Ранним утром Лукас шагал по Тридцать пятой улице, посасывая половинку апельсина. Он впитывал атмосферу Нью-Йорка: смотрел на лица и витрины, за которыми работники расставляли вешалки с новой одеждой, на спящих бездомных, завернувшихся в одеяла и похожих на выброшенные окурки.
Лимонная кислота покалывала язык и служила лекарством от почти бессонной ночи. Где-то посреди квартала Лукас остановился перед парковочным гаражом, оторвал остатки мякоти зубами и выбросил шкурку в видавшую виды урну.
Южный участок Мидтауна, расположенный на другой стороне улицы, отдаленно напоминал школьное здание пятидесятых годов где-нибудь на Среднем Западе, массивное, функциональное, слегка обветшавшее. Наискосок от входа стояли шесть полицейских автомобилей и мотороллер «кушман». Еще четыре машины пристроились во втором ряду чуть дальше по улице. Когда Лукас остановился около урны, чтобы выбросить остатки апельсина, к зданию подкатил серый «плимут». С пассажирского места вышел худой седовласый человек, сказал что-то водителю, рассмеялся и закрыл дверцу.
Дэвенпорт заметил, что мужчина не захлопнул ее, а осторожно прикрыл. Он поднял глаза, заметил Лукаса, взглянул на него пристальнее, а затем не спеша повернулся к зданию участка. Пальцы его левой руки скользнули под яркий галстук, и он рассеянно потер грудь в области сердца.
Лукас перебежал на другую сторону, огибая машины, и пошел за незнакомцем к входной двери. Лили говорила, что Кеннет высокий и седой, а еще постоянно держит руку у сердца — бессознательный жест…
— Вы Дик Кеннет? — спросил Дэвенпорт.
Мужчина повернулся, и Лукас заметил, что у него холодные, внимательные глаза.
— Да, — ответил мужчина, присмотрелся и уточнил: — Дэвенпорт? Я так и подумал, что это вы. Да, я Кеннет, — представился он, протягивая руку.
Он оказался на два дюйма выше Лукаса, но на двадцать фунтов легче. Волосы у него были чуть длиннее, чем обычно носят полицейские, а бежевый летний костюм сидел безупречно. Голубые глаза, ослепительно-белые зубы на фоне, казалось бы, вечного загара, классическая рубашка в голубую полоску и возмутительно яркий галстук делали его похожим на врача, играющего в скрэтч-гольф или в теннис в каком-нибудь дорогом клубе, худощавого, серьезного, сосредоточенного. Но под загаром угадывалась серая бледность, а под тонкой кожей резко выступали скулы. Лукас заметил шрамы — результат болезненных травм, какие боксер получает на ринге или полицейский на улице. Коп, любящий подраться.
— Лили кое-что мне о вас рассказала, — начал Лукас, когда они обменялись рукопожатием.
— Не верьте, — ухмыльнулся Кеннет.
— Господи, надеюсь, что это так, — сказал Лукас и уставился на галстук Кеннета, на котором была изображена полинезийка с обнаженной грудью, а на заднем плане красовалась еще одна женщина. — Красивый галстук.
— Гоген, — проговорил Кеннет, с гордостью взглянув на галстук.
— Что?
— Поль Гоген, французский художник.
— Я не знал, что он придумывал галстуки, — засомневался Лукас.
— Придумывал, вместе с Кристианом Диором, они как братья, — сообщил ему Кеннет и ослепительно улыбнулся.
Лукас кивнул. Они направились к двери, и Лукас ее придержал.
— Ненавижу, когда мне открывают дверь, — проворчал Кеннет, проходя внутрь.
— Да, но разве тебе хочется, чтобы на твоем надгробном камне было высечено: «Умер, открывая дверь»?
Кеннет рассмеялся. Это был легкий, открытый смех, который понравился Лукасу, но он подумал: «Берегись. Некоторые люди умеют заставить тебя испытывать к ним симпатию. Это талант».
— Я могу умереть, открывая банку с пивом, если бы мне разрешили пить его, но мне не позволяют, — неожиданно став серьезным, проговорил Кеннет. — Проклятье, надеюсь, с тобой ничего такого не произойдет. Принимай аспирин. Прекрати есть стейк и яйца. Молись о том, чтобы у тебя произошло кровоизлияние в мозг. Проблемы с сердцем превращают человека в труса. Ты ходишь и слушаешь, как оно бьется, боишься, что остановится. И становишься слабым. Если какой-нибудь придурок захочет меня ограбить, мне придется отдать ему все, что у меня есть.
— Я не хочу про это слышать, — сказал Лукас.
— Я не хочу про это говорить, но все равно постоянно говорю, — ответил Кеннет. — Готов познакомиться с ребятами?
— Да, конечно.
Лукас прошел за Кеннетом через вестибюль и подождал, пока дежурный сержант нажимал на кнопку, чтобы открыть им вход в заднюю часть здания. Кеннет провел его в конференц-зал, на двери которого был прикреплен скотчем листок из блокнота с надписью: «Следственная группа Кеннета». На стенах висели четыре пробковые доски с записками, бланками запросов, картами Манхэттена и номерами телефонов. Кроме того, здесь имелись пара длинных столов и дюжина пластиковых стульев. В центре комнаты стояли двое: коренастый, обгоревший на солнце полицейский в белой рубашке и худой детектив в спортивной куртке и с некрасивым лицом. Они держали в руках одноразовые стаканчики с кофе и громко ругались.
— …твои парни перестали просиживать свои поганые штаны, мы могли бы получить какой-нибудь результат. Вот что выводит нас из себя: никто не хочет выходить на улицу, потому что там жарко, чтоб вас разорвало. Мы знаем, что он принимает эту дрянь, и он должен ее где-то брать!
— Конечно, но не я тот идиот, что объявил во всеуслышание, будто мы поймаем его через неделю. Это было чистой воды безумие, Джек. Насколько нам известно, он покупает наркотики в Джерси или в чертовом Филли.[5] Так что не нужно на меня наезжать!
Полдюжины полицейских в тонких рубашках с коротким рукавом и джинсах-варенках, к ремням которых было пристегнуто оружие, наблюдали за перепалкой. Все сидели на пластиковых стульях, расставленных на ковре, какие обычно лежат на полу в учреждениях. Четверо держали в руках стаканчики с кофе, двое или трое курили, стряхивая пепел в плоские алюминиевые пепельницы. Одна забытая сигарета продолжала гореть, и ее запах был таким же отвратительным, как скрежет ногтя по школьной доске.
— Что здесь происходит? — спокойно спросил Кеннет, входя в комнату.
Спор тут же прекратился.
— Мы обсуждаем стратегию, — сердито ответил загорелый коп.
— Пришли к чему-нибудь? — спросил Кеннет, вежливо, но властно принимая командование на себя.
Полицейский покачал головой и отвернулся.
— Нет.
Лукас нашел себе стул в глубине комнаты, и остальные начали открыто, с настороженным вниманием разглядывать его.
— Это Лукас Дэвенпорт из Миннеаполиса, — слегка рассеянно представил гостя Кеннет, затем взял картонную папку со своим именем на обложке и принялся просматривать подшитые в нее бумаги. — Сегодня утром он встретится с представителями прессы, а днем отправится на улицы города. Вместе с Фелл.
— Как вы могли допустить, чтобы этот сукин сын Беккер сбежал? — спросил загорелый полицейский.
— Я тут ни при чем, — спокойно ответил Дэвенпорт.
— Тебе следовало его пристрелить, когда у тебя была такая возможность, — заявил другой, с некрасивым лицом.
— Я об этом думал, — ответил Лукас, лениво уставился на него и смотрел до тех пор, пока тот не отвел глаза.
Кто-то рассмеялся, а кто-то выкрикнул:
— Надо было его прикончить!
— Ты все равно забудешь, Дэвенпорт, — сказал Кеннет, — но давай я тебя познакомлю с ребятами: лейтенанты Кун, Уэрта, Уайт, Диас, Блейк и Картер, а также детективы Аннелли и Кейс, специалисты по серийным убийцам. Имена ты сам узнаешь, позднее.
Копы поднимали руки и кивали, когда Кеннет называл их фамилии. Лукас подумал, что они мало чем отличаются от полицейских Миннеаполиса. Другие имена, но манеры те же. Похоже на собрание страдающих паранойей продавцов обуви: слишком маленькая зарплата, годы на гамбургерах, картошке фри и шоколадно-арахисовых «пальчиках»,[6] слишком много людей с большими ногами, пытающихся втиснуться в крошечные ботинки.
В комнату вошла рыжеволосая женщина, держа в руках несколько папок, и Кеннет добавил:
— А это Барб Фелл. Барб, это Лукас Дэвенпорт сидит там в шелковом пиджаке, который, похоже, стоит пятьсот долларов, и ботинках за двести.
Фелл была стройной женщиной немного за тридцать, с едва заметной сединой в рыжих волосах, со старым шрамом в форме полумесяца в уголке крупного рта, выделявшимся на бледном валлийском лице словно белая запятая. Фелл села рядом с Лукасом на край стула, быстро пожала ему руку и повернулась к остальным.
— Джон О'Делл собирался прийти, хочет присутствовать, — сообщил Кеннету один из полицейских.
Тот кивнул, поставил стул лицом к коллегам и спросил:
— У кого-нибудь есть новости?
На мгновение воцарилась тишина. Первым заговорил Диас, худощавый детектив, один из лейтенантов:
— Примерно тогда же, когда здесь, возможно, объявился Беккер, пропала машина. Трехмесячная. Новенький «шевроле каприс». Пуф — и исчез! Украли, пока водитель отошел отлить.
Кеннет приподнял брови.
— И машину больше не видели?
— Насколько нам известно, нет. Но…
— Что?
— Один из ребят проверял. Водитель ничего не знает. Он вошел в бар и направился в туалет, затем вышел, а машины нет. Но она побывала в двух авариях, и хозяин говорит, что это просто куча хлама. Трансмиссия полетела, что-то не то с подвеской, передняя пассажирская дверь такая тугая, что ее почти невозможно открыть. Бьюсь об заклад, что эта развалина лежит где-нибудь на дне реки. Все ради страховки.
Кеннет кивнул, но сказал:
— Займитесь этим, у нас все равно больше ничего нет. — Он оглядел собравшихся. — Наблюдение за Ласки ничего не дало?
— Вообще ничего, — ответил другой лейтенант.
— Хм…
Лукас поднял палец, и Кеннет ему кивнул.
— Лили рассказала мне про Ласки, и я много об этом думал.
Полицейские, сидящие в передней части комнаты, повернулись к нему.
— И что? — спросил Кеннет.
— Мне не кажется, что Беккер захочет им заняться. Он отнесется к нему как к коллеге с неправильным образом мышления, а не как к жертве. Возможно, вступит с ним в дебаты. Ласки занимает равное с ним положение, и Беккер не станет рассматривать его как подопытного кролика.
— У нас больше ничего нет, — рявкнул загорелый Картер. — Да и вообще это звучит глупо.
— А по-моему, это отличная идея, — возразил Лукас.
Ласки был патологоанатомом из Колумбийского университета, который согласился проанализировать медицинские работы Беккера для средств массовой информации. Он разгромил статьи Беккера, раскритиковал их научный и моральный аспект, назвал автора садистом и психически больным человеком, а также научным идиотом, — все это было рассчитано на то, чтобы выманить преступника. За Ласки, его квартирой и офисом следило множество полицейских в штатском. Но Беккер пока так и не попался в ловушку.
— Вот почему я об этом много думал. О самых разных вариантах.
— Например, о каких? — спросил Кеннет.
— В Городах-близнецах Беккер подписывался на «Таймс», и я уверен, что здесь он тоже читает эту газету. Если бы мы могли организовать лекцию, какой-нибудь профессиональный доклад, чтобы выманить его…
— Не дразни меня, милый, — проговорил Кеннет.
— У нас один тип читал лекцию о медицинских экспериментах доктора Менгеле, — продолжал Лукас. — Ну, знаете, того нацистского извращенца…
— Мы знаем.
— Так вот, хорошо бы найти кого-то, кто прочитал бы доклад об этичности применения результатов экспериментов Менгеле и Беккера. Какую пользу можно извлечь из их так называемых исследований. И дать в «Таймс» объявление о лекции.
Копы начали переглядываться, и Уэрта сказал:
— Господи Иисусе, приятель, половина населения нашего проклятого города — евреи. Они такое устроят…
— Послушайте, я не имею в виду никакого антисемитизма, — настаивал на своем Дэвенпорт. — Это должно быть мягкое, интеллектуальное, чисто теоретическое рассуждение. Я читал дебаты об этической стороне использования данных Менгеле, так что материал, на котором можно построить выступление, есть. Все вполне законно. Может быть, удастся найти еврея в качестве лектора, чтобы никто не начал скандалить. Кого-то с серьезными регалиями.
— Ты думаешь, это сработает? — спросил Кеннет, явно заинтересовавшийся предложением Лукаса.
— Беккер не сможет удержаться, если узнает о таком мероприятии. Он помешан на этой теме. Возможно, нам удастся организовать дебаты нашего лектора с Ласки. Что-нибудь такое, чтобы это попало в газеты.
Кеннет взглянул на своих коллег.
— Что вы думаете?
Картер неуверенно кивнул и спросил:
— Ты сумеешь это устроить?
Кеннет кивнул в ответ.
— Кто-нибудь сумеет. Возможно, О'Делл. Мы пригласим сотрудника Новой школы.[7] Мы знаем, что Беккер где-то там.
— Звучит разумно, — сказал Уэрта. — Но потребуется время, чтобы это организовать.
— Два или три дня, — уточнил Кеннет. — Максимум неделя.
— А если мы поймаем его к этому времени…
— Значит, отменим доклад. Это как с Ласки. Я не вижу причин, почему бы нам не провести такое мероприятие, к тому же это просто, — сказал Кеннет и кивнул Лукасу. — Я этим займусь.
— Не откладывайте.
— Хорошо. — Кеннет окинул взглядом комнату. — Ладно, давайте обсудим новости. Джон, что удалось узнать в отделе по борьбе с наркотиками?
— Мы прижали всех, но ничего выловить не удалось, — доложил Блейк. — Много всего, пытаемся разобраться…
Пока они обсуждали следствие и рутинные задания, Фелл прошептала Лукасу:
— Твое интервью подготовлено. Двое репортеров уже здесь, трое или четверо в пути.
Дэвенпорт кивнул, но в тот момент, когда она хотела добавить что-то еще, ее взгляд переместился на дверь. В комнату, задев дверной косяк, вразвалочку вошел толстый мужчина. Его маленькие глазки внимательно осмотрели помещение, скользнули по детективам, остановились на Лукасе, потом на Фелл. Человек был похож на Г. Л. Менкена[8] в поздние годы. Паутина вен пересекала серые щеки, редеющие рыжие волосы были зачесаны назад и смазаны каким-то маслом. Челюсти подчеркивала красная выступающая нижняя губа, придававшая ему вечно надутый вид. Цвет его костюма-тройки можно было бы с некоторой смелостью определить как «бычья кровь».
— О'Делл, — прошептала Фелл на ухо Лукасу. — Заместитель начальника полиции, в чью обязанность входит перерезать всем глотки.
Следом за О'Деллом в комнату вошла Лили, нашла глазами Дэвенпорта, кивнула и приподняла брови. Она была в сшитом на заказ темно-синем костюме и длинном мужском галстуке красного цвета, завязанном свободным виндзорским узлом. На плече у нее висела тяжелая полицейская сумка, которую она слегка придерживала за ремень. Сдвинув руку на четыре дюйма, она могла бы ухватиться за рукоять пистолета сорок пятого калибра. Лукас однажды видел, как она из него выстрелила — направила ствол в лицо человека и спустила курок. Лицо превратилось в кровавое месиво, словно по нему ударили молотком, — и все это заняло у нее десять секунд.
Лили взяла О'Делла под локоть, довела его до стула, затем прошла через комнату и села рядом с Лукасом.
— Успел поговорить с Диком? — спросила она.
— Да. Он мне показался хорошим парнем…
Она взглянула на него, словно проверяя, не шутит ли он, затем кивнула и отвернулась.
О'Делл объявил собравшимся в комнате полицейским, что он знает, как продвигается расследование, и не имеет ни малейшего представления, как действовать дальше. Он просто хочет посидеть с ними, чтобы почувствовать их настроение.
— А как насчет приманки? — спросил он. — Кое-кто из центра предложил отправить несколько человек на улицы.
Некоторое время все размышляли по этому поводу, пытаясь придумать хоть что-нибудь, но в конце концов Кеннет покачал головой.
— Слишком большая территория.
Он подошел к большой карте Манхэттена и провел пальцем от Центрального парка до района, где были расположены финансовые учреждения.
— Если бы он нападал на определенный контингент, например проституток или голубых, тогда, возможно, это сработало бы. Но между жертвами нет никакой связи. Есть, правда, кое-что, чего Беккер не делает. Он не трогает бродяг, хотя они как раз самая легкая добыча.
— Возможно, он специально выбирает жертвы, которые выглядят здоровыми, — предположил Кейс, один из специалистов по серийным убийцам. — Мы с Дэнни обсуждали его теории и решили, что он отметает тех, кто выглядит слишком необычно, больных или слабых. Видимо, считает, что результат опыта будет не чистым. Отчеты экспертов практически одинаковы: убитые им люди были здоровы.
— Ясно, — сказал Кеннет. — Итак, он убил семь человек: пятерых женщин, двух мужчин, одного черного и шесть белых. Двое были латиноамериканцами, но, судя по всему, это ничего не значит.
— Они все не слишком крупные, кроме первого, — заметил Кун. — Второй был всего пять футов и шесть дюймов ростом и довольно худой.
— Чтобы было легче избавляться от тел, — проворчал Уэрта.
Все дружно закивали и снова надолго замолчали, разглядывая карту Манхэттена.
— Наверняка у него есть машина, — сказал один из копов. — Если он не может допустить, чтобы его увидели, и ему нужны деньги на наркотики, а также место, где он убивает людей… — Он посмотрел на Лукаса. — Какова вероятность того, что ему удалось где-то спрятать деньги? Беккер был совсем не бедным человеком. Он мог их закопать?
Дэвенпорт покачал головой.
— Когда мы его взяли, для него это стало неожиданностью. Он чувствовал себя в полной безопасности. Когда отчет о состоянии его жены был представлен в суде, там были учтены все их деньги.
— Ладно, глупая идея.
— Мне кажется, кто-то ему помогает, — сказал Лукас. — Старый или новый друг.
Кеннет кивнул.
— Мне такая мысль тоже пришла в голову, но если это так, мы ничего не можем сделать.
— Стоит попытаться воздействовать на его друга, снова прибегнув к помощи СМИ, — предложил Дэвенпорт. — Если он от кого-то зависит…
О'Делл, который с трудом устроился на ненадежном складном стуле, перебил его:
— Подождите, подождите. Что-то я вас, ребята, не понимаю. С чего мы взяли, что у него есть друг?
— Мы наводнили город фотографиями Беккера и предположительными изображениями его внешности на случай, если он выкрасил волосы, отрастил бороду или побрился наголо, — сказал Кеннет. — И это не просто фотороботы, а серьезная работа, проделанная со снимками хорошего качества.
— Да-да, — нетерпеливо проговорил заместитель начальника.
— Так что, если только он не стал невидимкой или не поселился в канализации, вероятно, кто-то его укрывает, — заговорил Лукас, подхватив мысль Кеннета. — Он не мог где-то снять жилье, за это нужно платить, и кроме того, его бы постоянно видели соседи. А он не станет рисковать и встречаться с ними или с домовладельцем.
— Это значит, что он живет с кем-то или на улице, — проговорил Кеннет.
— Беккер не живет на улице, — уверенно сказал Лукас. — Я не могу себе представить его в таком положении. Он просто не станет этого делать. Он… слишком привередливый. Кроме того, ему необходима машина. Вряд ли он вызывает такси, чтобы перевозить трупы.
— Если только сам не является водителем такси, — заметил Уэрта.
— Сомнительно, — возразил Диас, качая головой. — Мы займемся той, украденной…
— И это тоже довольно рискованно для него, — сказал Лукас.
— Да, но зато дает ответы на кучу вопросов: как он обеспечивает перевозку, как добывает деньги и при этом умудряется не показывать свое лицо, — возразил Кеннет. — Если Беккер работает пару часов ночью и выбирает определенные маршруты — туристические районы или места, где проводятся разные мероприятия, например конференц-центр Джейвица и тому подобное, — тогда он по большей части имеет дело с приезжими, и это объясняет, как к нему попал Кортес. Люди доверяют таксистам. Например, Беккер делает вид, что ему нужно доставить посылку, выходит из машины и спрашивает адрес.
— Не знаю… — протянул Дэвенпорт.
Все снова какое-то время рассматривали карту. Слишком большой город. В одном здании порой живет столько же человек, сколько составляет население двух или трех маленьких городков.
— Но мне кажется, что ты, пожалуй, прав и он у кого-то живет, — сказал Кеннет. — Как он добывает деньги…
— Беккер многое умеет, — перебил его Лукас. — Он дипломированный врач, знает химию. А хороший химик…
— Метедрин, — подхватил Уайт, лысый коп в серых трикотажных слаксах. — Экстези. ЛСД. Все вернулось. Прямо как в старые добрые времена.
— Кстати, это отличная причина, чтобы его прятать, — заметил Кун. — Он может быть дойной коровой.
— Если предположить, что все это не ваши фантазии, какой можно сделать вывод? — нетерпеливо спросил О'Делл.
— Будем искать способ надавить на того, с кем он живет или кто его прячет, — ответил Лукас. — И нам нужен серьезный контакт со средствами массовой информации.
— Зачем? — осведомился заместитель начальника.
— Затем, что нам необходимо их расшевелить. Заставить поднять шумиху, которая нам поможет. Чтобы они начали повторять, что тот, кто укрывает Беккера, является соучастником совершенных им убийств. Нужны броские заголовки, кричащие об этом. И о том, что единственный шанс для соучастника — сдать Беккера, поклясться в неведении и получить отпущение грехов. Нужно выгнать его из норы.
— Я могу кое-кому позвонить, — сказал О'Делл.
— Нужно, чтобы они правильно расставили акценты.
— Мы сможем придумать, как это сделать, — проговорил О'Делл. — Ваша встреча с журналистами, намеченная на утро, состоится?
— Да.
— Тогда подбросьте им парочку мыслей на этот счет.
Когда совещание закончилось, О'Делл задумчиво качнулся на своем стуле, наклонился к Лукасу и сказал:
— Мы бы хотели присутствовать на пресс-конференции. Я и Лили.
— Конечно, — ответил тот.
Заместитель начальника кивнул и направился к выходу, а Лукас повернулся к Фелл.
— Мы сегодня будем выходить в город?
— Да. Нам поручили заняться скупщиками краденого, — ответила она.
У нее были серые глаза, гармонирующие с легкой сединой в волосах, рост примерно пять футов и шесть дюймов, слегка грустная улыбка и желтые от никотина пальцы.
— Я могу получить копии распечаток всего, что у вас есть на Беккера, и посмотреть то, что нельзя скопировать?
— Все здесь, — ответила Фелл и похлопала по стопке папок из плотной бумаги, лежащих у нее на коленях.
О'Делл, который стоял у двери и разговаривал с Кеннетом, крикнул:
— Дэвенпорт!
Лукас встал и подошел к нему.
— Дик рассказал мне про вашу идею насчет лекции о Менгеле. Я сегодня кое-кому позвоню и организую ее. Скажем, на следующей неделе. Сделаем вид, будто она уже давно планировалась.
— Хорошо, — кивнул Лукас.
— Встретимся в холле, — сказал О'Делл, собираясь уходить. — Мне нужно отлить.
Разговаривая с заместителем начальника, Лукас заметил краем глаза, как у Кеннета дернулись губы. Признак отвращения? Когда О'Делл ушел, Лукас посмотрел на Кеннета и спросил:
— За что ты его не любишь?
Неприязнь, промелькнувшая на лице Кеннета, мгновенно исчезла. Он внимательно взглянул на Дэвенпорта и проговорил:
— Потому что он не делает ничего полезного, только болтает, и все. Маневры. Манипуляции. Он похож на свинью, но он вовсе не свинья. Он мерзкий паук. Если у него будет выбор между тем, сказать ли правду или солгать, он соврет, потому что так интереснее. Вот почему.
— Это вполне уважительная причина, чтобы его не любить, — ответил Лукас, глядя вслед О'Деллу. — Но похоже, Лили он нравится.
— Вот этого я никак не могу понять, — сказал Кеннет.
Оба посмотрели в сторону Лили, которая разговаривала с Фелл.
— Кстати, насчет свинопаука… Я доверился тебе. Если он узнает, что я так думаю, тут же отправит меня регулировать движение у парковочного гаража.
— Это вряд ли, — возразил Дэвенпорт: уравнения власти были не такими простыми.
Кеннет улыбнулся.
— Точно. Вряд ли. Но эта задница может доставить кучу проблем.
Оба смотрели на Лили, и когда она кивком показала в сторону холла, Лукас направился к двери.
— Ты идешь? — крикнул он Фелл.
Она подняла голову от раскрытой папки.
— А я приглашена?
— Естественно. Только будь осторожна…
Их уже ждали представители трех газет и двух телевизионных каналов с камерами наготове. Репортеры были в хорошем расположении духа, шутили с Дэвенпортом, болтали друг с другом, обсуждая проблемы своих изданий. Они не слишком беспокоились по поводу будущих статей. Вопросы были простыми и ненавязчивыми, в основном касались ловушки, которую Лукас устроил для Беккера в Миннеаполисе, а также личности преступника.
— Последний вопрос, — сказал один из телевизионщиков, когда интервью подходило к концу. — Времени у нас будет немного. Вы знаете Майкла Беккера. Даже были у него в гостях дома. Как вы его охарактеризуете, основываясь на личном знакомстве? Его называют животным.
— Назвать Беккера животным — это оскорбление для животных, — ответил Лукас. — Беккер — чудовище. Это единственное слово, которое приходит мне в голову и лишь до определенной степени его характеризует. Он настоящий урод из реалити-шоу про психов.
— Замечательно, — сказала журналистка с телевидения, нервная блондинка в форменном голубом блейзере. Повернувшись к оператору, она спросила: — Как картинка?
— Неплохо, подойдет. Давай снимем с другой стороны, чтобы была видна твоя реакция.
Когда журналисты ушли, О'Делл, который сидел на складном стуле, расставив ноги, как все тучные люди, одобрительно кивнул.
— Все хорошо. Вы сказали, что Беккер умен и его трудно поймать, но мы делаем все, что в наших силах. — Он пару раз втянул и вытянул толстые губы. — Блондинка правильно говорит: замечательно.
Джерси — штат Нью-Джерси. Филли — город Филадельфия.
Шоколадно-арахисовые «пальчики» — печенье с начинкой из подсушенного арахисового масла.
Новая школа — университет в Нью-Йорке (в районе Гринвич-Виллидж).
Менкен Генри Луис (1880–1956) — известный американский литературный критик.