В подвальном помещении — узком и мрачном, с высоким зарешеченным окном — в один ряд стоял десяток односпальных кроватей, в дальнем углу работал телевизор, а на стене висела вставленная в рамку карикатурная карта Манхэттена, выполненная в фальшивой трехмерной манере, с Кинг-Конгом, свисающим с Эмпайр-Стейт-Билдинг. Наступило утро. Женевьева, после того как Аким позаботился о ней, хорошо выспалась.
Она проснулась, потому что в комнате был кто-то еще — женщина, которую Женевьева мельком видела в оранжерее, Лорел. Она держала в руках поднос с завтраком — то ли прислуга, то ли тюремщица, то ли будущая подружка. Утренний наряд Лорел не отличался от вечернего — все те же шпильки и платье-футляр с открытой спиной. Лорел опустила поднос и повернулась задом, представив на обозрение Женевьевы свою собственную татуировку. Та осмотрела и поднос с завтраком, и Лорел с одинаковым недоверием.
— Что это значит?
— Обыкновенный завтрак, — ответила Лорел. — Яичница с беконом. Не отрава. Хочешь, я первая попробую?
Женевьева отрицательно покачала головой и принялась есть — медленно и основательно.
— Я хотела сказать, что это все значит? Кто он такой? Чем занимается? Что это за место? Зачем меня сюда привезли?
— Его зовут Вроблески. Бандит. Мы в его доме. Тебя, как и меня, привезли сюда из-за татуировок.
Женевьева получила ответы на вопросы — но не объяснения.
— Зачем? Он что, большой любитель тату?
— Нет, на самом деле он коллекционирует карты. Выколотые карты ему, похоже, нравятся меньше. Они его тревожат. Почему — не знаю.
— Нас всех что-нибудь тревожит.
— Вроблески не любит, когда его беспокоит что-то неопределенное.
Женевьева не торопясь прожевала.
— Мне положено испугаться?
— Мистер Вроблески умеет нагонять страх.
— А с тобой что случилось? — спросила Женевьева, хотя уже примерно догадывалась.
— Я — девочка по вызову, ясно? Высшего разряда. Приехала сама, без охраны. Я дорого сто́ю. Ничего не боюсь. Поступил вызов. Села за руль, поехала одна. Район не подозрительный, но адрес оказался фальшивым. Улица есть, а дома с таким номером нет. Пока соображала, кто накосячил, меня вытащили из машины, глаза закрыли повязкой, связали и притащили в подвал. Там все и случилось.
— Знакомая история. Лица ты тоже не видела, я угадала?
— Да. Сначала я хотела свести татуировки или сделать новые — поверх старых, но странное дело — оказалось, что с дурацкими наколками на теле я стала зарабатывать больше, чем без них.
— Да-а? Почему?
— По-моему, большинство мужиков — больные на всю голову и, соответственно, предпочитают больных на всю голову баб. Вот почему. — Лорел поежилась.
— И ты оставила себе татуировки, чтобы с их помощью зарабатывать деньги?
— Может быть, наколки заставляют меня помнить, кто я на самом деле.
— Кому охота это помнить?
— Затем поступил еще один звонок. Пригласили обслужить мистера Вроблески. Аким все устроил и привез меня сюда. В это время Вроблески, очевидно, еще не знал о татуировках. Ну, мы начали делать то и это, я полностью разделась, он поставил меня раком и начал драть. Тут он, конечно, должен был заметить наколки — прямо у него под носом — но, похоже, отвлекся или сразу не рассмотрел как следует. А потом вдруг как что-то увидел! — не знаю, что именно, по сей день не знаю — и конкретно взвился. Крышу сорвало на хер. Я аж испугалась, что прибьет на месте. Не прибил. Но и обратно не отпустил.
— И давно ты здесь?
— Несколько месяцев. Здесь трудно следить за временем, знаешь ли. Я у него типа доверенное лицо. Теперь хоть не одна буду.
— Он меня убьет?
— Чего не знаю, того не знаю. Честно. По крайней мере, вроде не спешит.
— Убрать нас — стопроцентно один из вариантов. Надо бы предложить ему что-то еще.