Но с точки зрения Коула, правила придуманы исключительно для других людей.
— Ой, да ладно, — с улыбкой сказал он. — Ну, пожалуйста!
— Сказал же нет, — отрезал смотритель. — Ты глухой, пацан, или просто тупой?
Коул зло прищурился. Он разозлился. А когда он злится, обычно случаются всякие нехорошие вещи. Например, драки. Я знаю, потому что обычно, я от него и получаю.
— Ах, так? — рявкнул мой брат. — И кто же меня остановит?
Он, судя по всему, не собирался так оставлять этого. Я должен был сказать что-то, иначе нас несомненно выдворят из аквапарка, а мы еще даже не опробовали бассейн с искусственными волнами — единственный аттракцион, который мне очень хотелось опробовать.
— Коул! — крикнул я. — Не занимайся ерундой!
Мой брат обернулся и посмотрел на меня горящим ненавистью взглядом. Я оказался еще одним его врагом.
— Завязывай или я расскажу маме с папой, — пригрозил я.
Я сразу же понял, что угроза была ошибкой.
Коул только отмочит еще что-нибудь похлеще. Потому что именно так работает закон, который склоняет Вселенную в его пользу — никогда не отступать.
Я всегда мечтал уметь вести себя так же, но это невозможно — два таких человека просто не смогли бы ужиться в одной семье. Они бы уничтожили ее.
Что означало, что мне оставалось только стоять там и надеяться, что сотрудникам аквапарка оплачивают услуги стоматолога. Но Коул так и не нанес удар. Не знаю почему.
Может потому что был погожий летний денек, или его тоже манил бассейн с искусственными волнами, а может виновата была девчонка, которая улыбнулась брату, перед тем, как начать спуск по горке.
Что бы там ни было, по какой-то причине, Коул внезапно принял решение поступить более менее разумно.
— Да пошел ты, Веснушчатый, — сказал он смотрителю. Усевшись на вершине горки, он быстро принял положенную по правилам позу и покатился вниз.
— Эй! — крикнул ему смотритель, то ли от обиды, то ли из-за того, что мой братец не стал дожидаться сигнала, кто знает? Но было слишком поздно — Коул уже умчался вниз.
Если бы у смотрителя была радио или он запомнил бы шорты брата в красно-желтый цветочек, игра была бы окончена. А так Коул просто растворился в толпе полуобнаженных подростков.
Я слышал, как мой брат смеялся, свободно летя на огромной скорости вниз.
С другой стороны, у смотрителя еще оставался я. Он обернулся и судя по его виду, готов был сорвать свою злость на брошенном младшем брате. Но он ничего не сказал, только махнул в строну горки.
— Укладывайся, — прорычал он.
И вот тогда все и пошло не так — как обычно. От прохладной воды я дрожал, внезапно мне стало страшно. Чертовски страшно. А когда смотритель подал сигнал, я оказался не в состоянии сделать это. Просто не мог и все.
— Вперед! — начал кричать на меня смотритель. — Быстрее!
Что еще хуже, выяснилось, что никто не выходит из себя быстрее, чем люди, которые стоят в очереди за развлечениями.
— Ты задерживаешь очередь! — раздались жалобы позади меня. — Давай, пацан... Или решайся уже, или проваливай!
Но все это не оказывало никакого влияния на меня. Стыдно мне было или нет, я по-прежнему до белизны в костяшках цеплялся за бортики горки. Я собирался встать и уйти. Я собирался встать с горки и пешком спустится с горы.
Но затем представил себе Коула: весь промокший он стоит и ждет меня, гадая в чем задержка. Что он подумает, когда по горке скатится кто-то другой?
А затем еще кто-то? Что он подумает, когда я в итоге спущусь пешком по холму: жалкий слабак за которого ему будет стыдно?
Я не хотел выяснять, что он подумает. Поэтому разжал пальцы.
Сам спуск я помню плохо. Внезапное ускорение, крутой склон и затем свободное падение. Все содержимое подкатило к горлу, и я в ужасе зажмурился. Раздавался неприятный скрип, когда моя кожа соприкасалась с поверхностью горки. Когда я вылетел в бассейн, мои ноги коснулись воды, а тело кувырком полетело вперед.
Должно быть мое приземление выглядело позорно, потому что даже мой брат с жалостью застонал, когда я приземлился.
Коул ждал меня возле лестницы из бассейна.
— Неплохо, — похвалил он. Комплименты от брата большая редкость и этот был последним до нашего переезда в Кристал Фоллз.
Перенесемся на четыре года позже. Четыре года, которые мама описывает как взлеты и падения, а я называю просто крутой горкой — все началось с того момента, когда мы увидели этот дурацкий знак на въезде в город.
Тем не менее, в итоге я привык. По крайней мере, я нашел в Брасе друга — и еще у меня были неожиданные и волнительные моменты с Уиллоу.
Теперь же, кажется, все изменилось. Неужели я действительно забыл все события собственной жизни и помню только эти обрывки?
Мне кажется, тут может быть только два варианта. Или что-то не так с этим местом или что-то не так со мной.
И я, правда, не знаю, какой вариант больше похож на правду.
Тем не менее я несколько поуспокоился, по крайней мере, по сравнению с тем моментом, кода мама попыталась отвезти меня обратно в больницу. Ни за что на свете не вернусь туда. Я сбросил ее руку и выбежал из дома.
Примчавшись домой, отец нашел меня на подъездной дорожке — я стоял, прижавшись к красному хэтчбеку.
Не знаю, почему выбрал это место из всех, чтобы сломаться и выплакать все глаза.
Может быть, все дело в том, что этот старый хэтчбек единственная вещь, которая осталась такой, какой я ее помню. Все вмятины, царапины и пятна ржавчины на месте — даже бесшумная покрышка, за которую Коул пилил маму только на прошлой неделе.
А теперь я должен поверить в то, что за последние четыре года мой брат не пошевелил ни единым мускулом, не сказал ни одного слова.
Теперь я должен поверить, что в аквапарке произошел несчастный случай — в том самом аквапарке, о котором я помню только то, что мы наслаждались жизнью.
Мама сидела на крыльце в ожидании отца, и полагаю, чтобы убедиться, что я не причиню себе вред или что-то в этом духе. Она довольно сильно расстроена, конечно же, особенно после того, как я кричал на нее и требовал оставить меня в покое.
Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы она близко подходила ко мне, прикасалась. Но она побежала вперед, как только отец выпрыгнул из своего фургона.
Отец тоже начал настаивать на том, чтобы отвезти меня обратно в больницу. Услышав это, у меня снова началась истерика. Родители не знали, что делать — им в буквальном смысле пришлось бы связать меня, чтобы отвезти туда.
Поэтому они беспомощно наблюдали, как я рыдаю. Спустя какое-то время им все же удалось завести меня внутрь — в дом, выкрашенный неправильным цветом, где лежал мой парализованный брат.
Как только мы оказались внутри, родители позвонили в больницу.