- Ну что ты, что ты, все образуется, увидишь, завтра же образуется, это недоразумение, ошибка.
Она сама знала, что это ошибка, но ничего не образовалось, брату дали немыслимый срок, три года не известно за что. То, что говорилось на суде, не имело к брату отношения, но что там говорилось она не слышала сама, родители и муж настояли на том, что ей нельзя, ей повредят отрицательные эмоции. Она подслушивала, когда муж уезжал в свои командировки, как шепчутся в спальне родители, и собирала информацию по крошечкам, так до конца и не поняв, что же произошло. Ее беременность оказалась для родителей той самой соломинкой, они принялись чрезмерно опекать дочь, словно это могло помочь сыну. За прошедшие месяцы мать настолько измучила ее докучливой заботой, что сейчас она боялась шевельнуться, лишь бы мать не проснулась, лишь бы не пришла спрашивать, как дела, не села напротив, раскачиваясь взад-вперед на табуретке, вздыхая и подавляя слезы.
Нет, она сама ни за что не станет изводить своего ребенка излишней заботой. Но как же при этом устроить так, чтобы у него все сложилось хорошо - она не посмела додумать "не как у брата". И женщина принялась молиться, не Богу, в Бога ее научили не верить, неизвестно кому, кому-то старшему и всемогущему, может быть, судьбе.
Та, которая наблюдала сверху, сочувственно удивилась, что женщина страдает от придуманной духоты на неудобной кровати у стены, под ковриком с двумя оленями, вместо того, чтобы выйти в сад со светящимися в белой ночи пионами, душистой травой по краям дорожки, допотопным сарайчиком, трогательно прикрытым кустом разросшейся почти отцветшей лиловой сирени. Большая ночная птица, мягко хватая светлое небо широкими крыльями, пролетела над садом, и той, которая сверху, показалось, что за ней наблюдают. А если это знак, если следует что-то сделать именно сейчас? Но что?
Молодая женщина молилась, неправильно и бесцельно, но горячо. Да откуда они там, внизу, знают как правильно? И хорошо, что не знают, живут в большинстве своем как получается, идут вне направлений. И самой-то, той, которая сверху, не стыдно ли так думать, не видя дороги здесь, в своем новом состоянии, не зная сейчас, как надо и правильно?
Сад потягивался, занавески над окном тихо шевелились, мыши затеяли веселую возню под домом, не подозревая, что их игры будут прерваны появлением лесного колючего и фыркающего гостя через несколько минут. Женщина молилась.
Пусть мой мальчик, я знаю, что будет мальчик, будет счастлив, пусть будет талантлив и умен, здоров и удачлив. Пусть у него все будет, все, чего он пожелает...
Та, которая сверху, прислушалась и уловила последние слова:
- Но пусть он всегда будет осторожен, пусть не ленится размышлять прежде, чем сделает что-то, что ему повредит, пусть научится оглядываться на свои поступки, оценивать их, чтоб никто не сказал ему, что за бездумность надо платить, - и женщина опять не посмела додумать, - чтоб не случилось с ним беды, как с моим братом.
Та, которая сверху, принявшая неясыть за знак, решила, что должна исполнить мольбу женщины, даже не зная, есть ли у нее силы на то, но знак ведь был? Был. Пусть будет так, как просит женщина. И тотчас две тени, две птицы пролетели следом за первой, чего, конечно же, не могло бы случиться, будь они обычными совами. Значит, мольба принята и исполнится. И та, которая наблюдала сверху, сумела что-то изменить, что-то очень важное, пусть и не для себя.
Женщина внезапно успокоилась. В комнате посвежело, желто-коричневые ирисы больше не досаждали ей.
- Я назову сына Аликом, как брата, - подумала женщина, засыпая.
Разлапистый папоротник у забора глотнул ночной влаги и покачал рассеченными листьями.
Светлана. Воскресенье.
Рано утром в воскресенье, когда родители еще спали, противно заверещал телефон. Светка вскочила, путаясь в широкой ночной рубашке и чертыхаясь, поспешила снять трубку, чтоб не опередили соседи и не влепили выговорешник безвинным родичам за нарушение правил проживания в коммунальных квартирах.
Наверняка Вика спешит доложить об очередных приключениях. После знакомства с Валерой подругу как подменили. Она словно с цепи сорвалась и завела целую свору любовничков, но ни с одним по-прежнему не складывалось, так что основную ставку делала все-таки на Валеру. Интересно, почему это мужики не хотят встречаться с Викой после одного-другого свидания, что их не устраивает? Впрочем, Вика сама себя низко ценит, что же им-то остается, как не согласиться.
Но это оказалась не Вика. Незнакомый женский голос попросил Светлану.
- Ну? - не сказать, чтобы с радостью, буркнула Светка, недоумевая, кто бы это мог быть.
- Светлана, нам необходимо встретиться. Я заеду за вами через полчаса. У меня темно-синяя "Ока".
Ишь ты, - подивилась про себя Светка, но собеседница не давала задуматься.
- Это касается ваших ближайших планов, я все объясню при встрече, незнакомка бросила трубку, и Светка не успела спросить, что за скотина разбудила ее в такую рань в родной выходной.
Не послать ли все это куда подальше, решала Светка, а руки уже доставали из шкафа черное, "самое приличное" платье. Незнакомка заинтриговала ее, хотя Светка догадывалась, что это так или иначе связано с Борисом. Но он ничего не скрывал и, похоже, тот, за кого себя выдает. Что же, посмотрим.
Ровно через полчаса машина, вылитая жужелица, остановилась у Светкиной парадной в Угловом переулке. Светку не удивило то, что визитерша знает ее имя и адрес, при желании все можно узнать, а Светка ни от кого не прячется. Единственная справа дверца открылась, незнакомка высунула голову, неудобно изгибаясь над пустующим пока местом для пассажира, всем своим небольшим телом вытягиваясь навстречу Светке, прямо-таки воплощенное радушие.
- Здравствуйте еще раз, Светлана, это я вам звонила. Садитесь, пожалуйста, да не бойтесь.
- Чего это мне бояться? - возмутилась Светка, шагая в машину и немедленно стукаясь головой. - О, черт! Понастроили тут!
Незнакомка не позволила себе улыбнуться. Она казалась одних лет со Светкой, но на этом сходство заканчивалось. Во всем прочем они являли собой полную противоположность. Холеная миниатюрная девица с маленькими узкими колечками, зато на каждом пальце и по две пары в ушах, с гладко зачесанными блестящими, как маслом облитыми, волосами, узкими, так же блестящими, темными глазами, с едва обозначенной грудью, намеком на грудь - и корпулентная Светлана, оправдывающая свое имя белой кожей и белыми же, пусть и крашеными, кудрями.
- А вы, на секундочку, чьих будете? - спросила Светка, демонстративно не пристегивая ремень, в то время как незнакомка, резко рванув с места, вырулила на Московский проспект, перестроилась во второй ряд и погнала по направлению к Пулково, явно намереваясь доехать туда в ближайшие десять минут. - И куда мы, на секундочку, едем?
- Я - жена Бориса, - вежливо представилась любительница русской езды и приветливо до приторности улыбнулась.
- О, извините, у меня молоко убежало, и я, к сожалению, вынуждена вас покинуть, притормозите самую малость, если вас это не слишком сильно затруднит. - Светка взялась рукой за хлипкую дверцу, демонстрируя полную боевую готовность. Никакого желания дружить со всей семьей Бориса у нее пока еще не возникло.
- Не волнуйтесь, Светлана, никаких разборок не будет. А остановиться я никак не могу, видите, шоссе забито, все на дачи едут - воскресенье, мне даже в первый ряд не перестроиться.
Они уже проезжали Московские ворота, и Светка с тоской посмотрела на крайнюю толстую колонну - стоит себе, зеленая дурында, ни о чем не думает, никто не сажает ее в машину, не везет по населенному проспекту выяснять отношения ни с того, ни с сего.
- Не боюсь и не волнуюсь - повторяю, если кто не слышал, только у меня нет настроения обсуждать свои дела с малознакомыми людьми без имени.
- Я не собираюсь обсуждать ваши дела, равно как и знакомиться с вами. Зачем нам ссориться, давайте перестанем грубить ненадолго. Я всего лишь хочу рассказать вам о некоторых особенностях характера своего мужа.
- Не уверена, что хочу знать об этих особенностях, я, видишь ли, перешла на "ты" Светка, - привыкла полагаться на свой опыт, меня бабушка так учила.
- Считай, что я прошу тебя выслушать, ведь у тебя все равно нет выбора. Может, пригодится когда-нибудь, - жена лихо проехала под красный свет на переходе у метро "Электросила", не заботясь о впечатлении, которое произведет на гаишников.
Да, черт с ней, подумала Светка, жалко, что ли, раз уж ей так приперло, от меня не убудет. А в случае чего, я с ней легко справлюсь, с ее-то весовой категорией, но до этого не дойдет, такие дамочки предпочитают разговоры разговаривать, завезти меня куда-нибудь у нее кишка тонка.
Жена Бориса приступила к своей назидательной истории на полном скаку, словно репетировала рассказ всю предыдущую жизнь, а может быть, ей уже приходилось вести подобные переговоры, и за годы жизни с Борисом она выучила историю наизусть. Излагала связно и лаконично, надо отдать ей должное; в целом история сводилась к следующему.
Борис любил своих женщин горячо самозабвенно нежно неистово трепетно забывая себя и мир вокруг принося к ногам возлюбленной многочисленные хорошо откормленные и неплохо одетые жертвы оставшиеся от предыдущей жизни и мечтая о вечном пребывании подле ускользающей в положенный час любимой, но лишь до тех пор, пока существовали преграды, пока любимая не поселялась с Борисом не в гостинице или на съемной квартире на пару недель, а на его собственной территории. После недолгого, преждевременно обрушившегося счастья, Борис начинал находить совместное пребывание пресным утомительным изматывающим ничего не дающим душе уму или сердцу более того и всем остальным органам по очереди. Наступал черед новой любимой. Ситуацию можно было подкорректировать, родив Борису ребенка. На какое-то привычно уже недолгое время он проникался былой нежностью и исправно стирал пеленки, впрочем, в последние годы это охотно делали женщины по найму, а по ночам к ребенку проще отправить няню. Жены стремились сохранить семью и ограждали его от неприятностей, с детенышем связанных, чтобы Борис видел одни цветочки, ползающие в настиранных ярких штанишках по пушистому ковру гостиной без единой слезы или, не дай Бог, визга.
Она, последняя жена, оказалась похитрее и не стала нанимать няню. Борису пришлось тяжеленько, времени для свободного общения с вновь любимой женой не хватало, потому и продержались на три года больше обычно отпущенного женам срока. Но трудности тоже прискучивают, как их ни варьируй; привыкаешь к самому постоянству перемен. Срок очередной жены истекал.
Она не пытается вернуть мужа обратно, но хочет по-дружески предупредить Светлану о типичных осложнениях совместной жизни с Борисом.
На том месте трассы, где речь зашла о деторождении, жена развернулась и столь же неистово устремилась назад, заинтригованная Светка даже не отметила, докуда они успели доехать. Жена отлично рассчитала время и на реплике о дружеском предупреждении тормозила у парадной с новенькой металлической дверью, неуместной в доме с коммунальными квартирами.
Все, решила Светка, выдираясь из машины, теперь точно поеду с Борисом, куда повезет, хоть завтра.
Валера (продолжение)
Алик поправил тяжелые очки в псевдочерепаховой оправе и неуверенно спросил:
- Людмила Ивановна дома?
Та, которая наблюдала сверху, в рассеянности остановила взгляд на плохо стриженном Валерином затылке и обнаружила незамеченное ею прежде свечение и движение. Маленькие тугие и разноцветные волны сталкивались, враждуя или объединяясь, ни на миг не прекращая волновать пространство вокруг Валеры, их цвет ослабевал и размывался у плеч и коленей, но отчетливо полыхал в области живота и головы, как микрокосмос с рождающимися на глазах галактиками. Она, было, решила, что обрела способность видеть мысли, а может раньше просто не приглядывалась, или именно эти Валерины мысли, но скорее следовало назвать их побуждениями или эмоциями, эти быстро меняющиеся волны, имели для нее особое значение. А монолог Валериной матери она как услышала? Или всего лишь увидела во сне? Она ведь тоже спала, даже больше, чем те внизу, она сильней, чем они уставала.
Времени почти не осталось, а она так и не продвинулась вперед, так и не сумела ничего изменить. Вмешательство оборачивалось еще большими бедами как в случае с кофемолкой на кухне у Аллы. Сейчас она ясно различала, что Валера на самом деле очень ждал Алика, хоть и не был ему рад. Ждал также сильно, как и в прошлый давний раз, когда сам позвал их с Викой, когда еще легко было разорвать цепочку, но она не сумела.
Валера ждал Алика и бесконечно думал о нем со вчерашнего дня. Получалось, что во всем виноват Алик. Действительно, Алик. Вчера с Юрасиком приехал не хозяин, а незнакомый мужик. Юрасик вышел из машины печально пришибленный, как потерявшая всякое уважение к своей персоне лисица. Мордочка его еще более заострилась, повадка стала совсем уж суетливой.
- Что случилось? У нас перемены? - Валера, как большинство торговцев, хоть и книжных, обладал животным чутьем. Они стояли с Юрасиком под распустившим первые листочки на бульваре посреди проспекта Космонавтов каштаном лицом к лицу и внимательно оглядывали один другого, как хорошо знакомые, но осторожные зверьки, столкнувшиеся на опушке. Неожиданное тепло, неожиданное оживление у лотка почти настроили Валеру на благодушный лад, но Юрасик ему определенно не нравился.