И Кестер остался один. Опершись подбородком на руку, он невидящим взглядом смотрел через монокль в пустую чашку. Один со своим сердцем, своими башмаками, своей жизнью и будущим… «В каких ролях вы выступали последнее время, мистер Кестер?» – «Я не так много играл. То есть я хочу сказать, что роли были самые разнообразные». – «Понятно. Оставьте ваш адрес, сейчас не могу обещать вам ничего определенного». – «Я бы мог э-э… почитать вам что-нибудь. Может, послушаете?» – «Нет, благодарю, это преждевременно». – «Нет? Ну что ж, надеюсь, что смогу пригодиться вам позже».
Кестер ясно представлял свои глаза во время этого разговора с антрепренером. Боже, какой взгляд! «Ах, какая жизнь! Собачья жизнь! Всё время ищешь, ищешь, ищешь работу. Жизнь бесплодных ожиданий, скрываемой нищеты, тяжких разочарований, голода».
Официант, неслышно скользя вокруг, приблизился к Кестеру. Вошли две молодые женщины и сели за столик у двери. Кестер заметил, что они посмотрели на него, до его обостренного слуха донеслось:
– Конечно… это он, – шептали они, – в последнем акте… Разве не видишь meche blanche?
– Ах да! Это он. Не правда ли…
Кестер выпрямился, поправил монокль, на его губах заиграла улыбка. Они узнали в нем доктора Доминика!
– Разрешите мне убрать, сэр?
– Разумеется, я ухожу.
Кестер поднялся. Молодые женщины пристально смотрели на него. Элегантный, слегка улыбаясь, он прошел мимо них как можно ближе, чтобы они не увидели его рваный башмак.
Седая прядь (франц.).