Маттиас вышел проводить студентов. Тора и Халлдор остались в современной гостиной, окруженные ужасами прошлого. Тора сочувствовала молодому человеку, который явно хотел бы сейчас очутиться в совершенно другом месте. В каком-то смысле он напомнил ей собственного сына — неокрепшая душа, испытывающая страдания от борьбы с самим собой.
— Пойми, мы всего лишь хотим узнать правду. Нам не важно, что именно вы вместе вытворяли и какие за тобой водятся грешки, — сказала она, чтобы прервать молчание и разрядить тяжелую обстановку. — В главном мы с тобой согласны — Хюги невиновен, или по крайней мере обвинения, выдвинутые против него, более серьезны, чем он заслуживает.
Дори избегал смотреть ей в глаза.
— Я не верю, что Гаральда убил Хюги, — сказал он тихо. — Это чушь.
— Я вижу, ты любишь друга. Если хочешь ему добра, то ничего от нас не скрывай. Твоему лучшему другу больше не от кого ждать помощи.
Дори молчал, и было непонятно, пойдет он им навстречу или нет.
Вернулся Маттиас и сел на стул. Какое-то время он внимательно изучал Дори.
— Ну и отношения у вас в компании! Девушки, похоже, не бросятся друг другу в объятия, когда отсюда выйдут.
Дори пожал плечами:
— Всем сейчас несладко.
— Ясно. Ну что, приступим?
Дори вздохнул.
— Давайте спрашивайте. Я постараюсь ответить.
Дрожащей рукой он потянулся за сигаретой.
— Что ж, дружище, — произнес Маттиас почти по-отечески. — Есть несколько темных мест, которые ты нам поможешь прояснить. Сначала поговорим о тратах Гаральда, а потом об исторических исследованиях, над которыми вы вместе работали. Начнем с финансов. Что ты знаешь о его денежных делах?
— Ничего не знаю. Но и дураку ясно, что он был чертовски богат. — Дори обвел рукой квартиру. — Крутая тачка, дорогие рестораны… Жизнь, которую большинство из нас не может себе позволить.
— Конечно, вы же бедные студенты, — иронично сказала Тора. — И что, он посещал рестораны в одиночку?
Вопрос был явно неприятен Дори. Он пыхнул сигаретой.
— Ну, иногда с ним ходил я. Он меня приглашал.
— То есть брал тебя с собой и все оплачивал, так? — спросил Маттиас.
Халлдор кивнул.
— И часто он с тобой ужинал?
Дори снова кивнул.
— А чем еще он тебя баловал?
В юноше вдруг проснулся странный интерес к пепельнице — он уставился на нее, будто надеясь найти ответ среди окурков.
— Так, помогал кое в чем.
— Это не ответ, — настаивала Тора. — Мы не налоговая полиция и не Общество по защите нравов. Расскажи…
После недолгого молчания Халлдор произнес:
— Он оплачивал все — аренду моей квартиры, учебники, одежду, такси. Наркотики. Абсолютно все.
— Почему? — спросил Маттиас.
Дори пожал плечами:
— Гаральд говорил, мол, зачем еще нужны деньги, как не тратить? Он не желал себе ни в чем отказывать только потому, что его друзья вечно на мели. Мне было стыдно, а он это делал с радостью. Я старался отблагодарить его, помогая с переводами и чем-нибудь еще.
— Чем? — поинтересовался Маттиас.
— Ничего сексуального, если вы об этом думаете. — Щеки Дори, и без того красные, побагровели. — Ни Гаральд, ни я, мы не по этому делу. Нам вполне хватало девушек.
Тора и Маттиас переглянулись. Траты, о которых рассказал Дори, были крохами по сравнению с той суммой, которая исчезла со счета Гаральда.
— Вспомни, делал ли он какие-нибудь крупные вложения незадолго до смерти?
Дори задумался.
— Нет, не знаю… — По его лицу было видно, что он говорит правду. — Гаральд ни о чем таком не упоминал. Кроме того, я целую неделю с ним не виделся. Он был занят, а я воспользовался этим и постарался наверстать упущенное в университете.
— А что он в эти дни делал? Почему вы не встречались? — вставила Тора.
— Понятия не имею. Я звонил ему несколько раз, но у него не было настроения. Почему — не знаю.
— Значит, к моменту когда его убили, вы не виделись несколько дней? — спросил Маттиас.
— Да, только разговаривали по телефону.
— Тебе не показалось это странным? Или у него была привычка вот так от всех отстраняться на какое-то время? — напирал Маттиас.
— Тогда я так не думал… — протянул Халлдор. — Вы правы, это действительно необычно для Гаральда. Раньше такого не случалось — во всяком случае, я не припоминаю. Я спросил его, в чем дело, он ответил, что хочет побыть один и все такое.
— А ты не затаил на него из-за этого обиду? — спросила Тора. — Все-таки обычно вы много времени проводили вместе, а тут вдруг лучший друг тебя бросил.
— В те дни я только и делал, что занимался. А еще больница. Времени обижаться у меня не было.
— Ты работаешь в городской больнице в Фоссвогуре, так? — спросила Тора.
Дори кивнул.
— Как ты ухитряешься и работать, и учиться, и проводить время в компании?
— Я там не в штате, а подрабатываю, — объяснил Халлдор. — Летом в каникулы, а зимой — если надо подменить кого-то. Что касается занятий, то я, когда надо, могу собраться; в общем, учеба мне дается легко.
— А что ты делаешь в больнице? — спросил Маттиас.
— То да сё. Помогаю в хирургическом отделении. Обрабатываю инструменты после операций, прибираю — типа этого. Подсобная работа, особой квалификации не требует.
Маттиас выразительно на него посмотрел.
— Прибираешь что? Мне просто любопытно, я мало что знаю о хирургии.
— Всякое, — ответил Дори и снова потянулся за сигаретой. — Внутренности и тому подобное.
— Угу… — Маттиас прищурился. — А с кем мы можем побеседовать о твоей работе? В особенности о той ночи, когда убили Гаральда? Кто там, говоришь, у тебя руководитель?
Дори теребил на запястье кожаный браслет с шипами и не знал, что ответить.
— Гюннур Хельгадоттир, — в конце концов обреченно пробормотал он. — Старшая медсестра хирургического отделения.
— У меня вопрос, — сказала Тора, записав имя. — Кто разрезал Гаральду язык? Ты, да?
Халлдор собирался в очередной раз прикурить, но резко вытащил сигарету изо рта.
— А что? И какая разница?
— У Гаральда в компьютере есть фотографии этой операции. Ее провели в доме человека, которого он, вероятно, хорошо знал. Операция — это не преступление, я просто хочу знать.
Дори в замешательстве поглядел на своих собеседников, вероятно, прикидывая, подразумевала ли операция определенный уровень профессиональной подготовки или считается нелегальной. Заново прикусив сигарету, он произнес:
— Нет. Я этого не делал.
— Можно взглянуть на твою руку чуть повыше? — спросила Тора, вспомнив, как Хюги рассказывал о сожалениях Дори из-за сделанной татуировки.
— Зачем? — Юноша откинулся на спинку дивана.
— Нам так хочется, — сказал Маттиас, сдвигаясь к краю своего стула, хотя понятия не имел, зачем это нужно Торе. — Будь паинькой и закатай рукав по просьбе дамы. — Он угрожающе склонился к дивану. Дори вжался в сиденье и, наконец, не выдержал.
— Нате!.. — крикнул он, с силой ткнул сигаретой в пепельницу и, сверкая глазами, закатал рукава.
Тора подалась вперед.
— «Дерьмо»? — прочитала она на правой руке юноши, сразу над запястьем.
— И что? — Халлдор опустил рукав.
— Да ничего, — сказала Тора. — Просто у того, кто делал Гаральду операцию, была такая же татуировка. — Она усмехнулась и спросила: — А зачем ты это себе наколол?
— Не важно, — медленно произнес Дори. Он запустил пальцы в волосы и зажмурился. — О’кей! Язык ему разрезал я. У Хюги дома. Гаральд меня все время упрашивал, вот и уболтал в конце концов. Вы же понимаете, я не мог ему бесконечно отказывать. Пришлось на время позаимствовать из больницы инструменты, а обезболивающее я стащил. Никто не заметил. Хюги мне ассистировал. Это было довольно противно, но получилось неплохо.
«Да уж», — подумала Тора.
— Интересно, в больнице обрадуются, если узнают, что ты украл медикаменты?
— Куда там… — ответил Дори. — Поэтому я и не афишировал свою роль. Не хочу, чтобы меня считали фриком. Мне это может навредить в учебе.
Маттиас покачал головой, а потом неожиданно сменил тему.
— Я бы хотел спросить тебя кое о чем, что звучит довольно странно, — а может, для тебя и не странно и ты с этим сталкивался… — После короткой паузы, поймав тревожный взгляд Дори, Маттиас продолжил: — Ты знал, что Гаральд практиковал сексуальное самоудушение, чтобы усилить удовольствие?
Лицо Дори стало пунцовым.
— Я не хочу это обсуждать, — резко возразил он.
— Почему? — спросил Маттиас. — А вдруг именно это стало причиной его смерти?
Колени Халлдора запрыгали вверх-вниз, ботинки выбивали дробь на сверкающем паркете.
— Гаральд не так умер, — прошептал он.
— Откуда такая уверенность? — подхватила Тора.
Дори молчал. Тора и Маттиас смотрели на него и ждали. Наконец юноша сдался и со вздохом произнес:
— Черт его знает, какое это ко всему имеет отношение, но да, Гаральд подобными вещами время от времени занимался.
— Откуда ты это знаешь? — резко спросил Маттиас.
Халлдор замер и отвел глаза.
— Он сам сказал. Предлагал мне попробовать.
— Ты пробовал? — спросила Тора.
— Нет, — твердо ответил он, и Тора ему поверила. — Я, конечно, вытворял всякое, но такой безумной дури еще не видел.
— Видел? — повторил Маттиас.
Дори покраснел еще сильнее.
— Ну, не то чтобы видел, я не это имел в виду… — Он уставился в пол. — Дело было здесь, нынешней осенью. Мы круто потусили, а потом я вырубился на этом самом диване и проснулся среди ночи от звука, будто кто-то громко хрипит. — Он взглянул на Маттиаса. — Не знаю, что меня привело в чувство, потому что обычно, если я отрубаюсь, то хоть из пушек пали. А тут я очнулся и пошел на звук… Гаральд был уже в агонии. — Халлдора передернуло при этом воспоминании. — Он привязал конец ремня к батарее, а петлю затянул на шее — крепко! Я его еле высвободил, сделал ему искусственное дыхание и с большим трудом привел в чувство.
— Может, он пытался покончить с собой? — спросила Тора.
— Нет, — покачал головой Дори. — Давайте я не буду подробно описывать, что именно он в это время делал и в каком виде я его нашел?
Теперь покраснела Тора. Дори это заметил, у него улучшилось настроение, и он бодро продолжил:
— Потом я это обсуждал с Гаральдом, и он откровенно рассказал, чем занимался. Он даже предложил мне попробовать, говорил, что это просто улет. При этом он полностью осознавал, что подвергался опасности, и в тот раз был напуган до смерти.
— Значит, он не прекратил этим заниматься после такого потрясения? — спросил Маттиас.
— По-моему, нет, — ответил Дори. — Трудно, конечно, сказать наверняка — он здорово тогда струхнул.
— Ты помнишь, когда это случилось? — поинтересовался Маттиас.
— В ночь на одиннадцатое сентября.
Маттиас задумчиво кивнул, посмотрел на Тору и сказал по-немецки:
— Через несколько дней он слетал в Германию и изменил завещание.
Тора тоже кивнула, согласившись с его догадкой, что сидящий перед ней молодой человек — тот самый исландец, на которого намекал юрист семьи Гунтлиб. Он спас Гаральду жизнь, и друг решил его отблагодарить, завещав ему часть своих капиталов.
— Между прочим, я понимаю немецкий, — хитро усмехнулся Дори.
Маттиаса это не смутило, ему было чем ответить.
— Хюги рассказал, что Гаральд тебя унижал перед остальными, все время высмеивал. Тебя это задевало?
Дори фыркнул.
— Хюги гонит. Ежу понятно, что Гаральд был не такой, как все. Он мог надо мной поприкалываться, так он и был прикольщик. На самом деле ко мне он относился нормально, особенно когда мы с ним бывали наедине. А при других мог повести себя как говнюк. Я все это пропускал, спросите у того же Хюги. И кстати, Гаральд потом всегда извинялся. Так что мне было по фигу, просто доставало, пока длилось.
Тора прекрасно улавливала, что кроется за его бравадой, — для этого не требовалось особой проницательности. Понятно, что в действительности Халлдор с трудом выносил такое к себе отношение.
— А чем ты помогал Гаральду в его исследованиях? — спросила она. — Что конкретно для него делал?
Дори ответил мгновенно, радуясь, что сменили тему.
— Да ничего особенного — переводил ему разные тексты, изредка помогал их получить. Он хватался то за одно, то за другое. Мне казалось, что без всякой связи, но я не историк, откуда мне знать. Я, допустим, читаю ему какой-нибудь отрывок, который перевел, а он вдруг обрывает меня на середине и просит почитать что-нибудь из другого текста.
— Можешь назвать работы или статьи, которыми он интересовался? — не отставал Маттиас.
— Ну, всего не перечислишь. Поначалу я в основном переводил отрывки из докторской диссертации Оулины Торвардардоттир, посвященной времени, когда в Исландии еще сжигали ведьм, потом он заинтересовался Скаульхольтом — из-за какой-то древней колдовской рукописи, которую нашли в тамошней школе. Однажды он долго мучил меня, заставляя сравнивать исландский перевод «Молота ведьм» с немецким оригиналом. Как-то приволок старинное письмо на датском — тут я не особо силен, но примерно смог перевести.
— Про что было письмо? — на всякий случай спросил Маттиас.
— Там говорилось о каком-то посланнике, но подробностей я не разобрал. Он тогда неожиданно перестал копаться в ведьмах и в том, какими способами их сжигали, и переключился на более ранний период. Помню, я переводил для него отрывок из текста где-то 1590 года, написанного епископом Скаульхольта Оддюром Эйнарссоном. Там рассказывалось о человеке, который свихнулся из-за того, что поднялся на Геклу и заглянул в кратер. Еще Гаральд занимался извержением Геклы в 1510-м, казнью епископа Йоуна Арасона в 1550-м и епископом Бриньольвом Свейнссоном. Да, потом он неожиданно захотел узнать все об ирландских монахах.
По тому, как уверенно Дори перечислял даты, было видно, что у молодого человека отличная память. «Неудивительно, что он хорошо учится, несмотря на бесконечные гулянки», — подумала Тора.
— Об ирландских монахах? — переспросила она.
Дори кивнул:
— Да, это отшельники, которые появились здесь до викингов. Можно сказать, что он шел в глубь веков, все дальше и дальше, к тем временам, когда Исландия еще не была заселена.
— Ладно, — сказала Тора, не зная, о чем еще спросить. Потом вспомнила беднягу Гуннара, организовавшего эту встречу. — А ты не знаешь, откуда взялось то старинное письмо на датском языке и где оно сейчас?
Халлдор покачал головой:
— Понятия не имею, откуда оно. У него были и другие старинные письма, в таком маленьком портфельчике, но датское он держал отдельно и все время с ними сравнивал. Должно быть, оно где-то здесь, в квартире.
— Тебе что-нибудь говорит имя Мал? — перевел разговор Маттиас.
— Нет, никогда о нем не слышал. А кто это?
— Да так, — уклончиво ответил Маттиас.
Дори собирался что-то еще сказать, но тут зазвонил его мобильный. Он его достал, посмотрел на дисплей, скривился и засунул обратно в карман.
— Мамочка? — усмехнулся Маттиас.
— Она, — с горечью ответил юноша.
Из его кармана раздался писк эсэмэски. Поскольку Дори никак не отреагировал, Тора выложила очередной вопрос:
— Ты что-нибудь знаешь о некой гостевой книге, которая или принадлежала Гаральду, или он о ней говорил? Гостевая книга креста или что-то в этом роде?
Дори, похоже, озадачился.
— Книга Креста Господня? Религиозная секта?
— Нет, не то, — ответила Тора. — То есть ты не слышал упоминаний ни о какой гостевой книге?
— Не-а…
Маттиас сцепил пальцы.
— Зачем Гаральду понадобился ворон? Рассказывай!
У Дори будто перехватило горло.
— Ворон? — неожиданным фальцетом переспросил он.
— Да, — поддержала Тора. — Мы знаем, что Гаральд хотел купить ворона. Зачем?
Дори пожал плечами, будто сам удивлен.
— Не слышал об этом. Хотя держать дома ворона — вполне в его стиле. Среди этих картин ворону самое место.
Тора видела, что юноша врет, но не могла придумать, как его уличить. Пока она соображала, ее сменил Маттиас.
— А что ты знаешь о поездке Гаральда в Хоульмавик, в Музей колдовства и черной магии?
— Ничего, — ответил Дори, явно солгав и на этот раз.
— А об отеле «Рангау»? — спросила Тора.
— Нет. — Очередная ложь.
Маттиас встал и посмотрел на Тору:
— Кажется, кто-то очень хочет, чтобы мы с тобой отправились в небольшое путешествие с познавательной целью. Хоульмавик, отель «Рангау»…
На лице Дори явственно читалось, что он не поддерживает эту идею.