— Угум, а толку? Хочешь, тебе перепродам? — Хохотнул Саша, скосив на него взгляд. — Это все что у меня там есть, и смысла от этого почти никакого, учитывая процент, а ближе подобраться отец не дает. Вот в столицу в феврале мотану, там Доронин должен быть, с ним подружусь. Попробую так … может, выгорит.
Рома едва заметно покачал головой, глядя в ровный четкий профиль Зорина и потянулся за пачкой сигарет на приборной панели. Взгляд Зорина зацепился за его пальцы и он негромко хмыкнул:
— Да тебя поздравить можно? Чего на свадьбу не позвал-то?
— Не было еще. Позову, не переживай.
— Не было? В курсе, что до свадьбы обручалку носить плохая примета?
— Спасибо, баба Шура, что бы без твоего совета делал. — Фыркнул Рома, выдыхая дым в окно. — Собственно, у меня к тебе вопрос: есть нормальный адвокат на примете? Мой ссучился по ходу. Пробивают его еще. Но я интуиции всегда доверял и с ним работать не стану, даже если не нароют на него ничего. Армию возглавить некому, а воевать придется, видимо.
— Был у меня адвокат. Да сдулся, ибо нехуй дурь боготворить десятилетиями. Здоровье подкачало, с больниц не вылезает, из всех тем вышел, а так зверюга была мощная. Жалко аж. Был игроком Фемиды, стал игроком Фортуны. Эх… — Зорин задумчиво посмотрел на Рому. — Или погоди… есть друг один, он там себе адвоката взрастил нехерового. Ну, в смысле проспонсировал ему обучение, свел с кем надо, и получил очень серьезного спеца. Могу спросить, если надо.
— Надо, Саня, очень надо. А то не женюсь. А сил нет, как… надо. — Усмехнулся Лисовский, включая дворники и смахивая с лобового тонкий налет снега.
— Конкуренты?
— Ты слышал про «Тримекс»? Нет? Да ладно? В бункере, что ли, живешь? — Рома тихо рассмеялся посмотрев на Зорина. — «Тримекс» теперь есть и официально мы все еще конкуренты. Официально, да и по факту, а так… Тема работает, это главное. Однако, моя девочка там на передовой стоит и ебануть по ней в любой момент могут, а за ей очень много того, чего я отдавать бы не хотел… — Лисовский тихо рассмеялся, стряхивая пепел и глядя за его полетом. — В оппонентах клан целый. Злобных идиотов. Вот дернуть надо девочку.
— Клан? Да ну нахер… «Радон»? Ты запал на дочурку этого… как его, блять… Романыч, да ты Ромео! — Зорин заржал, глядя на друга с безудержным весельем. — Ты же помнишь, что там у Шекспира их отношения длились три дня и по итогу погибло шесть человек? Ты как? С выхлопом ее дернуть хочешь, да? Раз армию готовишь? Переплюнуть тезку задумал?
— Зорин, я у тебя про адвоката просто спросил. — Лисовский закатил глаза.
— Да ладно, делись давай. Может, подскажу что… Чай не на одном поле воюем. Как ты там сказал-то… синергия, то да сё, и все дела. Кстати, мне по оборудованию надо с тобой потрещать, ты ж с немцами еще сотрудничаешь? Мне бы повторить ту линию, в том году которую брал. Но это потом, колись, Ромео по поводу Джульетты.
— Зорин, отъебись, мне просто секундант нужен. Заряженный и мозговитый, чтобы мог зверьем рулить и умел подчиняться при этом. Есть такой?
— Ну, был идеальный вариант, да сплыл. Сказал же, есть у меня у друга личный адвокат дьявола, пробью тему, сведу. Ладно, не хочешь говорить, не надо. По поводу оборудования…
— Тебе прямо те же линии надо? Могу с бельгийскими, они там тему с прессованием переняли, ошибки немцев учли. Выходит дороже примерно на…. Сейчас… двенадцать и три… нет, четыре десятых процентов с учетом конвертации и заебов по импорту, однако если тебе качественно надо, а не для отмывов…
— Отмыв, Романыч. С бельгийцами я к тебе подкачу тогда позже. А пока отмыв…
— Тогда стандарт — Китай. Схему засветить?
— Чужое не пользуем, брат, давай по основным моментам, где я поиметь смогу. Госзаказ у меня.
— Пф, считай, деньги подарили. Сейчас… — Рома потянулся за планером на заднее сидение, попросив достать Зорина ручку из бардачка.
***
Рабочий день двигался к завершению и чувство тревоги нарастало. Его знатно подкрепил Кир, ворвавшийся в мой кабинет. Я озадаченно смотрела на явно злого брата, пинком закрывшего дверь и через пару мгновений развалившегося на диване.
— Надо же… — Кир прищурившись, смотрел на мою руку. — Без кольца. Я еще у бабули заметил, как у тебя рука задергалась, когда она там про жениха заговорила…
— Кир? Ты о чем? — ощущая, как сердце ускорило ритм, осторожно спросила я, с трудом подавив инстинктивное желание убрать руки под стол.
— О кольце, родная. О долбанном кольце. — Я похолодела под его злым взглядом. — Лисовский заявился в «Радон». На пальце кольцо. У меня крыша стартанула. Думаю, как же так? Сестренка замуж вышла и не позвала, надо выяснить у нее, каковы причины, что она смолчала о таком великом событии.
— Кир, успокойся, не вышла я замуж…
— Но предложение он сделал, верно?
— Кир…
Он понял, что ответ положительный по моему помертвевшему лицу. Резко побледнел, глаза полыхнули яростью и я подавилась своей попыткой объяснить.
— Не соображаешь, да? Совсем не доходит, Ксю? — разгневанно прошипел он.
— Блядь, да успокойся нахуй! — неожиданно даже для себя взорвалась я, напряженно глядя в просто озверевшее лицо брата.
— Я объясню, Ксю. Я тебе сейчас все четко по полочкам разложу. «Тримекс» ему нужен, блядь! «Тримекс», а не ты!.. Ты прикинь ситуацию на рынке! У нас договоренности на месяца вперед, еще четыре тендера впереди, и они проплачены уже, отойдут не «Радону» и не «Легроиму», а «Тримексу»! Весь рынок отдан «Тримексу»! Ты знаешь, сколько бабок вбухано и сколько в откатах придет?
— Да он вообще из него выйти хотел! Кир, Блядь! Прекращай! Не суди о человеке, пока его не знаешь!
— А чего же не вышел-то? Чего не вышел? Твоя благородная натура воспротивилась, да? Типа у вас же любовь и доверие и такая его жертвенность такая ни к чему? Ты, блядь, не соображаешь, почему он это предложил? — Кир пригвоздил меня взглядом к стулу и саркастично и злобно усмехнувшись произнес то, от чего я впала в полный эмоциональный ступор, — а дай я угадаю — он про свой выход из учредителей сказал в момент, когда ты на эмоциях была? Ссорились там или трахались, на эмоциях короче. Угадал? Не тогда когда вы там тихо мирно чай с печенюхами пили, а когда у тебя крыша сорвана была, и когда ты не соображала нихуя, потому что чувства разумом владели. В этот момент про учредителей слова прозвучали?
— Ты это к чему?.. — сглотнув, дрогнувшим голосом спросила я.
— К тому, что я тебе по полочкам обещал разложить, родная. Вот и раскладываю. Нет лучше варианта внушить человеку то, что тебе нужно, когда он это произнес сам. Смекаешь? Просто подведи его к этому, но произнести он должен сам. Человек сам произносит это. Произносит и теряет всякую способность мыслить рационально и логически смотреть на ситуацию. Это беспроигрышный вариант манипуляции. Когда не ты говоришь человеку, мол, я очень честный, а когда твоя жертва сама произносит это и вуаля — тебя никогда и не при каких обстоятельствах подозревать не статут, даже если это будет очевидным, ибо жертва сама сделала вывод, ничего ты ей не внушал, она сама это сказала. Веришь ему безоговорочно, да? Потому что ты сама уговорила его остаться! И у тебя сомнений не возникает, ведь это ты его уговорила! Знаешь, что бы я сделал на его месте, чтобы доказать чистоту своих намерений?! Я бы, сука, вышел из состава! Но если хотел бы влюбленной девочкой повертеть, то, разумеется, пизданул бы про учредителей в момент эмоций, а потом такой «ну ладно, раз ты просишь, любимая, конечно, я останусь!» и все, нахуй! Мой образ чист и непогрешим, я в королях с очень мощной фигурой безоглядно преданной мне! Ты задумайся, блядь! На секунду отключи эмоции и поставь себя на его место! И подумай, чтобы сделала ты, в доказательство того, что тебе нужен именно человек, а не связанные с ним перспективы. Хочешь, подскажу? Ты бы вышла из состава учредителей — это единственный вариант доказать, что это не манипуляция. А так да, конечно, ты сама его уговорила, и следом получила предложение руки и сердца, верно? — вот тут я обомлела, а Кир криво усмехнулся. — На эмоциях же девочка, значит, прокатит, и он станет просто святым в ее глазах! Ты поразмышляй. Сутки тебе даю. Потом воевать начнем, раз ты нихуя не врубаешься в происходящее. Пусть кольцо снимет, шакал, рано победу празднует… А, нет, это чтобы на тебя надавить же, а не празднование победы. Ты же не согласилась еще, верно? И тебя очень коробит, что он кольцо носит, а ты пока не можешь, да? Коробит? Это тоже манипуляция, родная. — Кир поднялся, накинул куртку на плечи исподлобья глядя на меня, тихо повторил, — одни сутки тебе, чтобы выяснить для себя все и постараться прийти в себя, чтобы посмотреть на ситуацию трезво. Давай, Ксю, мы с тобой одной крови и я верю, что мозги у тебя все же есть. За семью бороться надо, сестренка.
***
— Что-то случилось? — ровно поинтересовался Лисовский, поворачивая машину к своему дому.
Я прикусила губу и ответила, что все нормально. Он припарковался, но терпеливо ждал, пока я докурю. Я смотрела перед собой, ощущая только растущее внутри напряжение и ничего больше.
— Ты был сегодня в «Радоне». — Негромко произнесла я.
— Был.
Ответил ровно и спокойно, будто я спрашивала, заезжал ли он на заправку. Что-то из разряда естественного и обычного, само собой разумеющегося.
— Зачем? — с трудом сглотнув, задала я тот самый, основной вопрос.
— Потому что пора. — У меня замерло сердце. Болезненно и на долгие доли секунд парализовав дыхание.
— Ты… ты сказал отцу? — прикрыв глаза, задала вопрос, на который так боялась услышать ответ.
— Да.
Все оборвалось. Внутри просто все оборвалось, и я стиснула челюсть, чтобы не дать прорваться испугу и мату. На него посмотреть не могла чисто физически, мышцы сковало то же напряжение, что внутри стянуло органы в тугой ком. Выдохнула с трудом, расцепила зубы. Достала дрожащими пальцами вторую сигарету, глядя себя в колени и срывающимся шепотом, спросила:
— Почему… он мне не позвонил? И вообще никак не отреагировал?
— Потому что разговор был поставлен так, что решать вопрос мы будем между собой. Пошли домой, жрать хочу. — И снова тон ровный и спокойный, будто ничего такого из ряда вон не случилось.