Мысль о том, чтобы слиться с ним воедино, полностью отметает мои опасения, и пальцы рефлекторно сжимаются вокруг него. Он прикусывает мою нижнюю губу, выдыхая с глубоким стоном мне в рот, его бедра двигаются вперед.
— Ложись на спину, — гортанно говорит он.
Склонившись надо мной, он оставляет соблазнительный поцелуй на моей щеке, медленно вставляя головку внутрь меня. Блэк слегка отстраняется, и я с шумом выдыхаю, пытаясь восстановить свое неровное дыхание. Похоже, все не так уж плохо. Я приподнимаю свои бедра, поощряя его к продолжению.
Он отрицательно качает головой.
— Не спеши.
Я опускаю ладони на его напряженную грудь, наслаждаясь ощущением мышц, играющих под моими ладонями, затем провожу по широким плечам, обхватываю его за шею и притягиваю к себе для поцелуя.
Его неистовый взгляд впивается в меня, не выпуская ни на секунду, он жадно целует меня в ответ, язык в страстном танце закручивается с моим, проникая все глубже... вкушая меня, и мое тело полностью напрягается, блаженно откликаясь.
У меня невольно вырывается стон, и я снова приподнимаю бедра ему навстречу. Я провожу ногтями вниз по его спине в восторге оттого, что он наконец позволил мне прикоснуться к нему. Каждый его мускул, выгибается от его движений. Создается ощущение, будто его тело вылеплено, его красота заставляет мой рот наполняться слюной.
На этот раз он продвигается еще глубже, и я издаю низкий, довольный стон, получая удовольствие от острой боли, ведь мое тело сопротивляется его длине. Медленно, очень медленно, мои мышцы становятся словно раздавленными.
Он дышит урывками, его бедра двигаются вперед, продвигаясь все глубже.
— Святое дерьмо! Ты чертовски тугая.
Он удерживает себя на твердых как камень, руках. Зависнув надо мной, напряженно выгибает спину, готовый к освобождению, и мне совершенно не нравится, что он сдерживает себя. Я делаю рывок вперед, приподнимая бедра к нему, заставляя его взять меня, в конце концов.
Я замираю от резкой, жгучей боли, проглотив свой крик. Мне чертовски больно, но я не могу себе ничем помочь или унять эту жгучую боль.
Он застывает, оставаясь совершенно неподвижным, и чертыхается себе под нос.
— Зачем ты... Ты в порядке?
Он не двигается, оставаясь глубоко внутри меня, и его яйца слегка дотрагиваются до моих складочек, я сжимаю внутренние мышцы влагалища, притягивая его глубже в себя.
— Я не стеклянная, Себастьян, и хочу, чтобы ты дал себе волю и был со мной самим собой. Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
Он выдыхает с шипением, и красивые черты его лица напрягаются, он на грани. Наклонившись вниз ко мне, проводит носом по моей щеке и хрипло шепчет мне в ухо:
— Ты будешь чувствовать меня завтра. Когда начнешь писать, то все будет гореть, сядешь — будешь извиваться от боли, когда ты скрестишь ноги — будет пульсировать. Любое твое движение станет для тебя некомфортным, и ты будешь вспоминать меня, потому что я был там. — Видно, чтобы заострить внимание на том, что он только что сказал, он входит еще глубже, забирая мое дыхание. — Ты так хочешь? — его голос звучит как-то удивленно, многообещающее и интригующе — все одновременно.
Я обхватываю его шею и медленно киваю.
— Если я не смогу сидеть, по крайней мере, три дня, то ты хорошо постарался. — Его дыхание становится прерывистым, когда я запускаю пальцы в его густые волосы и удерживаю его взгляд. — Я всегда ставлю на черное. Теперь сделай же это незабываемым.
— Думаешь, ты сможешь состязаться со мной? — он бросает вызов, затем отодвигается и медленно возвращается внутрь меня, задавая неторопливый темп.
Я двигаю бедрами вместе с ним, удовольствие нарастает во всем моем теле. Он противится моим движениям, подсовывая руку мне под задницу. Блэк крепко сжимает меня, громкое рычание вырывается из глубины его груди, перед тем как он резко и жестко входит одним мощным толчком.
Я кричу от оргазма, который из моего лона проносится по всему телу. Крепко стискивая кулаки и опуская свое тело, прижатое плотно к нему, я желаю, чтобы его спермы оказалась внутри, но он не кончил. Ни капельки.
Его дыхание вырывается грубыми толчками, необузданными порывами, он скользит рукой по моему бедру, поднимает мою ногу и кладет себе на бедро, создавая лучший доступ.
В этот раз, когда он делает очередной рывок, я клянусь, что вижу звезды, испытывая такое потрясение от удовольствия, которое, по-моему, ударяет мне в голову. Я впиваюсь ногтями в его спину, одной ногой упираюсь в его напряженную задницу, другую вдавливаю в мягкую кровать и встречаю каждый из его толчков в ответ своими.
— Рэд, — скрежещет он. — Черт побери, с тобой так хорошо. Ты словно мой собственный гребаный прекрасный эротический сон.
Я знаю, что некоторое время у меня все будет болеть, и, наверное, останутся синяки. От его хватки на моей заднице и бедре точно останутся кровоподтеки. Он офигительно большой, с невероятно сильным телом, словно сталь, на которую натянули кожу. Но сейчас меня это не волнует. Мне нравится его натиск. Пройдясь ногтями вниз по его спине, я стимулирую его движения.
— Это два дня, а не три, — поддразниваю я его, задыхаясь.
Он рычит, хватает мою другую ногу, закидывает себе на бедро и начинает толкаться жестче, вбиваясь в меня.
На этот раз в моем крике слышится смесь удовольствия и боли. Новое положение позволяет ему входить намного глубже, и я знаю, что он прав, и мне точно какое-то время тяжело будет сидеть.
Пот капает с его лица мне на грудь, но единственное, что я чувствую — жар и желание. Великолепное предвкушение нарастает, от которого закручиваются пальцы на ногах, поднимается вибрация снизу моего живота и конечностей.
В следующую секунду приходит второй мой оргазм, и из его горла вырывается хрип.
— Возьми меня, возьми всего. — И он вколачивается в меня все глубже и глубже. Он не останавливается, продолжая двигаться так, что у меня вибрирует каждая клеточка тела, я никогда такого не испытывала. И я соглашаюсь взять все, что у него есть, все, что он может дать, и с шоковым состоянием понимаю, что мое желание заново начинает закручиваться во мне. Он не останавливается, пока я не кончила еще раз, выкрикивая его имя и выгибаясь навстречу ему. Только после этого он издает какой-то грудной глубокий рык удовлетворения и падает на меня всей своей грудой мышц.
Я лежу слегка заторможенная, он поворачивает мою голову к себе и прижимается лбом, смотря в глаза. Когда наше дыхание постепенно приходит в норму, он проводит носом по моей щеке, оставляя нежные поцелуи на всем пути.
— Моя, — шепчет он на ухо, затем наклоняется к прикроватной тумбочке за салфетками.
Прежде чем я в состоянии пошевелиться, он поворачивается и притягивает меня к своему большому телу, как бы подбирая под себя, укутывая в колыбель своих мускулов, и, обернув руку вокруг моей талии, крепко удерживает меня на месте.
Так мы вместе лежим, слушая дождь. Циферблат часов на тумбочке светится и мигает — 1: 11. Всего лишь пару секунд это мигание как-то беспокоит меня, затем он тянется вперед, и свет от часов на мгновение освещает мое лицо.
Он нажимает на кнопку, и в комнате становится темно. Тихо, со спокойствием выдохнув, я спрашиваю:
— Это твоя комната?
Он ложится обратно позади меня, проведя пальцами по бедру.
— Я останавливаюсь здесь, да.
Комната Мины оформлена совсем по-другому (как любая комната молодой женщины): яркими подушками на кровати и подобранными к ним по цвету шторами; плакаты, висящие на ее стенах, а призы и фотографии с танцев, стоят на столе. В ее комнате присутствуют воспоминания всей ее жизни, и за счет этого она выглядит живой. В отличие от его. Эта комната похожа на гостиничный номер с голыми стенами, только часы, телефон и туалетные принадлежности на тумбочке.
— Но ты никогда не жил здесь. — И это не вопрос.
Его пальцы останавливаются.
— Я прихожу только, когда Изабель нет здесь. Она и мой отец уехали на выходные, поэтому здесь устроили вечеринку, чтобы Мина вновь влилась в реальный мир. Маски придумали, чтобы всё прошло легче.
— Если ты не живешь здесь, где же ты жил в детстве? — спрашиваю я, прежде чем задумываюсь над тем, что спросила.
Я чувствую, как он напрягается позади меня, его рука скользит мне под грудь, он прижимается в нежном поцелуе к моему плечу.
— Если ты не передумала ответить на мои вопросы, то я тоже больше ничего не расскажу.
Я закрываю глаза, желая сказать ему свое настоящее имя (Господи, я бы все отдала, чтобы услышать, что он скажет), пока мы делим такую страсть, но что хорошего это бы дало? Не похоже, что я увижу его снова. Как же это несправедливо, что единственную ночь, которая связывает нас вместе, я никогда не смогу обсудить с ним. Я не хочу ворошить прошлое, но оно никуда не делось и по-прежнему существует. И, похоже, он из тех, кто хотел бы знать. Нет, Блэку нужно узнать. Он не забудет об этом.
Его мать умерла, и он никогда не жил с отцом. Но мне нужно узнать, была ли у него семья, к которой он мог пойти домой в тот вечер, когда помог мне. Мне всегда казалось, что была. Может, я ошибалась.
— Я расскажу тебе одну вещь о себе, если ты ответишь на мой вопрос, — тихо говорю я.
Он зарывается носом в мои волосы, глубоко вдыхая мой запах, медленно проводит пальцами по моему бедру и двигается вверх к животу. Мне уже кажется, что он не будет отвечать, когда вдруг говорит:
— Я жил у брата моего отца. Колдер — мой двоюродный брат. Дядя Джек был мне как отец.
Ах, теперь все понятно. Он сказал, что практически вырос с Колдером.
— Твоя очередь, — говорит он, целуя верхнюю часть моего уха, пока его большой палец неторопливо скользит вдоль моей груди.
Я кладу голову на его выпирающий бицепс и чувствую силу его стальных мускулов под своим виском.
— Написание статей — это своеобразный способ выразить себя. Я всегда хотела быть журналисткой. Это возможность информировать, уговаривать…
— И разрушать тоже, — говорит он, обхватывая мою руку. — Я надеюсь, все, что произошло между тобой и моей сестрой, будет держаться в строжайшем секрете.
В его голосе слышатся нотки напряжения, и опять вернулась его забота за близких. Я киваю.
— Мы с Миной пришли к взаимопониманию.
— Хорошо, — говорит он, прижимая теплые губы к моему виску.
— Кто старше? Ты или Гэвин?
— Я, у нас разница в пять месяцев.
Я изучала все, что касается семьи Блэйков, причем очень настойчиво. Изабель родила Гэвина через десять месяцев, после того как вышла замуж за Адама. Это означало, что у Адама не было романа на стороне, как только они вступили в брак, хотя мое первоначальное предположение было именно таким. Я думала, что именно из-за этого отец публично не признал Себастьяна. Так почему Себастьян не позволяет говорить о том, что он принадлежит к семье Блэйков?
Он скользит пальцами по моим волосам и усмехается, думая о чем- то своем.
— Я практически слышу, как вращаются колесики в твоей голове. У тебя есть один последний вопрос.
— Почему твой отец не признает тебя?
— Полагаю, что тогда я поставлю его в неудобное положение. Ребенок, родившийся от свидания с официанткой. — Он пожимает плечами и опускает подбородок на мое плечо. — Когда я впервые приехал к нему, чтобы жить вместе, я был злой и непокорный. Я остался без своей мамы. Изабель же очень возмущало мое внезапное появление в их доме. Когда я потерял свой подарок на день рождения, в тот же день мой отец подарил мне другой, а Изабель обвинила меня, что я продал его за наличные, потому что, по ее словам, так и делают отбросы общества. В ответ я сказал ей не очень приятные вещи. И после этого меня отправили жить с моим дядей, братом отца. С тех пор мы не были близки с отцом. Я был зол на всех какое-то на время, но, по правде говоря, жизнь с моим дядей оказалась самым лучшим чертовым событием, которое когда-либо происходило со мной, — отвечает он, и добрая улыбка расцветает на его губах.
Хотя его любовь к его дяде видна невооруженным взглядом, я тут же выпаливаю, прочищая свое горло:
— Какой подарок?
Он скользит пальцами вниз по моей руке, переплетая их с моими, и этот жест заставляет мое сердце таять.
— Часы.
Я изо всех сил зажмуриваюсь, сдерживая слезы, которые собираются в уголках глаз. Чувство вины с такой скоростью возрождается во мне, но прежде чем я в состоянии что-нибудь сказать, он перекатывает меня на спину.
— Поясни мне, что конкретно ты сказала Мине, чтобы она рассказала тебе историю.
Я отрицательно качаю головой, и он хватает меня за подбородок, очерчивая его линию пальцем.
— Я только что рассказал тебе о себе больше, чем кому-либо, никто ничего обо мне не знает.
Он выглядит таким искренним, и я на несколько секунд закрываю глаза, потом честно отвечаю.
— Я потеряла свою маленькую сестру давным-давно. Независящие от меня обстоятельства отняли у нее жизнь, поэтому я прекрасно понимаю, что чувствует Мина, потеряв Саманту.
Себастьян замирает, его глаза пытаются встретиться с моими.
— Мне жаль.
— Ее смерть была такой бессмысленной. Как и Саманты.
— Ты знаешь, почему Саманта покончила с собой?
Я киваю, он фыркает, явно разочарованный.
— Это намного больше, чем знаем мы, потому что Мина отказывается говорить на эту тему.
Я наблюдаю, как вокруг рта у него появляются морщинки.
— Просто поверь, я собираюсь сделать все правильно и предоставить Мине право поставить точку в этом вопросе, ведь это то, в чем она нуждается.
Он поворачивает голову и целует мою ладонь.
— Я верю тебе. У тебя есть способность получать то, что ты хочешь.
Если бы только это было правдой. Я беру в ладони его лицо и пробую оставить в памяти ощущение его крепкого, теплого тела, плотно прижатого ко мне; его опьяняющий запах одеколона, смешанный с запахом мускуса после секса, вызывающий болезненные ощущения между ног. Я чувствую боль внутри себя так глубоко, потому что уже грустно терять его после сегодняшней ночи. Я бы никогда не позволила тебе уйти. Никогда.
— А ты поставила точку в деле своей сестры? — спрашивает он, застав меня врасплох. Опять же, я уже не должна удивляться. Он невероятно внимательный, даже когда кажется расслабленным, и это одновременно очень сексуально и пугающе.
— Да, делая все правильно для Мины, это поможет и мне, — загадочно отвечаю я.
Себастьян пристально смотрит на меня в течение нескольких секунд, и я чувствую, что он хочет спросить что-то еще, но вместо этого просто говорит:
— Если тебе понадобится моя помощь, просто скажи.
Я улыбаюсь и обхватываю его за шею руками.
— Ты уже помог мне, разрешив поговорить с Миной. — Это и так уже слишком много для меня значит, но ты никогда не узнаешь об этом.
Он скользит руками вниз по моей шее к груди, лаская ее ладонями. Пройдясь большим пальцем по изгибам, он медленно двигается к моему соску.
— Ты понимаешь, что только что сделала себя еще более соблазнительной, да? Я готов ко второму раунду... А все остальное ты расскажешь мне о себе, когда будешь умолять меня, чтобы я дал тебе кончить, — говорит он, перед тем как опустить голову и прижаться своими губами в горячем поцелуе.
Он говорит, что это был только первый раунд? О дерьмо, дерьмо, дерьмо! Тогда у меня не будет никакого способа удержать свой рот на замке, если он попытается узнать, что-то большее от меня, потому что парень слишком хорош в манипуляции с моим телом. Самый безответственный предатель не устоит в его руках, поддаваясь роскошному, сексуальному мастерству.
Но пока в моих мыслях происходит такой водоворот, его губы двигаются по моей щеке, потом требовательно опускаются на мой рот, сочетая в себе пьянящую решительность и мастерство хищника. Я прячу свое лицо в полумрак, чтобы скрыть свою недосказанность, испытывая грусть и сожаление из-за того, что он мне рассказал о своем прошлом. Потянувшись к нему, я обвиваю руками его шею и целую, надеясь заполнить пустоту, образовавшуюся внутри меня, даже если это ненадолго.
Себастьян полностью подминает меня под себя, когда вибрирует его телефон на прикроватной тумбочке, потом он замолкает на мгновение и начинает звонить снова. Блэк хмурится, поглядывая на экран.
— Лучше бы это было важно, — ворчит он в трубку, затем слушает и поглядывает на меня. — Да, я знаю, где находится Скарлетт. Я приведу ее.
— Кто это? — спрашиваю я, испытывая панику. Вдруг Гэвин понял, кто я на самом деле? Вдруг Мина рассказала ему?
Он отключает телефон.
— Селеста заперлась в гостевом туалете, видно перепив шампанского. Колд хочет отвезти ее домой, но она настаивает, чтобы это сделала ты.
— Я пойду выдворю ее оттуда, — говорю я, быстро сползая с кровати и поднимая свою маску с пола. Надеюсь, Кэс не раскрыла, кем она является на самом деле, и, черт побери, сохранила свою маску.
Надев свою маску, он оказывается рядом со мной и поднимает мой подбородок вверх, говоря совершенно решительно:
— Мы еще не закончили. Даже близко.
Я никак не могу успокоить своих порхающих бабочек внизу живота от его слов, осознав, что он хочет увидеть меня снова, и от этого у меня слегка кружится голова, хотя прекрасно понимаю, что лучше всего завершить все здесь.
— Мы можем встретиться где-нибудь в городе завтра? — спрашивает он, хотя я нахожусь полностью в своих тревожных мыслях. — Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.
Я даже не могу себе представить, что такое возможно. И по идее я действительно должна сказать «нет», но не могу этого сделать, поэтому молча киваю. В городе есть очень старое кафе со столиками на крытой веранде. Маркус, мой школьный друг, сказал мне, чтобы я обязательно посетила его, пока буду здесь, потому что оно идеально подходит для того, чтобы насладиться кофе на лице.
— Ты знаешь«Grinder»? Я могу встретиться с тобой на открытой веранде в четыре часа дня.
Он протягивает мне платье, проведя пальцем по контуру моей маски, и победоносно улыбается.
— Завтра ты не сможешь спрятаться за маской, Рэд.
И я знаю, что не смогу. Я быстро натягиваю свое платье через голову.
Мы спускаемся по лестнице, и Колдер встречает нас у двери с Кэс, которая висит у него на руке. Он морщит лоб от беспокойства, когда она обвивает его шею и шепчет заплетающимся языком:
— Скарлетт, доооооставит меня домой. Я пьяяная в жопу.
Себастьян и Колдер обмениваются взглядами, когда подъезжает такси, которое я вызвала.
— Разве у нее нет личного водителя? — спрашивает Колдер.
Ну, черт побери. Точно, Селесту бы забрал личный водитель, несомненно.
— Ой, она останется у меня сегодня вечером, поэтому мы решили, что обойдемся без водителя и вызвали такси.
Как только Кэс садится внутрь, я опускаюсь рядом с ней, чувствуя руку Себастьяна на своем плече.
— Подвинься, — говорит он шепотом.
Я хмурюсь и отрицательно качаю головой.
— У нас все будет хорошо, Себастьян. Возвращайся на свою вечеринку и извинись перед сестрой за меня.
Он прижимается своим ртом ко мне, решительно наклоняясь и продолжая слегка удерживать мое плечо.
— Я хочу убедиться, что ты нормально добралась домой.
Я сжимаю его руку в ответ.
— Все в порядке, с нами все будет хорошо.
Я слегка подпрыгиваю, когда он поспешно делает бантик из завязок плаща на моем горле, и мое сердце колотится более учащенно, стоит ему лишь прикоснуться ко мне. Он смотрит на меня секунду, поглаживая пальцем золотое сердечко, и хмурится, будто пытаясь его правильно разместить. Я задерживаю дыхание и только чуть-чуть прихожу в себя, когда он обвивает свои пальцы вокруг моих. Приподняв мою руку, Себастьян оставляет теплый поцелуй на моей ладони.
— Завтра в четыре.
— Завтра, — повторяю я, стараясь не вздрагивать от дрожи, которая проходит по моей руке от его поцелуя.
Как только мы проезжаем пару кварталов, я говорю таксисту высадить нас на парковке, где мы припарковали машину подальше от дома Блэйков. Заплатив за проезд, я наполовину тащу, наполовину несу Кэс к ее машине.
— Мммм, от тебя пахнет одеколоном, — говорит она мне на ухо, пока я держу ее на себе, удерживая в вертикальном положении, и открываю дверь со стороны пассажирского сиденья.
— А ты пахнешь выпивкой. — Опускаю ее, и она чуть ли не падает на сиденье.
Я сажусь на водительское место и пристегиваюсь, смотря в зеркало заднего вида; пот покрывает мое лицо.
— Честное слово, Кэс. Ты даешь мне возможность заработать сердечный приступ, — говорю я, заводя мотор и выруливая с парковки.
— Кто же знал, что шампанское может так ударить в голову, — отвечает она, слегка постанывая.
Периодически я бросаю на нее взгляд и ничего не могу поделать, кроме как начать посмеиваться. Ее маска задралась чуть ли не на волосы, и она прижимается лбом к прохладному окну.
— Хм, ты выглядишь уже лучше, но все равно дерьмово.
— Мне пришлось разыгрывать пьяную Селесту, прежде чем я ушла, но приятно слышать, что выгляжу ужасно, потому что чувствую себя еще намного хуже. Я рада осознавать, что точно привлекла к себе внимание.
Я отвечаю ей с ухмылкой.
— Селеста бы гордилась твоей игрой.
От моих комментариев у нее на губах отражается слабая улыбка, она поворачивает свое бледное лицо в мою сторону.
— Пожалуйста, скажи мне, что тебе, по крайней мере, удалось поговорить с Миной.
Я утвердительно киваю и поворачиваю на главную дорогу, говоря сухим тоном:
— Да. И, кстати, твой презерватив выпал в самый неподходящий момент.
Она злобно хихикает, морщится и прижимает ко лбу руки, у меня вырывается сдавленный смешок.
— Я надеюсь, ты наконец-то использовала презерватив? — спрашивает она, моргая и с трудом удерживая глаза открытыми. Думаю, это успокаивает ее головокружение.
— Я не буду рассказывать, — говорю я и направляюсь в сторону ее дома.
— Все-таки нет справедливости. Если ты переспала, то, по крайней мере, тебе стоит рассказать мне о своих сексуальных приключениях.
Я немного удивляюсь от ее комментария.
— Ты поладила с мистером ВМС?
Она кивает, затем хмурится.
— Жаль только, что он думает, будто бы целовал Селесту.
— К сожалению, в этом и есть недостаток, если ты притворяешься той, кем на самом деле не являешься, — отвечаю я шепотом, слишком хорошо понимая эту истину, которая застала меня врасплох сегодня вечером. Кэс не отвечает, я бросаю на нее мимолетный взгляд, а она, прислонившись к окну, уже слегка посапывает.