Я тихонько приготовилась к ночному приключению: куртка с капюшоном, перчатки, ботинки, всё, что я могла придумать, чтобы защититься от пауков. Я подумала, что если я натяну на руки перчатки, засуну штанины в ботинки, спрячу волосы под капюшон толстовки, застегнутой до подбородка, единственным доступным для пауков участком останется кожа на лице. И мне всего лишь потребуется внимательно следить за лицом.
Самое лучшее в доме с огромным количеством лестниц — то, что твоим родителям сложно уследить за тобой. За десять минут до предполагаемой встречи с Джексоном я направилась к оранжерее. Вниз по лестнице, через двор, тихий спуск по каменной лестнице. Когда я проходила мимо окон в задней части галереи, я включила фонарик Сэма. Затем направилась прямо к входу в лабиринт.
Джексон был уже там и ждал меня.
— Я рада, что ты получил мое сообщение, — сказала я. — Спасибо, что пришел.
Он с некоторым удивлением оглядел меня.
— Милый костюмчик.
С небольшим опозданием до меня дошло, что должно быть, я выгляжу как сумасшедшая.
— Всё это из-за пауков, — объяснила я. — Особенно из-за ядовитых пауков.
— Ну, ты сделала всё возможное, — улыбаясь, сказал он. — Просто смотри за своим лицом.
Ну да, буду.
Я увидела, что он захватил набор инструментов, лом, лопату, метлу, и фонарик, больше чем был у Сэма. Он был как чертов бойскаут, подумала я, всегда готов. Жизнь никогда не застанет его врасплох. Но, может быть, человеку приходится стать таким, как он, если он проходит через то, через что пришлось пройти ему.
Я задумалась, изменило ли мое восприятие о нем знание о его состоянии. Или мое отношение к нему. Я надеялась, что нет. Это должно быть неприятно, когда люди всё время обращаются с тобой как со стеклянной фигуркой.
— Что? — спросил он.
— Хм? — ответила я.
— Ты уставилась на меня… странно.
— Прости, — сказала я. — Думала, не забыла ли я что-нибудь.
— Может быть маску пчеловода? Пошли.
Он обменял наши фонарики и положил фонарик Сэма в сумку с инструментами. Затем собрал свои вещи.
— Я могла бы нести что-нибудь, — сказала я.
— Просто неси фонарик.
Я слегка сомневалась насчет нахождения пути к центру лабиринта, но зря. Джексон знал дорогу.
— Есть система — направо, пропустить, направо, налево, пропустить, налево, направо, пропустить. Затем налево, пропустить, налево, направо, пропустить, направо и налево. — Выглядело просто в теории, но на практике… при подъемах лабиринта, поднятии и наклонах площадки — было сложно уследить, где ты находишься. Я хотела повернуть направо тогда, когда нужно было поворачивать налево, иногда я продолжала движение мимо поворота, который я не заметила. Джексон голосом направлял меня, зовя меня, возвращая назад, но после пятого неверного шага он вздохнул.
— Если мы так продолжим, я скоро забуду все нужные повороты. Можешь это понести? — спросил он, передавая мне метлу. Он взял лом и коробку с инструментами в одну руку, в другой взял под локоть мою руку с фонариком, чтобы направлять меня.
Я беспокоилась насчет ощущения его пальцев на моей руке. Я держала его чуть-чуть на расстоянии от своего тела, так чтобы тыльная сторона его руки не прикасалась ко мне. Но он всё равно продолжал касаться моих ребер, когда поворачивал меня влево. Я задумалась, заметил ли он.
Я потеряла всякое ощущение направления, пока мы петляли по лабиринту. Мы начали в западной части, пошли на юг и, может быть, на восток, до того, как сделать пару последних поворотов. Оттуда к центру лабиринта вела прямая дорожка.
Я затаила дыхание.
Маленькая восьмиугольная беседка поблескивала в свете четвертинки луны. Она была построена из мрамора и кованого железа, и вокруг неё кольцом шли две каменные ступеньки. По аккуратной лестнице на внешней стороне можно было подняться на металлическую крышу, опоясанную перилами. Узловатые ветки старой глицинии спускались по всем четырем сторонам, пуская осенне-голые ветки по кованым аркам. Я подумала, что весной здесь должно быть чудесно.
Я поднялась по лестнице, кружащей до самой крыши. Джексон поднимался следом за мной. Осматриваясь, мы остановились у ограждения. Вокруг нас простирался лабиринт и Дом Эмбер темной массой на фоне фиолетового неба маячил вдалеке.
— В мае и июне, — проговорил Джексон, — изгородь цветет мелкими белыми цветами, а глициния создает лавандовый занавес, окутывающий беседку. Между корнями пробиваются нарциссы. Все место кишит пчелами. И миллионом бабочек.
— Это было бы идеальным местом для свадьбы.
Джексон криво улыбнулся и кивнул, соглашаясь, довольный, как мне показалось тем, что я делала такое девчачье замечание. Как будто я была одной из тех дурочек, которые постоянно вырывают картинки из журналов для невест.
— Я предсказываю, — сказал он, поднося руку к своему виску и подражая голосам пророчиц, — однажды здесь пройдет твоя свадьба.
Я фыркнула, чувствуя облегчение, что он превратил всё в шутку.
— Все обстоятельства говорят об обратном, Нострадамус.
— К счастью для тебя, — ответил он, — я не азартный человек.
Всё ещё слегка смущаясь, я снова посмотрела вдаль, на залитое лунным светом пространство. Во мне снова забурлила проснувшаяся злость на маму. Как она может продать это? Как она может забирать это у Сэмми и меня? У нас есть право здесь находиться. Я чувствовала… связь… с этим местом.
Я подняла глаза и представила всех своих предков, стоящих в окнах и смотрящих на меня. Если мама добьется своего, я буду последней, кто помнит о них. Последней, кто слышит эхо их голосов.
Мне показалось, что я уже чувствую потерю. Но что я могла сделать? Нет ничего, что я могла бы сказать, отчего мама изменила бы свое мнение. Если я ей хотя бы намекну о своей связи с Домом Эмбер, это только заставит её убраться отсюда ещё быстрее. Я вспомнила подчеркнутое отвращение в её голосе, когда она произносила слово «шизофреник». Наследственное заболевание.
Я стряхнула с себя эту мысль, как жука.
— Пошли, поищем вход в туннель, — чуть резковато сказала я.
— После тебя, — ответил Джексон, видимо не обидевшийся на мою грубость.
Мы спустились вниз и я всё внимание уделила поставленной задаче. Я обошла вокруг внешней стены беседки, тыча в землю ломиком, чтобы проверить, не скрывается ли под землей крышка люка или закрытая дверь. Но всё казалось прочно скрытым под землей. Джексон терпеливо наблюдал за мной.
— Тебе нужна помощь? — спросил он, слегка возмущаясь.
— Почему бы нам не проверить внутри беседки?
Это была простая, открытая комната с парой предметов садовой мебели и с полом, сделанным из больших квадратов черного и белого мрамора. Ничего скрытого, всё на виду. Джексон нагнулся и осветил фонариком каждый дюйм арлекиновой плитки. Затем присел и проговорил:
— Ты это видела?
— Что? — Я склонилась рядом с ним, пытаясь рассмотреть то, о чем он говорил.
— Раствор между плитками, вот здесь. Цвет отличается от остальных.
Он вытащил швейцарский армейский нож из кармана и повернул лезвие. Затем проткнул цемент между мраморными плитками. Лезвие прошло сквозь него, как через мел.