Тора подняла глаза от вороха бумаг на письменном столе Гаральда, разогнула спину и повернулась к Маттиасу, который сидел в кресле в углу и, как и она, просматривал бумаги. Они начали с них, несмотря на то что полиция все изъяла при обыске, основательно перелопатила и за ненадобностью вернула три картонные коробки, доверху заполненные документами. Через час чтения Тора уже не улавливала суть. Большая часть бумаг была связана с учебой Гаральда, другая — финансово-бюрократические документы и переписка. Те, что были на исландском, Маттиас складывал в стопку рядом с Торой.
— А что мы, собственно говоря, ищем? — неожиданно спросила она.
Маттиас положил свою пачку на приставной столик и устало потер глаза.
— Намеки, зацепки, нити — что-то упущенное полицией. Например, объяснение, что случилось с деньгами Гаральда. Вдруг мы случайно наткнемся…
— Это бессмысленно, — перебила его Тора. — То есть я хочу сказать, что нам, возможно, следует заняться чем-то конкретным — например, попытаться установить, кто мог быть причастен к убийству или кому оно выгодно. У меня совершенно нет опыта в расследовании убийств, но я хочу ясно понять, что ищу, прежде чем и дальше разбирать бумаги. Меня пугает, что придется просматривать их еще раз, если в самом конце нас вдруг осенит.
— Да, понимаю, — ответил Маттиас. — Даже не знаю, что сказать. Увы, мы не ищем что-то определенное. Возможно, мы вообще ничего не ищем. На самом деле мы просто пытаемся постичь, чем была жизнь Гаральда до убийства и какие обстоятельства и события привели к тому, что произошло. Если по ходу возникнет нечто, что выведет нас на убийцу, то это большая удача. Попытайся сузить направление поиска, сказав себе, что основным мотивом любого убийства может быть ревность, гнев, выгода, месть, безумие, самозащита, сексуальное извращение.
Тора ждала продолжения, но Маттиас завершил список.
— Все? — спросила она. — Маловато.
— А кто говорил, что я спец? — парировал Маттиас. — Конечно, мотивов гораздо больше, но это все, что сразу приходит в голову.
Тора задумалась, потом сказала:
— Хорошо, назовем их основными. Какие из них можно соотнести с убийством Гаральда? У него была женщина? Есть ли тут мотив ревности?
Маттиас пожал плечами:
— Кажется, он был одинок. Однако ревность все же могла сыграть свою роль. Не исключено, что его любили без взаимности. — Он с минуту поразмышлял и добавил: — Обычно женщины убивают по-другому — не душат, поэтому маловероятно, что это преступление на почве ревности.
— Да, — задумчиво согласилась Тора. — Если только это не преступление на почве ревности, совершенное другим мужчиной. Скажем, если Гаральд был геем?
Маттиас пожал плечами:
— Нет, геем он не был.
— Откуда ты знаешь?
— Уверен, и все, — отрезал он и, заметив на лице Торы неудовлетворенность его ответом, добавил: — Не знаю почему, но я всегда точно могу сказать, когда мужчина играет не на той стороне. Чувствую это интуитивно.
Тора решила дальше не углубляться, но что-то ей подсказывало, что, вероятнее всего, Маттиас не лучше других ориентируется в сексуальных склонностях окружающих. Ее бывший муж тоже уверял, что в этом разбирается, и Тора бессчетное количество раз ловила его на ошибках. Она сменила тему.
— Изнасилования, похоже, не было, как не было признаков и другой сексуальной активности, так что это можем исключить.
— И наш список возможных мотивов изрядно сократился, — иронически заметил Маттиас. — Мы почти у цели.
Тора и бровью не повела.
— А как ты думаешь, из-за чего его убили?
Маттиас некоторое время пристально на нее смотрел, а потом ответил:
— Наверное, деньги играют некоторую роль. Однако я не могу отделаться от чувства, что здесь замешан его интерес к колдовству: глаза, вырезанный на теле символ… Вот только вычислить мотив не получается, и это не дает мне покоя. Зачем убивать из-за колдовства или чего-то еще, что случилось много веков назад?
— А по мне, так это притянуто за уши. Полиция наверняка расследовала эту версию и не нашла связи между убийством и черной магией. Не могли же они отмахнуться от того, что сделано с телом, — сказала Тора и быстро добавила: — И не говори, что они просто тупые. Это уж слишком упрощенно.
— Здесь ты права, — согласился Маттиас. — Они действительно проверяли — и не усмотрели связь. Думаю, они посчитали увлечения Гаральда или безумием, или шарлатанством. Они пришли сюда, увидели, что висит на стенах, и приняли Гаральда за ненормального. Для них вся эта изысканная и дорогая старина — явный бзик, что, кстати, не слишком отличается от твоей реакции.
Маттиас подождал, а когда Тора не ответила, продолжил:
— Наличие наркотиков в крови Гаральда усугубило впечатление. В глазах полиции он чокнутый наркоман-садист, которого последний раз видели в компании таких же отморозков. У его подельника не оказалось алиби, к тому же он был накачан наркотиками по полной. Это не такая уж бессмыслица, и фактов вполне достаточно, чтобы сделать заключение, но мне этого мало. Остается слишком много вопросов…
— Другими словами, ты считаешь, что исследования Гаральда, его интерес к охоте на ведьм и колдовству связаны с убийством? — Тора надеялась, что он ответит «нет». Потому что если «да», то ей надо тут же положить больше половины бумаг для подробнейшего изучения, чего откровенно не хотелось.
— Ну, я не убежден на сто процентов, — сказал Маттиас. — Но начинаю серьезно подозревать, что так оно и есть. Посмотри хотя бы на это…
Он порылся в пачке бумаг у себя на коленях и передал Торе бумажный вариант электронного письма от Гаральда какому-то [email protected].
Оно было написано по-английски за восемь дней до убийства.
«Привет, Мал!
Если стоишь, то сядь, приятель. НАШЛОСЬ! ПРЕМНОГО БЛАГОДАРЕН. Зови меня теперь „ваша светлость“. Я знал, я знал, я знал… нет, что ты, я вовсе не виню тебя за скептицизм. Честное слово.
Осталась пара пустяков — один хренов идиот пытается грести назад. Итак, приготовься к новостям — абсолютно потрясающим. Я подумываю отпраздновать, если понимаешь, о чем я. Будем на связи, дружище-мудище.
Прочитав, Тора посмотрела на Маттиаса:
— Думаешь, это улика?
— Может быть, — ответил Маттиас. — А может быть, и нет.
— Полиция наверняка разыскала этого Малькольма. Не может быть, чтобы они только распечатали е-мейл и на этом успокоились!
— Может быть… — Маттиас пожал плечами. — А может быть, и нет.
— Ну, нам-то точно никто не мешает с ним связаться и узнать, что именно Гаральд нашел.
— И знает ли этот Мал что-нибудь о том хреновом идиоте, которого Гаральд имел в виду.
Тора отложила письмо в сторону.
— Где его компьютер? У него же должен быть компьютер.
И показала на мышь на столе.
— В полиции, — ответил Маттиас. — Скорее всего его вернут вместе с остальными вещами Гаральда.
— Может быть, мы найдем в компьютере и другие е-мейлы, — с надеждой сказала Тора.
— А может быть, и нет, — улыбаясь, отозвался Маттиас. Он встал и дотянулся до полки над столом. — Вот возьми, дома почитаешь. Прекрасный вводный курс к внутреннему миру Гаральда.
Он дал ей «Молот ведьм» в мягкой обложке.
Тора взяла книгу и удивленно посмотрела на Маттиаса:
— Совсем новая книга. Неужели это правда, что ее до сих пор издают?
Он кивнул:
— Да, хотя вряд ли она хорошо продается. Ее покупают разве что из любопытства. Впрочем, когда читаешь, то понятно, что так было не всегда.
Тора положила книгу в сумку, встала и потянулась.
— Можно воспользоваться туалетной комнатой?
— Может, да. А может быть, и нет… — Маттиас улыбнулся и поспешил добавить: — Думаю, это допустимо. Если вломится полиция и захочет там продолжить расследование, то я их задержу, пока ты не выйдешь.
— Какой ты милый.
Тора прошла в коридор. Здесь также висели картины и старинные реликвии. Ей было любопытно на них взглянуть, хотя скорее они вызывали ужас. В общем, Тора слегка притормозила, как это делают водители, проезжая мимо аварии. Картины, вероятно, тоже из домашней коллекции, потому что тема прежняя: смерть и дьявол.
В отличие от других помещений ванная комната мало что могла рассказать о бывшем владельце. Несколько предметов упорядоченно стоят в открытых шкафах — все подходит друг другу и общему дорогому стилю. Тора взглянула в кристально чистое зеркало над раковиной, пробежалась пальцами по волосам. В одном из шкафчиков она заметила зубную щетку, которой явно никогда не пользовались. Потом она осмотрелась внимательнее. Наверняка в квартире есть другая туалетная, которой пользовались. А этой — нет, уж слишком она безукоризненна.
Вернувшись в кабинет, Тора встала на пороге и произнесла:
— Здесь должна быть еще одна туалетная комната.
Маттиас с удивлением и интересом посмотрел на нее:
— С чего ты взяла?
— Той, что рядом с прихожей, практически не пользовались. Нет признаков, что Гаральд хоть раз использовал коробочку с зубной нитью. К тому же она слишком подходит к остальному по цветовой гамме.
Маттиас ухмыльнулся.
— Высший бал! Не рассказывай теперь, что не знаешь, как вести расследование. — Он показал в ту часть квартиры, где они были до того. — Она там. В спальне.
А ведь точно, она видела в спальне дверь, но решила, что это гардеробная. Так. Продолжить разбирать бумаги или пойти посмотреть? Пойти посмотреть. Обнаружив вторую туалетную комнату, Тора улыбнулась. Душ вместо ванны, но во всем остальном — как в любом доме. Средства гигиены стоят на раковине как попало, ничто ничему не соответствует. Тора засунула голову в душевую кабинку. На стенной полке две бутылочки шампуня, одна перевернутая, бритва, кусок мыла и тюбик зубной пасты. С душевого крана свисает флакон геля для душа. Все это выглядело так знакомо, что Тора почувствовала некоторое облегчение.
И уже совсем ее успокоила подставка для журналов рядом с унитазом — если это не типично для одиноких людей, тогда она не знает, что типично. Тора порылась в журналах: несколько по автомобилям, один исторический вестник, два экземпляра «Шпигеля», журнал о татуировках и «Бунте». Странно. «Бунте» — чисто женский журнал, с такими же историями про знаменитостей, какие печатает «Хелло». Вот уж никогда бы не подумала, что Гаральд читал эти сплетни. С обложки улыбались Том Круз и Кэти Холмс, заголовок объявлял, что «Том Круз готовится стать отцом». Прибавление в семействе звездной пары интересовало Тору, как статья про выращивание огурцов, и она положила журнал на место.
— Я так и знала, — торжествующе сказала она, вернувшись в кабинет.
— Я тоже знал, — ответил Маттиас. — Я только не знаю, что ты знала.
Тора уже собралась перещеголять его в остроумии, как зазвонил ее мобильный. Она достала его из сумки.
— Мам, — сказала Соулей тоненьким голоском. — Когда ты вернешься?
Тора посмотрела на часы. Как поздно, оказывается!
— Очень скоро, милая. У тебя все хорошо?
Молчание, и затем:
— Да… Мне скучно. Гильфи со мной играть не хочет. С ним неинтересно. Он там прыгает на кровати, вопит и меня к себе не пускает.
Хотя Торе сложно было представить себе эту сцену, ясно одно — из Гильфи плохой бебиситтер.
— Послушай, милая, — нежно сказала она. — Я скоро приду. Скажи своему брату, что хватит валять дурака, пусть выходит и играет с тобой. До встречи.
Они разъединились. Тора, убирая телефон обратно в сумку, заметила свою записку с вопросами к Маттиасу. Она вытащила ее и развернула.
— Я бы хотела задать пару вопросов о документах из черной папки.
— Пару? — удивленно переспросил он. — Я предполагал, что их будет больше, а пара — как минимум. Задавай!
«Черт, — подумала Тора, — неужели я много чего упустила?»
Она сделала умное лицо.
— Я отметила только главное, второстепенного там так много, что все не запишешь. — Она улыбнулась и продолжила: — Например армия. Зачем в папке эти документы, если Гаральда признали непригодным по медицинским показаниям?
— Военная служба, да… Я включил их, чтобы ты как можно полнее представляла себе жизнь Гаральда. Может быть, они не относятся к делу, но кто знает, куда приведет цепочка.
— Ты предполагаешь, что можно найти связь между убийством и его службой в армии? — скептически спросила Тора.
— Напрямую нет, — ответил Маттиас и пожал плечами. — Впрочем, когда речь идет о Гаральде, никогда нельзя сказать наверняка.
— Почему он вообще оказался в армии? — спросила Тора. — Судя по тому, что я о нем узнала, он скорее должен был быть пацифистом.
— Ты абсолютно права. Его, как и всех, призвали, но при других обстоятельствах он бы определенно пошел на альтернативную гражданскую службу: в Германии у молодых людей есть право выбора.
Тора кивнула.
— Тем не менее он этим правом не воспользовался. Незадолго до призыва умерла Амелия, и смерть сестры глубоко его потрясла. Подозреваю, что он принял решение в момент душевного кризиса. Это случилось в начале 1999-го, а в ноябре или декабре Германия посылала войска в Косово в составе миротворческого контингента. Гаральд охотно туда отправился. Я не в курсе подробностей его военной службы, но точно знаю, что он был образцовый новобранец, стойкий и выносливый. Так что происшествие в Косово для всех явилось полной неожиданностью.
— А что случилось? — спросила Тора.
Маттиас криво усмехнулся.
— История комедийная — до некоторой степени. Особенно принимая во внимание, что экспедиция в Косово стала первой немецкой военной миссией за границей со времен Второй мировой войны. До тех пор немецких солдат привлекали только к вспомогательной службе по охране складов и обслуживанию полевых госпиталей. Так что было жизненно важно, чтобы наши военнослужащие вели себя идеально.
— А Гаральд вел себя плохо, так?
— О нет. Лучше сказать, что для него все неудачно сложилось. Полк находился в Косово уже около трех месяцев, когда арестовали серба, владевшего, как подозревали, информацией о взрыве, от которого погибли три немецких солдата и многие получили ранения. Серба держали в подвале дома, где располагался полк; пленник провел там две или три ночи, однако ни в чем не признавался. В ту ночь Гаральд стоял на карауле. Он, видимо, сказал старшему по званию, что сможет получить нужную информацию, и ему разрешили провести допрос. — Маттиас посмотрел на Тору. — Разумеется, человек, который ему это позволил, понятия не имел, что Гаральд весьма сведущ в истории пыток. Должно быть, он себе представлял, что Гаральд время от времени будет просто заглядывать в дверь и задавать невинные вопросы.
Тора широко раскрыла глаза.
— Он что… его пытал?..
— Скажем так, этот серб с радостью поменялся бы местами с иракцами из пирамиды голых в тюрьме «Абу-Грейб». Я не оправдываю случившееся, но по сравнению с тем, что несчастный вынес в ту ночь, американские издевательства показались бы ему просто Диснейлендом. К моменту когда Гаральда пришли сменить, серб рассказал все, что знал, и даже больше. Гаральд считал, что достоин похвалы, но вместо этого был моментально демобилизован — как только его начальник увидел едва дышащую груду свежего мяса, лежащую в луже крови. Конечно, дело замяли, поскольку это подрывало репутацию армии. Во всех официальных документах сказано, что Гаральда комиссовали по состоянию здоровья.
— А как об этом узнал ты? — спросила Тора, радуясь хотя бы тому, что может задать вполне нормальный вопрос.
— Я много чего знаю, — загадочно ответил Маттиас. — Я разговаривал с Гаральдом, когда он вернулся из Косово. Он стал другим человеком, это точно. То ли опыт военной жизни его изменил, то ли вкус крови… Он стал даже более странным, чем раньше.
— В чем?
— Просто более странным, — ответил Маттиас. — И внешне, и в поведении. Вскоре он поступил в университет и начал жить отдельно, так что я его почти не видел. Изредка мы все же пересекались, и было очевидно, что он попал в порочный круг. Примерно тогда же умер единственный близкий ему человек — его дед. Возможно, и это сыграло свою роль.
Тора не знала, что сказать. Гаральд Гунтлиб определенно был необычным человеком. Записи напомнили ей про жертву эротической асфиксии из газетной вырезки, но она решила, что на сегодня с нее хватит. Взглянув на время, она увидела, что уже поздно.
— Маттиас, мне пора домой. Список вопросов еще не весь, но надо переварить все то, что я сегодня узнала.
Они быстро сложили бумаги, убедившись, что не перепутали рассортированные стопки. Подумать страшно, если бы пришлось разбирать их заново. Аккуратно положив сбоку последнюю пачку, Тора повернулась к Маттиасу.
— А Гаральд составил завещание? На все свое имущество?
— Да, составил. Кстати, не так давно. То есть завещание было и раньше, но он его изменил в середине сентября. Он даже ездил в Германию, встречался с юристом Гунтлибов, подписал новый вариант. Но никто не знает, что в нем сказано.
— Неужели? — удивленно спросила Тора. — А почему?
— У завещания две части, и есть указание вскрыть сначала одну, потом другую. В первой говорится, что вторую нельзя открыть, пока Гаральда не похоронят, а это еще невозможно из-за расследования.
— И это все, что там говорится?
— Нет, он также дал распоряжение, где его похоронить.
— Где же?
— В Исландии. Это весьма странно, учитывая, что он прожил здесь недолго. Похоже, твоя страна его пленила. Есть еще одно указание: родители должны присутствовать на похоронах и стоять в ногах могилы до тех пор, пока гроб не опустят. Если они не согласны, то все имущество переходит татуировочному салону в Мюнхене.
Тора попросила повторить.
— Значит, он считал, что они не захотят приехать?
— Очевидно, да, — ответил Маттиас. — Но он сделал так, что они теперь не смогут отказаться. Его родителям явно не понравится быть героями всех «желтых» изданий из-за того, что их сын оставил кругленькую сумму тату-салону.
— И все достанется им? — спросила Тора. — В случае если они появятся на похоронах?
— Нет, — ответил Маттиас. — Да им и не надо, они просто не хотят огласки, и все. — Он ненадолго задумался. — Возможно, большую часть унаследует его сестра Элиза. Незначительная часть денег отойдет кому-то здесь, в Исландии. Когда на юриста надавили, он очень ясно на это намекнул. В соответствии с указанием Гаральда, вторая часть завещания открывается здесь.
— Интересно, кто бы это мог быть…
— Даже не представляю, — откликнулся Маттиас. — Но если он или она знали об этом, то у них был достаточно веский повод для убийства.
Тора с радостью покинула квартиру. Она устала и хотела домой, к детям. И все же ее не оставляло тревожное чувство, будто она что-то проглядела. Но как она ни старалась уловить это «что-то», наслаждаясь вечерним морозным воздухом, а потом садясь в машину от «Мастерской Бибби», так его и не нащупала. А когда устроилась на водительском месте, то забыла об этом совсем.