.
— Чёрт, так недолго и обделаться… Извиняюсь за вульгарность, но нервы уже сдают, сдают…
Герти, поднявшись, со всех ног кинулась в мои объятья… Мастерс, не утратив присутствия духа, подбежал к неподвижно лежащей Кристи и прощупал пульс. Слава Богу, златокудрая шведка была жива, но пуля вышибла из неё всё сознание. Грудь Кристи порывисто вздымалась и опадала, полуоткрытые губы испускали хриплое дыхание. Роберт осмотрел простреленное плечо.
— Вы настоящий снайпер, Алекс! Пуля прошла навылет и ничего серьёзного не задела… Хирургически точное попадание! Правда, меня беспокоит несколько сильное кровотечение, но это поправимо…
— А меня беспокоит, как бы она после того, как очухается, не впала в буйство и не набросилась на кого-нибудь, — Шнитке был как всегда предельно лаконичен и прямолинеен. Он подошёл к навеки упокоенному барону Кроллу и покачал головой. — Чудеса, да и только! Отличный выстрел, дружище, в самое яблочко. Ты уложил двух зайцев одним махом. Грохнул чёрного мага, как обычного смертного. Ха.
— Да, я такой и есть. Крутой, — я вымученно улыбнулся. Я лукавил слегка. Я и сам не понимал, как в моём состоянии, в убийственной спешке и сильнейшем напряжении я попал, куда целился. Я наклонил голову и зарылся лицом во взъерошенные волосы прижимающейся ко мне Герти, вдыхая её запах. Девочка вкусно пахла кремом, карамелью и молоком, начисто забивающим слабый запах гари и крови. Я подумал, что с ароматом ускользнувшего из объятий смерти ребёнка не сравниться ни один дезодорант.
— Мне кажется, что с Кристи у нас проблем не возникнет, — поделился соображениями Рэнделл. — По идее, после смерти Кролла, душа Кристи освободилась от влияния тёмных сил. Колдовские чары должны исчезнуть.
— По идее, — буркнул немец.
— Ну разумеется.
Я склонился над недвижимым дворецким. Храбрый старик был мёртв. Стокман хладнокровно и безжалостно убил Энтони Коннора. Ну ничего, сочтёмся…
— Прощайте, старина, — прошептал я, мягким касанием закрывая глаза покойного. — Вы мне нравились…
— Он был хорошим человеком, — надо мной возвышался покусывающий кончик усов немец.
— Отличным человеком, — Трейси была тут как тут, шмыгая носом и с жалостью глядя на Коннора. — А что Стокман? Он так и уйдёт от нас?..
— Никуда этот ублюдок не денется, — твёрдо пообещал Ральф. Почему-то я был склонен верить охотнику.
Джессика Веласкес успела натянуть джинсы и прикрывала обнажённую грудь сложенными крест-накрест руками. Вид у неё был, не смотря на мои благодарно-ободряющие подмигивания, до нельзя смущённый. Растроганная Саша без лишних слов обняла испанку. Плотоядно поглядывающие на раздетую девушку, Артур с Колином притворялись, что ничего не замечают.
— Знаешь, ты очень натурально ревела, даже я купилась на твои театральные экзерсисы, — призналась Саша. — Ты просто молодец, Джесс! Если бы не ты…
— Я не больно-то и притворялась, — Джессика зябко повела плечами. — Слёзы у меня вышли самые что ни на есть настоящие… А в остальном пришлось полагаться на импровизацию и надежду, что у барона ещё остались кое-какие влечения и желания… В нём, как бы он не кичился превосходством над нами, было слишком много от простого заурядного человека. Мужчина, одним словом.
Трейси протянула испанке свёрток одежды, в которой та опознала собственную кофточку.
— Одевайся, нечего вводить наших джентльменов в искушение. Хотя, конечно, будь у меня такие классные сиськи, и я бы не упустила случая продемонстрировать их окружающим.
Трейси инстинктивно зажмурилась, справедливо ожидая бурю негатива и возмущённых криков, но Джессика неожиданно улыбнулась и постучала Трейси по лбу костяшками пальцев… Открыв глаза, Трейси опешила…
— Даже и не надейся, дорогая, никуда я тебя посылать не собираюсь. И я сделаю вид, что не замечу твоих слов. И забуду обо всех твоих прошлых выходках, колючий ты ёжик!
Оторопевшая Стюарт стыдливо потупилась.
— Прости…
— Но с одним условием!
— С каким это? — навострила уши Трейси.
— Не смотри больше на меня ТАК.
— Как это ТАК?
— А вот ТАК, — Джесс сделала страшные глаза, пытаясь достоверно изобразить томные взгляды маленькой металлистки.
Трейси не удержалась и прыснула со смеху.
— Замётано. ТАК смотреть не буду. А жаль… Грудь-то всё равно у тебя классная!
Джессике ничего не осталось, как перетянуть Трейси по голове кофточкой. Саша не скрывала счастливой улыбки. Я с обжигающей теплотой в душе смотрел на подростков. Какие же вы все молодцы, ребята… Вы даже не представляете.
— Господа, — Мастерс в упор смотрел почему-то на меня одного. — А как мы откроем дверь? Выбить её представляется мне проблематичным.
— А если прострелить замок? — Колин тоже уставился на меня.
Я отрицательно махнул головой.
— У меня пусто. Ральф?
С ужасом и болью держа на вытянутых руках остывшую винтовку, как лучшего погибшего друга, Шнитке выдавил:
— У моей малышки стволы повело от жара… Я хочу убить ЕГО повторно!
Я спрятал улыбку, немец бы меня не понял… И тут… Как уже надоело это избитое «и тут»! И тут мы услышали, как во входной двери с тихим шелестом повернулся ключ! Стокман решил проверить, чем всё закончилось? Или?.. Одна из створок осторожно, тихонечко приоткрылась и… в проёме показалась голова Мартина Скотта! А затем и весь он собственной персоной, целый и невредимый. Джессика радостно запищала, Ральф вторично выронил винтовку, у меня отвисла челюсть.
— О. Жив, что ли, мать твою?!
— Я тоже рад всех вас видеть, — Мартин улыбался от уха до уха. — Кстати, там за углом сидит Стокман и смеётся, как идиот… Чего вы на меня вылупились? Честно вам говорю, ржёт ну как вылитый псих!