Камерон настороженно наблюдала, как Джек, он же специальный агент ФБР Паллас, покосился на полицейского:
— Спасибо, офицер, дальше я сам.
Охранник поспешно ретировался, оставив ее наедине с мужчиной, чьи глаза были холодными, словно камень.
— Да уж, в хорошенькое дельце вы вляпались.
Камерон выпрямилась. Прошло целых три года, а этот субъект все равно вынуждает ее сразу же занимать оборонительную позицию.
— Неужели? Благодаря вам я понятия не имею, во что именно вляпалась, — она помолчала, злясь, что совершенно не в курсе ситуации. — Что случилось с женщиной из соседнего номера?
— Мертва.
Камерон кивнула. Это было и так понятно по присутствию детективов из департамента полиции, но подтверждение все же выбило ее из колеи. Она внезапно ощутила безудержное желание выбраться из этих стен, однако заставила себя не обнаруживать никаких чувств перед Джеком и сказала только:
— Очень жаль.
ФБРовец указал на стул возле письменного стола:
— Может, присядете? Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Намерены устроить допрос, агент Паллас?
— Намерены отказаться от сотрудничества, мисс Линд?
— И что тогда? — деланно усмехнулась Камерон. — Примените ко мне жесткие меры?
Взгляд собеседника оставался суровым и мрачным. Упрямица сглотнула и мысленно сделала себе пометку поаккуратнее дразнить мужчину, который носит оружие и винит ее в крушении своей карьеры.
Ей припомнился день, когда три года тому назад они с Джеком впервые встретились для обсуждения дела Мартино. Прежде им не доводилось сотрудничать: на ту пору Камерон всего лишь год пробыла обвинителем, а Паллас длительное время работал под прикрытием. Камерон восприняла с удивлением — хотя и с энтузиазмом — что именно ей начальство поручило расследование из числа тех, что привлекают наибольшее внимание. Как в Бюро, так и в федеральной прокуратуре отлично знали, что Роб Мартин (он же Роберто Мартино) является главой одного из крупнейших преступных синдикатов Чикаго. Извечная проблема состояла в том, чтобы собрать достаточно доказательств для предъявления обвинения.
Специальный агент Паллас как раз этим и занимался. Перед встречей Камерон узнала от своего шефа, что Джек два года работал под прикрытием, внедрившись в организацию Мартино, пока ФБР не было вынуждено отозвать сотрудника, когда его легенда оказалась раскрыта. Прокурор не стал распространяться об операции федералов — сказал только, что на каком-то складе десять бандитов взяли Палласа в кольцо, тот пробился из окружения и в перестрелке был ранен. И кое-что еще: до прибытия подкрепления агент умудрился в одиночку разделаться с восемью молодчиками Мартино.
В первый же визит со своим напарником в офис помощника прокурора Джек произвел на Камерон немалое впечатление. Она подозревала, что все, кто сталкивался с агентом Палласом, испытывали сходную реакцию: с этими хищными карими глазами, почти черной шевелюрой и темной щетиной он был похож на парня, встречи с которым в ночном переулке женщинам — да и мужчинам — следует избегать. Правая рука на косыночной повязке — должно быть, из-за ранения; вместо стандартного костюма с галстуком — темно-синяя футболка и джинсы. Увидев Палласа, Камерон нисколько не удивилась, что именно его Бюро выбрало для внедрения в преступный синдикат.
И вот теперь, три года спустя, этот мужчина стоит напротив нее в гостиничном номере, который внезапно сделался слишком тесным, сверкает глазами, медленно закипающими гневом, и даже в офисном костюме и при галстуке выглядит ничуть не менее опасным.
— Я хочу поговорить с юристом, — заявила Камерон.
— Вы же сами юрист, — заметил ФБРовец. — А поскольку вас не рассматривают в качестве подозреваемой, адвокат вам все равно не положен.
— А в каком качестве меня рассматривают?
— Интересующего нас лица.
Чушь собачья.
— Значит, так: я устала и не настроена играть в ваши игры. Или выкладывайте, в чем дело, или я ухожу.
Паллас обозрел ее штаны для йоги и университетскую футболку с подчеркнутым безразличием к высказанным угрозам. Слава богу, что она стоит перед ним не в одном нижнем белье.
— Никуда вы не уйдете. — Джек пододвинул стул и мотнул головой: — Садитесь.
— Нет уж, спасибо. Пожалуй, буду придерживаться собственного плана. — Прежде чем собеседник успел раскусить ее блеф, Камерон сгребла свою сумочку и направилась к двери. Черт с ними, с вещами, заберет потом. — Приятно было поболтать, агент Паллас. Рада убедиться, что за три года, проведенные в Небраске, меньшим козлом вы не стали.
Камерон дернула ручку и чуть не налетела на возникшего на пороге мужчину в хорошо сшитом сером костюме и галстуке. Он выглядел моложе Джека и был темнокожим. Рискованно удерживая обеими руками три стаканчика из «Старбакс», незнакомец одарил Камерон сногсшибательной улыбкой:
— Спасибо за открытую дверь. Что я пропустил?
— Я в бешенстве покидаю номер. И только что обозвала агента Палласа козлом.
— Похоже, вы неплохо провели время. Кофе будете? — вошедший протянул ей стаканчик. — Агент Уилкинс.
Камерон бросила понимающий взгляд через плечо:
— Злой коп — добрый коп? Это все, на что вы способны, Джек?
Тот размашисто пересек комнату, встал в дверях, возвышаясь над собеседниками, угрюмо бросил:
— Вы понятия не имеете, на что я способен, — и взял у коллеги стаканчик с кофе.
Камерон мысленно сделала себе вторую пометку поаккуратнее дразнить мужчину, который носит оружие, винит ее в крушении своей карьеры и к тому же выше на целую голову. В душе она назвала себя парочкой нехороших слов за принятое ранее решение обуть спортивные тапки. Чтобы противостоять агенту Палласу лицом к лицу, требовались как минимум восьмисантиметровые каблуки. Хотя и на таких она достала бы ему только до подбородка. Не говоря уж о том, что на шпильках от Маноло[1] и в штанах для йоги имела бы вид полной идиотки.
— Так вы знакомы? — выразительно повел стаканчиками новоприбывший агент.
— Мы с мисс Линд имели сомнительное удовольствие работать вместе по одному делу, — обронил Джек.
— Сомнительное? И как это понимать? Погодите… Камерон Линд? — с озарением на лице повернулся к ней Уилкинс. — То-то, думаю, фамилия знакомая. Ну да, из федеральной прокуратуры. — Светло-карие глаза зажглись весельем. — Так это про вас Джек сказал…
— Думаю, мы все прекрасно помним, что сказал агент Паллас, — перебила Камерон. Три года назад злополучную фразочку Джека почти неделю транслировали во всех новостных программах. Нет ни малейшего желания слышать эти слова снова, да еще в его присутствии: достаточно натерпелась стыда и в первый раз.
— Конечно, без проблем, — кивнул ФБРовец, переводя взгляд со свидетельницы на напарника и обратно. — Да-а… неловко получилось.
Меняя тему, Камерон указала на кофе:
— Обычный или без кофеина?
— Обычный. Я слышал, у вас выдалась долгая ночка.
Камерон, которая уже почти сутки была на ногах, так что никакой адреналин больше не мог справиться с усталостью, потянулась за стаканчиком.
— Спасибо, — отпив кофе, благодарно выдохнула она.
Агент тоже отхлебнул глоток.
— Ну вот, видите, мы втроем просто пьем кофе и беседуем. Так что скажете — может, останетесь и поболтаете с нами о случившемся?
Камерон чуть не улыбнулась. Уилкинс, во всяком случае, казался приятным и здравомыслящим человеком. Жаль, что при назначении напарника ему достался наихудший жребий.
— Очень даже неплохо, — заметила она.
— Кофе или образ доброго копа? — ухмыльнулся собеседник.
— И то, и другое. Агент Уилкинс, если вы хотите задать мне пару вопросов, буду рада помочь. — Развернувшись, Камерон проскользнула мимо Джека и направилась обратно в номер. Мужчины потопали следом. Устроившись на стуле возле стола, она скрестила ноги и в упор посмотрела на двух федеральных агентов: — Ну что ж, давайте поговорим.
* * * * *
Окажись свидетельницей кто угодно, кроме Камерон Линд, Джек, вероятно, счел бы ее замашки забавными.
Но поскольку это была именно Камерон Линд, он не веселился. По правде сказать, в сложившейся ситуации агент Паллас не находил ничего хотя бы отдаленно смешного.
Он решил уступить напарнику право играть первую скрипку при опросе. Не потому, что дамочка ясно выразила нежелание иметь дело с ним самим — плевать ему на прихоти мисс Линд — а скорее из-за того, что она (не странно, учитывая историю их отношений) гораздо лучше шла на контакт с Уилкинсом. Расследование для Джека стояло во главе угла, и он не собирался допускать, чтобы личные проблемы препятствовали делу.
Когда агенты только прибыли в гостиницу и детектив Слонски назвал имя свидетельницы из номера 1307, Джек на какую-то долю секунды подумал, что все это — розыгрыш, своего рода дружеское приветствие в честь его возвращения в Чикаго. И по-прежнему не исключал такую возможность, когда напарники поднялись на место происшествия. В конце концов, ведь тела там не оказалось — Слонски сообщил, что бригада скорой помощи, пытаясь реанимировать пострадавшую, увезла ее в больницу «Нортвестерн Мемориал».
А затем Паллас увидел видеозапись.
После просмотра Джеку стало предельно ясно, что звонок от шефа в пять часов утра с просьбой проверить, действительно ли полицейские из чикагского департамента натолкнулись на то, о чем заявляют, вовсе не часть некоей замысловатой шуточки. И в настоящий момент агенту Палласу первым делом требовалось определить, относится ли данный случай к юрисдикции ФБР.
Ключом к ответу на данный вопрос была Камерон Линд. Если верить ее рассказу, Бюро ничего не остается кроме как начать собственное расследование. Именно по этой причине, сколь бы сильно ни хотелось Джеку сплавить свидетельницу коллеге, как руководитель оперативной группы он понимал, что такой вариант не катит.
Со своего места в углу комнаты Паллас наблюдал за опрашиваемой. Выглядит измотанной — оно и не удивительно. И почему-то кажется ниже ростом, чем ему запомнилось. Вероятно, потому, что все их встречи три года тому назад происходили в рабочее время и помощница прокурора выступала на каблуках.
Да-а, он помнит Камерон Линд и ее высоченные шпильки… Если честно, Джек даже удивился, что, несмотря на прошедшее время, его воспоминания о ней оказались настолько четкими и подробными: длинные каштановые волосы, прозрачные зелено-голубые глаза и повадки, которые он когда-то — очень недолго — находил очаровательными.
С другой стороны, ничего удивительного. В конце концов, он агент ФБР, и запоминать детали — его работа.
И пожалуй, не грех признать, что Камерон Линд — как выражались другие мужики — офигительная красотка.
Тем досаднее, по мнению Палласа, было то обстоятельство, что девица оказалась полнейшей стервой.
К счастью, сегодня длинные каштановые волосы были стянуты в конский хвост, а зелено-голубые глаза из-за недосыпа потускнели. Правда, штанишки для йоги и футболка Мичиганского университета выглядели очень симпатично, но из-за вышеупомянутого переизбытка стервозности Джек их проигнорировал.
— И вот когда они разбудили меня во второй раз, — продолжала свидетельница, — я и позвонила в гостиничную службу.
— Мне бы хотелось вернуться немного назад. — От реплики Джека, притаившегося в углу комнаты, Камерон вздрогнула: он заговорил впервые с начала ее рассказа.
— Уточните, что вы услышали прежде, чем заснули. До того, как шум в соседнем номере возобновился, — велел Паллас.
Камерон замялась. Джек понимал, что ей не хочется отвечать на его вопросы — вероятно, вообще не хочется с ним разговаривать — однако теперь, когда мисс Линд уже начала давать показания, особого выбора у нее не было.
— Я услышала звук закрывающейся двери, словно кто-то вышел из комнаты.
— Вы уверены, что это была именно дверь в коридор? — переспросил Паллас.
— Да.
— Но в тот раз вы не посмотрели, выходил ли кто-то на самом деле?
— Нет, — покачала головой Камерон. — Потом у соседей стало тихо. Приблизительно на полчаса.
— Опишите звуки, которые вас разбудили.
Поскольку теперь вопросы задавал Джек, Камерон развернулась к нему лицом и с насмешливой вежливостью поинтересовалась:
— И что конкретно вам хотелось бы знать, агент Паллас?
— Я уже сказал. Мне хотелось бы знать, что конкретно вы слышали.
— Примерно то же самое, что и в первый раз, — с некоторым вызовом заявила мисс Линд.
— Неужели? — насмешливо склонил голову Джек. — Вы сказали, что в первый раз слышали, как соседи занимаются сексом.
— По-моему, шлепки по мягкому месту и вопли «Я кончаю» явственно указывали на это.
— Значит, когда вы проснулись во второй раз, то снова услышали шлепки по мягкому месту?
— Нет.
Судя по выражению лица помощницы прокурора, ей не нравилось подвергаться перекрестному допросу.
— А как насчет воплей «Я кончаю»?
— Я слышала вскрики.
— Но не объявления о скором оргазме?
— Доходчивей изложите свою мысль, агент Паллас, — сердито зыркнула Камерон.
Пододвинувшись ближе, Паллас пристально уставился на свидетельницу.
— Моя мысль, мисс Линд, состоит в том, что ваша очевидная усталость не извиняет вашей небрежности.
Глаза Камерон злобно блеснули, однако после минутной паузы она кивнула:
— Справедливо, — и перевела взгляд на стену, смежную с номером 1308. — Проснувшись позже, я услышала, что кровать стукнула об стенку даже громче, чем раньше. Но всего пару раз. Затем, как уже было сказано, я услышала вскрики.
— Мужские, женские?
— Женские. Звук был приглушенным, как будто из-под одеяла или подушки, — Камерон повернулась к собеседнику с выражением внезапного озарения и негромко спросила: — Ее задушили, да?
Джек колебался, отвечать или нет, однако было понятно, что рано или поздно все равно придется ввести мисс Линд в курс дела.
— Да.
Камерон закусила губу:
— Я подумала, что парочка просто старается вести себя потише. Мне и в голову не пришло… — и глубоко вдохнула, чтоб успокоиться.
— Вы же не могли знать, — поспешил утешить ее Уилкинс.
Джек стрельнул взглядом в напарника — хватит уже «доброго копа». Помощница прокурора большая девочка, справится.
— Вы уже рассказали детективу Слонски, что затем позвонили в службу безопасности, и в соседнем номере снова все стихло, так?
— А потом я услышала, как открывается дверь, и выглянула в глазок.
— Решили засунуть нос поглубже?
Подначка Палласа, похоже, вдохнула в свидетельницу новые силы.
— И слава богу, что решила, — огрызнулась она. — Иначе вы бы не получили информацию, которой я сейчас обладаю, хотя до сих пор не вполне разобралась, что же мне известно. Кроме того, агент Паллас, — елейно улыбнулась ехида, — не окажись я такой любопытной, у нас с вами не появилось бы столь приятной возможности свидеться снова.
Прихлебывавший кофе Уилкинс зашелся кашлем, подозрительно напоминавшим смешок.
Джеку колкости собеседницы показались жалкими. До того как перейти в ФБР, он служил в спецназе и вел допросы вражеских шпионов, лиц, подозреваемых в терроризме, и членов всевозможных повстанческих отрядов. Так что запросто справится с одной нахальной помощницей федерального прокурора.
— Приятно видеть, что кофе вас немного взбодрил, — сухо заметил Паллас. — Почему бы теперь не изложить, что вы увидели, когда проявляли свою активную гражданскую позицию, подсматривая в глазок?
— Гм! — поднял руку Уилкинс. — Может, с этого места задавать вопросы продолжу я?
— Да все нормально, — в один голос отозвались Камерон с Джеком.
— Уверена, вам уже известно, что я увидела выходившего из номера мужчину, — заявила свидетельница.
— Опишите его.
— Я уже описывала его детективу Слонски.
— Сделайте это еще раз.
Джек заметил, как вспыхнули зелено-голубые глаза. А красотке-то не нравится, когда ей указывают, что делать. Жаль, очень-очень жаль.
— Рост метр восемьдесят — метр восемьдесят три, — начала Камерон. — Среднего телосложения. Одет в джинсы, черный блейзер и серую футболку с накинутым на голову капюшоном. Все время держался ко мне спиной, так что лица я не видела.
— И надетый капюшон не показался вам немного странным? — поинтересовался Джек.
— Если честно, агент Паллас, после услышанных смачных шлепков и таких ударов об стенку, что у меня аж зубы стучали, вся минувшая ночь показалась мне странноватой.
Краем глаза Джек уловил, как Уилкинс уставился в потолок, пытаясь скрыть очередную улыбку.
— Насчет роста вы уверены? — продолжал Паллас.
Камерон на миг задумалась:
— Да.
— А что скажете о весе?
— Вот вес по внешнему виду я совсем не умею определять, — вздохнула свидетельница.
— Попытайтесь. Внушите себе, что это очень важно.
Очередной сердитый взгляд в его сторону, затем Камерон покосилась на Уилкинса:
— Какой у вас вес?
— Эй, погодите, а почему это вы Джека не спрашиваете?
— Тот мужчина телосложением больше походил на вас.
— А-а, так он из мелких? — услужливо подсказал Паллас.
Уилкинс развернулся к напарнику:
— Из мелких?! Да я на целый дюйм выше среднего роста по стране! Кроме того, я очень подвижный.
— Давайте попробуем сузить возможные рамки, — перестроился Джек. — Мой вес — восемьдесят четыре килограмма, Уилкинса — примерно семьдесят три. С учетом этого, сколько, по-вашему, мог весить тот парень?
Камерон, прикидывая, перевела глаза с одного агента на другого.
— Где-то семьдесят семь.
ФБРовцы обменялись взглядами.
— И что? — полюбопытствовала Камерон. — Это вам о чем-то говорит?
— А теперь еще раз, для пущей ясности: мужчина, которого вы видели выходившим из соседнего номера перед самым появлением гостиничной охраны, был ростом примерно метр восемьдесят — метр восемьдесят три и весом около семидесяти семи килограммов? Я правильно понимаю?
— Вы правильно понимаете, — подтвердила мисс Линд. — А я понимаю, что из меня уже выудили все необходимые сведения. И хотела бы взамен получить некоторую информацию, — посмотрела она на Уилкинса. Тот в свою очередь посмотрел на Джека.
После минутного раздумья Паллас прислонился к стене:
— Ну ладно. Вот что я могу вам сообщить.
* * * * *
— Во избежание недоразумений: все, что я скажу, является строго конфиденциальным, — предупредил Джек. — Если честно, не работай вы в федеральной прокуратуре, я бы и рта не раскрыл.
Камерон поняла намек: ФБРовец ничегошеньки не хотел ей говорить, но их начальник распорядился поделиться информацией в знак профессиональной солидарности.
— Предельно ясно, агент Паллас, — заверила она.
— Очевидно, у вас уже сложилось представление об общей картине, так что вступление я опущу, — начал тот. — После вашего звонка в гостиничную службу безопасности охранники нашли в соседнем номере мертвую женщину и вызвали скорую помощь и полицию. Прибывшие полицейские обнаружили следы борьбы и завели уголовное дело.
— Какие следы борьбы?
— Для экономии времени уясните себе на будущее, что если я умалчиваю о некоторых деталях, то делаю это осознанно.
Камерон прикусила язык и перевела взгляд на потолок. Это же надо, чтобы из всех мест убийства и понятия-не-имею-какого-еще-требующего-вмешательства-ФБР преступления во всех гостиницах всего города Чикаго Джека Палласа прислали именно сюда.
— Во время обыска комнаты полицейские обнаружили напротив кровати, за телевизором, скрытую видеокамеру.
— На пленке снято убийство? — вскинулась помощница прокурора. Эх, если бы все преступления попадали в руки обвинителям с такой исчерпывающей доказательной базой.
— Нет, — покачал головой Джек. — На пленке то, что происходило до убийства.
— До убийства? — Камерон припомнила звуки бурного секса, доносившиеся из-за стенки. — Горячее должно быть кинцо.
— Так и есть, — согласился Паллас. — Особенно учитывая, что запечатленный мужчина — женатый американский сенатор.
Не ожидавшая подобного поворота Камерон вытаращила глаза и выпалила следующий напрашивающийся вопрос:
— Какой такой сенатор?
Агент Уилкинс вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию и передал свидетельнице.
Та взглянула на снимок, затем на Джека:
— Это же сенатор Ходжес.
— Так вы его знаете?
— Конечно, знаю. — Билл Ходжес уже больше четверти века представлял штат Иллинойс в Сенате. А в последнее время лицо политика мелькало в новостях еще чаще, чем прежде: Ходжеса недавно назначили главой комитета по делам банков и жилищному хозяйству.
Камерон вернулась мыслями к рыжеволосой женщине, увиденной на медицинской каталке:
— Но женщина из номера 1308 не доводилась сенатору супругой, верно?
— Не доводилась.
— А кто она такая?
— Скажем коротко: минувшей ночью мистер Ходжес заплатил за кое-что поинтереснее, нежели отлакированные полы.
Мило.
— Проститутка?
— Профессионалки ее уровня, кажется, предпочитают называть свое занятие «эскорт-услугами».
— Откуда вы об этом узнали?
— Располагаем сведениями из эскорт-агентства. Сенатор почти год регулярно встречался с этой девицей.
Камерон вскочила со стула и принялась расхаживать взад-вперед перед кроватью, прорабатывая возможные варианты, словно в переданном ей очередном деле.
— Ну, и что там с камерой? Только не говорите, будто Ходжес был настолько глуп, что рассчитывал сохранить порнофильм в секрете. Нет… — Помощница прокурора запнулась, быстро соображая. — Ну конечно. Шантаж. Вот почему полиция вызвала вас, ребята.
— Изучение пленки явственно доказывает, что сенатор не подозревал о съемке, — пояснил Уилкинс.
— Так это вам пришлось несколько раз просматривать фильм? Повезло, — поддела Камерон.
— Не так чтобы слишком. Просто Джек был занят, представляя «злого копа» перед мистером Ходжесом.
— А я-то полагала, что эту роль он разыгрывает исключительно для меня.
— Не-а, — ухмыльнулся Уилкинс, — эту роль он разыгрывает со всеми. Обычно срабатывает, кстати, особенно в сочетании с его постоянно мрачным и набыченным видом.
Камерон украдкой глянула на Джека, вернувшегося на свой наблюдательный пост в углу комнаты. «Набыченный» — меткое определение. Дает об агенте Палласе гораздо лучшее представление, чем используемое ею в последние три года заурядное «козел».
Она задалась вопросом, улыбается ли Джек Паллас в принципе.
А потом вспомнила, что ей это, вообще-то, до лампочки.
— В свете содержимого пленки сенатор Ходжес мог стать для убойного отдела главным подозреваемым, — обратился к свидетельнице Паллас. — По правде говоря, его бы давно взяли под стражу, если бы не вы.
— Почему?
Джек оттолкнулся от стены, стремительно приблизился, выдернул из пальцев мисс Линд фотографию и поднес прямо к ее глазам:
— Хватит уже пороть ерунду. Разве возможно, что мужчина, которого вы видели за пять минут до того, как охрана обнаружила девицу мертвой, — этот человек на снимке?
Камерон колебалась, на миг застигнутая врасплох внезапностью, с которой агент перешел в нападение.
Паллас сунул снимок еще ближе:
— Ну же, Камерон, — разве возможно, чтобы это был он?
Услышав из уст Джека собственное имя, Камерон почувствовала, как в желудке что-то странно перевернулось. Когда-то, очень недолго, они уже обращались друг к другу на «ты». Отмахнувшись от воспоминаний, она сосредоточилась на фотографии. Если честно, всматриваться не требовалось. Ходжес был не только ниже ростом, чем неизвестный в капюшоне. Доведись Камерон угадывать, она бы предположила — и, вероятно, не сильно бы ошиблась — что сенатор весит по меньшей мере килограммов сто.
— Это не он.
— Уверены? — переспросил Паллас.
— Уверена.
Джек отступил.
— В таком случае сенатор обязан вам по гроб жизни. Ваши показания — единственное, что спасает его от ареста по обвинению в убийстве.
В комнате залегла тишина.
— А разве у него нет никакого алиби? — поинтересовалась Камерон.
Агент хранил молчание. Этот вопрос явно попадал в категорию «я-не-отвечаю-на-всякие-глупости».
— Расцениваю это как «нет», — заключила она. — А давайте я вместо того, чтобы задавать вопросы, попробую восполнить пробелы. Итак, эта девица из эскорт-агентства, регулярно спавшая с мистером Ходжесом, старшим сенатором штата Иллинойс и женатым человеком…
— К тому же недавно назначенным главой сенатского комитета по банкам, — добавил Уилкинс и, поймав на себе убийственный взгляд напарника, пожал плечами: — А что? У меня с мисс Линд никаких неурядиц. Кроме того, я слышал указание Дэвиса — «делиться информацией», забыл?
В ответ воспоследовало еще более набыченное выражение.
— Итак, девица решает заснять политика на видео, чтобы затем шантажировать, — продолжала Камерон. — Прошлой ночью Ходжес с его пассией встречаются, занимаются сексом, причем неоднократно, — кстати, я все больше склоняюсь к версии с виагрой, — и сенатор уходит. Через двадцать минут появляется наш загадочный незнакомец. Завязывается борьба, и он убивает женщину. А поскольку нет никаких следов проникновения со взломом, можно предположить, что жертва знала убийцу и сама его впустила. Как у меня получается?
— Неплохо, — кивнул впечатленный Уилкинс.
— А по-моему, — подытожил Джек, — у вас выдалась долгая ночь, и нам не хотелось бы и дальше отнимать ваше время. Мисс Линд, Бюро признательно вам за сотрудничество. В случае необходимости мы свяжемся с вами.
Камерон смотрела, как ФБРовец поворачивается и направляется к двери, по-видимому, самонадеянно полагая, что им больше нечего обсуждать.
— Вообще-то, агент Паллас, у меня есть еще один вопрос.
Тот оглянулся:
— Какой именно?
— Могу я наконец покинуть этот номер?
Маноло Бланик (Manolo Blahnik) — бренд дорогой женской обуви. Отличительной чертой туфель от Бланика являются тонкий высокий каблук, узкий носок, оригинальная отделка и использование самых различных материалов. Не в последнюю очередь благодаря высокой цене (от 400—4000 долларов за пару) постоянными клиентами являются многие знаменитости, например, Мадонна, Наоми Кэмпбелл, Сара Джессика Паркер, Кайли Миноуг и Вайнона Райдер. В 1996 Мадонна произнесла культовую фразу о том, что обувь «Маноло Бланик» лучше, чем секс. Но пика популярности бренд достиг благодаря сериалу «Секс в большом городе. Фраза Кэрри Брэдшоу, которую настиг грабитель на улице Нью-Йорка: «Сэр, пожалуйста, берите сумочку, берите кольцо и часы, но только не трогайте мои Manolo Blahnik» вошла в историю мира моды.