— Поверить не могу, что ты не позвонила из гостиницы никому из нас!
Судя по тону, Колин колебался между тревогой за подругу в свете событий минувшей ночи и досадой, что впервые услышал о них только сейчас.
К оправданию Камерон, после того, как ФБРовцы высадили ее у дома, она первым делом собиралась связаться и с Колином, и с Эйми. Их троица была неразлучна с колледжа, и обычно Камерон делилась с друзьями всеми новостями. Но потом вспомнила, что сегодня суббота, а значит, Колин работает, а Эйми по уши занята предсвадебными хлопотами, поскольку до знаменательнейшего события ее жизни осталось всего две недели. Поэтому вместо звонка Камерон послала каждому из друзей коротенькое сообщение с предложением вечером встретиться и поужинать в «Фраска»[2]. А затем заползла в постель и на шесть часов отключилась.
В ресторане, как только их провели к столику, Камерон принялась описывать ночное происшествие — избегая любого упоминания о причастности сенатора Ходжеса, поскольку ФБР держало этот факт в секрете. По мере развертывания истории рассказчица видела, что расположившийся напротив Колин приходит все в большее волнение. Несколько минут назад друг провел пятерней по песочно-русым волосам и скрестил руки на груди — как делал обычно, когда был чем-то обеспокоен.
Эйми, сидевшая слева от Камерон и выглядевшая так же изысканно, как и всегда, в строгом коричневом платье-рубашке и со светлыми волосами до плеч, подстриженными под ассиметричный боб, отреагировала более дипломатично:
— Похоже, Кэм, у тебя выдалась напряженная ночь. Не следовало переживать такое в одиночку.
— Я бы позвонила, если бы ФБР не запретило контакты с внешним миром, — язвительно бросила Камерон через стол, затем повернулась налево: — Да, ночь оказалась чрезвычайно напряженной. Спасибо за сочувствие, Эйми, — и потянулась за бокалом с вином.
— Перестань, ты же знаешь, я тоже беспокоюсь, — поймал ее за руку Колин.
Камерон сверкнула на него свирепым взглядом, но руки не отняла:
— Тогда прекрати ныть, что я не позвонила.
Нахал выдал ей одну из своих фирменных невинных улыбочек. За последние двенадцать лет Камерон наблюдала этот трюк бессчетное количество раз, и все равно он на нее действовал. Как правило.
— Прости. Слушая твой рассказ, я разнервничался и непозволительно выплеснул эмоции через раздражение. Мужские заморочки, — извинился Колин, пожимая подруге ладонь. — Не нравится мне, Кэм, что ты очутилась через стенку от убийства. Странные звуки, подсматривание в глазок за таинственным незнакомцем в капюшоне — этот сценарий чересчур хичкоковский на мой вкус.
— А я ведь еще не сообщила вам о главной фишке, — спохватилась Камерон. — Один из агентов, расследующих дело со стороны ФБР — Джек Паллас.
Эйми понадобился какой-то миг, чтобы сообразить, о ком речь.
— Постой — тот самый агент Красавчик?
— Тот самый агент Козел, — поправила подругу Камерон. «Красавчик» было прежним прозвищем для Джека, выброшенным из употребления давным-давно. С тех самых пор, как федерал обвинил ее в получении взятки от Роберто Мартино.
— Вот это действительно фишка. И как там нынче агент Козел? — сухо поинтересовался Колин. Как лучший друг Камерон он де-факто был обязан относиться к Палласу с такой же враждебностью.
— Что важнее, каково было увидеть его после стольких лет? — уточнила Эйми.
— Милая получилась встреча. Все время обменивались колкостями и язвительными выпадами.
— Но он по-прежнему все такой же знойный парень? — Эйми с Колином переглянулись. — Ну, хоть кто-то из нас должен был спросить.
— Вам не кажется, что это к делу не относится? — Камерон напустила на себя невозмутимо-пренебрежительный вид и отпила вино. Вот только глотнула чересчур поспешно, чуть не захлебнулась и закашлялась, судорожно хватая воздух.
— Расцениваю ответ как положительный, — ухмыльнулась подруга.
Камерон промокнула салфеткой слезящиеся глаза и повернулась к Колину за поддержкой.
— Не смотри на меня — я в такие дела не вмешиваюсь, — заявил тот.
— Хотелось бы напомнить вам обоим, что этот кретин опозорил меня на всю страну.
— Нет, — возразила Эйми, — этот кретин опозорил себя на всю страну.
Камерон фыркнула, но немного смягчилась.
— А еще хочется обратить ваше внимание, что из-за Палласа последние три года каждый федерал в Чикаго смотрит на меня волком. Ужас как весело, учитывая, что я чуть ли не ежедневно работаю с ФБР.
— Тебе же не придется опять с ним встречаться? — поинтересовался Колин.
— Если Бог есть, не придется. Хотя не знаю, — Камерон поразмыслила над ситуацией более трезво, — вдруг им потребуется задать какие-то дополнительные вопросы… Но вот что я вам скажу: если все-таки увижусь с Джеком Палласом снова, это будет на моих условиях. Минувшей ночью он cмог застать меня врасплох, но в следующий раз я приготовлюсь. По крайней мере оденусь прилично случаю.
— А что, ты была как-то не так одета? — удивилась подруга.
— В штанах для йоги и спортивных тапках, — вздохнула Камерон. — С тем же успехом могла стоять голышом.
— Опрос точно прошел бы гораздо интереснее.
— Вечно ты со своими высокими каблуками, — с истинно мужским высокомерием откинулся на спинку стула Колин. — Повезло еще, что не оказалась раздетой. Сидеть перед ФБРовцами в спортивных тапках или в нижнем белье — что предпочтительнее?
Камерон задумалась:
— А вариант с нижним бельем предусматривает туфли на шпильках?
— Вопрос был риторическим. У тебя комплекс, — подытожил Колин.
— Да, я стремлюсь возвыситься… — усмехнулась Камерон. — Сделайте поблажку судебному юристу ростом метр шестьдесят.
* * * * *
Эйми убежала сразу после ужина, оправдываясь, что ей на следующее утро рано вставать для встречи с флористом. Камерон и Колин остались в ресторане выпить еще по рюмочке, а затем прошлись пешком пять кварталов до ее дома.
Стоял прохладный октябрьский вечер. Камерон теснее запахнула курточку и завязала пояс.
— Не уверена, что Эйми удастся дотянуть до свадьбы без нервного срыва. И никак не могу упросить позволить мне побольше ей помочь.
— Ты ведь знаешь — она с пятилетнего возраста планировала это событие, — отозвался Колин. — Кстати, о планировании — как движется дело с девичником?
— Ее кузины настаивают, что нужен стриптизер, — Камерон имела в виду двух других подружек невесты. — Но Эйми заставила меня поклясться чуть ли не на крови: никаких голых мужиков, никакой вульгарной фаты и категорически никаких побрякушек в виде пенисов. Так что я устрою у себя дома дегустацию вин и десертов, а затем пойдем в какой-нибудь бар. Надеюсь, ей понравится. Сам знаешь, если Эйми даст мне отставку, должность свидетельницы придется занять тебе.
— Ни за какие коврижки, детка, — приобнял ее за плечи Колин.
Камерон улыбнулась и прислонилась к другу, успокаиваясь от твердой надежности его груди. Колин в свою очередь притянул ее ближе и посерьезнел:
— Ты же понимаешь, что в ресторане мы просто подшучивали?
— Понимаю.
— Мы оба беспокоимся за тебя.
— И это я тоже понимаю.
Спутники остановились перед особняком Камерон. Колин повернулся лицом, и в его ореховых глазах она разглядела тревогу.
— Без шуток, Кэм, ты стала очевидцем — или ухослышцем, называй, как хочешь, — настоящего убийства. И видела уходившего преступника. Мне жуть как не хочется предполагать такое, но… вдруг убийца догадался, что ты за ним наблюдала?
В течение последних двенадцати часов Камерон и сама неоднократно задавалась этим вопросом.
— Я все время стояла за дверью. Даже если он услышал меня или как-то иначе заподозрил, что я подсматриваю, то не может узнать, кто я такая. Ни ФБР, ни полиция не разглашают моего имени.
— Ночка была не ахти, правда?
— Это еще мягко сказано.
Колин кивнул в сторону дома.
— Ну, тогда… хочешь, я составлю тебе компанию?
Камерон призадумалась. После пережитых злоключений идея ночевать одной в огромном особняке как-то не вдохновляла. Но если Колин останется, возникнут проблемы.
— Спасибо за предложение. Только Ричард и без того уже считает, что ты проводишь со мной слишком много времени. Я спокойно обойдусь без компании.
Глаза спутника блеснули.
— Вообще-то, мы с ним решили передохнуть друг от друга.
Камерон была потрясена новостью. Она знала, что у парней проблемы, и винила в основном Ричарда: тот всегда немного заносился и до странности не ценил Колина, которого половина мужского населения Чикаго буквально боготворила. Но они жили вместе уже три года, и Камерон предположила, что все наладилось.
— Когда это случилось?
— Вчера вечером. Он заявил, что передумал ехать к Эйми на свадьбу. Выдвинул стандартную отговорку «буду чувствовать себя неловко», а на самом деле просто не захотел жертвовать целым уикендом ради Мичигана, — с карикатурным презрением процедил собеседник последнее слово. — Я объяснял, что свадьба пройдет в приличном отеле, но ты же знаешь Ричарда — любую гостиницу не из «Четырех сезонов» он не глядя считает дырой без каких-либо удобств. В общем, мы поспорили по этому поводу, а затем по многим другим, и теперь… имеем, что имеем.
— Как по-твоему, есть шанс, что через несколько дней все утрясется? — мягко спросила Камерон.
— Если Ричард не готов поехать ради меня, то нет никакого шанса, — покачал головой Колин. — Ему известно, какое значение имеет для меня эта свадьба, и, по-моему, суть именно в этом. Очередной этап его бессмысленного соревнования с тобой и Эйми. Так что сегодня вечером он забирает свои вещи из квартиры. Возможно, в эту самую минуту.
— Мне жаль, солнышко, — легонько сжала друга в объятиях Камерон. — Тогда, наверное, вопрос стоит так: хочешь, я составлю тебе компанию?
— Хочу, — Колин придержал перед ней открытую калитку. — Только обещай, что хорошенько меня накачаешь.
Камерон пошла вверх по ступеням.
— При условии, что ты пообещаешь все равно приготовить утром завтрак.
— Детка, я в любом случае готовлю завтрак. Тебе даже замороженные вафли не под силу разогреть.
— Так вышло один-единственный раз. — Давным-давно, еще на последнем курсе, но Колин постоянно припоминал ей тот случай. — В дурацкой инструкции на упаковке было написано: один-два цикла. Я и поставила на два. И для меня до сих пор большая загадка, почему тостер загорелся.
* * * * *
Полицейские Фелпс и Камин, сидевшие через дорогу в машине без опознавательных знаков, наблюдали, как парочка поднимается на крыльцо особняка
— И больше их тем вечером никто не видел, — удовлетворенно прокомментировал Камин и принялся складывать свою «Сан-Таймс»[3], пока Фелпс заводил мотор. — На какой-то момент я засомневался, получит ли парень «зеленый свет». Но, похоже, теперь у него все в шоколаде.
Фелпс прищурился, пытаясь получше рассмотреть заходивших в дом.
— Ты уверен, что Слонски велел присматривать за девушкой?
— Угу.
— А то ее провожатый кажется мне очень знакомым. Вот только не могу вспомнить, откуда.
— Тут я тебе не помощник, — пожал плечами напарник. — Слонски приказал проехаться к этому дому и удостовериться, что хозяйка в безопасности. Больше мне ничего не известно.
— Может, посидим еще чуток, просто чтобы убедиться, что все чисто?
Камину, который не очень-то торопился попасть на какое-нибудь более опасное задание, предложение коллеги пришлось по душе.
— Согласен, убедиться не лишнее.
Следующие двадцать минут они провели в молчании, нарушаемом только периодическим шелестом газеты Камина. Читая спортивную рубрику, полицейский вдруг запнулся:
— Вот, глянь-ка сюда, — и повернул газету так, чтобы напарник мог рассмотреть. — Разве не этого парня мы только что видели?
Фелпс наклонился к странице и с довольным выражением откинулся обратно на спинку водительского кресла:
— Говорил же я тебе, выглядит знакомо.
* * * * *
На другом конце города Джек сидел в своем кабинете, снова слушая отдаленные крики Дэвиса. По крайней мере на этот раз Паллас был уверен, что к нему самому поднятый начальником гвалт отношения не имеет. Во всяком случае, не напрямую.
Учитывая, что время близилось к одиннадцати часам субботнего вечера, других агентов, кроме них с Уилкинсом, в конторе не было. Напарник, расположившийся в одном из кресел возле стола, махнул рукой в сторону кабинета шефа:
— Он всегда такой?
— Привыкай, — посоветовал Джек. Если честно, он не обращал внимания на периодические гневные вспышки Дэвиса: в спецназе довелось служить не под одним командиром со взрывным характером. Подобно прежним начальникам Палласа, нынешний был довольно прямолинейным — и горой стоял за своих сотрудников. Он упорно сражался за перевод Джека обратно в чикагский офис, как только освободилась вакансия.
Через несколько минут шум поутих, дверь Дэвиса распахнулась, тот высунул голову и оглядел подчиненных:
— Паллас, Уилкинс — зайдите.
Напарники чинно расселись в кабинете, который был не намного больше отведенных остальным агентам, и Джеку это всегда казалось странным. Он считал, что за все то дерьмо, которое приходится разгребать руководящему спецагенту, Бюро могло обеспечить ему вид из окна получше, чем на площадку для парковки. Хотя с другой стороны, зная Дэвиса, тот мог нарочно выбрать себе это помещение, чтобы отслеживать приходы и уходы сотрудников. От внимания шефа мало что ускользало.
— Только что беседовал по телефону с одним из адвокатов сенатора Ходжеса, — начал Дэвис. — Он «попросил», чтобы их держали в курсе всех и всяческих новостей, имеющих отношение к расследованию.
— И что вы ему ответили? — поинтересовался Уилкинс.
— Что я пожилой человек и склонен к забывчивости. И что если мне сегодня еще хоть раз позвонит кто-нибудь из стана сенатора, могу и забыть о своем обещании соблюдать конфиденциальность. Ругань после этого поднялась будь здоров, зато пока… — шеф махнул на притихший телефон на письменном столе. — Итак, давайте определяться, как будем расхлебывать эту кашу. Что там с полицейским расследованием?
— Контактное лицо — детектив Тед Слонски, двадцать лет службы в полиции, из них десять — в убойном отделе. По его сведениям, все отпечатки пальцев, найденные в номере, принадлежат жертве и сенатору. Полицейские обнаружили следы спермы на постели, на письменном столе и на туалетном столике в ванной и несколько использованных презервативов в мусорном ведре. Одного и того же мужчины.
— По крайней мере мы знаем, что, изменяя супруге, сенатор Ходжес практикует безопасный секс, — заметил Дэвис. — Что еще?
— На обоих запястьях жертвы есть синяки, предположительно, оставленные убийцей, когда он удерживал руки женщины при удушении.
— Следы крови? Волосы? Волокна одежды?
— Никаких следов крови. Насчет остального ожидаем результатов из лаборатории, — доложил Паллас. — С гостиничной службой безопасности повезло не больше. Ни в коридорах, ни на лестничных клетках видеокамеры не установлены. И хотя в вестибюле, на стоянке и в других местах общественного пользования камеры имеются, но ни на одной из записей нет и следа нашего незнакомца. Таким образом, показания мисс Линд — единственное свидетельство существования загадочного второго мужчины.
При упоминании мисс Линд начальник поднял бровь, но от комментариев воздержался. По крайней мере на данный момент.
— Ну что ж, наша позиция такова, — подытожил Дэвис. — Официально юрисдикция Бюро распространяется только на аспекты расследования, касающиеся подозрений в шантаже. Неофициально тем не менее, мы не можем оставаться в стороне, имея видеозапись секса американского политика с девицей по вызову, которую через несколько минут задушили в том же гостиничном номере. Как по-вашему, этот Слонски не создаст проблем?
— Вряд ли. В свете причастности крупной шишки детектив, похоже, с облегчением принял нашу помощь, — откликнулся Джек.
— Хорошо, — кивнул шеф. — Версии?
Паллас промолчал, позволяя перехватить инициативу напарнику.
Уилкинс выпрямился:
— На данный момент мы отрабатываем две версии, обе базируются на предположении, что жертва, Мэнди Робардс, была замешана в попытке шантажировать мистера Ходжеса.
— Какие основания для подобного предположения? — поинтересовался Дэвис.
— Видеопленку нашли в ее сумочке. Как свидетельствует запись, именно Робардс выключила камеру после ухода сенатора. Если только дамочка не готовила памятный фильм в качестве заблаговременного рождественского подарка любовнику, думаю, можно с уверенностью утверждать, что она преследовала неблаговидные цели.
Начальник глянул на Джека с ошеломленной ухмылкой:
— Неблаговидные. Вот что получаешь, когда берешь на работу выпускника Йеля.
— Это вы еще пропустили «святыню». И «бессловесность», и «набыченный», — сообщил Паллас.
— Как это «набыченный»?
— Вроде как я.
— А вот это уже точно была шутка, — ткнул пальцем в напарника Уилкинс и повернулся к шефу: — Вы же слышали, Паллас только что пошутил, правда?
Не ответив, Дэвис развернулся на стуле к компьютеру и что-то набрал:
— Посмотрим, что скажет Гугл… Ага — вот оно. «Набыченный — хмурый, выказывающий дурное расположение духа». Знаешь, Джек, думаю, толковый словарь прав — ты именно так и выглядишь, — начальник повернулся обратно и благосклонно кивнул Уилкинсу: — И это действительно была шутка. Чтобы безошибочно распознавать скромные потуги агента Палласа на юмор, обычно требуется около года, но, уверен, вы справитесь.
К этому моменту Джек уже силился припомнить, какого лешего ему так не терпелось вернуться в Чикаго. В Небраске, по крайней мере, человеку позволено хмуриться в свое удовольствие.
— Может, вернемся к рассмотрению версий? — буркнул он.
— Ладно. Итак, первая: Мэнди Робардс задумала шантаж — возможно, с соучастником, возможно, в одиночку, — а кто-то из окружения сенатора узнал об этом и убил ее, чтобы избежать огласки порочащей связи, — продолжил Уилкинс.
— Но видеозапись убийца не забрал, — указал начальник.
— Вероятно, не знал, что пленка в номере. Или после убийства запаниковал. Или его что-то спугнуло, вроде телефонного звонка мисс Линд в службу безопасности.
Дэвис поиграл ручкой, взвешивая подобную возможность.
— А вторая версия?
— Вторая: все подстроено, и девицу задушили, чтобы повесить на политика убийство. Только не учли, что мисс Линд увидит, как настоящий преступник выходит из гостиничного номера.
— Исходя из этих двух версий, кто попадает в список подозреваемых? — поинтересовался шеф.
— Практически каждый, кому по душе или не по душе сенатор Ходжес.
— Рад слышать, что круг сужается. — Дэвис откинулся на спинку кресла, раздумывая вслух. — Имеет ли к этому отношение недавнее назначение Ходжеса председателем сенатского комитета?
— Данную сторону дела мы как раз изучаем, — сообщил Джек. — Что мне не дает покоя, так это нестыковки. На месте преступления чисто — не оставлено никаких физических следов. Можно предположить, что действовал профессионал, который знал, что делает, или по крайней мере кто-то, продумавший все заблаговременно. Но само по себе убийство выглядит как дилетантское. Совершенное со злостью. Удушение вовсе не такое обезличенное, как пуля в голову. Что-то не сходится. Полагаю, наш первый шаг — побеседовать с окружением Ходжеса и выяснить, кто знал о его интрижке.
— Не уверен, что идея придется по душе сенатору. Или его адвокатам, — заметил начальник.
— Может, если ясно дадим понять, что дальнейшее сотрудничество — единственное, что спасает Ходжеса от ареста за убийство любовницы, он станет сговорчивее.
— Хорошо, если потребуется моя помощь в усмирении сенаторских адвокатов — дайте знать. И последнее: как там наша свидетельница? Похоже, Ходжесу здорово подфартило, что его соседкой оказалась мисс Линд.
— Начнем с того, что помимо присутствующих в этой комнате очень немногим известно о существовании свидетельницы, — вступил Уилкинс. — Мы пока умалчиваем об этом факте. Детектив Слонски любезно послал к ее дому наряд, хотя в подробности полицейских не посвящали. Несколько минут назад они перезвонили и доложили, что мисс Линд вернулась домой в сопровождении мужчины и все спокойно.
— Есть причины считать, что ей грозит опасность?
— Пока личность мисс Линд держится в секрете — нет, — заявил Уилкинс.
Дэвис заметил, что Паллас колеблется.
— Ты думаешь иначе, Джек?
— Мне не нравится, когда безопасность главного свидетеля строится на предположении, что его личность никто не раскроет. Попахивает ненужным риском.
— Согласен, — кивнул начальник. — Учитывая должность мисс Линд, лучше перебдеть, чем недобдеть. Случись что с помощником федерального прокурора в рамках расследования ФБР, с политической точки зрения это обернется сущим кошмаром.
— Установим защитное наблюдение, — предложил Паллас. — Можно скоординировать действия с полицейским департаментом.
— Хорошо, — подытожил Дэвис. — А еще я дважды в день жду от вас отчетов. В понедельник утром у меня плановый звонок директору Бюро по новостям в расследовании — рассчитываю, что вы оба будете при этом присутствовать. Теперь, Уилкинс, если не возражаете, я хотел бы переговорить с агентом Палласом сам на сам.
Джек не удивился. С момента упоминания о Камерон у него возникло предчувствие неотвратимо надвигающегося нравоучения.
Шеф подождал, пока за молодым агентом закроется дверь.
— Мне следует беспокоиться, Джек?
— Нет.
Дэвис уставился на подчиненного проницательными серыми глазами:
— Как я понимаю, мисс Линд любезно сотрудничает со следствием.
— Да.
— Надеюсь, мы взаимно любезны.
— Конечно.
На мгновение залегло молчание. Паллас знал, что начальник оценивает отвердевшую линию его челюсти и волной прокатившееся по телу напряжение.
— Я не пытаюсь самодурствовать, — беззлобно пояснил Дэвис. — Если тебе сложно иметь с ней дело…
— Не будет никаких сложностей, — Джек посмотрел шефу прямо в глаза. Может, когда-то Камерон Линд и представляла для него проблему, но подобной ошибки он не повторит. — Это всего-навсего очередное расследование, и я проведу его, как всякое другое.
— Следует предупредить мисс Линд о защитном наблюдении. Хочется, чтобы она комфортно себя чувствовала. Как-никак вмешательство в личную жизнь.
— Никаких проблем. С утра первым делом обсужу с ней этот вопрос.
Поизучав Джека какой-то миг, Дэвис, по-видимому, остался доволен:
— Хорошо, договорились, — и кивнул в сторону кабинета Уилкинса: — А теперь расскажи, как справляется наш новобранец.
"Фраска" (Frasca) — сеть пиццерий/винных баров в Чикаго.
"Чикаго Сан-Таймс" — старейшая газета в Чикаго, издаваемая с 1844 года. Одна из крупнейших ежедневных газет в США, имеющая на своем счету 8 Пулитцеровских премий.