Первое задание оказалось элементарным. Любой дурак справился бы. Впрочем, возможно, так и было задумано: ему дали шанс доказать, что он не любой дурак. Билли понимал: настоящие испытания и сложности впереди.
Ему позвонили, и густой, низкий, немного манерный незнакомый голос произнес: «Я звоню от мистера Вроблески. Он решил предложить вам работу».
Как и ожидалось, Билли Мур не сказал: «Передайте мистеру Вроблески, что я нашел другую работу». Вместо этого он спросил:
— А мистер Вроблески сам не мог позвонить?
Голос ответил:
— Мог, но в этом нет нужды.
— Тогда с кем я разговариваю?
— Меня зовут Аким.
— Ага. Мойщик машин?
— Мыть машины — одна из моих второстепенных обязанностей.
Билли Мур решил не напоминать Акиму о том, что «Кадиллак» тот помыл хреново.
— Вот как? Есть и другие?
— Ясное дело. Поэтому я и звоню — передать время и место, где найти женщину, которую надо доставить мистеру Вроблески.
— Ладно, — сказал Билли. — Тогда приступим к делу.
Поначалу он сомневался, сможет ли опознать ту, что нужно, но это оказалось наименьшей заботой. Ему сообщили, что объект живет на улице, имеет татуировку, похожую на татуировку Лорел, и все-таки Билли не ожидал, что найти женщину будет так легко. Тем более он не мог себе представить, что та будет разгуливать по улицам голой. Разглядев, в каком она состоянии, Билли расхотел сажать ее в свою машину. «Кадиллак» — хоть и помятый снаружи — был его вотчиной. Тряпки на женщине грязные и наверняка воняют. Такая запросто может наблевать, нассать или запачкать обшивку кровью. Могла заартачиться, засучить ногами, закричать — придется, чего доброго, тащить волоком или надавать по ушам. Опять же опасения не сбылись: Билли попросту подвел женщину к машине, и та без разговоров в нее села. Да, чересчур все просто.
Оказавшись в салоне, незнакомка согнулась на сиденье — то ли устала, то ли набычилась. Билли не сразу разглядел, что она прикрыла глаза и выглядит вполне довольной. Еще бы — лучше сидеть в машине, чем торчать где-нибудь в подворотне. Женщина, похоже, засыпала, что Билли вполне устраивало. Некоторое время они ехали в молчании, хотя рассчитывать, что оно продлится до самого конца, не приходилось. Потом пассажирка зашевелилась, открыла глаза и если не встревожилась, то, по крайней мере, обратила внимание на происходящее вокруг. Осмотревшись в салоне, она одобрительно сказала:
— Элегантно. А куда мы едем?
Билли никто не инструктировал, что говорить. По наитию он решил ответить уклончиво:
— К одному другу.
— Вашему или моему?
— Скажем, общему.
Ответ на время удовлетворил женщину. Она смотрела в боковое окно; глаза ее закрывались, взгляд то обретал, то терял четкость. Тут ей пришла в голову новая мысль.
— А как я вернусь?
Билли не знал и попросту ляпнул первое, что пришло в голову:
— На автобусе.
— Увозят на «Кадиллаке», а обратно — на автобусе?
— Все верно.
— Ну что ж…
Женщине такой поворот событий не показался странным. Затем ее посетила еще одна мысль.
— А что со мной будет, когда мы приедем к вашему другу?
— Это секрет.
Ответ, очевидно, не попал в цель.
— Меня зовут Женевьева, — представилась женщина.
— На Женевьеву ты не похожа, — заметил Билли.
— Раньше была похожа.
— Может, еще будешь.
— Ты так думаешь?
Они подъехали к владениям Вроблески. Услужливый привратник Чарли открыл перед «Кадиллаком» ворота. Вроблески и Аким ждали во дворе у внедорожника, который, похоже, не сдвинулся с места со времени последнего визита Билли. Не глуша двигатель, Билли вылез и обошел вокруг автомобиля, чтобы выпустить пассажирку; ему претила роль наемного шофера, но все же он решил оказать женщине некоторое уважение. Женевьева выбралась из машины, прижимая к телу бархатное тряпье, и остановилась, слегка покачиваясь под звуки слышной ей одной музыки.
— Тебя, надеюсь, никто не видел? — спросил Вроблески.
Такой вопрос предполагал лишь один ответ.
— Никто, — соврал Билли.
— Когда тебя кто-нибудь замечает, ты обязан принимать меры.
— Понятно.
Женщиной занялся Аким. Он обнял ее за плечи, показывая всем видом, что это дело ему намного приятнее, чем мойка машин; в руке у него мелькнул предмет, похожий на шприц. Билли отодвинул от себя мысли о том, что будет с беднягой. Задавать лишние вопросы Вроблески — себе дороже.
На обратном пути пошел дождь. О ветровое стекло «Кадиллака» шлепались крупные, жирные сгустки воды. Билли тянул время, не включая «дворники». Мир за окном подернулся жилками, как мрамор. Билли немного приоткрыл боковое стекло, ловя брызги щекой, и наконец повернул тумблер стеклоочистителей. Размытая панорама за лобовым стеклом разгладилась и очистилась.
На пассажирском сиденье лежал конверт с деньгами — вознаграждение за выполненную работу. Билли остановился у обочины напротив исламского супермаркета с опущенными ставнями и вскрыл конверт. Денег было намного больше, чем он ожидал. Их, конечно, найдется на что потратить — стоянка требовала благоустройства, Карла клянчила новый мобильник, — однако такие деньжищи не платят обычным водилам за доставку бездомных бродяг. Вроблески не скупился; это в равной мере и тешило самолюбие, и настораживало. Билли старался не думать, что произойдет с Женевьевой в доме Вроблески, но не очень преуспел.
Карла не ложилась спать, дожидалась отца: сидела в своем трейлере, за столом. На экране лэптопа красовался лев.
— Хорошо провел вечер? — спросила она.
— Работал.
— Парковочный бизнес отнимает уйму времени, как я погляжу.
— Ну да. А ты чем тут занималась?
— Думала о львах.
Билли взглянул на экран и хмыкнул:
— Вижу.
— Ага. И о «Волшебнике страны Оз». По книжке Трусливый Лев такой один. Но ведь это же неправда! Все львы — трусишки. Нападая на стадо антилоп, всегда хватают самых слабых, отставших, разве не так? Схватки с самыми могучими и крутыми антилопами они не ищут, не пытаются доказать храбрость.
— Разве антилопы бывают могучими и крутыми?
— Ну-у… должны же быть такие, что крупнее и круче других.
— Пожалуй. И больше ты ничем не занималась? Все время думала только о львах?
— Ага.
— Как твоя кожа?
— Как обычно.
— Дай посмотрю.
— Нет.
— Ладно тебе, закатай рукав.
— Не хочу.
— Что ты там прячешь?
Карла не могла признать, что действительно что-то прячет, поэтому задрала рукав на правой руке. Билли сначала показалось, что он видит красную воспаленную сыпь.
— Опять игралась?
— Так время быстрее идет.
— Мало тебе черепа с костями?
Дочь пожала плечами.
— Захотелось чего-нибудь новенького.
Однако, присмотревшись, Билли заметил в беспорядочных пятнах некую систему. Царапая кожу, Карла вывела, словно татуировку, набухшее слово «папа».
— Зря ты это сделала. Мило и трогательно, но все равно зря.
Девочка без приглашения задрала другой рукав и показала левую руку со словом «мама».
— Еще трогательней, — сказал Билли, хотя картина его скорее задела, чем тронула.
— Не волнуйся. Скоро рассосется.