— Вы слышали? — крикнула она.
Лили шла к нему по коридору, держа в одной руке листки бумаги. До сих пор она едва заметно красила губы бледно-розовой помадой. Сегодня утром они были кроваво-красными, цвета уличного насилия и грубого секса. Прическу она тоже поменяла; черные косы венчали лоб, и она смотрела из-под них на мир, точно злая королева из «Белоснежки».
— Что? — Лукас держал в руке бумажный стаканчик с кофе, приготовленным в микроволновке, под мышкой — экземпляр «Трибьюн».
— Мы нашли Худа. Здесь, в городе. Андерсон рано утром засел за компьютер, — сообщила она. Бумаги в ее руке были распечатками с пометками на полях, сделанными синими чернилами. — Худ жил в местечке под названием Бемиджи. Это не резервация, но находится совсем рядом.
— Да. Около Красного озера, — сказал Дэвенпорт, открыл металлическую дверь в кабинет и вошел первым.
— Но у нас проблема, — проговорила его напарница, устраиваясь на втором стуле, имевшемся в комнатке.
Лейтенант поставил кофе на стол, снял спортивный пиджак, повесил на крючок и сел.
— Вот что случилось…
Лукас потер лицо и нахмурился.
— Что такое?
— Лицо болит, — ответил он.
— У вас болит лицо?
— Моя кожа чувствительна к утреннему свету. Думаю, мой дед был вампиром.
Она мгновение смотрела на него, затем покачала головой.
— Боже праведный…
— Итак, какая у вас проблема? — спросил Дэвенпорт, пряча зевок.
Она вернулась к насущным делам.
— Худ ездит не на своей машине. У него полноприводной «форд темпо» красного цвета, восемьдесят восьмого года выпуска. Он стоит около его дома в Бемиджи, где живут его жена и ребенок. У местных копов есть там свой источник — невестка кого-то из них. Так вот, красная машина подозреваемого все это время находилась там. Мы не знаем, на чем он уехал из того мотеля, но автомобиль был большим и старым. Что-то вроде «бьюика» или «олдсмобиля» семьдесят девятого года. Весь в ржавчине.
— Значит, мы не сможем поймать его на автостраде.
— К сожалению. Но… — Она пролистала распечатки. — Андерсон проверил по компьютеру и поговорил с представителями штата. У Худа права, выданные в Миннесоте, но вторая машина не зарегистрирована. Поэтому Андерсон просмотрел все, что имелось на него, и нашел. Он выступал в роли ответчика в мелком судебном разбирательстве. Купил в рассрочку телевизор и не смог внести очередной платеж.
— И его адрес имелся в заявлении.
— Нет. Андерсону пришлось позвонить в «Сирс».[13] Они нашли адрес в базе данных своего компьютера. Это жилой дом на Линдейл-стрит.
— Линдейл-авеню, — поправил ее Лукас и наклонился вперед, чтобы не пропустить ни одного слова.
— Неважно, как она называется. Дело в том, что квартиру снимает некто по имени Томас Пек. Слоун и двое ребят из отдела по борьбе с наркотиками отправились туда, чтобы разведать обстановку.
— Возможно, он переехал.
— Не исключено, но Пек снимает там квартиру уже два года. Так что, может быть, наш подозреваемый живет с ним вместе.
— Хм, — Дэвенпорт задумался над ее словами, а она сидела подавшись вперед и ждала его комментариев. — А вы уверены, что нашли того самого Билла Худа? Имя довольно распространенное.
— Да, уверены. В данных «Сирса» говорится о смене адреса.
— Тогда бьюсь об заклад, что он по-прежнему живет в той квартире, — сказал Лукас. — Стоит нам попасть в какую-нибудь базу данных или список, мы там остаемся навечно…
— …и это работает, — закончила Лили.
Лили не поехала по адресу подозреваемого, потому что Даниэль хотел сократить полицейское присутствие в том районе до минимума.
— Там полно агентов ФБР. Человек двенадцать, и они прочесывают все вокруг, — сказала она.
— А он не собирается попросить их, чтобы они идентифицировали Худа?
— Он уже поговорил с одним из них. — Она посмотрела на часы. — Через полчаса назначено совещание. Мы должны на нем присутствовать. К этому времени вернется Слоун. Ларри Харт прилетит примерно в это же время, сегодня утром, — сообщила Лили, которую переполняла энергия. — Проклятье, я боялась, что мне придется просидеть здесь целый месяц. Но если мы его возьмем, я смогу вернуться домой уже завтра.
— А Даниэль сказал, как зовут парня из ФБР? — спросил Лукас.
— Ну да, сказал. Его зовут… — Она посмотрела в свои записи. — Киффер.
— Охо-хо.
— Плохо?
Лили посмотрела на него, и он нахмурился, качая головой.
— Он меня не любит, а я не переношу его. Гарри Киффер самый правильный в мире человек. Исключительно правильный.
— Ну, в таком случае вам придется нацепить свою фальшивую улыбочку, потому что мы встречаемся с ним через двадцать семь минут.
Лили снова взглянула на часы, затем на его пустой стаканчик.
— Где можно добыть еще кофе и приличную булочку?
Они прошли по тоннелю из здания городского совета в правительственный центр округа Хэннепин, поднялись на уровень Скайвей и направились по нему до здания Пиллсбери. Стоя на эскалаторе на ступеньку выше Лукаса, Лили смогла заглянуть ему в глаза.
— Нелегкая ночь?
— Да не особенно, а почему вы спрашиваете? — поинтересовался он.
— Вы ужасно выглядите.
— Как правило, я встаю поздно. И могу нормально работать не раньше двенадцати. — Он зевнул в подтверждение своим словам.
— А ваша подруга? Она тоже сова?
— Да. Половину своей жизни она проработала репортером вечерних новостей и заканчивала после одиннадцати. Так мы с ней и познакомились. То и дело натыкались друг на друга в ресторанах, работающих ночью.
Проходя по Скайвей, Лили смотрела в окна на сверкающие городские небоскребы, памятники индустрии цветного стекла.
— Я никогда здесь не бывала, — сказала она. — Когда хипповала, пару раз путешествовала по стране, еще в колледже, но мы всегда отправлялись южнее. Через Айову или Миссури, а потом в Калифорнию.
— Да, Миннесота совсем не по дороге, — согласился с ней Дэвенпорт. — Озеро Мичиган вместе с Висконсином и Дакотой отрезают нас от остальных. Сюда нужно захотеть приехать. Думаю, вы не часто покидаете Центр вселенной.
— Время от времени выбираюсь, — мягко проговорила она, отказываясь проглотить наживку. — Но обычно во время отпуска — на Багамы, Киз или на Бермуды. Однажды мы слетали на Гавайи. Просто мы не бываем в центральной части страны.
— Знаете, тут у нас последнее убежище американской цивилизации — здешние места, расположенные между горами, — сказал Лукас, выглядывая в окно. — Большая часть населения грамотна, почти все доверяют своему правительству, и оно, в общем, вполне приличное. Горожане контролируют улицы. У нас есть нищета, но не катастрофическая. С наркотиками удается справляться. Здесь хорошо.
— Вы хотите сказать, как в Детройте?
— Есть, конечно, пара мест, которые представляют собой проблему…
— Южный Чикаго, Гэри и восточный Сент-Луис…
— …но по большей части, тут совсем неплохо. Складывается ощущение, что никто не знает, что творится в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, и на самом деле, это никого особенно не волнует. Политикам приходится врать и воровать, чтобы их избирали.
— Мне кажется, мой мозг высох бы, если бы я тут жила. Здесь так тихо и спокойно, просто не знаю, что я стала бы делать, — сказала Лили и посмотрела на машину, поливавшую улицу. — Я прилетела очень поздно, уже после полуночи, взяла в аэропорту такси и, поехав в центр, увидела женщин, которые шли совершенно одни или ждали автобусов. Повсюду. Господи. Это такое… странное зрелище.
— Хм, — протянул Дэвенпорт.
Они покинули Скайвей и на эскалаторе поднялись на основной этаж здания Пиллсбери.
— У вас на шее небольшой засос, — неожиданно сказала она. — Я подумала, что вы из-за этого выглядите таким усталым.
Они сидели в кафе при булочной, Лили ела пончик и пила молоко, Лукас, держа в руке чашку, смотрел в окно.
— Я бы хотела быть там, со Слоуном, — сказала она наконец.
— Зачем? Он прекрасно справится.
Мужчина сделал глоток обжигающего кофе.
— Просто хотела бы, и все. Я бывала в очень непростых ситуациях.
— Мы тоже. Тут, конечно, не Нью-Йорк, но и не совсем дыра, где царит каменный век, — проговорил Лукас.
— Да, конечно…
— Слоун отлично умеет разговаривать с людьми. Он добудет все, что нам нужно.
— Ладно, ладно, — неожиданно раздраженно сказала она. — Просто это дело имеет для меня огромное значение.
— Для нас тоже. Нам проходу не дают репортеры. Сегодня утром улица перед нашим офисом была похожа на парковку политического съезда.
— Нет, это не совсем то же самое, — настаивала она на своем. — Андретти был крупной фигурой…
— Мы работаем над этим делом, — резко ответил лейтенант.
— Вы не работаете. Боже мой, вы приехали сюда только в десять часов. Я прождала целых два часа.
— А я не просил меня ждать. Я говорил, что пишу по ночам.
— И вообще у меня нет ощущения, что вы все делаете как надо. Вы, ребята…
— А если в газетах пишут правду, ваши парни в Нью-Йорке провалили столько дел, что и не сосчитать, — перебил ее Лукас, перехватывая инициативу. — Если вы не пытаетесь засадить за решетку какого-нибудь черного паренька, то берете деньги у грязных торговцев наркотиками. Мы не только хорошие копы, мы еще и чистые…
— Я никогда в жизни ни у кого не взяла ни одного проклятого доллара, — заявила Лили сердито, наклонилась над столом и сжала челюсти.
— Я не сказал, что вы брали, я только…
— Слушай, да пошел ты, Дэвенпорт, я всего лишь хочу поймать сукина сына, который убил Андретти, а слышу разговоры про то, что полицейские в Нью-Йорке берут взятки…
Она швырнула на стол бумажную салфетку, схватила пончик и стаканчик с молоком и, гордо вскинув голову, ушла.
— Эй, Лили, — проговорил Лукас. — Вот проклятье!
Гарри Киффер не любил Дэвенпорта и даже не пытался это скрывать. Он сидел в кабинете Даниэля, когда пришла Лили, а за ней Лукас. Они молча кивнули друг другу.
— Где Даниэль? — спросила Лили.
— Куда-то ушел, — холодно ответил агент.
Он был в голубом деловом костюме, галстуке, завязанном виндзорским узлом, и сверкающих ботинках.
— Пойду посмотрю, — проворчал Дэвенпорт и вышел из кабинета, поглядывая на Лили.
Она бросила сумочку около стула, стоящего рядом с фэбээровцем, и села.
— Вы, судя по всему, офицер из Нью-Йорка, — проговорил мужчина, окинув ее оценивающим взглядом.
— Да. Лили Ротенберг. Лейтенант.
— Гарри Киффер.
Они обменялись рукопожатием, он преувеличенно мягко. Киффер носил большие очки, а его громадный красный нос украшали старые шрамы от прыщей. Он скрестил на животе руки.
— Что вы не поделили с Дэвенпортом? — спросила Лили. — Я почувствовала холодок…
Голубые глаза Киффера, искаженные толстыми линзами, казались влажными, точно ледяные кубики в стакане джина с тоником. Ему было около пятидесяти, на лице морщины от пережитых стрессов и плохой погоды. Он немного помолчал, а потом спросил:
— Вы с ним друзья?
— Нет, что вы. Я познакомилась с ним пару дней назад, — ответила Лили.
— Я не хочу обсуждать его за глаза, — сказал фэбээровец.
— Послушайте, мне с ним работать, — настаивала Лили.
— Он настоящий ковбой, — Киффер заговорил немного тише и огляделся по сторонам, будто проверял, нет ли тут записывающих устройств. — Это мое мнение. Он застрелил шесть человек. Убил. Не думаю, что в Миннесоте есть еще офицер, включая парней из спецназа, которые прикончили бы больше двух. В ФБР таких тоже нет. Возможно, во всей нашей стране. А знаете почему? Потому что в большинстве мест, если кто-то убивает двоих человек, его отправляют заниматься бумажной работой и больше не выпускают на улицы города. Начальство заботится о своей репутации. Но с Дэвенпортом не так. Он делает все, что пожелает. Иногда он хочет убивать людей.
— Но насколько я понимаю, в его области деятельности…
— Да-да, так все говорят. Включая газетчиков. Средства массовой информации и репортеры у него в кармане. Они твердят, будто он сражается с наркотиками и прочими пороками, собирает сведения про особо опасных преступников. У нас в Миннесоте нет смертной казни — если не считать Дэвенпорта, который приводит ее в исполнение. Он самый обычный убийца.
Лили задумалась над его словами. Убийца. Она успела увидеть в нем это. Значит, нужно соблюдать осторожность. Впрочем, подобные ему тоже могут быть полезными. Киффер, который погрузился в собственные размышления о Дэвенпорте, смотрел прямо перед собой, на фотографии на стене кабинета.
Вскоре вернулся Лукас, и следом за ним с чашкой кофе в руке шел Даниэль. В нескольких шагах позади него шагали Слоун и второй полицейский, небритый и одетый как служащий парковки. Все называли его Дел, но никто не представил Лили. Она решила, что это агент, работающий под прикрытием. Наркотики и сбор информации.
— Итак, что у нас есть? — спросил Даниэль, усаживаясь за стол.
Он заглянул в коробку для сигар и захлопнул ее.
— У нас есть карта. Давайте я объясню вам ситуацию, — сказал Слоун, подошел к столу Даниэля и развернул на нем план, который получил в офисе градостроительства.
Судя по всему, Билли Худ уехал из Бемиджи год назад, перебрался в Города-близнецы и поселился в квартире с двумя друзьями. Она была угловой, на первом этаже, справа от входа. Осторожные расспросы пожилой пары, следившей в доме за порядком, позволили выяснить, что соседи Билли продолжают здесь жить. Худа нет уже неделю, может быть, дней десять, но его одежда по-прежнему в квартире.
— Каковы шансы получить ордер на обыск? — спросил Лукас.
— Если у Лили есть веские подозрения в том, что Худ является убийцей Андретти, то проблем не будет, — ответил Даниэль.
— Дело в том, что вместе с ним живут два человека, — сказал Слоун. — У нас против них ничего нет, поэтому мы не можем выломать дверь и прижать их к стенке. А если мы будем вести себя прилично и разговаривать с ними ласково, что произойдет, если они тоже в этом замешаны? Возможно, Билли связывается с ними каждый вечер, чтобы выяснить обстановку. Они вполне могли договориться о кодовых словах, которые его предупредят…
— И что ты предлагаешь? — спросил Даниэль.
Коп по имени Дел показал на карту.
— Видите здание на противоположной стороне улицы? Мы можем занять квартиру на первом этаже. Из дома Худа имеется только два выхода — другой находится сбоку, — но мы сможем контролировать их из окна напротив. Мы считаем, что правильнее всего установить наблюдение. Затем, в зависимости от того, каким образом он появится, схватить его до того, как он войдет в дом, или когда будет выходить.
— Ты что имел в виду, когда сказал: «каким образом он появится»? — спросил Даниэль, подняв голову от карты.
— На этой улице не так много машин. Он может подъехать прямо к входной двери, выскочить — и вот он уже внутри. Если у него не все в порядке с головой, надо постараться сразу его схватить. В общем, понимаете, двое мужчин идут по улице, о чем-то разговаривают, а когда подходят к нему ближе — хоп! Он уже на асфальте и в наручниках.
— Мы можем посадить кого-нибудь в квартире… — начал Даниэль, но Дел покачал головой.
— Нельзя забывать о соседях. Да и вообще, откуда нам знать, может, у него еще кто-то есть в доме. Если его вдруг предупредят, мы даже не узнаем про это. Мы будем сидеть тут и следить за улицей, а он тем временем — наслаждаться солнышком на пляже в Сан-Хуане.
Они спорили еще минут пять, пока Даниэль не кивнул.
— Хорошо, — принял он решение и встал. — Похоже, вы все продумали. Как вы считаете, когда он вернется?
— Не раньше вечера, даже если он гонит, как безумный, — ответил Слоун. — Чтобы добраться сюда сегодня, ему нужно проехать шестьсот или семьсот миль в день. А из Нью-Йорка сообщили, что у него старая машина.
— Так нам сказали в мотеле, — уточнила Лили.
Дэвенпорт посмотрел на шефа.
— Если бы нашелся способ убедиться, что тех двух парней не будет дома, неплохо было бы заглянуть к ним в квартиру, — сказал он. — Поискать оружие или что-нибудь, что помогло бы нам понять, где он сейчас.
— Мы говорим о незаконном вторжении в частную собственность? — неожиданно выпалил Киффер.
Это была его первая реплика с начала совещания, и все повернулись к фэбээровцу.
— Ничего подобного, Гарри, — тут же ответил Квентин. — Все будет по высшему разряду. Но вместо того чтобы расшибить дверь, насколько я понимаю, лейтенант Дэвенпорт предлагает войти в квартиру и ничего там не потревожить.
— Это очень похоже на незаконный обыск. Вам ведь известно, что об этом следует сообщать…
— Послушай, не волнуйся, мы получим разрешение судьи, — сказал Даниэль, глядя Кифферу в глаза. — А если и нет, так все-таки лучше, чем рисковать моими людьми.
Агент ФБР возмутился.
— Я не желаю иметь с этим ничего общего. И считаю, что вы собираетесь поступить неправильно. По моему мнению, мы должны схватить его в ту самую минуту, как увидим. Или, если он войдет в квартиру, выломать дверь. Мы можем вызвать отряд особого назначения и выбить дверь. Мы окажемся внутри еще прежде, чем он сможет пошевелиться…
— А что, если он готов умереть, так же, как Блуберд? — спросил Лукас. — Ты можешь ворваться в квартиру, но если человек хочет умереть и сумеет добраться до оружия, что ты станешь делать? Ты его пристрелишь. Мне плевать на то, что ты его прикончишь, но я бы хотел сначала с ним поговорить.
Киффер покачал головой.
— Это плохой план, — заявил он. — Он от нас ускользнет. Я хочу, чтобы вы запротоколировали мои слова.
— Дай мне знать, когда протокол увидит свет, — сказал Дэвенпорт.
Лили невольно улыбнулась, но тут же спрятала улыбку, когда он на нее посмотрел, потому что все еще сердилась.
Даниэль повернулся к Делу.
— Что нам известно про соседей?
— Один из них работает в пекарне. Другой безработный. Большую часть времени проводит в спортивном клубе, качается. Предположительно выступает в роли натурщика в художественных классах, вызывая своим поведением возмущение у жильцов. Ну, вы понимаете, позирует голым и тому подобное. В общем, это все, что нам удалось узнать у смотрителя.
— Вы можете их найти и приставить к ним по человеку?
— Думаю, да.
— Отлично. Лили, вы нам понадобитесь для получения ордера. — Даниэль посмотрел на Лукаса. — А ты подумай, как туда попасть. Обыск будешь делать ты.
Фэбээровец встал и направился к двери.
— Я про это ничего не знаю, — заявил он и вышел.
Лукас остановил Дела в коридоре.
— Как мы это провернем? — спросил он.
— Я могу взять ключ…
— Это будет быстрее, чем электрическая отмычка. От нее такой грохот, словно ты уронил поднос с серебряным сервизом.
— Я поговорю со смотрителями…
— У тебя что-то на них есть? — спросил Лукас.
— Кое-что, — ответил Дел. — Они слегка приторговывают кокаином через заднюю дверь. Добавка к пенсии.
— Отлично, пока нам это помогает. Ты сейчас туда поедешь?
— Да.
— Мне нужно заехать в свой офис, взять магнитофон и «полароид». Я тебя догоню.
В коттедж, стоящий напротив дома подозреваемого, можно было войти из переулка. Лукас оставил «порше» в квартале от него и пошел пешком. Дел уже ждал его с ключом.
— У пекаря сейчас середина смены. Он заканчивает в четыре. Другой парень в клубе. Занимается отжиманием штанги, лежа на скамье. Он говорил Дейву, что всегда ходит после тяжелых нагрузок в джакузи, так что он вернется не скоро.
Дел протянул Лукасу ключ от замка.
— Ордер будет с минуты на минуту. Даниэль велел, чтобы ты положил его в рукав какой-нибудь куртки Худа перед уходом. Лучше зимней. Иными словами, в такое место, куда он не станет смотреть сразу.
Лили пришла через пять минут вместе со Слоуном.
— Мы получили ордер, — сказала она Дэвенпорту, но даже не пошевелилась, чтобы его отдать. — Я пойду с вами.
— Ни за что.
— Пойду, — настаивала она на своем. — Он мой, и вдвоем мы сможем осмотреть квартиру быстрее.
— Неплохая идея, — сказал Дел. — Не обижайся, дружище, но за версту видно, что ты из полиции. Если кто-нибудь увидит тебя в коридоре до того, как ты войдешь в квартиру… Лили станет чем-то вроде камуфляжа.
Лукас посмотрел на него, потом на женщину и снова на Дела.
— Ладно, идем, — согласился он.
— Надеюсь, там никого не окажется. Например, какого-нибудь гостя, — сказала Лили, когда они переходили на другую сторону улицы.
Дом, в котором жил Худ, был выстроен из старого красного песчаника, деревянные рамы на окнах прогнили.
— Не волнуйтесь, я вас прикрою, — сказал Дэвенпорт.
Он хотел, чтобы его слова прозвучали как шутка, но получилось несколько снисходительно. Она посмотрела на него.
— Вам известно, что иногда вы бываете невыносимы?
— Я хотел пошутить.
— А, понятно.
Она отвернулась.
Лукас покачал головой, подумав, что все делает неправильно, и начал подниматься вслед за ней по ступеням, ведущим в дом. Первая дверь направо. Он постучался — никакого ответа. Потом снова. Тишина. Он вставил ключ в замок и открыл дверь. Лили окинула взглядом коридор, проверяя, не наблюдают ли за ними из других квартир.
— Привет? — громко, но не слишком крикнул лейтенант. Затем свистнул. — Эй, малыш, иди сюда, собачка.
— Дома никого нет, — сказала Лили через пару секунд.
— Кто знает, может, под кроватью прячется ротвейлер, которому отрезали язык, чтобы он был злее? — заметил Лукас, распахнул дверь, и они вошли внутрь.
— Отличная дверь, — сказал он.
— Что?
— Это старый дом, тут старые двери — из дуба или ореха, — объяснил Лукас и постучал по ней костяшками пальцев. — Когда дома становятся такими древними, владельцы обычно снимают двери, которые были поставлены вначале, и продают их. Скорее всего, эти двери стоят столько же, сколько сам дом.
Они оказались в гостиной и увидели два расшатанных разномастных стула, кресло с грязной тряпичной обивкой, коричневый металлический куб старого цветного телевизора. Две красные подушки, наполненные полистиролом, валялись перед телевизором на полу, вокруг них рассыпались крошечные белые шарики. В квартире пахло каким-то жарким или супом — возможно, чечевичным. Или из белых бобов.
Лукас первым быстро осмотрел помещения: заглянул в две спальни, крошечную кухоньку с дырявым линолеумом и газовой плитой с крышкой, выпущенной примерно в тридцатых годах.
— Как мы узнаем, где комната Худа? — спросила Лили.
— Посмотрите на то, что в шкафу, — ответил Дэвенпорт. — Там всегда найдется что-нибудь заметное.
— Звучит так, будто вы часто занимаетесь подобными вещами, — сказала она.
— У меня большой опыт общения с грабителями, — проговорил Лукас, скрывая усмешку и направляясь в спальню.
— Что я должна делать? — спросила Лили.
— Поищите на кухне, около телефона, — сказал Лукас и достал из кармана миниатюрный магнитофон. — Нажмите красную кнопку, чтобы начать запись. Продиктуйте все номера, которые найдете. Любое обозначение времени или названия мест. Все, где мог побывать подозреваемый.
В первой спальне стояла кровать и видавший виды комод. Постель была не убрана, белье свалено в кучу. Лукас наклонился и заглянул под нее. Он обнаружил там несколько коробок, но толстый слой пыли говорил о том, что их довольно давно не трогали. Он выпрямился и изучил комод с шестью ящиками. Записки, квитанции на газ, чеки из магазинов, шариковые ручки, скрепки и монеты были разбросаны прямо сверху. Он проверил квитанции: Томас Пек. Не то. Лукас быстро просмотрел ящики и шкаф на предмет оружия. Ничего.
Во второй спальне он обнаружил две кровати. Комод отсутствовал. Все вещи были засунуты в коробки: пластмассовые для длительного хранения и картонные, предназначенные для переездов. Личные бумаги разбросаны на подоконнике рядом с одной из кроватей. Он взял письмо и взглянул на адрес: Билли Худу. Обратный адрес — Бемиджи, почерк женский. Видимо, его жена. Лейтенант просмотрел письмо, но по большей части оно состояло из жалоб с просьбой прислать денег для нее и дочери.
Он быстро проверил коробки, стоящие рядом с кроватью. Одна была наполовину заполнена нижним бельем и носками, во второй он обнаружил несколько пар поношенных джинсов и ремни. В третьей — теплые зимние рубашки, свитера и термобелье.
В спальне имелся один-единственный шкаф с открытой дверцей, и Лукас проверил рубашки и куртки, висевшие в нем. Ничего. Он опустился на колени, заглянул на дно и обнаружил винтовку «сирс» тридцатого калибра с рычажным взводом. Он открыл затвор. Не заряжено. Рядом с дулом лежала коробка с патронами. Лукас встал, огляделся по сторонам и нашел пару рваных трусов.
— Что ты делаешь? — неожиданно появляясь в дверях, спросила Лили.
— Нашел ружье. Собираюсь его заткнуть. Что на кухне?
Он оторвал кусок от трусов.
— Вокруг телефона валялось несколько бумажек с номерами. Я их записала.
— Посмотри во всех ящиках.
— Уже смотрела. Пролистала календарь, порылась в корзине, где свалено все подряд, и в ящике, заполненном всяким хламом. Проверила телефонную книгу. На последней странице записан красной пастой номер, красная ручка лежит рядом с телефоном, так что, возможно, запись сделана недавно… — Она взглянула на листок бумаги, который держала в руке. — Код шестьсот четырнадцать. Это ведь города-близнецы? Может быть…
— Нет, у нас шестьсот двенадцать, — сказал лейтенант. — Я не знаю, что такое шестьсот четырнадцать. Ты уверена, что не ошиблась?
— Уверена…
Она ушла, а Лукас свернул кусок ткани в тугой комочек и шариковой ручкой засунул в ствол. Комок оказался таким плотным, что через пару дюймов остановился, и Дэвенпорт не смог протолкнуть его дальше. Довольный, он положил ружье назад в шкаф и закрыл дверцу.
— Я узнала: шестьсот четырнадцать — юго-западный Огайо, — сказала с порога напарница, которая листала телефонный справочник.
— Возможно, он едет назад через Огайо, — предположил Лукас.
— Попрошу кого-нибудь проверить номер, — сказала Лили и закрыла справочник. — Что еще?
— Проверь шкафы в гостиной. Мне нужно закончить здесь.
Под кроватью стояла коробка, и Лукас ее вытащил. Альбом с фотографиями, довольно старыми, покрытыми пылью. Он пролистал его, затем сунул обратно. Через пару минут Лили крикнула:
— Дробовик.
Лукас вернулся в гостиную в тот момент, когда она заглянула в ствол старого однозарядного ружья двенадцатого калибра.
— Вот черт, — выругался Лукас. — Нет смысла затыкать тряпкой. Худ проверит дуло, когда будет его заряжать.
— Я не вижу патронов, — сказала Лили. — Заберем его?
— Лучше не стоит. Если соседи с ним заодно, нам не нужно, чтобы они заметили пропажу.
Лукас вернулся в спальню и просмотрел остальные коробки, но не нашел ничего интересного — ни писем, ни записок, которые показали бы, что соседи подозреваемого действовали с ним вместе. Он вернулся в гостиную.
— Лили?
— Я в ванной, — крикнула она. — Что-нибудь еще нашел?
— Нет, а ты? — Он засунул голову в ванную и увидел, что она перебирает склянки в аптечке.
— Ничего серьезного. — Она достала из шкафчика пузырек с таблетками, выписанными врачом, прочитала этикетку и нахмурилась. — Это Худа. Сильное средство, но я не понимаю, как их можно использовать не по назначению.
— А что это такое?
— Антигистаминный препарат. На этикетке написано, что он против укусов пчел. Мой отец его принимал. У него была аллергия на пчел и огненных муравьев. Если они его кусали, он весь распухал. И очень пугался, говорил, что задыхается. По правде говоря, так бы и было, если бы не это средство. Опухоль могла перекрыть дыхательное горло.
Дэвенпорт пожал плечами.
— Нам эти пилюльки ничего не дают.
Лили поставила пластиковую бутылочку назад в шкафчик, закрыла его и вышла вслед за Лукасом в гостиную.
— Еще что-нибудь?
— Думаю, все, — ответил он. — Мы испортили им ружье; надеюсь, у них нет патронов для дробовика.
— Я не видела. Ты будешь что-нибудь фотографировать?
— Да, пару снимков.
Лукас сделал полдюжины фотографий комнаты и шагами измерил ее, а затем продиктовал получившийся результат на магнитофон.
— Знаешь, мы могли бы еще пройтись по квартире, у нас есть время, — предложила женщина.
— Лучше не стоит. То, что находишь в самом начале, как правило, бывает единственным, что удается отыскать, — ответил лейтенант. — Когда ты в чьем-то доме, не следует слишком усердствовать. Всякое может случиться: неожиданно заходят в гости друзья, родственники. Вошел и вышел.
— Я все больше и больше убеждаюсь в том, какой ты опытный.
Дэвенпорт пожал плечами.
— Ордер у тебя?
— Да. — Лили достала из сумки бумагу и засунула в рукав зимней куртки, висевшей в шкафу в гостиной. — Мы скажем суду, что положили его в такое место, где он обязательно его найдет. Естественно, ему сначала придется надеть куртку.
— Что он, скорее всего, не станет делать до наступления зимы.
— Которая уже довольно скоро, — заметила напарница.
— Так, хорошо, — сказал полицейский. — Мы тут что-нибудь изменили?
— Мне кажется, все выглядит так же, как когда мы пришли, — сказала Лили.
— Дай-ка я взгляну на спальню.
Лукас вошел в комнату, огляделся по сторонам и на дюйм приоткрыл дверцу шкафа.
— Теряю хватку, — пожаловался он. — Проклятая дверь была открыта, когда я вошел, а я ее закрыл.
Лили наградила его странным взглядом, и он спросил:
— Что?
— Ты и правда произвел на меня сильное впечатление, — проговорила она. — Ты здорово все это делаешь.
— Это самое лучшее, что ты про меня сказала за все время нашего знакомства.
Она ухмыльнулась и пожала плечами.
— Старалась не отставать от тебя.
— Извини, что накричал на тебя утром, — быстро проговорил Лукас. — До полудня я не являюсь адекватным человеческим существом. Терпеть не могу дневной свет. Действительно не люблю.
— Мне не следовало к тебе цепляться, — сказала она. — Просто я хочу сделать эту работу.
— Мир?
Она повернулась к двери и оказалась к нему спиной.
— Я не возражаю, — ответила она. — Давай отсюда выбираться.
Она открыла дверь и оглядела коридор.
— Все чисто, — сообщила она.
Дэвенпорт стоял позади нее.
— Если мы собираемся заключить мир, следует сделать это по всем правилам, — заявил он.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Что?
Он потянулся вперед и поцеловал ее в губы, и она ответила, на одно короткое, едва различимое мгновение он почувствовал тепло, а потом она отодвинулась и смущенно шагнула в коридор.
— Хватит глупостей, — сказала она.
Им нужно было пройти пять минут по кварталу, завернуть за угол, чуть-чуть по небольшому переулку — и вот они уже в квартире, из которой велось наблюдение за домом Худа. Лили шла, не глядя на Дэвенпорта, видимо, ее невероятно интересовали жилые здания по пути. Пару раз Лукас чувствовал, что она бросала на него короткие взгляды, а затем быстро отворачивалась. А он все еще ощущал ее губы.
— Как дела? — спросил Дел, когда они вошли в квартиру.
Слоун встал и подошел к ним. Третий детектив, прибывший в их отсутствие, сидел на алюминиевом складном стуле, читал книгу и следил за улицей. Мужчина в сером костюме устроился на армейской табуретке из парусины рядом с окном. Он читал книгу в твердой обложке и курил трубку.
— Нашли пару ружей, испортили одно, — доложил Лукас и шепотом спросил: — Федералы?
Дел кивнул, и они посмотрели на фэбээровца в сером костюме.
— Наблюдают, — прошептал Дел. И уже громче добавил: — Что-нибудь еще удалось найти?
— Номер телефона в Огайо, — ответила Лили. — Я позвоню Андерсону, посмотрим, как быстро он сможет его проверить.
Андерсон позвонил Кифферу, а тот связался с Вашингтоном. Вашингтон сделал три звонка. Через десять минут Лили разговаривала с Андерсоном, Кифферу позвонил сотрудник ФБР из Колумбуса, Огайо, и сообщил, что номер телефона зарегистрирован на мотель в стороне от семидесятой автострады, соединявшей два штата неподалеку от Колумбуса. Через час агент ФБР показал дежурному в мотеле фотографию подозреваемого. Тот кивнул, вспомнив его лицо, и сказал, что Худ останавливался у них накануне ночью. Портье нашел запись в журнале, сообщавшую, что постояльца звали Билл Харрис. Кроме того, имелся номер машины, но проверка показала, что он никогда не был зарегистрирован в Миннесоте.
— Он осторожен, — сказал Андерсон, когда они собрались в кабинете Даниэля.
— Но он сюда едет, — заметил Киффер.
— Он уже должен быть здесь. Или где-то рядом, — сказала Лили, переводя взгляд с Дэвенпорта на Андерсона, потом на Даниэля и Киффера.
Агент ФБР кивнул.
— Сегодня к ночи или завтра утром, если он не будет задерживаться. На пути у него Чикаго. Он либо направится через него, либо обогнет… Ему придется ехать очень быстро, если он хочет добраться сюда сегодня. Скорее всего, он остановится на ночь в Мэдисоне, а завтра будет у нас.
— Как далеко отсюда Мэдисон? — спросила женщина.
— Пять часов.
— Он очень торопится, — сказала она. — Значит, возможно, он приедет вечером.
— Мы будем наблюдать за его домом, — проговорил Даниэль и окинул взглядом подчиненных. — Что-нибудь еще?
— Больше ничего не приходит в голову, — ответил Лукас. — Лили?
— Будем ждать, — сказала она.
«Сирс» — американская международная торговая сеть.