Настало воскресное утро. Солнечный свет проникал сквозь жалюзи, словно молоко. Фелл проснулась в девять часов, потянулась и приподнялась на локте, глядя на темноволосую голову Лукаса на подушке. Потом она встала и принялась собирать свою одежду.
— А я упоминал твою попку? — спросил Лукас, приоткрыв один глаз.
— Несколько раз, и я оценила каждый из них, — слабо улыбнулась она. — Моя голова… проклятое дешевое вино.
— Вино не было дешевым. — Лукас сел, опустил ноги на пол и помассировал шею, чтобы окончательно проснуться. — Я позвоню Кеннету и попробую с ним договориться.
Фелл кивнула. Она все еще не пришла в себя.
— Мне нужно вернуться домой и переодеться, а потом я поеду в Беллвью. Там будут воскресные дежурные, в рабочие дни их не бывает.
— Для тебя это важно? — спросил Лукас.
— Это самое крупное расследование из тех, в которых я принимала участие, — ответила Фелл. — Господи, как бы я хотела добраться до Беккера! Лично!
— В Беллвью ты его не найдешь, — сказал Лукас. — Даже если тебе удастся отыскать помощницу Уайтчерча и она заговорит, меня не удивит, если окажется, что Беккер звонил из автомата. И что ты будешь делать дальше?
— Но если мы найдем телефон, то устроим засаду. Или Беккер пользовался автоматом, расположенным в квартале от того места, где он живет, и мы сможем проверить квартиры.
— Да…
— Может быть, мы сумеем взять его завтра вечером, во время лекции.
— Возможно… Пойдем, я должен удостовериться, что ты хорошо помылась.
— Именно этого мне всегда не хватало, — засмеялась она. — Помощи в душе.
— Ну, ты же сама сказала, что у тебя болит голова. Тебе необходим горячий душ и массаж шеи. Правда. Я говорю это в духе истинного братства женских сообществ.
— Вот и отлично, я не думаю, что способна справиться с еще одним сексуальным импульсом, — ответила Фелл.
Тем не менее из ванной они вскоре перебрались в постель, а из постели снова в душ, где Фелл стояла, опираясь о стену, а Лукас вытирал ее шершавым махровым полотенцем. Именно в этот момент из Миннеаполиса позвонил Андерсон.
— Корнелл Рид. Из Ла Гуардиа в Атланту, а оттуда в Чарльстон. Обратных билетов не зафиксировано. Оплачено муниципальными службами Нью-Йорка.
— Ничего себе… Чарльстон?
— Да.
— С меня причитается, Хармон, — сказал Лукас. — Перезвоню позже.
— Никаких проблем…
Лукас повесил трубку и задумался.
— Что еще за Чарльстон? — спросила Фелл из дверей ванной комнаты.
— Танец и город… Извини, это был личный звонок. Я пытаюсь отыскать мать моего ребенка. Она отправилась в Чарльстон с командой «Проуб».
— Понятно, — протянула Фелл и бросила полотенце себе за спину. — Вы все еще близки?
— Нет. Между нами все кончено. Но Сара моя дочь. Я общаюсь с ней.
Фелл пожала плечами и улыбнулась.
— Я просто проверяла уровень масла. Так ты будешь звонить Кеннету?
— Да.
Они позавтракали в кафе отеля, потом Лукас вызвал такси для Фелл, и она уехала домой. Он позвонил в участок из своего номера, и его сразу переключили на другой телефон. Кеннет взял трубку после первого гудка.
— Если мы не возьмем его на лекции завтра вечером, я возвращаюсь в Миннеаполис. Возможно, сумею найти там какой-то след, — сказал Лукас.
— Хорошо. Полагаю, здесь мы сделали все, что было в наших силах, — ответил Кеннет. — Лили рядом со мной, мы собирались тебе звонить. Как насчет того, чтобы покататься на лодке?
— А где вы находитесь? — спросил Лукас.
— У Лили.
— Тогда вы можете за мной заехать, — предложил Лукас.
Закончив разговор с Кеннетом, Лукас некоторое время сидел, держа руку на телефоне. Потом он поднял трубку и позвонил оператору, чтобы выяснить код Чарльстона. Лукас не представлял, насколько велик город, но ему казалось, что он не должен быть большим. Если они знают своих преступников так же хорошо, как в Миннеаполисе…
В справочном ему дали номер полицейского управления Чарльстона, и через пару минут Лукас беседовал с дежурным офицером.
— Меня зовут Лукас Дэвенпорт. Я полицейский, работаю в южном участке Манхэттена. Мне нужен парень, который должен находиться у вас. Каковы шансы его найти?
— А в чем проблема?
Протяжная южная речь, больше похожая на интонации жителя Техаса, чем на невнятный говор Южной Каролины.
— Он видел, как застрелили одного парня. Он не убийца, а лишь свидетель. Мне необходимо с ним поговорить.
— Как его зовут?
— Корнелл Рид, по прозвищу Рыжий. Двадцать два или двадцать три года…
— Он черный.
Едва ли это можно было считать вопросом.
— Да.
— А вы из Южного участка?
— Да.
— Подождите…
Лукасу пришлось подождать минуту, потом еще одну. Так всегда бывает с полицейскими. Всегда. Наконец послышались щелчки, и линия ожила.
— Я связался с Дариусом Пайком, нашим детективом. Он вас слушает. Дариус, давай…
— Алло?
У мужчины был низкий спокойный голос.
Рядом шумели дети. Лукас снова представился.
— Я побеспокоил вас дома? Извините…
— Все в порядке. Вы ищете Рыжего Рида?
— Да. Мы полагаем, что он был свидетелем убийства в Нью-Йорке, и я бы очень хотел с ним побеседовать.
— Этот жалкий придурок вернулся в город около месяца назад. Вы хотите его арестовать?
— Нет, только поговорить.
— Вы намерены прилететь или будете вести допрос по телефону?
— Я бы хотел личной встречи, если это возможно.
— Тогда позвоните мне заранее. Я могу найти его практически в любое время.
Лукасу предстояло принять решение: Миннеаполис или Чарльстон? Два разных расследования, две разные ниточки. С чего начать? Лукас задумался. Он не успеет слетать в Чарльстон и вовремя вернуться. Ловушка в Новой школе должна сработать завтра вечером; если они не возьмут Беккера, то в Миннеаполис будет необходимо вернуться. Не следовало забывать, что Беккер убивает людей. Чарльстон может пролить свет на дело Робин Гуда, а Робин Гуд тоже убивает людей, но здесь, как правило, речь идет о плохих парнях… Лукас мрачно покачал головой. В принципе это не должно иметь значения. Но все не так просто.
Лукас позвонил в «Нортуэст» и заказал билет до Миннеаполиса, а затем тройной перелет Миннеаполис — Чарльстон — Нью-Йорк. Вот и все, сейчас больше ничего сделать нельзя. Теперь все зависит от завтрашнего вечера.
Когда Лили позвонила от стойки портье, Лукас успел переодеться в джинсы и голубую футболку. Он спустился и увидел Лили с усталыми, но спокойными глазами. Она была в джинсах, бейсболке цвета морской волны и французской полосатой тельняшке, которая на Пятой авеню стоила никак не меньше двухсот долларов.
— Ты похожа на модель, — сказал Лукас.
— Может, мне стоит позвонить в «Круизинг уорлд»?[32]
— Ну да, ты выглядишь как доступная женщина.
— Это журнал, посвященный парусным лодкам, болван! — ответила она и шутливо ударила его в плечо.
Кеннет ждал их на пассажирском сиденье «мазды навахо». Он был одет в удобные потертые брюки цвета хаки и футболку с надписью «Сохо» на груди.
Лукас забрался на заднее сиденье и сказал Лили:
— Отличный фургон.
— Он принадлежит Кеннету. Полный привод помогает выработке тестостерона, — отозвалась Лили, садясь за руль. — У тебя такой же?
— Не совсем: этот подходит только для Манхэттена, — пошутил он и, повернувшись к Кеннету, добавил: — Я не знал, что ты можешь водить машину.
— Купил ее еще до последнего приступа, — ответил Кеннет. — Боюсь, что цена как раз и явилась его причиной. И не рассказывай насчет езды по городу, это настоящая рабочая лошадка…
— Ладно, ладно…
Они покинули Манхэттен по туннелю Линкольна и оказались в Джерси, свернули направо и поехали по зигзагообразной дороге к порту. Пристань для яхт выглядела довольно скромно и занимала небольшую бухточку; здесь находилось несколько десятков лодок, отделенных от парковки десятифутовой металлической оградой с колючей проволокой наверху. Большинство катеров стояло на бетонных стапелях, фалы негромко позвякивали об алюминиевые мачты, словно лес колокольчиков на одну ноту; несколько яхт бросили якоря на небольшом расстоянии от берега.
— Взгляните на этого парня, который выпускает свой парашют, — сказал Кеннет, вылезая из фургона.
Лукас и Лили вышли вслед за ним из машины. Кеннет указывал в сторону реки, где две парусные лодки, плывущие бок о бок, одновременно меняли галс, гонимые северо-западным ветром. На палубе одной из яхт мужчина высвободил яркий желто-красный парус. Он мгновенно наполнился ветром, действительно став похожим на парашют, и лодка рванулась вперед.
— Ты уже ходил под парусами? — спросил Кеннет.
— Пару раз. На озере Верхнее, — ответил Лукас, прикрывая ладонью глаза. — Чувствуешь себя, словно находишься на сбежавшем локомотиве. Трудно поверить, что они двигаются со скоростью бегуна трусцой.
— Бегун не весит двадцать тысяч фунтов, как эта штука, — заметил Кеннет, глядя на лидирующую яхту. — Это и есть локомотив…
Они выгрузили холодильник из багажника, и Лукас пронес его через парковку, мимо загорелой женщины в крошечном бикини, за которой тянулась цепочка девочек, похожих на утят. Самая маленькая из них, с рыжими волосами, в трусиках песочного цвета и босиком, затанцевала на горячем асфальте — шлепанцы она несла в руках.
Лили провела их через узкие ворота в ограде. За ней шел Лукас, а Кеннет замыкал шествие. Они спустились к воде. Тут и там люди работали на своих яхтах и слушали радио. По большей части это были станции, передающие рок, почти у всех разные, словно в гавани решили провести рок-фестиваль под открытым небом. Несколько лодок были уже готовы отплыть, но их владельцы не торопились и охотно болтали друг с другом.
— Здесь она и обитает, — сказал Кеннет.
«Лестрейд» была мощной и грациозной одновременно, как погрузневшая балерина.
— Симпатичная, — неуверенно похвалил Лукас.
Он имел некоторое представление о рыбачьих лодках, но почти ничего не знал о парусных яхтах.
— «Айленд пэкет-двадцать восемь» действительно хорошая яхта, — заверил его Кеннет. — Я завел ее вместо детей.
— Еще не поздно обзавестись и детьми, — заметил Лукас. — У меня, например, есть ребенок.
— Подожди, подожди, — рассмеялась Лили. — В данном вопросе у меня тоже должно быть право голоса.
— Совсем не обязательно, — сказал Лукас и осторожно вошел в кубрик, продолжая держать в руках холодильник. — Город полон женщин, достигших брачного возраста. Найди какую-нибудь из них с отличной парой буферов и не слишком умную, чтобы не пришлось тревожиться из-за конкурентов. Неплохо, если она любит заниматься домашней работой…
— К дьяволу плавание, пошли в город, — заявил Кеннет.
— Отлично, я жду с нетерпением, — отозвалась Лили. — Блистательное остроумие, литературные разговоры…
Лили и Лукас занимались оснасткой, а Кеннет нетерпеливо давал указания. Когда им удалось поднять паруса, Лукас улучил момент и оглядел яхту: большая каюта в носовой части, маленький, но удобный камбуз, множество полок с книгами и даже сотовый телефон.
— Здесь можно жить, — заметил он.
— Я действительно провожу тут немало времени. Не менее ста дней в году ночую на лодке. Даже в тех случаях, когда у меня нет возможности плавать, я приезжаю сюда, чтобы спокойно почитать и выспаться. Я всегда засыпаю здесь, как ребенок.
Кеннет включил двигатель и вывел яхту из бухты, его тонкие седые волосы развевались на ветру, глаза скрывались за темными овалами очков. С загорелого лица не сходила улыбка, когда он маневрировал вдоль пристани. Наконец судно оказалось на открытой воде.
— Господи, как я это люблю! — воскликнул Кеннет.
— Тебе следует соблюдать осторожность, — посоветовала Лили, с тревогой глядя на него.
— Да, конечно, не прищеми пальчик… — Он повернулся к Лукасу и добавил: — Постарайся не получить инфаркт — это страшно тебя ломает. Я могу управлять двигателем и рулем, но тогда мне не справиться с парусами и якорем. Я не могу плавать в одиночку.
— Давай не будем об этом, — сказал Лукас.
— Ну и черт с ним, — согласился Кеннет.
— А какие возникают ощущения? — спросил Лукас.
— Вы же не собирались это обсуждать, — запротестовала Лили.
— Кажется, будто два борца пытаются раздавить тебе грудь. Появляется сильная боль, но я не слишком много запомнил. Словно я попал в автомобильную катастрофу и грудь вдавилась внутрь. Помню, что оказался на полу и жутко вспотел… — Он произнес эти слова негромко, но со злостью в голосе, как человек, который клянется отомстить. Через пару секунд он добавил: — Давайте поставим паруса.
— Да, — ответил слегка удивленный Лукас. — Мне нужно тянуть за веревку?
Кеннет посмотрел на небо.
— Господи, если ты слышал этого человека, прости его, прости эту сухопутную крысу из Миннесоты, Миссури или Монтаны — там ведь нет воды.
Лукас поднял главный парус. Кливер управлялся через роульс, канаты вели к кубрику. Лили перемещала кливер — иногда по собственной инициативе, иногда выполняя указания Кеннета.
— Как давно ты ходишь на яхте? — спросил у нее Лукас.
— Первый раз еще девчонкой в летнем лагере. А потом Дик начал меня учить на большой яхте.
— Она быстро все схватывает, — похвалил ее Кеннет. — У нее природное чувство ветра.
Они лениво скользили по реке, нос яхты уверенно разрезал воду, ветер дул им в лица. Над водой кружили мухи и поднимались вверх, их кружевные крылышки мелькали вокруг.
— Что теперь? — спросил Лукас.
Кеннет рассмеялся.
— Теперь мы поплывем вверх по течению, а потом сделаем разворот и вернемся.
— Так я и думал, — сказал Лукас. — Вы даже не пытаетесь ловить рыбу.
— Похоже, ты не сумел ощутить великую округлость мира, — заметил Кеннет. — Тебе необходимо выпить пива.
Кеннет и Лили дали ему урок управления яхтой, рассказали, как называются тросы и элементы такелажа, показали буйки, отмечающие фарватер.
— Кажется, у тебя есть домик у озера? Разве там нет буйков?
— На моем озере? Если я помочусь с одной стороны причала, то попаду на другой берег. Если бы там был буй, то не хватило бы места для лодки.
— А я думал, что великие северные леса… — серьезно начал Кеннет.
— Да, там встречаются огромные водные пространства, — ответил Лукас. — Например, озеро Верхнее. У нас есть вещи, которых не найдешь и в Атлантике…
— Очень в этом сомневаюсь, — скептически заметила Лили.
— Да? Каждые несколько лет озеро замерзает, и когда ты на него смотришь, горизонт становится как лезвие ножа, а вокруг только лед. Ты можешь бесконечно долго идти к горизонту, но никогда до него не доберешься…
— Ладно, — не стала возражать Лили.
Они поговорили о катании на буерах и о парашютно-горнолыжном спорте, но затем вернулись к плаванию на яхтах.
— Я планировал взять годичный отпуск и отправиться в кругосветное путешествие в одиночку… если только не застряну на островах, — сказал Кеннет. — Я и сам не знаю, что будет. Беру уроки испанского, немного изучаю французский…
— Французский?
— Да. Плывешь на юг, к островам, затем пересекаешь Атлантику, оказываешься на Канарах, может быть, заходишь в Средиземное море, чтобы посмотреть на Ривьеру — тут и потребуется французский, — затем вдоль африканского побережья к Кейптауну. Далее Австралия, Полинезия, Таити — там тоже говорят по-французски. Потом обратно к Галапагосам, Колумбии и Панаме, снова острова…
— Звучит привлекательно, — заметил Лукас.
— Тебе нравится эта идея? — серьезно спросил Кеннет.
— Ну да, — сказал Лукас, глядя на воду. Его скулы и губы горели от солнца, и он чувствовал, как расслабляются мышцы на шее и спине. — Год назад у меня было паршивое время, я впал в депрессию. Медицинского характера. Сейчас я с этим справился, но не хотел бы повторить тот опыт. Я бы предпочел… сбежать. Например, на острова. Не думаю, что там у людей бывает депрессия.
— О каких островах вы говорите? — вмешалась Лили.
— Я даже не знаю, — напустил туману Кеннет. — Наветренные, или Подветренные, или еще какие-нибудь…
— А какая разница? — спросил Лукас у Лили.
Она пожала плечами.
— Не спрашивай меня, это ваши острова.
После недолгого молчания Кеннет сказал:
— Униполярная депрессия. Ты слышал зов своих пистолетов?
Лукас удивленно посмотрел на него.
— У тебя было нечто подобное?
— Сразу после второго инфаркта, — ответил Кеннет. — По правде говоря, он оказался не таким уж серьезным, но проклятая депрессия едва меня не доконала.
Они сделали разворот и поплыли обратно по течению. Кеннет вытащил из кармана пачку сигарет.
— Дик, выброси сигареты…
— Лили, я выкурю одну. Только одну. И на сегодня — все.
— Черт возьми, Дик…
Казалось, Лили сейчас заплачет.
— Лили… ну их к дьяволу!
Кеннет выбросил «Мальборо» за борт. Лукас видел, как пачка медленно плывет по реке.
— Так-то лучше, — сказала Лили, но по ее щекам потекли слезы.
— Вчера я попросил сигарету у Фелл, но она мне отказала, — признался Кеннет.
— Вот и молодец.
Глаза Лили все еще были полны слез.
— Посмотрите на город, — смущенно проговорил Лукас.
Они повернулись, чтобы взглянуть на озаренные солнцем башни Манхэттена. Каменные здания сияли, словно политые маслом, современные стеклянные башни сверкали, точно клинки ножей.
— Какое замечательное место, — сказал Кеннет, а Лили вытерла щеки тыльными сторонами ладоней и попыталась улыбнуться.
— Отсюда не видны заплаты, — заметил Лукас. — Ведь именно из них состоит Нью-Йорк, вы же знаете. Бесчисленное множество. Заплата на заплате. Я шел из отеля в Южный участок, пересек Бродвей по Тридцать пятой, и там оказалась выбоина, а внутри ее была вторая, и кто-то поставил заплату на меньшую, нижнюю выбоину.
— Проклятый деревенщина, — пробормотал Кеннет.
Когда солнце стало клониться к горизонту, они подошли к причалу. Лукас спустил основной парус, а Лили уверенно поставила яхту на место. Их лица раскраснелись от солнца.
— Для меня это был лучший день за последний месяц, — сказал Кеннет и посмотрел на Лукаса. — Я бы хотел еще раз поплавать с тобой до твоего отъезда.
— С удовольствием. Когда-нибудь нам нужно будет отправиться на острова…
Лукас отнес холодильник в фургон, а Лили прихватила постельное белье, которое Кеннет хотел постирать.
— Жаль, что он не может водить машину, — посетовал Лукас, когда Лили захлопнула крышку багажника.
— А он водит, — по секрету сообщила Лили. — Говорит, что не притрагивается к рулю, но я совершенно уверена, что по ночам он гоняет по городу. Пару месяцев назад мы подъехали к его дому, и пока мы парковались, я заметила, что на спидометре были цифры один-два-три-четыре-четыре. И тогда я подумала: еще одна миля — и получилась бы возрастающая последовательность один-два-три-четыре-пять. А когда я села за руль на следующий день, то увидела на спидометре один-два-четыре-один-ноль или что-то в этом роде. Значит, он брал машину. Я и сейчас проверяю спидометр и вижу, что он продолжает ездить. Он не в курсе, что мне об этом известно. Но я молчу, Кеннет всякий раз так злится, что я боюсь еще одного инфаркта. До тех пор, пока он пользуется рулевым управлением и тормозами с усилителем…
— Мужчину сводит с ума, если он привязан к одному месту, — сказал Лукас. — Тебе лучше и в будущем ничего ему не говорить.
— Я стараюсь. Но иногда мне не хватает терпения. Мужчины бывают такими глупыми, что у меня даже голова начинает болеть.
Они вернулись на яхту. Кеннет возился внизу.
— Послушай, Лукас, ты не можешь мне немного помочь? Нужно вытащить аккумулятор двигателя, но для Лили он слишком тяжелый.
— Дик, ты опять взялся за разводной ключ?.. — воскликнула Лили, но Лукас приложил палец к губам, и она замолчала.
— Сейчас спущусь.
Через десять минут, пока Кеннет и Лили закрывали яхту, Лукас потащил аккумулятор к машине. На парковке он поставил его на бампер, чтобы найти нужный ключ на связке. Потом обернулся и посмотрел на пару. Лили прижалась к Кеннету, а он обнимал ее за талию. Она что-то ему сказала, затем поцеловала в губы. Лукас ощутил лишь легкий укол ревности.
Кеннет ему нравился.
Журнал, посвященный яхтам и кругосветным путешествиям. На сленге слово cruising означает также «искать партнера по сексу, приставать на улице».