Задумавшись, я шла вперед, пока не наткнулась на туго натянутую парусину это были палатки вождей. Следовало уйти отсюда, мне, простому воину, здесь не место. И кого мне искать? Кому дело до меня сегодня, перд последним боем? Я прибавила шаг, обошла палатку и отпрянула, различив неясную фигуру человека.
- Эй. кто здесь? - окликнул знакомый голос, и уменя отлегло от сердца, потому что этоыл Вентнор. И что-то сладко дрогнуло внутри, потому что я поняла, зачем бродила бесцельно полночи по уснувшему лагерю. Чтобы увидеть его.
- Кто? - повторил он резко, и я спохватилась.
- Это я, Вентнор.
- Эгле? - он подошел совсем близко, и можно было различить его лицо. Почему ты здесь?
- Не спится.
- Напрасно, - сказал он. - В бою рука должна быть твердой, если не хочешь погибнуть.
- А если хочу?.. - вырвалось у меня, и я тут же пожалела об этом.
- Не спеши умирать, - сурово сказал Вентнор. - Ты на это еще права не имеешь.
- Как так?
- Другие, достойные, умирают, а им бы жить да жить. А ты, девчонка еще, смерти ищешь? не выйдет.
- Спасибо за урок, - голос у меня дрогнул,и я шагнула было прочь, но Вентнор удержал меня.
- Не сердись, Эгле, - проговорил он мягче. - Но перед боем такие черные мысли...
- Тебе-то что? - перебила я. - Тебя беспокоят мои мысли, да? Не бойся, я и так буду сражаться, как все.
- Я знаю, - он вздохнул. - Что с тобой, Эгле? Ты... боишься?
- Нет, - ответила я горько. - Мне нечего бояться, Вентнор. И разве ты защитишь меня от страхов?
- Я? От страхов? - переспросил он удивленно. - О чем ты?
- Ни о чем! - оттолкнув его, я бросилась прочь. Он окликнул: "Эгле!", но я не остановилась.
Горько мне было, горько и больно оттого, что я не смогла сказать Вентнору то, что хотела. "А он ничего не понял", - с той же горечью упрекнула я, хотя он ни в чем не был виноват. И я знала теперь, что никогда больше не заговорю с ним об этом. Это ни к чему, это никому не может принести радости.
Я бежала долго, не разбирая дорги, спотыкаясь, потом устала, пошла медленнее. Провела ладонью по щеке - мокрая, а я и не заметила, что плакала... Боль моя затихла, свернулась клубочком в груди, неопасная теперь, но я знала, что она скоро проснется... Я облизнула губы, горькие и сухие, как будто я по ошибке выпила отраву. Ну, пусть. Пусть все будет, как есть.
Во мне было сейчас два человека. Одна Эгле молча корчилась от боли и яда, другая шла по сонному лагерю, вглядываясь в темноту, разыскивая стоянку Лунных Всадников. Почти у самой коновязи, когда я уже видела свой стяг и около него неподвижную фигуру часового - невысокий, закутанный в плащ воин прошел мимо, задев меня плечом и не сказав ни слова. Бледный ночной свет на мгновение коснулся еголица - нет, не лица, а маски, скрывавшей лицо. Воин давно исчез, а я все не могла сдвинуться с места. До чего же он похож на Странницу! Но зачем ей сейчас маска?..
Бой похожна тяжелый труд. Я и раньше слышала такое, но чо это означает, поняла лишь сейчас. Пот заливал глаза. Болели изрезанные тетивой ладони. Сдавливал горло кожаный ворот куртки. Не глядя, я хватала стрелу из колчана она скользила в онемевших пальцах. Крики, топот, треск огня, исступленный вой кочевников лишь вначале обрушились на меня, а потом я слышала одно: назойливый, звенящий гул тетивы, и казалось, что лопается небо. Безоблачное, жаркой дымкой затянутое небо. И неотвязная жаждакашлем разрывала горло.
Все оборвалось внезапно. Еще мгновение назадкипел бой, и лязг оружия был невыносим, и вдруг наступла тишина, лишь шипело пламя - подожженная зачем-то кочевниками роща вдалеке...
- Идем, Эгле, - сказал мне кто-то, я не разлядела, кто. - Все.
- Кончилось?.. - переспросила я.
- Идем, - повторили сердито, и я узнала Тлели. - Боско требует тебя. Он ранен.
- Боско?..
- Его хотят унести, а он отказывается. Идем.
Я шла за ней, спешила, обгоняя утомленных, грязных, окровавленных воинов, возвращавшихся с поля боя. Под наветренную стену, в заранее поставленные палатки сносили раненых, и тут же хлопотали сиделки и лекарки из Дома Исцеления. Я увидела Танис,она громко распоряжалась, кого прежде класть на возы. Тлели окликнула ее, но она расслышала не сразу, а. расслышав, обернулась с самым свирепым видом:
- Ах, это ты?! Ну, здрава будь, воительница! Иди-ка, успокой нареченного!
- Кого? - подавилась я этим словом.
- Нареченного, ну! Ровно теленок, уперся. Иных забот у нас нет...
Она отвернулась, ворча, и сразу позабыла о нас, а Тлели подтолкнула меня, и только сейчас я увидела Боско. Он полулежал на самодельных носилках, покрытых плащом. Куртка на груди была разрезана, и в разрезе белела свежая повязка. И правый бок тоже был перевязан.
- Эгле, - позвал он необычно слабым голосом, и мне вдруг стало его ужасно жалко. Я присела у носилок, поправила его неловко лежавшую руку. Боско улыбнулся:
- Иди ко мне в сиделки,а? Зря меня, что ли, ранили?
Я не успела ответить. Подскочила Танис, закричала на нас:
- Ну, что? Сиделку ему захотелось, гляньте! Нашел время! А вы что торчите? - повернулась она к воинам, стоявшим у носилок. - Берите его, да несите! А это что?
Мимо нас шли двое, неся на скрещенных руках раненого. Голова его была запрокинута, лицо прикрыто черной маской. Я невольно вздрогнула, припомнив мимолетную ночную встречу, и снова поразила меня мысль: "Совсем как Странница!.." Должно быть, то же подумала Танис, потому что бросилась к воинам:
- Кто? Кладите сюда вот...
- Оглушило немного, - смущенно говорил один, бережно укладывая беспамятного человека на раскинутый плащ. - Оглушило, а так-то целый...
Танис наклонилась над воином, не сдернув маски, потрогала виски и затылок, потом велела:
- Эй. носилки сюда!
Но прежде подъехали трое Странников и с ними Хранительница. И странно были все четверо свежи, спокойны и ясны, будто и не побывали в бою. Только лицо у Странницы было бледное и горькое. Она соскочила с вороного, которого кто-то поддержал под уздцы, мимолетно улыбнулась мне и вдруг, увидя лежавшего воина в маске, вздрогнула,опустилась на колени и откинула ткань. Мы невольно подались вперед, чтобы лучше разглядеть... и увидели спокойное, белое, как камень, лицо Алин.
У Дома Исцеления воз остановился. Боско сняли первым.
- Эгле, - окликнул он, пытаясь повернуть голову. Я наклонилась к нему и сказала быстро:
- Я прду к тебе. Приду.
Его унесли. Две сиделки приподняли было Алин, но Странница остановила их:
- Нет. В Башню.
Сиделки растерялись. Сигрен молча наклонился с седла, взял Алин на руки. И все четверо поехали к Тракту, а я пошла следом. Они ехали медленно. А у Белых Врат по обычаю спешились.