— Ты… ты чего, блядь, моим психологом заделался?! Господи, уши развесила, идиотка! И кому распиздела-то! Лисовскому! Что, блядь, провел анализ и вывел новые точки, на которые теперь можно будет давить?!
— Говорю же скудоумная ты. — Глаза улыбаются, руки сжимают мои плечи.
— Хватит хуйню городить! И отпусти меня! Посмеешь хоть…
Договорить он мне не дал. Впился поцелуем. Грубым, жестким, странно необходимым. Вцепилась в его плечи, чтобы оттолкнуть и… притянула ближе. Вжалась, раздраженно и зло вкушая темные дары безумия, бывающего таким щедрым, когда меня касались его губы. Не могу, сука… Больше не могу… Что вообще происходит?..
Отвернула голову, уперлась ладонями в его грудь и зажмурилась, успокаивая свой дрожащий непонятно от чего мир. Полный и беспредельный хаос. Анархия в голове, борьба всего и со всем. Хочется рыдать, слабо, бесконечно глупо, как тогда, с Киром… Хочется. Сцепляю зубы до скрипа, рвано выдыхая и беру в тиски творящийся в голове апокалипсис.
Чувствую, что отстранился. Дышать становится как будто бы легче. Сажусь на постели, безотчетно отодвинувшись и сожалением глядя на бокал, оставшийся у его ноги. Длинные пальцы поднимают хрусталь и выливают в него остатки из бутылки. Пригубил и не глядя на меня протянул мне.
Пальцы дрожат, а губы почему-то прикладываются именно к тому месту, где он пил. Его краткое, ничего не значащее движение, чтобы лечь поудобнее, а я инстинктивно отодвигаюсь. Замечает. Усмехается, только невесело. Снова закуривает и смотрит в потолок. Дает время, не настаивает. Дает паузу, так мне сейчас необходимую. Худшее во всем этом — он прекрасно понимает меня, мое состояние. И мне страшно представить почему.
Прикрываю глаза, усмехаюсь. Столько выпила, а будто вода, а не крепкий алкоголь. Мозг, обуянный почти уже подчинившимся хаосом выдает с вызовом и отзвуком агрессии:
— Вот чего тебе надо, Лисовский? Вот нахер мы с тобой в Ромео и Джульетту тут играем?
— Пф. Вот еще. Мне от тебя ничего не надо. Трахаешься охуенно. — Голос вроде надменный, с ноткой насмешки и с тенью тщательно скрываемого чувства, что… его это задело. — Ромео и Джульетта, ага, да. Я б назвал это «скудоумная меж двух огней».
— У тебя есть удивительное качество, Лисовский. Вот вроде говоришь всего лишь язвительно, а вздернуть тебя хочется, как будто фашистские речи толкаешь.
— О, меня не раз пытались за это вздернуть. Коли у нас тут с тобой вечер откровений… скажи мне, как ты думаешь, почему «Легроим»?
Попытка отвлечь тем, что мне действительно может быть интересным. Снова понимание, что с моим состоянием и как его скорректировать. Усмехаюсь и, отпив, отдаю ему бокал, принимая протянутую сигарету и его правила. Покорно задумалась. Ничего толкового не придумала.
— Лесовский гроуп импекс.
— Так ты же Лисовский?.. — неподдельно удивленно смотрю в его усмехнувшийся профиль.
— Три года как. Я в федеральном розыске. — Он хохотнул, повернув голову и с удовольствием глядя на мое по лошадиному вытянутое лицо. — Ну как я… Лесовский Роман Вадимович в розыске, да. А вот соучредитель Лисовский, божьей благодатью и ежемесячными семизначными суммами нет. — Тихо рассмеялся, пригубив бокал и иронично глядя на меня. — Импекс в названии, это импорт. Начинал с нуля, расширял клиентскую базу, ну знаешь… я знаю такого вот человека, у которого вот такой обалденный товар и называл цену чуть выше, чем реальная. Барыжил на посредничестве. Сначала на родной земле, потом в основном с Китаем, со странами Евросоюза редко поначалу. Потом чаще, когда нашел нужных людей любящих дорогие цацки. Склонность к языкам всегда была. Очень хорошо знаю три, на уровне разговорного еще два, еще на парочке в режиме собаки — сносно понимаю, но ответить не смогу… Короче, эта моя способность, предпринимательская жилка и чуйка на людей работали в содружестве просто убойно. Организовал ИПешку, специализирующуюся на импорте, покрутился, баблишка поднял неплохо. Появился клиент интересующийся закупками оборудования в строительстве. Я пораскинул мозгами, сравнил варианты и выбрал Китай, пробил тему, составил идеальную схему, по которой сейчас «Легроим» закупку ведет и понял, что строительная отрасль это просто золотая жила. На тот момент занимался оформлением акционерного общества, на которое у меня планы другие были, но эта почва… у меня, что называется, встал и не падал. — Лисовский ржет с удовольствием глядя на мое перекошенное лицо. — Только работай. Точнее въебывай изо всех сил и тех даже, которых нет. Схемы за схемами, поле необъятное. Постоянные подвязки. Одни круче других и вот уже в зоне досягаемости матерый «Радон» у которого я вырываю кусок за куском. Очередной тендр, купленный конкурс и проплаченные твоим отцом твари сдают меня. Дальше насильники из управления по борьбе с коррупцией меня хлопают. Однако, я давно понял, что главное в нашем мире это связи. Пара, в переносном смысле, разорванных от натуги сухожилий, тридцать восемь мультов прямом смысле и Лесовской Роман Вадимович в федеральном розыске, а Лисовской входит в состав учредителей и получает контрольный пакет акций. Почти все твари, подведшие к этому, были наказаны и вакханалия продолжилась. Но твой папаня не дурак. Я и ему хотел отомстить, а с моим новым рискованным положением к нему не подобраться, потому что тоже связи у него… Мне сложно вот передать, как я его ненавидел… По неофициальным переговорам, — ледяная усмешка, взгляд в сторону и выдох сигаретного дыма, — в моей машине у его дома, он меня предупредил, что при случае, прикопает в лесочке, если я хуевертить начну, после того как с «Тримексом» определимся. Прикопать-то прикопаешь, согласился тогда я, но… короче хуету я говорил, пугающую и с серьезным ебалом, он даже мне поверил, а по факту, козырей у меня не было. И это очень напрягало, но война пиздец насколько затратная выходила, да и по сей день я еще не полностью оправился от того, что тогда произошло, а деньги постоянно нужно отстегивать… Похвалюсь и скажу, что и у него тоже затраты росли в геометрической прогрессии, ведь я знатно старался. Но все равно я находился с этим «Тримексом» на более слабой позиции, поэтому тянул с переговорами, рыл, искал варианты, пока … Понимаешь степень моего торжества, когда я узнал, что в моем маленьком порно участвовала его дочь?..
— З-зачем ты сейчас мне это рассказываешь?..
— Козырь не разыграть, скудоумная. Теперь не разыграть. Не мне, не тем более тебе.
— Что?..
— Чудо. Вот скажи мне откровенно… Просто задумайся над этим вопросом и скажи мне честно. Папа даст тебе команду меня наебать. Левый подряд, третьи лица с оплатами и прочее, схем может быть много… Вот просто представь, что тебе сейчас батяня позвонил и сказал сделать что-то, о чем я вообще не должен подозревать. Ты охотно и с радостью кинешься это делать?
— Ну-у-у… не с радостью, ведь я тебя боюсь… а так да.
— А честно? — усмехнулся, иронично глядя на меня.
И ответ застрял у меня на языке. Ответ положительный, логичный, разумный, а горло спазмировалось и не пустило его.
— Вот поэтому козырь и не разыграть, чудо мое. До тебя пока туго доходит все, оно и не удивительно… Но буду искать другие варианты. Мы с твоим папашей люди очень разные в плане… принципов. Ты сейчас сама вон своим рассказом это подтвердила. А антураж… он бывает очень обманчивым. Мне такой вариант на руку играет, «Радону» другой…
— Ты думаешь… что я тебя не предам?
— Нет, не думаю. Я в этом уверен, и просерать такое я не собираюсь, слишком мало людей осталось и слишком много тварей вокруг. Тем и ценнее.
— Красивый ход, где я куплюсь на твои сладкие речи, а потом ты заставишь играть меня против отца?
— Слишком низкий и малоперспективный вариант. У тебя будут собственные красивые ходы и не будет больше ассоциаций с похмельем и потерянностью. Пора просыпаться. — Тихий одобрительный смех на мою отвисшую челюсть. — И начать собственную партию. Щерь зубы, напрягай мозг, выходи из огня да не попадай в полымя. Зажигай собственный костер, идиотка, и больше никого и никогда не слушай. Даже меня, если я начну казаться врагом. Играть свою партию — единственный вариант… избавиться от чувства похмелья. Природа дала много, глупо это так и не реализовать. — И он протянул мне руку. Один жест, одно простое движение, а внутри все сжалось, как перед прыжком в пропасть. — Добро пожаловать на арену, Ксения Егоровна.
— Мне нужен правдивый ответ на свой вопрос, Ром. — Глядя на его ладонь негромко, но крайне серьезно потребовала я. — Для чего это тебе?
— Причина первая — я готов к новым игрокам и это то, что отличает меня от твоего отца, потому что я допускаю вариацию не только войны, но и синергии. Не всегда и не везде, но допускаю. — Краткий выдох и низкий серьезный голос, пробирающий до дрожи, — и причина вторая… у нашей с тобой ебанутой и такой наивной породы в подкорку забито не кусать кормящую руку, как бы сильно она не дернула за холку, верно? Я уверен, что при столкновении интересов… ты не убьешь меня. После этого разговора, может, подрубишь колени, ибо гены же… но окончательный удар точно не нанесешь. Я… так и не сделал, а значит, ты тоже не сможешь. Поэтому и предлагаю. — Короткая, горькая усмешка. — Будь готова — это очень сложно, но никакого чувства похмелья и мир ясный. Ебучий, жестокий, ублюдочный мир, где люди просто редчайшие твари, в девяноста девяти процентах случаев понимающие исключительно силу и чем она жестче, тем для них лучше, но весь этот мир и все в нем явится ясно, четко, без прикрас. Ты к этому готова?
Сердце остановилось, по телу дрожь и онемение. И пальцы сжали пальцы.
Глава 7
По прилету из Гонконга, Лисовский отправил мне смс, что ждет меня вечером… в отеле. В том самом, где я провела с ним ночь и моя жизнь после этого пошла под откос.
А до этого он меня не трогал. Дал сутки на переосмысление, расстановку приоритетов и прочего. Он дал мне паузу, не трогая меня в Гонконге вообще и я снова поразилась тому, как он все понимает.
Не смотрел на меня, не разговаривал, не оставался наедине, не вставал рядом, вплоть до аэропорта. Его отпихнул Кирилл на регистрации. Отпихнул правда случайно, на ходу роясь в телефоне и не обращая внимание на происходящее вокруг задел локтем его живот, когда проходил мимо. У меня сердце пропустило удар, когда Лисовский мертвенно побледнев, перестал дышать. Но Кир, не поднимая взгляда от экрана не заметил этого, дежурно извинившись и встав за мной. Лисовский взглядом велел мне отвернуться, что я и сделала, успокаивая бешено колотящееся сердце и запихнув мелко задрожавшие руки поглубже в карманы.
Как и следовало ожидать, со своими приоритетами я так и не определилась за отведенное мне время. Все стало сложнее. Глубже. Ненавидеть я его не могла, а он больше не давал для этого повода. И все стало… сложнее.
До того самого момента, пока нас не забрал папа из аэропорта, и мне не прилетела смс, что «Время для бабских переживаний истекло. Пора вершить великие дела, скудоумная)». Не знаю почему, но от этого стало легче. А от следующей смс с адресом отеля и «номер, надеюсь, помнишь. Подваливай после семи» еще легче.
Я нерешительно тушевалась сидя в своей купешечке на парковке отеля и не зная как ко всему этому относиться, упрашивая стрелку часов не приближаться к цифре семь. Но тщетно. Разозлившись на себя, и прошипев в зеркало:
— Вообще, что ли? Поплачь еще и сопли размажь!
Решительно покинула машину и взлетела по ступеням в отель. В дверь его номера фактически пинала, злясь, что мое царское величество заставляют ждать на пороге, но как-то быстро растеряла спесь, когда кусок льда мне открыл и привалившись к косяку плечом, растянул губы в прохладной усмешке.
— Вечер добрый, Ксения Егоровна. — Иронично улыбнулся, шире распахивая двери, чтобы пропустить меня.
— Почему ты живешь в отеле? — храбрясь и цепляясь за остатки дерзости, сбросила туфли на пороге и вальяжно прошествовала вглубь того самого номера.
— В квартире ремонт делают семь парализованных улиток. Задрали, сука. Еще и криворукие. Но все прежние рабочие были еще медленнее и еще хуже. Приходится работать с теми, что есть.
Учитывая его стаю, я и не сомневалась, что отбор на ремонт логова был жесткий.
Я фыркнула, нагло осматриваясь и с удовольствие цапая с прикроватной тумбочки бутылку вина, приготовленного, очевидно, для меня.
— Голодна? Ужин минут через десять притащат. — Зевнул, на ходу расстегивая рубашку и подхватив с комода пачку сигарет, сел в кресло рядом с выходом на балкон.
Я, все еще храбрясь и стараясь быть рэзкой и дэрзкой, отрицательно мотнула головой, плюхнувшись на край кровати и придирчиво осматривая этикетку на вине. Он определенно знает толк в бухлишке. И в моих вкусовых предпочтениях.
— Чего там за великие дела? — скосив на него надменный взгляд спросила я, вынимая пробку из уже откупоренной бутылки и с видом знатока втягивая аромат.
— Запись.