Репортеры приходили и уходили. Более наивные верили в историю Лукаса о том, что на него напали грабители, другие сомневались. Журналист из «Ньюсдей» решительно заявил, что происходит что-то еще: возможно, у Беккера есть сообщники или кто-то другой пытается помешать расследованию.
— Я ничего не знаю про грабителей в Миннеаполисе, но в Нью-Йорке они не объединяются в пары, как в рестлинге. Если только вы не лжете, на вас напали профессионалы.
После того как все ушли, Лукас принял еще несколько таблеток тайленола, доплелся до ванной комнаты и вернулся как раз в тот момент, когда Лили появилась в коридоре.
— Ты ужасно выглядишь, — сказала она.
— Все из-за щеки. Она жутко болит. — Он прикоснулся к распухшему багровому синяку средним пальцем. — По крайней мере, голова уже лучше. Меня выпустят после ланча.
— Я слышала, — ответила Лили.
— Спасибо, что прислала джинсы. Другие мои штаны…
— Пострадали, — закончила она за него.
— Точно.
— О'Делл договорился о лекции про Менгеле — сообщение о ней появится сегодня в дневных газетах, «Таймс» напечатает его завтра утром, и мы попросим всех обратить на него внимание. Телевидение в том числе. Мы нашли одного ученого, который уже читает лекции о Менгеле.
— Здорово, — сказал Лукас. — Когда?
— В понедельник.
— Господи, так скоро?
— Нам нужно все проделать как можно быстрее. Может быть, удастся поймать Беккера, прежде чем он еще кого-нибудь убьет. — Лили отступила к больничному стулу, села и бросила сумку на пол у ног. — Послушай, насчет прошлой ночи… Ты абсолютно уверен, что это были полицейские?
— Абсолютно. Они могли быть профессиональными костоломами, но у меня не сложилось такого ощущения. Наоборот, я почувствовал, что это копы. А почему ты спрашиваешь?
— Я подумала о другой возможности.
— Смит?
— После того как ты разгромил его лужайку…
Лукас принялся теребить губу.
— Может быть, — сказал он. — Но я в этом сомневаюсь. Тот, кто занимается темными делами, умеет справляться с подобными ударами.
— Ты разговаривал с Фелл сегодня утром?
— Она едет сюда. Нам дали наводку на пару человек, которые могут что-то знать о Беллвью. Она поговорила с Кеннетом, чтобы убедиться, что мы никому не перебежим дорогу.
— Хорошо. К нам должен подъехать Бобби Рич. Это тот парень, что узнал про свидетеля.
— Про того, которого нашел Петти…
— В тот день, когда его убили. И еще нужно просмотреть кое-какие бумаги.
— Я думаю, это бессмысленно, — сказал Лукас. — Что касается жертв, мы не найдем в их биографиях ничего, что укажет нам на убийц. Попробуем рассмотреть вопрос с точки зрения бюрократии: кто брал их дела и когда.
— Это невозможно.
— Да, я знаю.
— Значит, мы завязли?
— Не совсем, но мы уже почти все перепробовали. Может быть, Рич нам поможет. Кроме того, у нас есть Фелл. Я хочу взглянуть на квартиру Петти и его личные вещи. И еще было бы неплохо посмотреть на то место, где его застрелили.
— Это примерно в полумиле от моего дома — мы можем пройти пешком. Его квартира опечатана. Я возьму новую печать и отведу тебя туда. Когда?
— Может, сегодня вечером, после того, как мы поговорим с Ричем?
— Отлично.
— Что ты сказала Кеннету?
— Насчет того, что ты был у меня дома? Ты пришел в гости, а секс в наши планы не входил ни в прошлую ночь, ни в будущем. Я заверила его, что ты не делал мне никаких предложений и я тебе тоже. Нам просто нужно было кое-что обсудить.
— Звучит ужасно, — усмехнулся Лукас.
— Могло быть ужасно, но мне все сошло с рук. Кроме того, я ему наврала, что часть времени с нами был О'Делл. Джон это подтвердит.
Через несколько минут появились Кеннет и Фелл, и Лили взорвалась:
— Боже праведный, Дик, что ты здесь делаешь? Ты что, всю дорогу шел пешком? — Уперев руки в бока, она сердито повернулась к Фелл. — Барбара, ты позволила ему…
— Помолчи, Лили, — приказал Кеннет и прикоснулся указательным пальцем к ее щеке. А затем повернулся к Лукасу и заявил: — Ужасно выглядишь.
— А ты что думаешь, Барб? — спросил Лукас.
Фелл спряталась за Кеннетом, выглянула из-за его спины и ответила:
— Он прав.
— Значит, мнение единогласное, — подытожил Лукас. — То же самое сказала Лили, когда сюда вошла. Единственный, кто мне ничего такого не говорил, — это двадцатичетырехлетняя журналистка из «Таймс» с потрясающей попкой. Девушка считает, что я выгляжу совсем неплохо, к тому же она готова узнать подробности этого случая в личной беседе с героем происшествия…
— Наверное, у него сотрясение мозга, — предположила Фелл.
— Он всегда такой, — ответила Лили. — Думаю, это врожденная глупость.
Кеннет покачал головой и проговорил:
— Черт подери женщин, они никогда не могут устоять перед разбитой физиономией. Я всегда старался получить пару синяков и ссадин, если хотел кого-то соблазнить. Работало, как часы… — Он замолчал, нахмурился и посмотрел на Лукаса. — А ты пытаешься кого-нибудь соблазнить?
И он перевел взгляд на Лили.
— Не слишком сильно он старается, — заметила Фелл.
Лукас и Кеннет рассмеялись, Лили — нет.
— Послушайте, что я хотел сказать, — начал Кеннет. — Займитесь теми именами, которые вам удалось узнать. Фелл их проверила…
— Один адрес многообещающий, а другой не очень, — доложила Фелл.
— Торговцы наркотиками?
— Нет. Ни тот ни другой. По крайней мере, никто об этом не слышал.
— Хорошо. — Лукас встал с кровати. — Давайте дойдем до сестринского поста. Может, удастся уговорить их отпустить меня до ланча.
Старшая медсестра сказала, что лечащий врач хотел еще раз осмотреть Лукаса и что она попросит доктора зайти к нему в палату, как только он придет, то есть через несколько минут.
— Он осмотрит вас первым.
— Хорошо, но можно побыстрее?
— Сразу как он появится.
— Мне пора, — сказала Лили. — Постарайся сегодня не слишком напрягаться.
— Конечно.
Лукас осторожно направился назад в палату, стараясь не слишком быстро поворачивать голову. У двери он оглянулся на лифт. Кеннет и Лили ждали, глядя на цифры, загорающиеся наверху, затем Кеннет наклонился к Лили, она встала на цыпочки, и они поцеловались так, словно ничего важнее на свете не было. Лукас отвернулся и увидел, что Фелл заметила, как он наблюдает за парой.
— Настоящая любовь, — грустно произнес он.
Горячее, окутанное дымкой солнце вызывало у него легкую тошноту, а головная боль затаилась где-то глубоко.
— Ты бледный, и вид у тебя совсем нездоровый, — озабоченно сказала Фелл.
— Я в порядке. — Лукас посмотрел на вывеску магазина: «Телевизоры и бытовые приборы, детали и ремонт, Арнольд». — Давай поговорим с хозяйкой.
Когда они вошли, звякнул колокольчик. Грузная женщина подняла голову от гроссбуха, захлопнула его и тяжело поднялась им навстречу.
— Чем я могу помочь?
У нее была веселая желтозубая улыбка и невероятный акцент жительницы гор Западной Виргинии. Взглянув на Лукаса, она проговорила:
— Ого, у вас такой вид, будто вы попали в серьезную переделку.
— Мы из полиции, — сказала Фелл, приподняла клапан сумки и показала свой значок. — Вы Роза Арнольд?
Улыбка женщины увяла, и она нахмурилась.
— Понятно. Чего вы хотите?
— Мы ищем одного человека и решили, что, возможно, вы сумеете нам помочь, — ответил Лукас.
— Я здесь не так давно…
Лукас сунул руку в карман, достал зажим для денег, вытащил оттуда свои права и протянул Арнольд.
— Барбара из полиции Нью-Йорка, — сказал он, кивком показывая на Фелл, — а я нет. Я из Миннеаполиса. Меня пригласили, чтобы я помог им отыскать выродка по имени Беккер, который убивает людей.
— Правда? — Арнольд никак не отреагировала, только разглядывала его своими маленькими глазками, как курица, подозревающая, что ей сейчас свернут шею.
— Да. В нашем городе он убил мою подружку. Возможно, вы об этом читали. Я собираюсь поймать его и прикончить.
Женщина кивнула и спросила:
— А при чем тут я?
— Мы думаем, что он получает то, что ему необходимо, — наркотики и медицинское оборудование — из Беллвью. Мы знаем, что вы торгуете самыми разными вещами, принадлежавшими раньше этой больнице.
— Чушь, я даже не притронулась…
— Две недели назад вы вывезли оттуда пятьсот упаковок белой копировальной бумаги фирмы «Хэммермил бонд», заплатили за них по доллару за упаковку и продали все магазину товаров для компьютеров по три доллара за штуку, — перебила ее Фелл. — Мы могли бы вас арестовать, если бы хотели, но нам нужна помощь.
Роза Арнольд молча смотрела на них, и Лукас увидел, что в ее глазах светится острый ум. Она просчитывала варианты. Он представил себе, как она вытаскивает из ящика какую-нибудь старую железку, что-нибудь вроде ржавого «ивер джонсон» тридцать второго калибра, какие еще попадаются в горных деревнях, и наставляет ему на грудь. Но если не считать шороха мух, бьющихся в витрину, ничего не произошло.
— Убил твою подругу? — повторила она и наклонила голову, искоса поглядев на него.
— Да, — ответил он. — Это очень личное.
Она еще пару минут обдумывала его слова, затем спросила:
— Чего ты хочешь?
— Мне нужно имя человека, который крадет из Беллвью разное оборудование.
— Мое имя всплывет?
— Ни в коем случае.
Она еще немного подумала, а затем пробормотала:
— Лью Уайтчерч.
— Лью…
— Уайтчерч, — повторила женщина.
— Кто еще?
— Он единственный работает там.
— А существует ли вероятность того, что он торгует наркотиками?
— Думаю, да. Я к ним не прикасаюсь, но у Лью… у него есть такая проблема. Он иногда нюхает.
— Спасибо. — Лукас достал из кармана визитку, перевернул и написал номер своего телефона в отеле. — Ты не продавала контрольные приборы для отделения «скорой помощи»? Или, может, знаешь кого-нибудь, кто это сделал?
— Нет, — уверенно ответила она.
— Поспрашивай своих знакомых. Если найдешь кого-то, пусть он мне позвонит. Клянусь на Библии, что, кроме меня, никто ничего не узнает. Я этим занимаюсь только потому, что Беккер перерезал горло моей подруге.
— Перерезал горло?
Женщина прикоснулась к своей шее.
— Ножом для хлеба, — уточнил Лукас и подпустил горечи в следующую реплику: — Послушай, каждый, кто имеет дело с Беккером, может закончить свои дни привязанным к операционному столу и узнать, что такое, когда тебе выкалывают глаза и вырезают сердце, пока ты еще живой… Ты же читаешь газеты.
— Смотрю телевизор.
— Тогда ты все знаешь.
— Он проклятый псих, вот кто он такой.
— Поговори со своими друзьями. И позвони мне.
Когда они вышли на улицу, Фелл сказала:
— Сукин сын! Иногда ты меня пугаешь. Ты использовал свою подружку…
— Она мертва, ей все равно, — ответил Лукас и пожал плечами. — Но простые люди, родившиеся в горах, понимают, что такое месть.
— Напомни мне имя.
— Лью Уайтчерч. И она думает, что он торгует наркотиками.
— Давай займемся им, — согласилась Фелл.
Когда они ловили такси, она сказала:
— Если я сама поймаю Беккера, я получу звание детектива первого класса до того, как выйду на пенсию.
— Это было бы здорово.
Сквозь поток машин к ним направлялось такси.
— Более высокая пенсия. Тогда я могла бы себе позволить работать обычной официанткой и мне не пришлось бы танцевать топлес.
— О-о, — разочарованно протянул Лукас. — А я собирался прийти на твою премьеру.
— Может быть, мы что-нибудь придумали бы, — ответила она и села в такси, прежде чем Лукас успел ответить.
Полицейские нашли Льюиса Уайтчерча, который толкал перед собой тележку с инструментами, в подвальном коридоре Беллвью. Его начальница, заместитель главного администратора больницы, указала на него и с беспокойством осталась стоять неподалеку. Она сообщила им, что люди Кеннета уже побывали здесь и разговаривали с двумя другими служащими.
— Кто вы? — спросил Уайтчерч.
Фелл показала ему свой значок, а Лукас перекрыл путь к отступлению.
— Нам нужно поговорить с вами наедине.
Уайтчерч покачал головой.
— Я не хочу ни с кем разговаривать.
— Мы можем побеседовать здесь или я вызову наряд и мы отправимся в Южный участок.
— О чем? — спросил Уайтчерч, бросив быстрый взгляд на свою начальницу.
— Давайте найдем другое место, — предложил Лукас.
Они устроились в мастерской госпиталя и уселись на видавшие виды офисные стулья. Уайтчерч поворачивался то к одному, то к другому.
— Клянусь Богом, я не знаю…
Полицейские рассказали ему про пятьсот упаковок бумаги.
— Я не собираюсь ничего такого обсуждать, — заявил Уайтчерч. У него был густой, точно майонез, акцент жителя Нью-Джерси. — Хотите поговорить про того типа, Беккера — я помогу вам, чем смогу. Но мне ничего не известно ни о нем, ни о медицинском оборудовании. Я к этому дерьму ни за что не стану прикасаться… — Он взял себя в руки. — Послушайте, я ничего отсюда не выношу, но даже если бы и выносил, приборы я бы не трогал. Ну, вы же понимаете, потому что люди могут умереть.
— Если мы поймаем того, кто связался с Беккером, он пойдет вслед за ним, как соучастник. Его ждет «Аттика»,[22] и вот что я тебе скажу, приятель: никакого залога для того, кто помогал этому мерзавцу, не будет.
— Господи, я бы вам сказал, — заныл Уайтчерч, отчаянно потея. — Послушайте, я знаю несколько человек, которым, возможно, известно…
— И что ты думаешь? — спросила Фелл.
— Он неплохо держался. Я не знаю. В любом случае, у нас есть имена. А к нему мы еще вернемся. Пусть немного поварится в собственном соку…
Уайтчерч назвал им еще двоих человек, оба сегодня работали.
— Джейкс — санитар, он должен быть где-то здесь, — сказала помощница главного администратора. Ее захватила охота, и она заговорила лаконичными фразами, невольно подражая Фелл. — Уильямс… насчет него я выясню.
Они нашли Харви Джейкса в прачечной, где он вынимал из машины простыни.
— Я не в курсе, — с беспокойством ответил он. — Послушайте, понятия не имею, почему вы пришли ко мне. Я никогда ничего такого не делал, ничего не брал. Кто вам назвал мое имя?
Уильямс оказался и того хуже. Он работал в прачечной и оказался совсем тупым.
— Что вы говорите?
— Мы говорим, что вы тащите отсюда самые разные вещи и…
— Что вы сказали?
Лукас внимательно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Фелл и покачал головой.
— Он не притворяется.
— Что? — спросил Уильямс, и его отправили назад, в прачечную.
— Мы влезли в дела черного рынка — здесь многое зависит от случайности, все пользуются возможностями, которые им представляются, и таких трудно прижать, — сказала Фелл, когда они шли по коридору. Как и все остальное в Нью-Йорке, интерьер Беллвью представлял собой сплошные заплаты, более светлые пятна на темном фоне. — Выглядит это все не слишком убедительно. Уайтчерч может быть крупной рыбой, если он сумел найти грузовик, чтобы вывезти отсюда столько бумаги. Джейкс и Уильямс — мелочь, если они вообще что-то воруют.
— Примерно так, — согласился Лукас. — Но Уайтчерча надо взять на заметку.
— Хочешь к нему вернуться?
— Надо бы, — сказал он, засунув руки в карманы. — Но у меня все болит…
— Ты постоянно трогаешь щеку. — Фелл легко прикоснулась к его синяку, он даже боли не почувствовал. — И что же мы будем делать?
— Я возвращаюсь в отель. Мне нужно поспать, я отвратительно себя чувствую.
— Мы зашли в тупик?
— Если не считать Уайтчерча, я не знаю, в какую сторону двигаться, — ответил Лукас. — Давай подумаем. Я позвоню тебе завтра.
Тюрьма в Нью-Йорке.