— Увидимся завтра, Парсонс, — пообещал он. И я улыбнулась.
Глава 16
Мама открыла для меня двери.
— Ну и как всё прошло?
Я обнаружила, что мне совершенно неинтересно разбирать события прошедшего дня для моей мамы. Я б предпочла просто проскользнуть мимо неё и проанализировать всё самостоятельно.
— Всё прошло хорошо, — ответила я. — Много ребят сказали, что придут на вечеринку. Мне кажется, что это в основном благодаря Ричарду.
Должно быть, она услышала что-то в моем голосе, когда я произносила его имя — что-то в моем тоне выдало меня.
— Не увлекайся им слишком сильно, — сказала она.
Я думаю, что у меня отвисла челюсть. Это было просто замечательно, не так ли? Сначала она изводит меня по поводу того, что я унизила распрекрасного Ричарда, победив его на регате с Джексоном. А теперь она предупреждает меня, чтобы я не сближалась с ним?
— Мне казалось, что ты хотела, чтобы мне он понравился.
— Нет. Я хотела, чтобы ты понравилась ему. Я хотела заполучить его для вечеринки. Я хотела, чтобы он привел всех своих друзей.
Я не могла поверить своим ушам.
— Это звучит так… так… расчетливо. Не пойми меня неправильно… я не фанатка сенатора, но… Боже, мам, я и подумать не могла, что ты притворяешься, что он тебе нравится.
— Я не притворяюсь. Он мне нравится. Разумеется, он мне нравится. Как он может не нравиться?
— Нет. — Я покачала головой. Она что, играет со мной в слова? — Я имела в виду романтический смысл.
Она посмотрела на меня с искренним удивлением.
— Боже, нет. Я знаю Роберта Хэтэуэя с четырнадцати лет. Я точно знаю, что он за человек. Даже когда я была моложе тебя, я не была настолько глупа, чтобы влюбиться в Роберта.
— Значит, он тебе не нравится. Ты просто хочешь им воспользоваться.
— Знаешь что? Мне не нравится твой тон. — Она подошла и остановилась напротив меня. — Я понимаю, что ты всё ещё ребенок, но тебе пора понять, как существует реальный мир. Ты думаешь, что я какая-нибудь вероломная стерва, которая хочет воспользоваться связями сенатора? Детка, у меня есть для тебя новости: единственная причина того, что сенатор позволяет мне пользоваться его связями та, что ему от меня что-то нужно.
Я просто стояла и трясла головой. В смысле я чувствовала облегчение оттого, что мне не нужно волноваться о своей матери и маячащей перед ней кучей денег, но я всё ещё была потрясена. Мама просто использовала сенатора, использовала его сына и использовала меня. И её это не волновало. Совсем.
— Я ещё не выяснила, что ему нужно, — продолжала она. — Возможно, это что-нибудь простое в виде вклада в кампанию и шанса встретиться со своей богатой избирательницей без особых затрат для него самого. Или он может искать себе… компаньона.
Ладно, это мерзко.
— Или он может быть более амбициозным. Он одинок, я богата и, кажется, что он не слишком рад, когда твой отец находится поблизости. — Она закатила глаза, самую чуточку. — Но для тебя есть ещё кое-что, о чем нужно подумать, Сара, и я говорю это не потому, что хочу быть жестокой. Как ты думаешь, не говорит ли сенатор Ричарду то же самое, что я говорю тебе? «Будь очаровательным. Не испорти для меня всё дело».
Её тон был легким, но нервным и безжалостным.
— Я имею в виду, — продолжала она, — ты симпатичная девушка. Ты не должна верить и половине того, что тебе говорят. Любому парню повезет, если он будет встречаться с тобой. Но ты, правда, думаешь, что такой парень как он, смог проглотить свою гордость и пригласил тебя в свою школу просто потому, что внезапно ему разонравились все окружающие его девушки?
Может быть, она не пыталась быть жестокой. Но в этот момент я просто жаждала протянуть руку и исцарапать её. Я развернулась и вышла из комнаты, не произнеся ни слова.
Пока я поднималась на второй этаж, я вспоминала все те вещи, которые мы с Ричардом делали вместе — экскурсия по дому, бег наперегонки по коридору, плаванье в бухте, поедание сандвичей и брауни. Поцелуи. Его признание в машине. Это всё было… притворством? Просто он был «очаровательным» и помогал отцу добиться какой-нибудь выгоды?
Это было отвратительно. Это было ужасно.
А что делала при этом я? Была «милой» просто потому, что так мне сказала мама?
Я не была. Я знала, что не была. Я не была просто милой. Ричард был идеальным. Ричард был великолепным. Какая девушка не захотела бы быть с ним милой?
И он не была таким, как описала моя мама. Он был смешным и очаровательным. И настоящим. Он не притворялся, что я ему нравлюсь. Или притворялся?
Я ощутила боль в животе, как будто я хотела выбросить что-то, но никогда не смогу. Я вошла в цветочную комнату, закрыла шторы, выключила свет и свернулась клубочком под одеялом.
Меня разбудил Сэмми. В комнате было темно, но я знала, что ещё не слишком поздно. Часы подтвердили, что сейчас было только время ужина.
Я видела сны. Но помнила только обрывки. Я смотрела в зеркало, но не видела своего лица. Голос — может быть, это была Нанга — говорил:
— В зеркале никого нет.
Мольбы Сэмми перемежались с фрагментами в моей голове.
— Разве ты не хочешь есть, Сара? Мы заказали пиццу.
Его голос был таким тоскливым, лишенным надежды, я почти поднялась, чтобы пойти за ним.
Почти. Но внизу была мама.
— Я не так уж голодна сегодня. Слушай, дружок, ты не сделаешь для меня кое-что?
— Угу.
— Но ты должен держать это в секрете.
— Я умею хранить секреты. Я очень хорошо храню секреты.
— Я знаю, что так и есть. Ты замечательно хранишь секреты. Именно поэтому я и прошу тебя.
— Расскажи мне, Сара.
— Мы с Джексоном хотим кое-что исследовать сегодня ночью. Мне кажется, что я знаю, где может находиться тайный проход. И если мы найдем его, я обещаю провести тебя по нему. Но мама не должна знать, что я ушла. Понимаешь?
— Ага.
— Так что я хочу, чтобы ты сказал ей, что у меня очень сильно болит голова и что я уже легла в постель. Затем посмотри с ней телевизор и засни в бабушкиной большой кровати. Понял? Договорились?
Он кивнул мне, сделав большие глаза.