В восемь утра Гидеон постучался в дверь морской акустической лаборатории Протеро, стараясь подавить в себе иррациональное дурное предчувствие. Предыдущей ночью ему почти не удалось поспать — всего час или два, если это вообще можно было назвать сном.
Его инстинктивная неприязнь к инженеру сонара только усугубилась после того едкого комментария о «рыцаре в сияющих доспехах» — со смертью Алекс он стал воспринимать этот комментарий еще оскорбительнее.
— Открыто, — раздался сухой отклик.
Вздохнув, Гидеон толкнул дверь, и его сразу же встретила волна электрического тепла, исходящая от фантасмагорического нагромождения электронных гаджетов. Там, в углу он заметил Протеро в дырявой футболке, сгорбившегося над печатной платой с паяльником. Лаборатория выглядела точно так, как Гидеон себе и представлял: сплошной бардак и абсолютная неразбериха… впрочем, как и Протеро — совершенно предсказуемо неряшливый в этой своей потрепанной футболке, демонстрирующий полное презрение к цивильности. Высокая женщина азиатской внешности, которая сидела рядом с Протеро во время прошлого совещания, пока, видимо, еще не прибыла.
Гидеон ждал, нетерпеливо наблюдая за тем, как Протеро продолжает работать. Лишь после долгого молчания инженер сонара соизволил обратить внимание на своего посетителя:
— Я подойду к тебе через секунду.
Гидеон огляделся, но не нашел места, где присесть: каждый стул и стол в комнате был занят всяческим неведомым электронным дерьмом, даже стены здесь были практически полностью закрыты стойками с экзотическим оборудованием. Гидеон, обладая продвинутыми навыками в работе с аппаратурой, мог идентифицировать далеко не все, что здесь находилось, но достаточно четко видел, что значительная часть оборудования относилась к акустике — динамики, микрофоны и осциллографы трудно было не узнать.
Наконец, Протеро громко фыркнул от раздражения, выпрямился, убрал паяльник и повернулся на своем офисном стуле. На этом самом стуле он и подъехал к Гидеону, не потрудившись даже встать. Во время данного небольшого заезда старое кресло возмущенно постанывало и скрипело колесиками, но Протеро безжалостно гнал его вперед, отталкиваясь каблуками.
— В чем дело? — спросил он, остановившись примерно в футе от Гидеона. — У, нас, что, назначена встреча?
Гидеон с большим трудом сумел подавить в себе неприязнь к этому безалаберному человеку. Он предпочел ответить ему одним лишь осуждающим взглядом, в ответ на что Протеро издал недовольный короткий рык.
— О’кей, — отозвался он.
— Я хотел поговорить с тобой о… о последнем сообщении от Алекс Лиспенард.
Протеро провел рукой по своим длинным черным волосам, разделив пальцами сальные пряди, и потер шею. Он выглядел так, будто всю ночь просидел за паяльником, не разгибаясь. Впрочем, он всегда так выглядел.
— Ты сумел выяснить, что это был за сбой? — спросил Гидеон.
Протеро повернул голову на своей тощей шее и довольно громко хрустнул суставами.
— Не было никакого сбоя, — ответил он.
— Разумеется, был. Сбой или какая-то другая техническая неполадка. Я говорю о временных рамках.
— И я тебе повторяю: не было никакого сбоя.
— Я видел, как мини-субмарина была раздавлена, — начал вскипать Гидеон. — Я был тому свидетелем. А через пять секунд голос Алекс прозвучал в гидрофоне. Если не было никакого сбоя, очевидно, имела место какая-то задержка в передаче или какое-то временное отставание…
— Задержек не было.
— Да брось! — Гидеон всплеснул руками. — Ты хоть понимаешь, что это значит?
— То, что поймал твой гидрофон, было прямым акустическим сигналом, прошедшим через воду строго в тот самый момент.
— Это невозможно.
Протеро пожал плечами и снова потянулся.
— То есть, ты хочешь сказать, что… со мной говорил мертвец? — уточнил Гидеон.
— Все, что я хочу сказать, это то, что никакого сбоя не было. Точка.
— Да Бога ради, это должен был быть сбой!
— Невежество не меняет сути вещей даже в сочетании с горячностью, — наставническим тоном выдал Протеро. Гидеон всеми силами постарался сдержать рвущийся наружу гнев. Он глубоко вздохнул и заставил себя мысленно сосчитать до десяти.
— Ты хочешь сказать, что Алекс говорила со мной, когда: а) она была мертва; б) находилась внутри того существа?
— Я не проводил соответствующих исследований, чтобы делать подобные выводы. Возможно, это вообще не она говорила.
— Нет, это была она, я знаю ее голос! Кто еще это мог быть?
И снова — Протеро лишь пожал плечами.
— Кроме того, человек ведь не может разговаривать под водой. Ты же не хочешь убедить меня в том, что кто-то способен произнести четко целое предложение, которое будет слышно через четыре сотни ярдов воды? Разумеется, должен был иметь место какой-то технический сбой. Независимо от того, что она сказала, ее слова где-то зависли, и им потребовалось несколько секунд, чтобы достичь моего батискафа.
— Слушай, Гидеон, — Протеро снова хрустнул шеей, — почему бы тебе просто не уйти отсюда, а?
Дрожа от гнева, Гидеон заставил себя не произносить готовый сорваться с языка следующий обличительный комментарий. Это ни к чему не приведет, к тому же он понимал, что это отчасти его вина. Он пришел сюда уже на взводе, с трудом контролируя свои эмоции, и ждал услышать конкретный результат. Поэтому он позволил этому всему взять над собой верх.
— Я просто пытаюсь понять, — примирительно сказал Гидеон. — Пойми и ты, что я потерял близкого друга.
— Слушай, я понимаю. Правда. Я понимаю, что ты потрясен, и мне жаль, что это случилось. Но не надо приходить сюда и рассказывать мне, как делать мою работу. В ней я понимаю побольше тебя.
— Тогда как насчет того, чтобы просветить и меня, а? Я был бы тебе за это очень признателен.
Гидеон тешил себя надеждой, что когда-нибудь от души пнет этого сукиного сына и отправит его на Южный Полюс, но… не сейчас.
— Спасибо, — ухмыльнулся Протеро, снова потянувшись и почесав руку, как обезьяна. Гидеон ждал, позволяя неловкой тишине растянуться во всей своей красе.
— Я работал над физикой процесса того, как это сообщение было фактически передано через воду. Пока что я остановился на этом, — видимо, решив, что этого достаточно, Протеро замолчал.
— Продолжай, — попросил Гидеон, когда пауза слишком затянулась.
— Это какое-то странное дерьмо.
— Поясни?
— Оно было цифровым.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ведь знаешь разницу между аналоговыми и цифровыми звуковыми волнами? Одна выглядит гладко, в то время как другая состоит из набора отдельных образцов. Временные срезы, это маленькие шаги, как по лестнице. Так вот, это сообщение было цифровым, и волна была сконструирована так, чтобы пройти через воду. Поэтому голос звучал нормально, когда вышел из динамика и снова достиг воздуха — в твоем гидрофоне.
— Но… как?
Он снова пожал плечами.
— Никакая биологическая система не способна производить цифровой звук. Или цифровое что бы то ни было. Что угодно. Только электронике такое под силу. И эти вокализации синего кита — тоже цифровые. Они исходили от Баобаба, а не сверху.
— Баобаб издал звуки синего кита? Цифровые?
— Ага.
— Получается… эта штуковина не живая? Это машина? Она… эм… записывает аудиосигналы и может присылать их нам?
— Кто бы знал, черт возьми! Я понятия не имею, что она делает.
Гидеон уставился на инженера.
— Мы и не должны понимать, что это такое, — сказал он медленно и с расстановкой. — Мы должны убить его.