10 сентября 2024
— Тебе понравилось вчерашнее?
— Да, это было нечто.
Мы с Евой сидели на диване в зале. На столе перед нами лежали коробки с недоеденной пиццей — остатки ужина. Початая бутылка красного лишь добавила в наши тела умиротворения.
— Ты злишься?
— Нет. Ведь это я начала. К тому же мне понравилось не меньше. Просто сидит что-то внутри и скребётся.
— Ревность?
— Возможно, ты — мой мужик.
— Твой, твой. Чей е ещё? — примирительно пробормотал я и склонился для поцелуя.
Ева колебалась лишь мгновение, а после ответила на него. Я почувствовал вкус вина и любимой девушки. Это было вдвойне приятно.
Не спеша стал напирать на неё. Девушка откинулась и теперь лежала подо мной в призывной позе. На лице читались просьбы не останавливаться, властвовать над ней. Стать хозяином положения. Но не единого слова. Я должен был догадываться об этом, понять её желания.
Но мы знали друг друга слишком хорошо, хотя до сих пор продолжали удивлять.
Вновь прильнул к пылким устам. Легко, нежно и игриво. Ответная реакция была такой же неспешной. Я баловал её, она — меня.
Медленно опускался, целуя шею и плечи. Руки скользнули к шортикам, потом забрались под майку.
Я вновь и вновь изучал тело своей любимой девушки, хотя знал каждый бугорок. Но постоянно понимал, что она для меня такая же неизвестная и манящая. Плоский животик, осиная талия, бархатистая кожа…
С каждым мигом подбирался всё ближе к двум пленяющим вершинам.
Ева вздрогнула от прикосновения прохладных пальцев к пылающей груди. Из уст раздался стон, и она закатила глаза от наслаждения.
Я нежно мял набухшие сосочки, пощипывал и оттягивал. Девушка, расслабившись, получала удовольствие, легко обнимая меня за спину.
— Ты прекрасен, — прошептала она.
— Я знаю.
Очередной поцелуй, на этот раз более долгий и страстный.
Голубенькие шортики сползли с очаровательных ног. Я делал это медленно, растягивая игру. А томные вздохи были тому согласием.
Следом за женским бельём на пол отправилась и моя футболка.
Развёл ноги девушки, и взору предстало прекрасное женское лоно, сводившее с ума одним лишь видом. Склонился перед ним, будто перед богиней наслаждения.
Кончиком языка коснулся набухшего клитора, после чего нежно лизнул. Ева, как всегда была сладковатой. Это было её странное свойство, которое приятно удивило меня.
Лёгкие поцелуи прошлись по девичьим бёдрам, вернувшись к жаждущим створкам. Обхватил их губами и ласково посасывал. После вернулся к розовому холмику, водя язычком по кругу.
— Стой, — еле слышный голос прервал меня.
Ева приподнялась, стянув с себя маечку. И я тут же прильнул к торчавшим сосочкам. Она прижала мою голову, прикрыв от удовольствия веки. Но потом приподняла за подбородок и посмотрела в глаза.
— Я хочу крабика.
Так мы называли одну из любимых поз. Крабик — 69, число выглядевшее, как знак зодиака. Но чтобы не путать знак Рака и другую позу (которая тоже нам очень симпатизировала) решили назвать Крабиком.
— Только «за».
Теперь уже она повалила меня на спину и принялась раздевать. А когда же сделала это, то легко перекинула ножку через меня и уютно уселась напротив пульсирующего мужества.
Головка тут же оказалась в ротике. Она, как и я, не спешила с ласками, дразня любовника. Опираясь одной рукой, второй провела по телу, осторожно смяла яички.
Передо мной оказалась прекрасная киска, которую я тут же продолжил ласкать. Но теперь уже войдя внутрь лона двумя пальчиками, работая языком с клитором.
От желания и страсти Ева истекала соками, которые я принимал, как божественный нектар, жадно вбирая в себя. С каждым новым кивком головы, она всё глубже проглатывала моего дружка, наращивая темп. Я старался не отставать от неё, двигая пальцами по кругу и из стороны в сторону.
Глухие стоны разносились из занятого рта, но это были стоны наслаждения. А ещё я помнил, что чем жёстче заглатывает, тем ближе к оргазму.
Сейчас был именно такой момент.
Ускоряясь пальчиками, полностью обхватил клитор и страстно посасывал, теребя язычком. Я больше не был нежен и обходителен. Во мне бурлила страсть, а надо мной извивалась прекрасная девушка, о которой я мог только мечтать. Но мечты сбылись, и теперь она удовлетворяла меня, а я её.
Через несколько мгновений почувствовал, как внутри Евы всё сжалось. Вместе с этим она сделала самый большой кивок и проглотила мой член до основания, прикусив его. Мне нравилось такое завершение. Оно было слегка болезненным, но в этот момент я чувствовал свой триумф, что сполна сглаживало укус.
Но даже после того, как она кончила, мы не переставали этим заниматься. Теперь была моя очередь.
Ева помогала себе рукой, хотя усталость от минета испытывала редко. Я не прекращал работать пальчиками и языком, тем самым будоража женское естество. Стоны не прекращались ни на секунду. Казалось, что девушка сама балдеет от того, что сосёт
Она знала, как сделать так, чтобы я смог кончить. Каждый раз и одновременно впервые я ощущал подобные ласки. Ева выучила все мои слабые точки. Знала с какой силой и нежностью на них надо нажимать. Моя любовница будто жила в моём теле. И любое последующее движение приводило к долгожданной развязке.
И вскоре она добилась своего. Тугая струя пронзила моё тело и вырвалась наружу. Ева была готова, и всё, что выплёскивалось из меня, тут же проглатывала.
Она не остановилась, пока не поняла, что внутри уже ничего не осталось.
— Мне всегда нравился твой вкус, — произнесла та, когда устроилась в уголке дивана. — Он такой сладко-горьковатый пока тёплый.
— Пожалуйста, без подробностей, — я умоляюще поднял руки.
— Как хочешь, а то ведь я могу…
— Не стоит.
***
2 мая 2027
«Да уж, были деньки, — с лёгкой печалью подумалось мне. — Интересно, как она там? И где?»
Подлив вермута — последнее, что осталось из алкоголя, выпил почти залпом.
В последние дни меня всё чаще преследовало одиночество. Казалось, что весь мир сговорился. На работе, в общении, дома. Даже прогулки с друзьями, которые будто назло приходили со своими вторыми половинками.
«Я так же себя вёл?»
В попытке убежать от тоски и заполнить возникшую пустоту, я трахал практически всё, что движется. Как оказалось — много чего двигается, и оно не против бессовестного секса. Я и сам не знал, почему мне так везёт.
Но в итоге получалось, что убегал от хмурых мыслей, а вместе с тем убежал от самого себя.