— Как ни крути, Ксю, но ты все же баба в первую очередь. — Кирилл забрал распечатанные бумаги и бросил на меня острый взгляд. — Тебе на уши присесть как нехуй делать, особенно если попадется беспринципная падла. А он предводитель этих сук, прямо их эталон. Если хоть одно поползновение в твою сторону сделает, ты свою похотливую душонку усмери и сразу мне сообщи. Хорошо?
— Я сама разб…
— Мне сообщи. — Довольно грубо перебил меня Кирилл, поднимая серьезный взгляд от бумаг. — Ксю, здесь деньги. Где деньги, там не может быть чистых намерений. Тем более у таких как он. Пора взрослеть, родная.
Осталось какое-то чувство гадливости. Я выпила еще пару чашек кофе и занялась работой. На три дня была назначена встреча с подрядчиком, выбранным Ромкой для монтажа инженерных систем. К трем Лисовский никак освободиться не мог, сказал, позвонить им перенести на час позже. Через час он тоже не смог, сказал мне самой с ними встретиться, но мне без него впервые и одной было страшно, поэтому встречу я перенесла на следующий день, чему совершенно не обрадовался Лисовский, рявкнув по телефону, что с этим-то я сама справиться могла без его курации, либо в крайнем случае позвонить брату. Это задело. Особенно задело то, что про Кира я так и не вспомнила.
— Ну, извини, что не додумалась! — язвительно отозвалась я, кивнув Тимуру Сергеевичу, заглянувшему в кабинет и отрапортовавшему, что он уходит. — Я тупая и…
— Хватит, блядь, прятаться за этой отмазкой! Хватит, поняла меня?! Была бы ты тупая, я бы в твою сторону и не посмотрел, не то чтобы в… — он резко замолчал, пока я, помертвев, смотрела перед собой в окно невидящими глазами. Затем деланно ровно продолжил, — звоним им и слезно умоляй сегодня в восемь встретиться с нами в «Ажуре», ресторане на Луговой. Ебаный рот, чудо, мы и так по срокам на пределе находимся! Сказал сегодня с ними решаем, значит сегодня! Звони и в лепешку разбейся, но чтобы сегодня все было в ажуре!
И этот козел отключился. Я ошалело посмотрела на замолчавшую трубку в своих руках, тщательно гася желание позвонить своему учителю-мучителю и высказать все, что я о нем думаю. В принципе, если опустить все унижение, которое я испытывала, ластясь по телефону к избранной Лисовским компанией, уговаривая на встречу, то вышло даже неплохо.
В половину восьмого он забрал меня из дома и отдавал сухие инструкции, как вести себя на переговорах в неформальной обстановке, что делать, спрашивать и говорить. Я, подавляя дурацкий бабский загон обидеться на него за резкость слов, скользила взглядом по ровному, четкому профилю, источающему лед. Угум, знаем мы, как обжигает этот холод, когда гениальный мозг Лисовского не в ту сторону направлен. Может, соблазнить?
Я кинула взгляд на часы, отметила, что до встречи остается двадцать минут и убрала пальцы, начинающие медленно поднимать подол глухого черного платья, обтягивающего фигуру, словно вторая кожа. Поэтому трусики не надела. Ну… не только поэтому.
Успели вовремя. Совсем прямо вовремя. Снова за его плечом, входя в полумрак уютного почти пустого зала. Я уже увидела женщину и мужчину, сидящих к нам спиной и очевидно ожидающих нас, когда Лисовской… сбился с шага.
Почему-то сердце ускорило ход от этого. И забилось просто бешено, когда он встал как вкопанный.
— Ром? — опасливо тронула за одеревеневшее плечо.
Он едва-едва заметно вздрогнул, оглянулся на меня и меня будто насквозь прошило. Взгляд просто неописуемый. Животный какой-то. Просто непередаваемый.
— Нужно покурить. Скажи, что минут через десять подойду. — Негромко произнес он, минуя меня и направляясь обратно к выходу.
Я совершенно растерялась, не зная как вообще на подобное реагировать. Он… будто и не он. Меня, откровенно говоря, напугало это все. Там было столько эмоций. Такая смесь, что это просто разбивало сознание. Вечно такой холодный и сдержанный… что за…
Генеральные директоры ОООшки «Инженерные системы» приятные люди лет тридцати вежливо мне улыбнулись и сказали, что ничего страшного, что мой соучредитель задержится. Я отклонила предложение подошедшего официанта, нервничая, откровенно нервничая из-за этого поведения Ромки. Не могла сидеть на месте. Не могла включиться в легкий поверхностный разговор, деланно изумленно заглянув в телефон, соврала, что мне нужно объяснить соучредителю как проехать к ресторану, извинилась и вышла.
Он сидел в машине. Никак не отреагировал на то, что я села на пассажирское. Кожа лица бледна. В серых глазах отблески стали. В длинных пальцах почти скуренная сигарета.
— Что сказала?
— Что пошла встречать.
Он усмехнулся. Только как-то незнакомо, даже пугающе. Прикрыл глаза и откинул голову на подголовник, глубоко затянулся сигаретным дымом и мало его выдыхая.
— Ром? — неуверенно позвала я.
Он снова почему-то вздрогнул. Вытянул из пачки новую сигарету, не переводя на меня взгляда. Я, с трудом сглотнув, решилась:
— Ты их знаешь?
Равнодушный кивок.
— С работой… не связано?
С небольшой заминкой еще один.
Сжала губы, пытаясь, не дать прорваться мату и злости. Я знала ответ до вопроса. Он был жестким в бизнесе, и пробить его так, чтобы в глазах было такое выражение…
Лисовский неожиданно повернул ко мне голову и посмотрел на меня насмешливо вроде бы, только как-то… неоднозначно, что ли. Это мигом подавило дурное бабское желание допытываться.
— Диссоциативная локализованная амнезия… — его слова ровные, спокойные. Убивающие.
Кровь застыла в жилах. «Детали». Он имеет в виду «детали», о которых так же как и я лгал, что забыл.
— Ром. — С трудом сглотнула, протянула руку, чтобы сжать его кисть, покоившуюся на рычаге передач.
Он отстранил мои пальцы, на мгновение прикрыл глаза, снова закурил. Подался вперед, к рулю, выдыхая дым и мрачно глядя в лобовое.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
— У отца фирма была. Вроде не плохая. Потом пошли дикие времена, рекет и прочее. Отжали фирму. Он начал пить. Некоторое время спустя мама тоже. — Жуткая усмешка, сплевывает в окно, и прикрыв глаза, глубоко затягивается, откидываясь на спинку кресла. — Когда они бухали, то дрались. Почти всегда. Мне было семь. Они вышли на балкон покурить и снова сцепились. Он ее… она упала с балкона, а жили мы на девятом этаже. — Сглатывает, глаза насыщаются тенями, пугающими и непростительными. Снова затяжка. — Отца посадили. На меня оформила опекунство двоюродная сестра матери, я жил с ней и ее сыном. Отец сдох на зоне от туберкулеза.
Я, ощутив, как сердце болезненно замерло, повернулась так, чтобы колено упиралось в консоль, разделяющую передние кресла. Его кисть, все так же лежащая на рычаге, немного повернулась, подушечками пальцев едва коснулась моего колена, запуская мандраж в тело.
— Жили мы не плохо. Тетя Света добрая очень, мягкая такая… наивная немного и беззащитная. В отличии от Сергея. Сергея Андреевича.
— Это… он? — неуверенно и тихо спросила я, прикусывая губу и глядя в его лицо с закрывшимися глазами. И с жуткой, замораживающей полуулыбкой. — Тот мужик в ресторане?
— Да. — Лисовский негромко и как-то совсем пугающе фыркнул. — О да, это он. Хочешь подробностей?
Глаза в глаза, и я, чувствуя себя мышью перед удавом, слабо кивнула. Мышью перед очень загнанным и раненным удавом.
Глава 8
Повисла гнетущая тишина. Мои холодные пальцы потянулись и коснулись его локтя. Тут же отведенного. И ладонь с рычага убрал. Я сдержала судорожный вдох и отстранила руку, желающую вцепиться в его плечо и дернуть на себя. Ему не нужно этого, он сам. Он по-другому реагирует и нужно просто ждать. Когда пошла третья сигарета, он снова аккуратно положил кисть на рычаг и пальцы коснулись моего колена.
— Говорил же, что у меня склонность к языкам, да и мозг, так сказать, интересно устроен. Постоянно что-то в голове вертится, что можно сделать, что переделать, что доделать… Я в двенадцать лет уже барыжил всякой херью… По типу обмена. Ну, знаешь, у меня вот такая фиговина есть, подхожу к человеку и обмениваю на другую фиговину, которая мне интересна. Мой первый успех — когда я какую-то там коллекционную фишку… помнишь, раньше в фишки играли?.. так вот, тридцать три всяких обмена и в конце концов у меня появился велосипед, а началось все с фишки, которую, вроде бы, я просто на улице нашел. Или выиграл у кого-то, не помню уже… — Тихо смеется, выдыхая дым и прикрывая глаза. Его рука опускается с рычага на мое клено. Мне неудобно, хочется передвинуться, но я сижу не двигаясь, очень боясь спугнуть момент. — И такое постоянно было. Мне очень это нравилось. Потом схемы у меня поинтереснее стали, продуманнее, уже с покупками, а не обменом… Тетя Света говорила, что все это, конечно, хорошо, но образование мне все же нужно получить, а этими моими фортелями можно и в свободное время заниматься. Факультет иностранных языков. Тоже сильно перло с этого, но я никак не мог понять кем же я вижу себя в будущем. Пока интернет не стал доступен и я не открыл в себе очень интересную способность совмещать эту свою страсть на покупки-продажи с наценками и совместно с тем, что это прижелании вообще можно вывести на серьезный уровень. И я это сделал. Явывел.
Безотчетно сжал пальцы на моем колене, но тут же расслабил. Усмехнулся и едва заметно покачал головой, глядя на свою ладонь. Продолжил негромко:
— Людей чувствую. Не могу понять как. Просто чувствую. Тетя Света попросила меня Серепуню, сыночка своего, на рынке торгующего запчастями, под крыло к себе взять. У нас, в принципе, с ним отношения всегда нормальные были, ничего плохого ни он мне, ни я ему никогда не делали, а внутри все равно как будто отторжение. Просто знаю, что человек он говно, хотя повода так о себе сказать он тогда еще ни разу не дал. Но тете Свете я никогда отказать не мог. Серепуня под крыло мне упал, и, надо признать, честно старался, только мозг у него… как бы выразиться… На уровне торгаша запчастями… короче, либо пиздец розовые идеи, либо вообще нихера не догоняет. Ну, ладно, думал я, вникнет, обучится еще. Медведи в цирке тоже не сразу на велосипеде катаются, но катаются же. Помнишь, рассказывал, что пришел ко мне человек, который подарил мне осознание, что строительство — золотая жила? Вот, когда с Борисом Никоноровым связался, я уже так сказать, по-серьезному крутиться начал. Ну, во всяком случае, для того моего возраста и по тем временам, у меня ИПешка прямо су-у-урье-е-е-зная была. С Никоноровым спелись. Ты сейчас смеяться будешь… но я с его дочерью замутил. Вернее, это я сейчас понимаю, что это просто был замут, который в отношения переходить и не должен был, но тогда я пиздец насколько романтичный идиот был. Да и глаза успех туманил.
Мне туманил, Серепуне уж тем более. Я деньги почуял и направление резко поменял, ПАО двинул в сторону строительства. Впахивал как папа Карло, отдача приличная была. Чем больше впахивал, тем приличнее. Ну, а эти трое, Никоноров с дочерью и Серепуня решили, что они очень умные и могут меня как рабочую лошадку иметь, мол, сейчас лошадка еще поднапряжется, на уровень приличный выведет и заебись жить все начнут, а меня можно будет списать со счетов и империей рулить, они же умные, а я доверчивый дебил. Вот с последним не спорю. Уже полным ходом шла подготовка моей свадьбы с Никоноровской дочуркой и тут я на дыбы встаю — брачный контракт. Троица переглянулась, мол, как так, люди-то почти родные. Я, слава богу, на своем стою. Эти ублюдки понимают, что уступать я не буду и решают, что я и так достаточно наработал, вон уже с «Радоном» бодаюсь, ну Серепуня и продает твоему папаше инфу о моей взятке, где, когда и с кем я встречусь. Меня хлопают, три гада празднуют. Дочурка Никонорова к Серепуне как трофей отходит, а он типа «Легроимом» уже один рулит и все в шоколаде. Тут на сцену снова возвращаюсь я и раздаю всем пиздюлей. Никоноровы банкроты, Серепуня… Я его тогда чуть не убил.
Сплевывает в окно. Нажим на моих коленях усиливается. Берет сигарету, но не закуривает.
— Я правда тогда думал, что я это сделаю. Я этого хотел. За город, в лес. Из багажника достал его, лопату выдал. Дождь шел, скользко было. Он плакал, но копал. Я на багажнике сидел, смотрел на него и… человеком себя вообще тогда не чувствовал. Даже не животным. Вообще никем…Только ненависть одна, как будто состоишь только из нее. Я даже не могу это никак объяснить. Просто дикая ненависть и вообще больше ничего. Вообще. Он рыдал уже, но ни о чем не просил. Просто в глаза мне посмотрел и, видимо, там все черным по белому написано было. Когда я уже почти решил… он сказал… попросил, чтобы только мать никогда об этом не узнала. Тетя Света. И все, блядь. Меня как будто выключили. Лопатой его переебал и уехал. Ну и… собственно, вот и все. Папашу твоего я тоже хотел лопатой переебать, да не дотянуться мне до него учитывая мой новый красивый статус федерального розыска, за который я теперь лям семьсот пятьдесят шесть каждый месяц отстегиваю, чтобы не меня, не «Легроим» не трогали… Так что пришлось с «Радоном» относительно честно воевать. При случае, конечно, я жрал его с особым аппетитом, только получалось не всегда…. Вообще со страстью в это окунулся, чтобы, наверное, отвлечься. Про Никоноровых старался не думать, где Серепуня знать не знал, а они, смотри-ка, снова решили на арену выползти. Новая фирма, Серепуня с Маринкой работать решили, а не на чужом горбу выезжать. Правильно, а где ж еще они найдут такого же лоха как я?.. У них цены выгодные, фирма новая совсем, надо базу наработать, оттого и цены оптимал. На то и польстился, стандартная ведь практика на арене, к тому же, такие фирмы работают исполнительно и качественно ибо репутация на рынке нужна. Поэтому я и решил «Тримекс» с этой фирмой свести, еще подумал, надо бы конторку пробить, да вроде и контракт у нас так себе по деньгам и время есть. Думал, ладно, съездим, я на людей посмотрю, если нормальные, тогда уже своим команду дам, чтобы порылись для проформы… Съездили, блядь.
Я с трудом сглотнула глядя на его пальцы. На ум пришел тот самый первый вечер.
«— Браслет от Картье… девушке такой же дарил…