Биться решили на берегу.
И я, признаться, больше беспокоился о «Змее», чем о результате поединка. По моим прикидкам, парни уже должны были управиться с уполовиненным хирдом Йорана и вернуться. Но их паруса что-то не видать.
От хирда Везучего в строю осталась примерно половина. Двадцать восемь бойцов, не считая самого вождя. Думал, их будет больше. Впрочем, среди вышедших из строя большая часть — с ранениями конечностей. Дело поправимое. Да и в бою часть из них участвовать может. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет. Мы договорились, что при любом исходе резать друг друга не станем. Тем более что я предъявил медальку с лучником, и теперь наши оппоненты, те, что были еще не в курсе, знали, что я не сам по себе, а представитель Большой Семьи. Само собой, хольмганга это не отменяло. Даже сработало в минус. Энок меня вспомнил и, вероятно, будет осторожнее.
Или нет. В окружении Рагнара я славился не боевым мастерством, а, скорее, хитростью. Ну и удачливостью.
Энок, впрочем, тоже. Такого прозвища просто так не дают.
Пока он изучал меня, я разминался и изучал его. С виду — ничего особенного. Ни огромного роста, ни широченных плеч. Сложение среднестатистическое. Хотя у Ивара такое же, а в том, что Бескостный уделает меня меньше чем за минуту, никаких сомнений. Как он двигается, я оценить не мог, поскольку, в отличие от меня, разогревом Энок пренебрег. А вот мои телодвижения рассматривал пристально. Ну на здоровье. Когда придет мой Волк, все изменится.
Щит и копье. Необычный выбор для поединка. Ладно, я его тоже удивлю. В левой руке Вдоводел, в правой — Последняя Слеза. Я и так неплохо работаю двумя руками, а когда приходит Волк, я становлюсь прирожденным амбидекстром. Два клинка и минимум брони. Только легонькая кольчуга арабской работы и открытый шлем, который я позаимствовал у Свартхёвди.
Начали без популярного обмена «любезностями». Мы — дяди солидные. Нам злобиться ни к чему. Спокойно и деловито. Ого! А он понимает. Увидел, как я экипировался, отдал щит и взял вместо него копье. Солидное такое, с длинным наконечником, каким и рубануть можно при случае.
Вышел в круг. Ухмыляется. Думает: переиграл. Ладно. Он оружие сменил, значит, и мне не зазорно.
Я отправил мечи в ножны, снял пояс, передал Медвежонку. А взамен тоже взял копье Вифиля Прощая. Не здоровенное, как у противника, а самое обычное. Но качественное. С древком из правильно высушенного ясеня и узким железком, идеальным для продырявливания доспехов. А еще оно по длине и форме почти соответствует оружию, которое является базовым для того самого откорректированного таолу, которое Бури поэтично назвал «танцем пятого небесного стража фейцуй, растворяющего малые врата».
Ну-ка! Как отреагирует мой условно везучий соперник?
Никак не отреагировал. Вероятно, предположил, что я слегка спятил. Строевое копье без щита? Ну-ну.
Надо полагать, он не видел, как управляется с копьем мой знакомый ирландец Делбает. И уж точно не видел, как пляшем мы с моим Волком.
Ну ничего. Я дам ему такую возможность.
Везучий решил изобразить монумент.
Ладно. Если гора железа не идет ко мне, что ж, я иду к ней. Вернее, бегу.
Надо полагать, Энок удивился, когда увидел начальные движения моей личной таолу. Вернее, не моей, а того самого небесного стража, который открывает.
Научил меня этому еще в той жизни некий мастер ушу, которого Бури метко определил как кучу дерьма на огородной грядке. И аргументировал определение, приведя рисунок ритуального танца в соответствие с правильной формой. А поскольку правильная форма требует правильной сути, то…
Между мной и Везучим было метров десять. Волк пришел ко мне на четвертом шаге. Мир засиял и замедлился, а я, впав в состояние абсолютной гармонии и абсолютного счастья, включил противника в свой танец и на третьем движении, пропустив над головой стальное копейное железко, не стал уклоняться от обратного рывка, а, двигаясь вместе с ним, ведя собственное копье почти вплотную с древком вражеского, развернул острие горизонтально и даже не воткнул, ввел его в правую подмышку Энока. А поскольку к силе выпада добавилась еще и инерция прилично разогнавшегося меня, то, войдя в тело, копье продолжило движение, погрузившись на всю длину наконечника, включая стальную трубку, проворачиваясь внутри Энокова организма и превращая его легкие в рваные тряпки.
Впрочем, это не имело значения, потому что Везучий был уже мертв. Мозг его еще функционировал, так что он даже сумел повернуть ко мне голову, и я увидел, как расширились его зрачки от нестерпимой боли, дошедшей до мозга через мгновение после того, как сталь разорвала сердце.
Изо рта Энока хлынула кровь, но я успел уклониться. Правда, для этого пришлось выпустить копье, но у меня же есть кое-что получше.
Волк был со мной, танец продолжался. Поворот — и мои руки поймали брошенные догадливым Медвежонком мечи. Поворот — и кинувшиеся было к своему уже бывшему вождю хирдманы отпрянули, увидев серебряные крылья моих клинков.
Мой Волк замер в готовности… Увы. Никто не захотел с нами потанцевать. Только брат, положивший лапу на мое плечо.
Мир погас.
Медвежонок сочувственно покачал головой. Он понимал мою утрату.
Я вдохнул-выдохнул, успокаиваясь.
— Ты — как я, — пробасил Медвежонок, потрепав меня по плечу. — Напугал их до усрачки.
Ну да. Одно дело — встретить берсерка в едином слаженном строю, а совсем другое — толпой. Даже толпой матерых воинов. Нет, такие наверняка прикончили бы и берсерка. Но это стоило бы нескольких жизней, а каждый из этих потерявших сначала конунга, а потом и вождя хирдманов получил изрядную прореху в боевом духе. Дыру, в которую так легко проникают неуверенность и страх.
Я оглянулся. Покойник лежал ничком. В одной руке копье, в другой — выдранный судорожно сжавшимися пальцами кусок дёрна.
Никудышный бой получился. Я испытывал разочарование. Слишком просто и слишком быстро. Надо полагать, Энок просто не успел войти в боевое состояние. Ну да Один с ним.
— Слушайте вы все, — сказал я, обращаясь к его хирдманам. — Мы — из одного стана. Мы были хирдманами Рагнара-конунга. Кровь пролилась, но на то была воля богов. Если кто-то намерен мне мстить, пусть выйдет и скажет об этом.
Запереглядывались… Никто не вышел. Ожидаемо. Я, в отличие от героя поэмы Пушкина, не рассчитывал на положительный ответ. От страха эти парни не корчились, но расстаться с головой тоже не спешили.
— Хорошо. Тогда у вас два пути. Один — простой. Поклясться Фрейром, Ньёрдом и Тором не причинять зла ни мне, ни моей крови, ни моим людям. Поклянитесь — и плывите, куда пожелаете.
— И ты отдашь нам наш корабль? — спросил кто-то.
— Мой корабль. Нет, не отдам. И корабль, и все, что на нем, и вы сами — теперь в моей власти. Таково было условие, и ваш ярл его принял.
— И как же мы поплывем без корабля? — возмутился еще один.
Я высмотрел возмутившегося и вежливо пояснил, обращаясь персонально к крикуну:
— Плыть можно и на лодках. У фризов их хватает.
— А если мы не согласны?
— Если ты не согласен, то всегда можешь последовать за ним, — я кивнул на покойника. — Брат, ты ведь не откажешь этому человеку в последней просьбе?
— В такой точно не откажу, — отозвался Свартхёвди, поглаживая рукоять меча.
— Но есть и другой путь, — продолжал я. — Вы можете стать моими людьми. Я — ярл Ульф Хвити, Белый Волк. Я сидел за одним столом с Рагнаром Лотброком. Его сыновья прислушиваются к моим словам. А что до моей удачи, то она уж точно побольше, чем у него, — я показал большим пальцем за спину, на их покойного вождя. — А еще у меня в хирде есть лекарь, — подсластил я пилюльку. — Он поможет тем, кому можно помочь. Решайте. Я приму всех, кроме него! — Я показал на говорливого.
— А почему не меня? — тут же возмутился крикун.
— Ты мне не нравишься, — пояснил я. — И моему брату тоже.
Под мое начало решили пойти шестеро. Шестеро! Из более чем полусотни.
Ну да и пес с ними. Решили, надо полагать, что таким бравым парням везде будут рады.
Везде, но не на этом острове. Потому что бравые датчане его ограбили. Страндхуг. Это такой вид «налога», который взимает свора викингов с простых скандинавских земледельцев, если те не могут надавать сборщикам по сусалам.
Фризы не могли. Было здесь с полдюжины «дворов» и около сотни знавших, как правильно держать копье, но не более того.
Впрочем, им повезло. «Налоговики» прибыли утром и к моменту нашего появления только начали разогреваться: пить, гулять и щупать местный прекрасный пол. В перспективе были большая пьянка, оргия и кровавые бесчинства.
То ли дело мой хирд. Убивать местных для развлечения я всегда запрещал категорически. И секс — только по согласию. Кому не нравится… Тот останется без секса. Вот такая у меня неправильная по местным понятиям причуда.
Мои хирдманы о ней знали. И относились с уважением. Были прецеденты, когда эти требования приносили серьезные дивиденды. Например, жизнь.
Шестеро моих новых бойцов были относительно молоды. Всем около двадцати.
Представлялись поочередно и полностью. Имя свое, имя папы и кличка, если была. Отчества я сразу выбросил из головы. Это — к специалисту по генеалогии Медвежонку. Остальное постарался запомнить.
Итак, шестеро. Трое первых — Фридлейв, Дагбард и Храфни, которого так и звали Храфном, то есть Вороном, — были похожи, как братья. Разве что Храфни был чернявым. Рослые, румяные, веселые… И опасные, как рыси. Фридлейва, кстати, так и звали: Рысь. Четвертым был мой почти тезка Ульфрик, прозвище если у него и было, то мне его не сообщили. Пятым оказался гномоподобный здоровяк Дьярви, то бишь Смелый. Имя это или прозвище, не знаю, да и пофиг. И последний и самый старший из новобранцев — Тормод Лошадиная Голова, чье прозвище можно было угадать с первого взгляда. Было Тормоду целых двадцать пять лет, из которых четыре он провел под знаменем Лотброка и почти «дослужился» до хольда. Во всяком случае, так он сказал. Дословно: «Конунг обещал мне две доли, если покажу себя в том вике». Под «тем виком» подразумевался последний поход Рагнара.
— Покажешь себя хорошо, получишь две доли, — пообещал я.
Чтоб не баловать. Я уже видел, что Голова — парень неглупый и рассудительный. А в его боевых качествах я не сомневался. Так же, как в воинской сноровке остальных пятерых. Мы их даже проверять не стали. И так ясно, что Рагнар неумех не держал. Безбашенных, дурных и кровожадных — сколько угодно. Но вояк он подбирал незаурядных даже по скандинавским меркам.
Что еще интересно: при обстреле ни один из шестерки не пострадал.
Разочарованный количеством рекрутов, я обошелся с остальными жестче, чем предполагал. С каждого потребовал выкуп. Деньгами и оружием.
Кое-кто заартачился. Один даже вспылил и схватился за меч. И умер. Скиди успел первым, на секунду опередив Медвежонка и Стюрмира. Растет мой ученичок. Впрочем, он стоял ближе.
Мои полупленники побурчали еще немного, намекая, что я обещал им свободу, а что за свобода без денег и оружия? Нечестно.
Побурчали, но согласились. И все мы стали немного богаче. В соответствии с долей каждого. Однако дележку отложили до возвращения «Змея». Там ведь тоже кое-какая добыча предполагалась.
«Северный змей» вернулся уже на закате, буксируя трофейный корабль, на палубе которого лежали два тела. Живое и мертвое. Кетилауг бился отчаянно, и живым его взять не удалось, а вот Йорана сумели упаковать. Других в плен брать не стали. Обобрали и выкинули в море. Впрочем, в сравнении с бывшими Рагнаровыми эти оказались сущими нищебродами. От силы пару сотен марок нам принесли. Не считая корабля.
С Йораном мы пообщались. Это было легко. Даже пытать не понадобилось. Бывший ярл охотно выложил все свои неосуществленные планы и их мотивацию.
Визбур, значит? Был такой в моем кладбищенском списке, помню.
— Месть — это правильно, — сказал пленнику Свартхёвди. — Но мстить женщинам? Кто же так делает? Пришел бы к нему, — кивок в мою сторону, — и потребовал поединка.
— И он бы меня убил, — сказал Йоран.
Что ж, в логике ему не откажешь.
— Я думаю так, — сказал братец, — надо отправить брата к брату. Если есть в Хеле пещерка для безруких, то они там и встретятся.
— Делай как знаешь, — сказал я и ушел.
Зла на этого старого мстителя я больше не держал. Просто сделал выводы на будущее.
А братец пусть делает, что хочет. Заодно и народ развлечет. Многим моим людям такая справедливость понравится.
Да и те, кого я отпустил, уберутся побыстрее, опасаясь, как бы и их не включили в похоронные мероприятия.
Ну вот и все. Дело сделано. Теперь, как водится, праздник. А поскольку скандинавских праздников без соревнований не бывает, то я их и объявил. Как водится, борьба, швыряние тяжестей и стрельба. И игра в мяч, разумеется, как же без нее. Хотел добавить фехтование, но, подумавши, отказался. Слишком травмоопасно.
В стрельбе победил Вихорек. Потому что Бури самоустранился. Ну да, так по-честному.
В швырянии бревен лидером стал Стюрмир, победив с небольшим отрывом «новобранца» Дьярви.
В борьбе победил Медвежонок. И это было неудивительно, потому что я его за эти годы неплохо поднатаскал в технике, а все остальное у него было природное. Но, к моему некоторому удивлению, на втором месте опять оказался новобранец. Тормод Лошадиная Голова. Более того, у меня возникло ощущение, что Тормод немного поддался. Если так, то он еще более ценен. И вполне достоин звания хольда.
Но торопиться не будем. Подождем, когда он себя покажет в бою. А он покажет, я уверен.
Еще одно внеплановое состязание было устроено без моего участия. Даже два состязания. В любимую здешнюю «настолку» хнефатафл и в импортные «фигуры». То бишь в шахматы.
И в обоих видах победил отец Бернар. Вот уж не ожидал, что он окажется таким продуманным. Причем если с шахматами все понятно, в них мой монах с детства играл, то с тафлом познакомился уже здесь. И обыграл всех подчистую, независимо от того, играли за «конунга» или за его «убийц».
А вот я участвовал только в одном виде спорта: игре в мяч. И моя команда, вернее, команда Свартхёвди, поскольку именно он был вожаком, едва-едва дотянула до третьего места. Второе заняли «варяжата» под управлением Витмида, а первое (даже немного обидно) все те же новобранцы. И главным образом благодаря изумительной реакции Лошадиной Головы и потрясающей меткости Ворона Храфни. Эти двое были безупречно сыгранной парой. Тормод «снимал» практически любой мяч, даже баллистические удары Стюрмира. Снимал и перебрасывал Храфни, который мастерски посылал мяч на «территорию» противника. И ухитрялся уложить его, даже когда этой территории практически не оставалось.
В общем неплохо повеселились. Само собой, обжорство, пьянку и секс никто не отменял, но это уже стало вторично. В общем, местные надолго запомнят, какие мы удальцы. И не только потому, что месяцев через девять здесь появятся будущие викинги, но и потому, что мы — лучшие. И щедрые. Вернее, я щедрый. Оставил фризам весь хлам, который посчитал бессмысленным везти домой. Конечно, это не перекрыло причиненный островитянам ущерб, но с моей стороны было подлинной щедростью. Потому что ограбили-то их Йоран с Эноком, и весь этот «бакшиш» я снял уже с трупов врагов, и потому это был уже не страндхуг, но наша законная добыча. А что с боя взято…
Так что претензий ко мне быть не должно даже у их официального короля — конунга Харека.
В общем, удачно сходили. Всем понравилось.