Секунда. Вторая. Третья. Ничего.
— Может, львов не надо было трогать? — В голосе Тима трепыхались крохотные остатки надежды.
— Вряд ли.
— Ну, тогда, может, мы толкали не с той стороны?
— Да ладно, что уж. Просто оно не сработало. Знаешь, мне даже не сильно обидно. — Улыбка у Сони вышла несколько вымученной, но всё же это было лучше, чем вчерашняя холодная непрошибаемость.
— То есть обидно, конечно, но ведь изначально шансы были не так уж и велики. Зато было весело, да?
— Ага. Ещё как. Знаешь, а я поверил. Всё казалось таким логичным.
— Казалось…
— А ты всё выкинула? Если попробовать ещё раз, может, мы найдём косяк?
— Ты третий раз за минуту повторяешь «может». Не может. Я всё выкинула. Да оно и к лучшему. Жили же мы как-то до вчерашнего дня, и ничего. В конце концов, всё началось с какого-то идиотского пера. Давай представим, что это было голубиное перо, просто очень черное. Это был голубь гот.
— Давай, — протянул Тим, у которого наблюдался острый дефицит уверенности.
— Славно! Так, возвращаемся в реальность: ты ещё успеешь на последнее занятие, а я на Оксфорд-стрит!
— У тебя совесть есть? Почему я пойду учиться, а ты — шляться по магазинам?
— Во-первых, я девочка. Во-вторых, у меня стресс…
— У меня тоже! — Сопротивлялся парень по инерции, и так было ясно, что выбора у него нет.
— Во-вторых, у меня стресс и расстройство, — упрямо повторила Соня, — а в‑третьих, я старшая сестра! Не повезло тебе.
Вздыхая о вселенской несправедливости, Тим побрёл за сестрой к метро.
Дабы поберечь папину нервную систему, было решено не заходить в Селфриджес. Но пройти мимо витрин — ни за что! Сегодня они были выдержаны в черно-белых тонах. Огромные и крошечные воздушные шары, парящие фигуры перемежались с платьями и блузками. Движущиеся белоснежные спирали в окружении иссиня-черных мерцающих фигур. Вариации на тему инь и ян. День и ночь. Гимн монохромности. Нет, раз решила не заходить, значит, решила! Соня поспешила дальше, чтобы не испытывать силу воли.
Бытует мнение, что шопинг — лучшее лекарство от стресса. К сожалению, срабатывает оно не всегда. Иногда, после такой магазинной терапии смотришь на свои покупки и серьёзно сомневаешься в собственной адекватности. Как раз Сонин случай. Результаты почти шестичасовой охоты: блузки белые — две штуки, юбка-карандаш черная, белое платье в пол, хоть завтра замуж выходи, джинсы клёш (вот они точно в магазине выглядели темно-синими) чернее чёрного — и так ещё два пакета. Либо в девушке проснулась её внутренняя панда, либо… другой альтернативы в голову не приходило.
Тима дома не оказалось. «Похоже, тоже где-то лечит стресс и расстройство», — подумалось Соне. Дергать брата она не стала, пусть тусит. Дома сидеть не хотелось совершенно, тем более что тут немым укором лежали кипы черно-белого безумия. «Надо бы оставить ему записку, хоть раз воспользуюсь доской», — решила Соня. Мел заскрипел по грифельной поверхности. Белый мел по черной доске. «Кажется, у меня начинается паранойя! Бегом отсюда!» Схватив сумку, телефон и теплый кейп, Соня захлопнула за собой дверь.
Не прошло и часа, как она сидела на набережной, где-то между Вестминстером и Пимлико. В кейпе было уютно, а с кофе тепло. Что же это на неё нашло? Что за блажь с черно-белым гардеробом? Всё эта история. Чёрное перо, Белая башня. Вот откуда ноги растут. Срочно забыть, выкинуть из головы! Может, уехать на пару дней из Лондона? И мелкий тут вздохнёт свободно. Даже если учиться не будет, практики языковой хоть отбавляй, чего стоят одни только сборища у Мостина! Идеально, конечно, было бы метнуться до Эдинбурга, но за это папа по голове не погладит. Можно доехать до острова Вайт. Белые скалы ничуть не хуже, чем в Дувре. И вроде у них там даже уникальные имеются, Иглы, кажется. Идея нравилась Соне всё больше и больше. Надо бы посмотреть, как туда доехать и что там на самом деле с этими скалами.
Девушка горько усмехнулась. Последняя открытая вкладка в браузере телефона — Тауэр, Белая башня. И с чего её только назвали Белой? Вполне себе коричневая. Рука застыла над крестиком закрытия окна. Белая! Но не белая. Господи, весь день же! Белое и чёрное. И башня. Двадцать процентов зарядки. Кто бы сомневался! Только бы хватило. Итак, история Белой башни. Не стоит даже углубляться в дебри, Википедии вполне достаточно.
«Крепость, позже ставшая известной, как лондонский Тауэр, была заложена Вильгельмом Завоевателем в одна тысяча шестьдесят шестом году. Она исполняла роль…».
Бла-бла-бла. Вот!
«Также именно в период правления Генриха III зародилась традиция побелки башенных стен: в марте одна тысяча двести сорокового года он приказал выбелить стены Великой башни снаружи и изнутри».
Башня меняла цвет, темная и светлая, как день и ночь. Изначально, да и сейчас, она была тёмной. Мы всё сделали правильно, ошиблись только со временем суток. Сколько сейчас времени? Пять минут одиннадцатого. Я успею. Мы успеем.
Тим не брал трубку. Опять. Дежавю. «Он мне не простит, что я поехала одна», — подумала Соня, но сама уже торопилась к ближайшей станции. «Хоть сообщение отправить: «Мелкий, мы идиоты! Башня не белая. Я попробую ещё раз. Не бей меня потом сильно».
Вход в сад был закрыт. Но разве хилый забор мог сейчас остановить неуёмную жажду приключений? Соня стояла перед воротами, взлохмаченная, с бешено колотящимся сердцем. Оставалось две минуты. «Я всё-таки ненормальная», — пронеслось в голове. Ожил телефон. Тимоха.
— Не смей туда ходить без меня! — крикнул брат. — Давай завтра, вместе, пожалуйста! — гневные интонации молниеносно сменились просящими. — Это же нечестно!
— Прости, Тим. Я не могу ждать до завтра. Я перезвоню через минуту, когда оно опять не сработает. Буду рыдать в трубку, — ответила Соня и отключилась.
Но она сама не верила в то, что говорила. Не перезвонит. Сейчас всё получится. Десять минут пятьдесят девять секунд. Соня прикоснулась к львиной морде. Холодная. Совсем как перо. Одиннадцать минут девять секунд. Вдох. Выдох. Соня толкнула створку.
Упала, больно ударив коленку и поцарапав ладонь.
— Вот ведь… — Окончание фразы так и осталось невысказанным. Соне всегда казалось, что все эти «слова застряли в горле», «и он поперхнулся остатками предложения», «потерял дар речи», «застыл, как громом пораженный» были лишь не самыми удачными фигурами речи. Не были. Похоже, до этого момента ей просто не хватало жизненного опыта.
Где сад? Где ворота? Где река? Где булыжники? Хотя нет, булыжники как раз на месте. На этом всё. Точнее, сад-то вокруг был, но не тот. Огромные вязы, старый каменный фонтан, цветущие кусты, дорожки, выложенные теми самыми булыжниками, и арки. Красивые, черные, кованые. Под одной из них и оказалась Соня. Не задумываясь, пересчитала (сказывался засевший в памяти упрёк Тима). Десять.
— Неожиданно, — пробормотала девушка. О, дар речи вернулся.
— Всё в порядке? — раздалось за спиной.
Дар речи позорно ретировался. Соня резко обернулась, по крайней мере попыталась. Вышло довольно неуклюже: сложно изящно крутиться, когда ты сидишь на земле с разбитой коленкой.
— Помочь? — послышалось сверху.
Соня медленно подняла глаза. «О, божечки! Как я выгляжу? Конечно, ужасно: волосы растрепаны, коленка ещё эта, и тушь наверняка потекла. О чём я только думаю?! Но какой же красавец!» — типичный женский сумбур роился у девушки в голове. «Красавец» же приветливо улыбался и протягивал ей руку.
— Сп…спасибо, — улыбнулась Соня в ответ.
— Не самая лучшая идея гулять в темноте по Саду Цикла. Мало ли, кто может скрываться в кустах данторны.
— Э-э-э-э, да, пожалуй, — вежливо согласилась Соня, а параллельно подумала: «Какой Сад Цикла? Какая данторна? Где я?»
— Какие холодные руки! Надо срочно согреться. Может, горячего чаю? Тут недалеко есть отличное местечко, и работают они до последнего клиента. Меня зовут Грей. — Незнакомец вопросительно смотрел на девушку.
— Артур или Дориан?
— Просто Грей. — Вопрос озадачил юношу.
— Это я так, неважно. Я София… Соня.
— Очень приятно, Соня! Нам стоит поторопиться, длительные прогулки здесь до добра не доведут, — заключил он и мягко, но настойчиво повёл её к выходу.
«Куда я иду? Да я вообще с людьми на улице не знакомлюсь!» — одолевали Соню панические мысли. Но было в Грее что-то такое, что ему хотелось довериться. Внутренняя сила, быть может, надёжность. Или Соне было до того страшно, что она искала защиту, пусть даже у незнакомца.
По дороге её спутник молчал, но девушка этого не замечала. Она вертела головой, пытаясь отыскать знакомые ориентиры. Дома вокруг выглядели вполне типичными особняками Викторианской эпохи, с современными мусорными баками у входов. Пустынная улица тоже не вызывала удивления: попробуйте найти прохожих в полночь в районе Челси и Кенсингтона. Может, одна-две машины проедут, вот и вся активность. Машина, очень своевременно. Соня невольно остановилась: машина ехала не по той стороне дороги.
— Мы уже почти пришли, — подал голос провожатый, — вот, следующий дом.
Заведение действительно было очень уютным и практически безлюдным: одна парочка в укромном уголке да двое одиноких полуночников за барной стойкой. Грей проводил её за дальний столик.
— Я вернусь через мгновение. — Всё та же заботливая теплота в голосе.
«Надо же, какое старомодное место. Мелкий бы… Мелкий! Я же обещала перезвонить!» Телефон, на удивление, всё ещё не разрядился. Связи не было. Никакой. Даже если искать вручную. И ни одного вай-фая, включая запароленные. Как же так? Гаджет спешно отправился обратно в сумочку: возвращался Сонин спаситель с подносом. Чай, сахар, маленькие печеньки. Чай оказался на редкость вкусным. Собираясь поблагодарить за угощение, девушка взглянула на Грея и обомлела. Перед ней сидел совершенно другой человек. Ни тени улыбки, только предельная собранность и озабоченность.
— Как ты сюда попала? — медленно, выделяя каждое слово, спросил он.
— Я не понимаю.
— Здесь безопасно говорить. Нас не услышат. Как ты попала на Изнанку?
— Куда попала? — Чай оказался забытым.
— Что значит «куда»? Ты понимаешь, где ты находишься?
— Не совсем. Вернее, совсем нет.
Соню прорвало. Она рассказала всё: про перо, про странного человека, про её безумную эскападу в Тауэр, даже про немцев. Про их с Тимом неудачную поездку. Про её догадку и ночную вылазку в сад. Слова бежали наперегонки, порой обгоняя события. Соня путалась, возвращалась обратно, но собеседник слушал, не перебивая. При упоминании человека с татуировкой напрягся и весь подобрался, но смолчал.
— И так я оказалась здесь. И ты меня нашел. И я вообще не понимаю, почему я всё это рассказываю. Это какой-то бред. Но ведь я уже не в Лондоне? Или? Где я?
— Ты в Лондоне. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что на тебя не наткнулся никто из Ока.
— Из Ока? Что такое Око?
— Так, тебе надо поспать, — отрезал Грей, как будто Соня и не задавала вопрос. — Но ко мне ты идти откажешься. Значит, отведем тебя в отель, ты отдохнешь, а утром я вернусь и всё расскажу.
— Но я не хочу спать, да и не смогу сейчас.
— Давай ты не будешь спорить. Пожалуйста.
С нажимом. Так с Соней разговаривал только папа, когда всё уже было решено, и она понимала, что пререкаться бесполезно.
Отель нашёлся быстро. Соня почувствовала, что на самом деле устала и засыпает на ходу. Похоже, до этого момента силы поддерживал только адреналин, а теперь девушка немного расслабилась, и действие природного стимулятора закончилось. В полудрёме она смотрела, как Грей договаривается о номере, хотела возразить, что заплатит сама, но глаза натурально слипались и язык почти не слушался. Словно со стороны она наблюдала, как молодой человек проводил её до номера. Пробормотала что-то невразумительное, что при желании можно было принять за «Спасибо», и как только за Греем закрылась дверь, рухнула на кровать и провалилась в сон.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны…»
Тим сбросил звонок. Ничего нового. Прошла и минута, и две, и все двадцать. Соня не перезвонила, а её телефон выдавал лишь безликое «аппарат абонента…» и далее по тексту. Если бы это была не его сестра, то после первого же «вне зоны действия» Тим помчался бы в сад. Но вероятность того, что у Сони просто разрядился телефон, стремилась к бесконечности. Уже дважды проверил: все портативные зарядки на месте, конечно же, она опять не взяла ни одну с собой. Уехать её искать и разминуться в дороге — последнее, чего ему хотелось.
«Аппарат абонента выключен или находится…»
Хорошо, какие есть варианты? Она прошла через ворота. Об этом думать не хотелось. Вариант второй: она не прошла через ворота, телефон разрядился, она едет домой. Тогда минут через пятнадцать появится. Вариант третий: она опять-таки не прошла через ворота, расстроилась, ушла гулять по набережной, чтобы, как она говорит, «выкинуть весь мусор из головы в воду». Нет, не может быть. Даже принимая во внимание все её эмоциональные заскоки, чувство ответственности у неё развито, дай бог каждому. Она обещала позвонить и увидела, что телефон разрядился, не пошла бы она никуда. Поехала бы домой, знает ведь, что я переживаю. Остаются только первые два варианта. Ещё десять минут.
«Аппарат абонента выключен…»
Время — почти полночь. Дальше ждать бессмысленно. Тим прикинул, что на метро ещё успевает. Это, конечно, не Москва с её переходами, закрывающимися в час ночи, но тем не менее. Линия Пиккадилли идёт в Хитроу, она долго работает. При удачном раскладе на Дистрикт можно попасть на один из последних поездов. Телефон, Ойстер, ключи, кредитка, наличка на всякий случай — всё на месте, пора ехать.
«Аппарат абонента…»
Метро. Надо чем-то занять голову. Как она написала? «…Мы идиоты! Башня не белая». И Интернет в подземке не работает, как назло! Ладно, и так понятно, что Белый Тауэр на самом деле коричневый. Но что это даёт? Тим мысленно согласился с сестрой: они идиоты. Цвет указывает на время суток. Это плохо. Вероятность, что ворота сработали, резко возросла. Она ушла. Неизвестно куда. Одна. Нет, это всё бред какой-то. Мы живём в материальном мире. Куда она могла уйти? В параллельную реальность? Не верю.
Успел на переход. Ещё две остановки, а там и до сада всего ничего останется.
«Аппарат…»
Сам того не зная, Тим повторил Сонин трюк с перелезанием через забор. Вот и ворота. На одном из кованых завитков висела красная шерстяная кисточка. Внутри всё оборвалось. Это от её… как там эта штука называется… не важно. В образовавшейся пустоте закипала злость. Тим с силой ударил по оскалившейся львиной морде.
— Где она? — Крик в никуда.
Тим медленно сполз на землю, сел, привалившись к створке. Совершенно неясно, что делать дальше. Звонить в полицию? А смысл? Сказать им, что моя сестра дотронулась до ворот и исчезла? Даже для лондонских полицейских это перебор. Пойти за ней? Но если они с Соней правы, то срабатывают ворота раз в сутки, и раньше завтрашнего вечера туда не попасть. С другой стороны, где гарантия, что на вход и на выход они «включаются» одновременно? Вариант, что обратного пути нет, Тим даже в мыслях не допускал. Предположим, что башню не просто так назвали Белой. Может, выход открывается утром, а вход вечером? Это выглядело вполне себе теорией. Никаких гарантий, что верной теорией, но это был шанс. Значит, ждать до утра. Тим отдавал себе отчет, что ничем не поможет сестре, сидя здесь и подпирая ворота, но заставить себя уехать домой не мог. Вдруг она все-таки вернётся прямо сейчас или спустя пару минут. Это были очень долгие десять часов.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия Сети».
Ожидание себя не оправдало.
Тим понимал, что надо съездить домой, поесть и хоть пару часов поспать. А потом можно вернуться и идти за сестрой, куда бы эти ворота ни вели. По крайней мере, в том, что в одну сторону они работают, сомнений не оставалось. Всего двенадцать часов, и появится хоть какая-то ясность.
Вернулся Тим ещё до заката, находиться дома было невыносимо. С отчаянной надеждой он в последний раз набрал номер.
«Аппа…»
Сад закрывался на ночь. Ждать оставалось недолго.
Соня проснулась с головной болью. «Странно, дождя не слышно, тусить мы вчера не тусили, с чего же так плохо?» — едва успела подумать путешественница, как на неё обрушились воспоминания. Она слишком резко села в кровати, в глазах даже потемнело. «Не сон, — оглядываясь по сторонам, заключила девушка. — Где бы я ни была, а гостиничные номера тут абсолютно такие же». В надежде на облегчение страданий, Соня потянулась к сумке. К счастью, обезболивающее оказалось на привычном месте. Пальцы наткнулись на телефон. «Может, хоть какая-то связь появилась?» Надежда умерла ещё до того, как окончательно сформировалась. За ночь устройство окончательно разрядилось. «Предатель», — разозлилась Соня на аппарат и запихнула его обратно. В ванной нашелся стакан. Насколько безопасно пить местную воду из-под крана, девушка не думала. Подняла глаза к зеркалу, ох, лучше бы она этого не делала. На неё смотрело нечто лохматое, весьма помятое, с кругами осыпавшейся туши под глазами. Жуть. Зато проблема, как там вчера сказал Грей, Изнанки сразу отошла на второй план. «Грей! Он же обещал прийти утром! А тут… я». Ближайшие полчаса чудовище преображалось в красавицу.
В дверь постучали. Соня поспешила открыть. На пороге стоял Грей с двумя большими стаканами.
— Надеюсь, ты любишь капучино.
— Ты знал! — обрадовалась девушка. — Проходи.
— Не выспалась? Глаза у тебя красные.
— Это всё голова. Болит ужасно.
— Последствия перехода, наверное.
— Мне вот сейчас вообще не полегчало. Что за переход? Что такое Изнанка? А Око? — Соня не заметила, что начала беспокойно мерить шагами комнату.
— Сядь, пожалуйста. А то мельтешишь, как яллара. Я попробую объяснить
— Как кто? — переспросила Соня, но послушно присела на край кровати.
— Яллара. Маленький такой зверёк, похожий на кролика, но с длинным хвостом, ну ты знаешь! Морда у него вытянутая, и носится постоянно.
— У нас таких нет. Смотри! — Соня привычно потянулась к сумке за телефоном.
— Гугл… — Осеклась. Вспомнила, что тот лежит на дне бесполезным разряженным кирпичом.
— Проехали. Но я уверена, у нас их нет.
— Не может быть. На Изнанке нет ничего уникального: ни животных, ни растений, ни технических устройств — вообще ничего. Только то, что есть у вас. Или хотя бы появилось, пусть и не прижилось. Так что либо яллары у вас вымерли, либо их очень мало.
— Зачем только спросила, — пробормотала Соня. — С пушистиками потом разберемся, это всё мелочи. Что такое Изнанка?
Грей достал из кармана маленькую вышивку.
— Вот, нашел утром на рынке. Так объясняют маленьким воспитанникам в Оке.
— В Оке? — Сонино любопытство сложно было держать в узде.
В ответ она получила строгий взгляд.
— Три минуты ты молчишь и не перебиваешь, договорились?
— Да, прости, продолжай, я практически рыба.
— Славно. У каждого предмета или явления есть две стороны, как на вышивке: лицевая и изнаночная. Лицо, как правило, аккуратное, его создают, чтобы показывать. Рисунок может быть красивым или ужасным, тут уж как решит вышивальщица. А изнанка, — Грей перевернул лоскут, — никогда не угадаешь, какая. Смотри, вот здесь рисунок точно совпадает с оригиналом, здесь очень постарались работать аккуратно, а вот тут сплошные узлы. Либо нитка спуталась, либо мастерица очень торопилась, либо терпения не хватило. Основная идея в том, что изнанка — не точная копия лица. Она не плохая сторона, нет, она — другая сторона. Но без неё не будет существовать и лицевая. Не будет опоры, баланса. Пока понятно?
Соня кивнула. С вышивкой всё было очевидно.
— Так же устроен мир, — продолжил лекцию Грей. — Вместе с Изначальным уровнем появился и Изнаночный. Ты живёшь на Изначальном, я — на Изнанке. Мы не ваша копия и не противоположность. В чем-то мы очень похожи, в чем-то — кардинально отличаемся. Изнанка неоднородна, тут хватает и красоты, и уродства. Никогда нельзя предугадать, как то или иное событие отобразится у нас. Однако совершенно точно можно сказать, что мы не создатели. Так же, как и с вышивкой. Рисунок формируется на лицевой стороне, изнанка — лишь оборот. Но даже если ты передумаешь и сделаешь новые стежки, на обратной стороне останется всё. Поэтому у нас не может ничего появиться, пока это не изобретут у вас. Но при этом мы ничего не теряем. Если что-то было создано в вашем мире, но так и не нашло применения, то на Изнанке оно существует.
Если говорить о нематериальной стороне, то мы оперируем вашими же понятиями, но не всегда отношение к ним у нас такое же. Например, благотворительность. Вы возвели её в ранг одной из величайших благодетелей.
— Три минуты прошло! Что значит «возвели в ранг»? Конечно, любая помощь слабому — это благо. Это же моральная обязанность тех, кому дано больше!
Грей улыбнулся.
— Удачный вышел пример. Оказывая помощь слабым, вы лишаете их возможности бороться за своё достойное существование. Слабый всегда будет оставаться слабым, пока сильный будет его защищать. Пока выживает сильнейший, человеческий вид защищен от вымирания. У вас сильные и успешные испытывают постоянный комплекс вины за то, что им дано больше. А занятие благотворительностью заглушает его. Даже если предположить, что вы оказываете благо конкретному индивиду, что спорно, то человечеству в целом это не идет на пользу.
— Это какая-то извращенная логика. Сейчас ты скажешь, что война — это хорошо.
— Безусловно.
— Как? — опешила Соня.
— Войны контролируют численность населения, стимулируют развитие науки и техники, сплачивают людей.
— Безумие. А в чем, по-вашему, нереальная польза убийства?
— Не заводись, это просто взгляд, отличный от твоего. Но не забывай, что без боли не бывает блаженства, без горя — счастья, без тьмы — света, без Изнанки — Изначального мира. Тебя бы тоже не было, что, безусловно, лично меня бы очень расстроило.
Соня, несмотря на всё негодование, смущенно заулыбалась.
— Что же до убийства, то на самом деле здесь оно тоже не одобряется. Жизнь — это личная собственность человека. Только он сам вправе распоряжаться ею. Знаешь, что-то мы углубились в морально-этические дебри. Пойдем погуляем, заодно ты убедишься, что здесь не страшные монстры живут.
И снова Грей оказался прав: прогулки были Сониной страстью номер три, сразу после кофе и сливочного пломбира. На призовое место могли бы претендовать ещё квесты, но они все-таки были краткосрочной эпизодической радостью и не выдерживали конкуренции с прогулками, радующими на постоянной основе.
Задняя дверь отеля вела в городской парк. Небольшой, но очень милый: пруд, ухоженные топиарии, клумбы с причудливыми узорами.
— Слушай, нам бы перекусить. Ты подожди меня здесь, а я добуду пару сэндвичей. Я быстро.
Не успела Соня вставить и слова, как Грей усадил её на ближайшую лавочку и умчался в глубь парка.
— Мамочки! — спустя мгновение вскрикнула девушка и вскочила. Лавка под ней пошевелилась! Соня огляделась в поисках поддержки, но, как назло, вокруг не было ни души. Видимо, рабочий день существует и на Изнанке тоже. Очень медленно и аккуратно она протянула руку, дотронулась до лавки и сразу же руку отдернула. Никакого движения. Похоже, доли секунды было недостаточно.
— Ладно. — Поглубже вдохнув, Соня опустила ладошку на сиденье.
Какое-то время ничего не происходило. И вдруг поверхность лавочки под пальцами слегка шевельнулась. Рука инстинктивно дернулась. Там, где она только что была, остались очертания ладони. Постепенно они исчезли.
— Этого не может быть, — ошарашенно прошептала экспериментаторша.
Любопытство взяло верх над осторожностью. Тщательно исследовав всю поверхность, Соня пришла к выводу, что да, она вся твердая и однородная, и нет, материал не похож ни на что гибкое, но застывшее. Совершенно обычная металлическая лавочка. В Лондоне, правда, таких немного: на дереве сидеть теплее и удобнее.
— А если так? — пробормотала Соня и положила обе ладони на лавочку.
Прошла минута, другая, и садовая мебель послушно повторила форму рук.
— Играешься? — Это Грей, вернувшийся с сэндвичами, умильно улыбался, глядя на Соню.
— Это что? Как она это делает?
— Это эргономичная лавка. Правда, обычно её называют живой. Она адаптируется к твоему телу, меняет форму так, чтобы тебе было максимально комфортно. Садись, не бойся.
Он сел сам и потянул девушку за собой.
На сей раз шевеление не застало Соню врасплох, как бы сильно ей ни хотелось вскочить, она заставила себя не двигаться. Через несколько минут всякое движение прекратилось. Девушка прислушалась к ощущениям в теле. А ведь и впрямь! Очень удобно. Считается, что нет ничего удобнее теплой постели в момент, когда звонит будильник. Вот сейчас Соня бы поспорила с этим утверждением.
— Это просто фантастика! Но погоди, ты же сказал, что вы не создатели, но у нас нет таких материалов!
— Выходит, что есть. На вот, поешь, — сказал Грей и протянул ей сэндвич. Пару лет назад ученые опубликовали исследование о создании гибридного материала. Если я не ошибаюсь, они взяли бактерию кишечной палочки, приятного аппетита, кстати.
Соня поморщилась, но покрутила рукой, мол, продолжай.
— В общем, эта бактерия производит пленки, в которые внедрили неживые предметы. Таким образом получили материал, способный самовосстанавливаться и саморазвиваться. Но ожидаемого фурора исследование не произвело. Все-таки люди опасаются «живых» предметов. Тогда «Вайверн Фёрнича» выкупила права на использование этого материала. Она продолжила исследования и довольно скоро начала производить такие лавки. Компания их не продавала, а просто помещала везде, где только было возможно. Поначалу все очень пугались. Ты сама наверняка перетрусила.
Соня согласно кивнула.
— А потом с ума от них посходили. И тут «Вайверн» объявила о старте производства домашней мебели из того же материала. Тогда-то и начался бум. Кто-то протестовал, кто-то заявлял, что вот оно, нанобудущее. Но компания никак не реагирует. Лишь обнародовала дату начала продаж первых экземпляров. Так что мы теперь ждём.
— Это же настоящий прорыв! — Соня доела и снова могла говорить.
— Этот материал может изменить всё! И ты уверяешь, что у нас такой тоже изобрели? И раньше, чем у вас. Почему же нет никакой информации?
— Может быть много причин: кончилось финансирование, свернули проект из-за медленного прогресса, временно заморозили в пользу какого-нибудь другого, более важного исследования, да мало ли.
— Но должны были остаться публикации, хоть что-то. А в Интернете такую новость моментально бы распространили! Кстати, почему у вас нет Интернета?
— С чего ты взяла?
— Ну, я вчера пробовала, — пояснила Соня, испытывая неловкость, — пока телефон ещё не сел.
— Покажешь?
Умерший смартфон был извлечён из сумки. Грей повертел вещицу в руках.
— Похож на наши старые модели. Это вот разъем для зарядного устройства?
— Да. Как это — на ваши старые модели? Вы и здесь нас опередили?
— Вроде того, — смущенно согласился Грей: ему не хотелось расстраивать девушку. — Вот, смотри.
Он протянул ей нечто толщиной с кредитную карту.
— Это телефон? — Соня рассматривала абсолютно гладкую штуковину. Обнаружила лишь одно крохотное отверстие.
— Это для наушников, — предвосхитил вопрос молодой человек. — Он заряжается от радиоволн, ловит их в воздухе. У нас эта технология уже давно.
Грей окончательно смешался.
— Мы живём в каменном веке, — заключила Соня, — ладно, пойдем дальше смотреть ваши чудеса.
— Не так уж у нас их и много. Пойдем, — с энтузиазмом подхватил экскурсовод.
За исключением живых лавок, Изнанка удивляла своим сходством с Сониным миром. А если не обращать внимания на правостороннее движение, то можно было вообразить, что они гуляют в районе Пимлико. Не хватало только реки.
— Слушай, а география отличается, да?
— Не особо.
— Тогда где Темза?
— На месте, там же… Я понял! Переход с твоей стороны находится на реке, да?
— Переход? В смысле, ворота?
— Переход. Это вроде дыры в реальности, — поправил ее Грей и полез в карман. — Чёрт, вышивку оставил в номере. Придется на словах. Для того чтобы посмотреть на изнанку, тебе надо либо вывернуть изделие, либо перевернуть его. Или же, что гораздо практичнее, проделать в нем отверстие. Пойдем к реке, — вернулся к теме Темзы Грей. — Я всегда хожу к ней, когда надо подумать или принять какое-то решение.
— И я! Мне всегда казалось, что вода уносит из головы весь мусор, и остается только нужное и значимое.
— Точно! И проблема становится прозрачной, а решение — очевидным!
— Вот! А Тимоха говорит, что я всё придумываю и это просто грязная вода.
— Кто такой Тимоха? — Вроде в голосе Грея проскользнули нотки ревности, но Соня решила, что ей показалось.
— Это мой младший брат. И он там с ума сходит. А я никак не могу сообщить ему, что со мной всё в порядке?
— Есть только один способ связи между уровнями, но он сложный. И, кроме того, твой брат, — вот теперь Соня точно уловила облегчение в голосе, — должен точно знать место и время связи.
— Точно место и время… Господи, это перо?!
— А ты отлично соображаешь! Да, перо, но исключительно перо ворона из заповедника Ока.
— Опять это Око. Это какая-то организация? Типа правительства или полиции?
— А ты почти попала с обоими предположениями. Про что рассказывать дальше? Про Око или про переход?
— Давай про переход. Стой! — воскликнула вдруг Соня и резко затормозила. Похоже, это начало входить у неё в привычку. — Тот человек, в парке, в Сохо, он сказал, что опоздал! Он знал, куда и когда упадёт перо. Он что, с Изнанки?
— Макс. Его зовут Макс, — в голосе Грея засквозил холод. — И да, он отсюда.
— Ты его знаешь? Почему ты мне сразу не сказал? Ладно, потом. Если он попал к нам, то, — у девушки перехватило дыхание, — я… я смогу вернуться домой?
— Да.
— Грей! Почему ты до сих пор молчал?
— Потому что я не знаю, как открывается переход! — простонал Грей, в голосе его сквозило отчаяние пополам с бессилием. — Я могу рассказать тебе кучу теории и истории, но не практики. Я не хотел тебя обнадеживать.
— Так, это не проблема. Если мы открыли дверь сюда, откроем и обратно. Тем более с твоими знаниями, — Сонины глаза загорелись азартом новой загадки.
— А ведь ты права. Пойдем, мы уже практически у реки.
— Ага, идём. Ты остановился на отверстиях.
— Да. Отверстие — это и есть переход. Но сначала появляются Иглы. Их так назвали, потому что они протыкают ткань реальности. Как-то очень вычурно звучит. Если по-человечески, то это строение, как правило, замок или церковь. Оно появляется одновременно на обоих уровнях. Есть куча теорий, научных трудов о том, где и когда возникает Игла. Но доказательств нет, можно только гадать. Как только заканчивается строительство, формируется переход. Каждая Игла несет в себе инструкцию, как его найти и открыть.
— Тауэр! Наша Игла — это Тауэр!
— Наша тоже, Иглы идентичны, помнишь? Чего нельзя сказать о переходах. Это как-то связано с пространственно-временным полем, точнее, с суперпространством. Только не спрашивай о подробностях.
— Бр-р-р, тёмный лес. Я правильно понимаю, что переход на Изнанке и на Изначальном уровне находится в разных местах?
— Правильно. Поэтому наш — не на берегу.
— Значит, нам надо в ваш Тауэр!
— Тут могут возникнуть проблемы, — парень замялся. — Лучше я тебе покажу. Так будет нагляднее.
— Как с вышивкой? — поддела его Соня.
— Как с вышивкой, — согласился Грей. — Не зря мы решили идти к реке. Мадемуазель любит речные прогулки?
— Ещё как!
— Тогда я приглашаю мадемуазель совершить небольшой круиз по Темзе. Не соблаговолит ли прелестница спуститься к причалу? — Галантно поклонившись, Грей протянул девушке руку.
— Месье крайне любезен, — изобразив подобие книксена, ответила Соня и оперлась на предложенную руку. — Похоже, у вас тут тоже Средневековье было страшно романтичным.
— Это как посмотреть, — кавалер ушёл от ответа. — Прошу на борт.
Соня не верила своим глазам. У причала был пришвартован автомобиль. Вот прямо настоящий: с колесами, правда, задранными вверх, рулем, креслами и зеркалами. Эдакий кабриолет без крыши. Но на воде! И их тут было полно. Вроде нашей парковки у торгового центра, но водоплавающей. Видимо, лимит бурного удивления был исчерпан, девушка притихла.
— Вопросов не будет? — поинтересовался Грей.
Соня лишь отрицательно помотала головой. Так же молча она села на пассажирское сиденье и принялась наблюдать, как Грей управляется с этим… с этой… штуковиной. Приборная панель похожа на обычную автомобильную, только датчиков раза в три больше. И два рычага: один посередине, как в машине, а второй прямо на боку. Судя по всему, один для плавания, другой — для вождения. И экран странный: наполовину навигатор, наполовину — непонятные разноцветные волны. Раздался скрежещущий звук. Соня завертелась, пытаясь определить источник.
— Всё в порядке, это якорь, — успокоил её капитан.
Они поплыли. Живительная сила Темзы, над которой так смеялся Тим, делала своё дело. Соня почувствовала лёгкость, она уже не плыла по реке, а парила над ней. Нырнула под мост, другой, а вот и Воксхолл.
— О, у вас тоже есть МИ6? — спросила она, но даже не расслышала ответа Грея.
Они летели дальше. Обернувшись, в брызгах она разглядела маленькую радугу, и снова мосты: Ламбет, Вестминстер, Ватерлоо, даже угловатый Миллениум на месте. Казалось, они поплыли ещё быстрее. Святой Павел и шекспировский «Глоуб», искрящаяся на солнце игла Шарда и виднеющийся вдалеке Гёркин. А это что?
Грей плавно затормозил. Прямо по курсу буи с предупреждающими знаками. Темза перекрыта, а по левому борту высоченная глухая стена, уродливая, чужеродная, тянущаяся до самого Тауэр-бридж.
— Тауэр там, за стеной? — оторопела Соня.
— Да. Он под охраной Ока. По официальной версии, там закрытая военная база. Сама видишь, подойти к нему невозможно, а подплыть… Сейчас.
Он полез под сиденье, достал полную пластиковую бутылку, размахнулся и забросил туда, подальше, за буйки. Не успела бутылка коснуться поверхности воды, как со стороны стены прогремел выстрел, и она разлетелась на мелкие кусочки. Соня вскрикнула.
— Вот такой у нас Тауэр.
— Но почему? — в голосе девушки звучал страх.
— Око не заинтересовано в том, чтобы у обывателей был доступ к Игле. И к переходу.
В привычный шум летнего дня ворвался вой сирены.
— Это что? — страх сменился ужасом.
Грей выругался.
— Я рассчитывал, что они спишут всё на случайно залетевшую чайку. Чёрт, это боевая тревога!
Мотор зарычал. Пока они разворачивались, Соня успела заметить, что в стене открылся проход. Разглядеть преследователей не удалось, Грей увозил их обратно, подальше от опасности.
— Что происходит? — перекрикивая шум сирены, спросила Соня.
— Не сейчас, — скорее прочитала она по губам, чем услышала в ответ.
Всё быстрее, всё дальше. Мимо Саутварка, мимо Блэкфрайарса. У Темпла они повернули к берегу. Грей не тормозил. Соня вцепилась в торпеду до белых костяшек.
— Грей!
На мгновение оторвавшись от руля, он сжал её запястье.
— Не бойся.
Автомобиль, или катер, или как его ни назови, сильно завибрировал. Брызги полетели во все стороны — колеса опускались вниз. Впереди показался пандус. Они выехали в город. Выяснилось, что складная крыша всё-таки имеется. Стало гораздо тише.
— Отпусти уже торпеду. Или ты хочешь кусочек на память? — попытался пошутить Грей.
Улыбки у Сони не вышло.
— Грей, что происходит? Почему нас преследуют? — повторила вопрос девушка.
— Не сейчас, — ответ прозвучал чуть мягче, но суть не изменилась.
Выехали на Стренд и помчались дальше, на Друри-лейн.
— Мы едем в Сохо? — Молчать было выше Сониных сил.
— Да. Вряд ли они будут искать нас рядом с собственной точкой связи.
— А я там живу. — Невпопад получилось.
Грей затормозил.
— Лучше дальше пешком. Все-таки амфибий у нас не так много, бросается в глаза.
Очутившись на тротуаре, Грей несколько растерялся.
— Нам, наверное, туда.
— Я тут каждый закоулок знаю, — перехватила инициативу Соня, — давай за мной.
Она уже тянула парня за руку. Налево-направо-налево, через площадь, вон, уже колонна показалась. Площадь Севен Дайалс, Тимоха её всегда «часами» называл. Дальше к Шафтсбери-авеню, снова направо-налево-направо. Ноги сами вынесли Соню туда, где всё началось: перед ними была изнаночная копия Сохо-сквера.
— Когда я сказал «рядом с точкой связи», я не имел в виду настолько рядом.
— Знаешь, с меня хватит, — взорвалась Соня. — Меньше чем за сутки вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я оказалась чёрт знает где, с весьма призрачными шансами на возвращение домой. За один день на меня свалилось столько информации, сколько некоторые не узнают и за девяносто лет! А теперь тут стреляют, меня преследуют, и я даже не знаю кто и за что! И ты мне будешь говорить, что тебе, видите ли, не нравится место? Мне нравится! Мне тут спокойно!
— Угу, я вижу, какая ты спокойная. — Это вот он зря сказал.
— Да как у тебя язык поворачивается! — Соня задохнулась от возмущения. Изо всех сил ударила Грея кулачками в грудь. — Ты! Бессердечная зараза!
Резко развернулась и пошла прочь. Прочь от всех этих тайн, загадок, Изнанок, Ока и кто его знает, от чего там ещё.
— Стой! Да стой же ты! — попросил, догнав её, Грей. — Извини, я не подумавши ляпнул. Давай посидим здесь немного, ты отдохнёшь. Пожалуйста.
Ярость улетучилась так же быстро, как вспыхнула. Соня понимала, что никто не виноват в случившемся. Если быть до конца честной, то никто, кроме неё и её неуёмного любопытства. Они устроились на газоне.
— Хочешь, я расскажу тебе про Око?
— Нет, — неожиданно для самой себя ответила девушка. — Я больше ничего не хочу знать, совсем ничего. Я хочу домой. — Она закрыла лицо ладошками. — Чтобы не видеть всего этого, чтобы открыть глаза и оказаться дома, и чтобы Тимоха рядом, и чтобы всё это оказалось сном.
— Если бы это был сон, я бы тебя не встретил, — осторожно вставил Грей.
Соня опустила руки, удивленно посмотрела на него и слегка улыбнулась.
— Это я как-то упустила.
Помолчали. Первым заговорил Грей.
— Нам действительно лучше уйти. Сеанс связи может произойти в любой момент, а я бы не хотел нарваться на ретивого инсинуата Ока или, что ещё хуже, на комтура.
Соня уже справилась с накатившим отчаянием. Природный оптимизм взял своё: девушка бодро поднялась на ноги и протянула руку Грею.
— А знаешь, я готова к новому маленькому исследованию. Гастрономического характера.
— Это я всегда за! — обрадовался Грей и взялся за теплую ладошку. — Куда пойдем?
— В самое лучшее место на ближайшие пару сотен километров. Если на этой вашей Изнанке нет «Бургер и Лобстер», то я отказываюсь верить в её реальность.
Поверить Соне всё же пришлось. Не успели они свернуть на Дин-стрит, как характерный аромат лобстеров сообщил, что ресторан на месте. Следующий час прошел в борьбе с конечностями членистоногих и непринужденной болтовне.
— Надо вернуть тебя домой.
Соня сидела на лавочке, разглядывая статую незнакомого дядьки, стоящую на месте Шекспира. Грей расхаживал перед ней взад-вперед.
— Что мы знаем про переход с нашей стороны?
— Ну, у вас там арки. Десять штук. Я считала. Нам это что-то даёт?
— Не знаю, может быть.
Позади скрипнула калитка.
— Если бы мы только могли попасть в Тауэр, я уверен, решение нашлось бы сразу.
Статуя слегка раздражала Соню: то же место, та же поза, но незнакомое лицо. Неправильно это. Если уж копировать Изначальный уровень, то делать это точно.
— Неточная копия. Грей! Ты мне утром говорил, что Иглы идентичны на обоих уровнях!
— Э-э-э, да, нас так учили.
Скрип.
— Тогда нам и не нужно внутрь вашей. Мы не найдём там ничего нового!
Скрип-скрип.
— Да что же это такое, — рассердилась Соня: она ужасно боялась упустить только-только сформировавшуюся идею, а этот скрип сбивал. — Ходят туда-сюда, думать мешают.
Скрип-скрип. Калитке не было дела до Сониных мыслей, её забота — пропускать прохожих. Девушка обернулась на скрипящую нарушительницу спокойствия и застыла. Давешняя привычка вернулась.
— Грей, я знаю, — медленно, по слогам, прознесла она, — я знаю, как мне вернуться.
— Я не понимаю.
Соня повернулась к нему и затараторила:
— Эта калитка. Она открывается в одну сторону и сразу же в другую. Смотри, вот! Так почему переход не может так же? Как я раньше не подумала? Ну, вроде как толкнули — он открылся с Изнанки на Изначальный уровень, а потом раз, и в обратную сторону. Это точно должно так работать. Тем более, если Тауэры идентичны, то в вашем — те же инструкции, та же часовня и арки. Я не знаю, какая там связь, между переходом в иной мир и этим вашим Садом Круга, но…
— Садом Цикла, — перебил её Грей. — Прямая. Это жизненный цикл, в нем десять этапов: рождение, младенчество, детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, вторая молодость, старость, смерть. Поэтому там десять дорожек и десять арок: пройдя по каждой, ты замыкаешь жизненный цикл.
— Очень познавательно, — язвительностью Соня не отличалась, но сейчас как-то к месту пришлось. — Так, хорошо, значит, связь с иным миром тоже присутствует. Все сходится! Сколько сейчас времени?
— Половина десятого.
— Отлично! Значит, мы успеваем сильно с запасом. Поехали! — позвала Соня: ей не терпелось оказаться поближе к переходу. — Метро же там, да?
— Да, — в голосе Грея снова чувствовалось напряжение, — но нам туда не надо. Метро для экстремалов, а тебе хватит на сегодня адреналина. Лучше на автобусе, так надежнее.
— Как скажешь. — Соня пропустила мимо ушей часть про экстрим и адреналин, мыслями она уже была у перехода.
Казалось, дорога тянется бесконечно. Дай Соне волю, она бы выпрыгнула из автобуса и подталкивала его, чтобы тот ехал хоть чуть-чуть быстрее. За своим нетерпением она совсем не замечала, как мрачнел Грей. Наконец показался Сад Цикла. Двери автобуса едва успели открыться, как Соня уже была на улице.
— Идем, — поторопила она парня, — ну же!
Нехотя он пошел следом.
«Домой, домой, домой», — в такт шагам билось в голове у Сони. Скорее. По булыжной дорожке, мимо вязов, мимо данторн, в самую глубь, к фонтану.
— Какая арка?
— Вот эта, со львами, — еле слышно пробурчал Грей.
— Конечно, какая же ещё, могла бы сама догадаться! Да что с тобой такое?
Молодой человек молча смотрел под ноги.
— Ну же, Грей! Что не так?
— Я больше тебя не увижу. — Соня едва разобрала слова.
— Что? Прекрати, конечно, увидишь! Откуда такие мысли?
— Ты сама сказала. Там, в саду. Что хочешь, чтобы это оказалось сном, ну, и так далее.
Соня глубоко вдохнула. Выдохнула.
— Послушай, я была напугана, расстроена. Я боялась, что не вернусь домой. Но теперь ты от меня так легко не избавишься, слышишь?
Грей недоверчиво смотрел на девушку.
— Правда?
— Правда, — рассмеялась Соня. — Ты ещё сам будешь жалеть, что оказался вчера вечером в Саду Цикла.
— Это вряд ли, — возразил Грей, заметно повеселев. — Итак, уже почти одиннадцать. Ты готова?
— Более чем.
За внешней бравадой скрывалось беспокойство: а вдруг не сработает; а вдруг, она где-то ошиблась. Маленький червячок сомнения деловито грыз девушку изнутри.
— Вот только что-то не дает мне покоя, — медленно проговорила Соня.
— Эй, ты просто нервничаешь. Ты сама так чётко всё разложила: калитка, толчок туда — толчок обратно, вход и выход, идентичные Тауэры. Всё получится.
Соня морщила носик. Что-то Грей сейчас сказал. Калитка… вход… выход… Стоп! Калитка!
— Грей, ты гений! Толчок туда, толчок обратно! Поэтому и арок у вас тут десять, а не одиннадцать. Не смотри на меня так, я помню про жизненные этапы. Но наверняка это просто красивая теория. Переход не может быть открыт одновременно в обе стороны, иначе можно столкнуться в «дверном проёме». Туда он открывается в десять минут!
— Ты уверена?
— Да! — ответила Соня и запнулась. — Нет. Я не знаю.
— В любом случае времени на раздумья больше нет. Или оно сработает, или… Не будет никакого «или», — Грей перебил сам себя, — оно сработает, а я буду ждать твоего возвращения.
Неожиданно Соню осенило.
— Пойдём со мной! Ты посмотришь на мой мир, с Тимохой познакомишься, пойдём!
— Нет! — слишком поспешно отказался Грей. — Нет времени на пререкания. Девять минут. Или сейчас, или застрянешь тут ещё на день. Возвращайся!
— Но почему? — Соня была в растерянности.
Грей подтолкнул её к арке.
— Поторопись!
Львы. Прикоснуться. Вдох. Выдох. Соня сделала шаг.
Поодаль, в тени старого развесистого вяза, стоял человек с татуировкой черного пера на шее. Он, не отрываясь, смотрел в исчезающую спину девушки. Руки сжались в кулаки, желваки заходили, в глазах мерцала едва сдерживаемая ярость.
Из книги Пророчеств.
Пророчество девятое, изъятое.
«Матерь троих, из надлунного мира впервые вошедшая,
Младшей ведомая, хаос и мрак разольет в год огня.
Волей пера Азраила погибель со старшей нашедшая,
Сумрачный рок укротит, в год девятый со средней уйдя»
Из декрета ареопага Ока
«О принципах»
«Пророчество девятое полагать ложным, ибо изложено чужеродным слогом. Всякое женское присутствие в Оке исключить, во избежание вероятного злодеяния, совершенного по неразумию и в пользу мнимой ветви пророчества».