На следующее утро мы отшвартовались и покинули Киев.
Дир с дружиной опередил нас на сутки. Князь ушел в Любеч. Править. Нам его тоже не миновать, если идти вверх по Днепру, а не по Десне.
Первым двигался «Северный змей» с Витмидом в роли кормчего и мной с Медвежонком в качестве смотрящих.
Изначально я предполагал пустить первым «Любимчика ветра», но Медвежонок меня переубедил.
— У «Змея» осадка меньше, — сказал он. — Сядет на мель — легче стащить будет.
Я-то руководствовался как раз обратным: где пройдет «Любимчик», там и остальные драккары. Но прав был именно Свартхёвди. Потому что самая большая осадка — у кнорров, а их вперед точно не пустишь.
Лоцмана-проводника у нас нет, а фарватер мы пока не изучили как следует.
Аскольд, правда, предлагал специалиста, но я отказался. Соглядатай от киевского князя мне не нужен. Мне Фроста хватило, который куда-то пропал после нашего возвращения в Киев. Интересно, чей он был? Рюрика или Аскольда? Или обоих?
Теперь уже не важно.
Рулить в кильватере, когда ты идешь по реке, было скучно, так что я отдал кормило «Клыка Фреки» Скиди, а сам перебрался на «Змея». И Медвежонок со мной. Тоже впередсмотрящим. Днепровская вода мутная, но если под поверхностью какая-нибудь каверза, то и на поверхности отразится. Опытный глаз заметит. А у нас с братом их целых четыре.
Ветра не было, так что против течения, да еще по стрежню шли небыстро. Кнорры сначала вообще еле тащились, но потом мы поменяли порядок, и «Клык» с «Любимчиком» взяли их на буксир. Теперь наша флотилия ползла вверх по реке со скоростью неторопливого пешехода. Ближе к берегам вышло бы быстрее, но я не рискнул. Сядем на мель, больше времени потеряем.
Было жарко, и мы все скинули доспехи, оставшись в рубахах и босиком. А гребцы и вовсе разделись до пояса. Риска не было. Напасть на нас никто не рискнет, а стрельнуть с берега… Опытный стрелок, может, и добьет, но оно ему надо? Хорошая стрела денег стоит.
Берега здесь довольно обжитые. Вдоль каждого тянулись дороги, хотя не сказать что оживленные. Основное движение — по реке. Навстречу то и дело попадались насады и другие мирные суда. Увидев нас, они сразу смещались к берегам, хотя я еще в Киеве приказал снять носовые фигуры. Похоже, доверия у местных к викингам немного.
Наивные. Пожелай мы их ограбить, так ограбили бы. «Змей» — быстрый корабль. И осадка у него немногим больше, чем у этих речных лоханок.
Свартхёвди взирал на встречных печально. Душа берсерка жаждала разбоя. Но даже не будь здесь сдерживающего фактора, меня, он бы все равно потрошить купцов не стал.
Это не море. Перехватят и накажут. Чтобы безнаказанно безобразничать на Днепре, нужен хирд раз в пять побольше. Да и то не факт, что не наваляют.
— Его нам никто не заменит, — вырвалось у Свартхёвди. Я сразу понял, кого он имеет в виду.
И удивился.
Ведь это сказал не кто-то из «стрелков», не Заря, не Вихорек, которые Бури чуть ли не боготворили. Даже не отец Бернар, с которым Бури почти ежевечерне играл в «фигуры»-шахматы.
Но Свартхёвди… Причем ясно было, что думает брат об этом уже не первый день.
— Знаешь, Хвити, как бывает. Даже в бою иной раз появляются разные… мысли. А обернешься, увидишь его за спиной — и спокойно. — И, оценив мою изумленную физиономию: — Что, братишка, не знал, что и у меня так бывает?
— Ну-у… — промямлил я. — Ты же воин Одина…
— Не всегда, — очень серьезно сказал Свартхёвди. — По большей части я такой же, как они, — брат кивнул на хирдманов. — Это ты у нас ярл, а я могу позволить себе не быть героем все время.
Любеч. Серьезный город. В прошлый раз мы прошли мимо, не задержавшись. Теперь особой спешки не было, и я решил дать хирдманам отдохнуть. Все же идти против течения потрудней, чем вниз по реке. Что интересно: население Любеча и его окрестностей было в основном словенским. Радимичи, сиверяне, даже вятичи попадались. Смерды здешние жили, прямо скажем, бедненько. Земля хоть и хороша здесь, не то что на севере, но простора нет. На каждый род-общину приходилось не так уж много. И жил простой люд, даже свободный, в каких-то полуземлянках.
Еще одна проблема — близость Чернигова.
Дорога оттуда сюда и обратно была довольно-таки оживленная, несмотря на то что Десна, на которой стоял Чернигов, все равно впадала в Днепр. Правда, впадала она уже около Киева, где влияние черниговского князя было куда меньше. А вот перехватить часть торговли у Любеча Чернигову удавалось неплохо.
Как оказалось, черниговские даже людей подворовывали. Охолопить кого-нибудь из соседнего, но не вполне дружественного роду-племени и продать заезжим купцам — обычное дело. И не важно, что все практически на одном языке говорят. Такие конфликты — самые беспощадные. А уж если корысть примешается…
Помнилось мне, как в более поздние относительно этой эпохи времена черных рабов на плантации переправляли. Все, что требовалось от работорговцев, — подогнать к нужному месту корабль. А уж груз для него обеспечивали такие же черные афры. Превращать своего ближнего в товар хомо сапиенсы умеют независимо от эпохи и цвета кожи.
Тем не менее Днепр есть Днепр, потому Любеч — место важное. И находится в сфере ответственности Киева, так что захват его черниговцами маловероятен.
А еще мы встретили здесь Измора с его сплоченной командой.
— Ты больше не с Рюриком? — на всякий случай уточнил я, потому что заполучить в хирд Измора — это было бы круто.
— Разошлись, — кратко ответил загадочный человек Стег Измор.
По интонации становилось ясно: Рюрик и его кинул.
Не кинул, ответил Стег на прямо поставленный вопрос. Что обещал — сделал.
А остальное…
Так он и не обещал.
Это Стег думал, что Рюрик обещал. А самом деле хитровывернутый князь только создал иллюзию обещания. Здесь намекнул, там надежду подкинул. В итоге оказалось, что слова сказано не было. И никто никому не должен.
Но у Стега на Рюрика обиды нет. Тот его поддержал, снаряжением обеспечил, деньгами кое-какими. Стег же все это честно отслужил. И так же честно ушел, когда понял, что в его личных делах на Рюрика рассчитывать не стоит. Намеками колчан не наполнишь.
— Хочешь, чтобы я стал твоим? — напрямик спросил Стег.
— Хочу, — я тоже не стал юлить.
— Помоги мне, и мой меч станет твоим.
Такому, как Стег, просить трудно. А он сейчас даже не просит — умоляет.
— Нет, — я покачал головой.
— Ты отказываешь? — Как легко, оказывается, мольба может обратиться в гнев.
— Я не стану покупать твой меч, Стег. У таких, как мы с тобой, верность не продается. Я помогу тебе без всяких условий. Попробую помочь, потому что не знаю, смогу ли. А дальше сам решай, с кем ты будешь. Принято?
— Принято, — Стег поклонился. Ниже, чем требовалось. Уважение, оно у таких, как мы, обоюдное.
— Тогда рассказывай…