Мои глаза тоже были широко распахнуты. Я подошла к двери, чтобы убедиться, что они поднялись по лестнице. Затем выудила конверт из-под обрезков волос и засунула его себе в карман. Затем завязала мусорный мешок и забрала его с собой в ванную. Пусть мама думает, что Анжелика решила его выбросить.
Анжелика установила для меня другое кресло и всё подготовила. Я бросила пакет, заняла место.
Она пробежалась пальцами по моим волосам.
— У вас такой замечательный медовый оттенок, интересно, а вы пробовали его когда-нибудь выделить?
— Вообще-то нет.
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз.
— Значит, вам не нравится цвет? — рассмеялась я.
— Всегда можно улучшить хорошую вещь. По крайней мере, я могу это сделать.
Она работала быстро и качественно, покраска и мелирование, подрезание секущихся кончиков. И всё это время, конверт в моем кармане колол меня в бедро.
Она высушила мои волосы. Они были легкими и блестящими. Я тряхнула головой, наслаждаясь их видом.
— Блестяще, — сказала я.
— Скажи своей маме, что тебе нравится, — сказала она, заговорщицки улыбаясь. — Это поможет мне с чаевыми. — Затем она начала уборку, стряхивая обрезки и собирая их. Я взяла метлу и начала подметать волосы. — Ты не должна этого делать, милая.
Вот только мне нужен был этот пакет для мусора. Я должна быть уверена, что оба пакета отправятся в мусорные баки на улице, чтобы скрыть мое воровство.
— Я не против. Мой способ сказать «спасибо».
— Какая же ты миленькая! — воскликнула она. Я улыбнулась и продолжила подметать.
— Хм, спасибо ещё раз. — Сказала я, когда мы закончили, и направилась в кухню, неся в руках оба пакета.
— Увидимся завтра.
Серьезно? Она со мной ещё не закончила?
— Хорошо. Увидимся завтра.
Когда я избавилась от обоих мусорных пакетов, я, наконец, получила возможность удовлетворить свое любопытство. Спрятавшись в ванной комнате наверху, я вытащила конверт.
19 Декабря, 1982.
Дорогая Энни,
Я хотел бы, чтобы ты знала, как сильно мне тебя не хватает. Я знаю, что твоя мама считает, что сейчас неподходящее время для нас, чтобы быть вместе, но когда вы с ней почувствуете, что это время пришло, просто знай, что я с нетерпением жду встречи с тобой. Я надеюсь, что ты используешь то, что лежит в конверте, чтобы купить себе что-нибудь, что ты очень сильно хочешь.
Счастливого Рождества. Я люблю тебя.
Папочка.
Сначала я ничего не поняла. Почему это письмо так сильно расстроило мою маму? Потом я сложила вместе все кусочки. Мама говорила мне, что её отец умер, когда ей было двенадцать. Но открытка была датирована 1982 годом. А она родилась в 68.
Затем я посмотрела на вырезку. Там была фотография улыбающегося, симпатичного мужчины. Я опознала его как мужчину, которого я видела внизу в холле, когда спорили мои родители. Заголовок статьи гласил: «CMDR. Марк МакГиннес умер от рака. Дата его смерти 21 Декабря 1989 года».
Я положила вырезку и открытку обратно в конверт и засунула его за пояс своих джинсов, под футболку. Поднимаясь по лестнице, я подумала, что Дом Эмбер наполнен не только прошлым. Он состоял из разломанных кусочков жизней людей со всё ещё острыми краями. И когда ты прикасаешься к ним, они тебя режут.
Глава 23
Я танцевала, танцевала с Эдвардом, его руки скользили по тонкому шелку моего платья. Вокруг нас всё было в тени, но мы были в лучах света. Его губы оказались возле моего уха: «С днем рождения, Фи». И я с недоумением подумала, что меня должен обнимать Ричард, но затем вспомнила, что вместо него был Эдвард. Это был мой день рождения. Мне исполнился двадцать один год. Я уже взрослая. Мама с папой больше не могут указывать мне, что делать.
Резкий повторяющийся звук вторгся в мой сон. Сонная и измученная я потянулась к будильнику и медленно осознала, что шум исходит из наполовину открытого окна. Это был звук дающего задний ход грузовика.
Ещё до того как я разобралась в этом, дверь распахнулась и Сэмми бросился на мою кровать.
— С днем рождения, с днем рождения, сегодня ты родилась, — радостно пел он, танцуя и прыгая, его маленькие ножки осторожно обходили мои ноги, прикрытые одеялом.
— О Боже, не надо, — простонала я хриплым голосом.
— Вставай, вставай. Здесь сейчас грузовики с цветами и люди в оранжевых жилетках. Пошли. — Он спрыгнул на пол и начал решительно тянуть меня за руку.
— Да иду я, иду.
Он выбежал из комнаты. Сэм, мой мальчик. Всегда с сияющими глазами и взъерошенный от заката и до рассвета. Я ненавидела в нем эту черту.
Я обдумала возможность похищения чашки кофе у моей мамы, пока я спускалась вниз по лестнице, и уже почти достигла последней ступеньки, когда до меня дошло, что в холле полно мужчин в светоотражающих жилетках, которые пьют кофе и сок с подноса на столике.
— Доброе утро, — поздоровался один из них.
Я замерла. На мне были лишь пижамные штаны, грязная лагерная футболка и никакого лифчика. Не говоря ни слова, я прошмыгнула через холл, чтобы скрыться в кухне, которая оказалась заполненной незнакомцами, роющимися во всех ящиках и шкафах.
Отказавшись от кофе и тоста, я скрестила руки на груди и юркнула обратно наверх так незаметно, как только могла. Оказавшись в безопасности в своей комнате, я переоделась в джинсы, майку и лифчик, затем заплела свои спутавшиеся волосы в свободную косу. Нанесла немного подводки для успокоения. Затем я отправилась на поиски Сэмми.
Он был на переднем дворе, сидел на вершине серых деревянных бревен. Видимо, это то, что осталось от забора на пастбище. Он показал на желто-оранжевый погрузчик.
— Смотри. Этот грузовик собирает эти бревна. — Он спрыгнул вниз со своего насеста, чтобы продемонстрировать мне процесс. — Двое рабочих складывают их, затем он поднимает всё на плоскую поверхность и потом грузовик отвозит всё в сарай, так что когда сюда приедут люди, у них будет место, где поставить машину.
— Очень много работы.
— Это был хороший старый забор, — грустно сказал он. — Теперь он разбит.
— Мы сможем его починить, — заверила я его. — Что здесь есть ещё интересного?
— Сюда, — он взял меня за руку и потянул. — Пошли.
— Не так быстро, дружок, — сказала я, еле волоча ноги. — Слишком жарко для бега. — Теплая погода, которую моя мама заказала специально для вечеринки, оказалась с определенной долей влажности и моя легкая одежда прилипла к телу.
Но Сэм неумолимо тянул меня к передней части дома, где на гравийной дорожке были припаркованы три белых грузовика. Мой нос унюхал слабый, но нарастающий аромат приготовленного мяса.