Лес лесу рознь. Если в прошлый мы даже не стали входить, то этот заполнился народом мгновенно. Светлый бор — так назывались места, куда наш лоскут закинуло с этим рассветом. Опасный, как и любая точка Земли, дикий край, но после Замшелой чащи — такое название дому летучих хортят дали лорды — здесь всё тихо-мирно. По дню даже ловкая кунья родня боится нападать на снующих внизу людей, а на ночь мы уходим за стены. Не работа, а отдых сплошной. Были охотниками, стали охранниками. И всё потому, что стройные гладкоствольные сосны — первейший строительный материал, который для полиса важнее бобов и семян, какие мы здесь можем добыть.
С утра и до позднего вечера возле стен на всём протяжении оных жужжат пилы и стучат топоры. Пустота из муравьиных бригад валит лес просто с бешенной скоростью. Дерево не успевает упасть, как его тут же облепляет народ с инструментом. Верхушка — долой, ветки — прочь, ствол — на брёвна. Не успеешь оглянуться, а разделанную сосну уже тащат к воротам.
Жаль, недолго пришлось любоваться работой трудяг — вторым днём, когда местного хищника удалось отогнать окончательно, поступил приказ идти дальше. Кулакам подле стен слишком тесно. Разделились на отряды и скорым шагом, чтобы побыстрее миновать взбаламученные окрестности полиса, двинулись вперёд, постепенно расходясь в стороны. Сегодня ещё не охота — здесь дичь распугана напрочь. Просто быстро идём, а вот завтра уже будут шансы наткнуться на трофейного зверя.
Поход за добычей, но никакого азарта не чувствую. Плевал я на семена и бобы, как и на положенные за них наградные. Меня только время волнует. Три месяца — и для меня начнётся новая жизнь. Но лучше бы Ло прежде срока вернулся. По несколько раз в день призываю напарника. Пока нет его. Жду. Как появится, все проблемы взвалю на него — с Ло мы быстро придумаем, как убраться из проклятого Арха. В безымянных, да и в вольных при крашеном петухе целый оборот ходить нет желания. Не верю, что с лоскута удрать кроме как обратно на Порог невозможно.
Пока же сосредоточился на единственном, что по-настоящему важно — на своей безопасности. После нападения на полис летунов и того накатившего на меня безумия, что едва не отправило меня в Бездну без всяких нор, старюсь держать разум в холоде, подальше от пылкого сердца. За малым тогда не прикончили. Кабы не Шапка со своей защитной способностью, наверняка разделил бы судьбу Эфа. В тот день, кроме Рыжего и Домового наш отряд потерял ещё пятерых безымянных из местных. Сейчас уже новичками пополнен состав, но два предза в седмицу — потери огромные.
Не удивительно, что начальство решило не лезть в тот проклятый лес. Всю седмицу простояли на стенах, отбивая атаки твёрдо вознамерившегося истребить себя под корень зверья. Сколько тех летунов порубили в итоге — не сосчитать. Очень много. Большую часть в первый день, но и после те, силы набрав, ещё трижды кидались. Хорошо хоть, что только по светлому. Ночь — не их время.
С темнотой в дебрях Замшелой чащи просыпались другие хозяева — малочисленные, но значительно более крупные. Сухопутные спруты — как назвал этих чудищ один из Ефимовских предзов, в своё время ходивший на пароме матросом — без проблем забирались, что на великаны-деревья, что на наши, в сравнении с лесными гигантами, невысокие стены.
Отвратительный зверь. Голова с двух бизонов размером, на ней пасть, куда человек залезает на раз, и с десяток похожих на огромных склизких червей лап-хваталок. Таких только даром бить. Тут лордам и вольным спасибо — ночами на стенах дежурили. Без их помощи было бы тяжко.
Но тот лес поганый уж в прошлом. Раны мне лекари свели, палец вырастили. Пришлось, правда, денёк пострадать, пока из внутреннего города одарённые врачеватели прибыли. Наши-то, при кулаке которые, себя выжали полностью ещё после первой атаки. Госпиталь до сих пор полон нашего калечного брата, кто ждёт своей очереди. Из пустых же, простого люда, от ран померло столько, что за ворота возами тела вывозили в конце седмицы. Так в Архе в последний путь провожают — выкидывают перед скачком с лоскута вместе с мусором. Перенос всё почистит. На кострах только лорды уходят к Единому и те вольные, у кого на то деньги есть. Ненавижу Арх!
И хозяев его ненавижу, пусть один из них и заботится обо мне из-за известного спора. Да, без Шапки я уже был бы мёртв, но то Мехмед не меня защищает, а свою честь и поставленные на кон монеты. После той атаки летунов и своего припадка я бросил маяться дурью и тут же посмотрел дар своего охранника. Теперь знаю, что на пяток секунд Шапка может набрасывать, хоть на себя, хоть на того, кто с ним рядом, невидимый плащ, словно бы обволакивающий еле-заметным мерцанием человека с головы до пят. Пока защитный покров накинут, ты полностью неуязвим, но, в отличие от схожего дара того же Бочки, можешь при этом двигаться. Очень удобно. Жаль, что способность нельзя призывать на короткие мгновения, как мои клинки. Один раз воспользовался — и жди сутки, пока восстановится. Вот бы себе такой дар.
За речушкой, что одолели вброд, лес погуще пошёл. К соснам, безраздельно властвующим на той стороне, добавились осины, берёзы и клёны. Путь нет-нет стал преграждать молодняк, заполняющий небольшие поляны, образовавшиеся вокруг поваленных неведомой силой деревьев. Не душитель-вьюн, не стихия, не какой-нибудь жук-вредитель. Здоровые с виду деревья тут и там с корнем вырваны из земли по одному, или сразу по несколько. Словно зверь-великан тут шалил. Одно радует — было то не вчера и даже не месяц назад, так что идём дальше смело. Кто бы тут не буянил, его уже нет здесь и нет очень давно.
Впрочем, вскоре нам пришлось убедиться в обратном. Хозяин леса — а никем другим зверь таких размеров не мог быть — не покинул своих охотничьих угодий. Гигантский медведь, чей костяк мы нашли на одной из подобных полян, мог при жизни выдёргивать с корнем деревья, но нашлась и на эту громаду управа. Кто-то зверя убил и сожрал. Или, может, плоть просто сгнила со временем. Разглядывая череп, превосходящий по высоте человека, и рёбра по несколько саженей длиной, я с лёгкостью представлял себе чудище, какое когда-то бродило по этому лесу.
— Не хотел бы я встретить того, кто этого мишку прикончил, — озвучил наши общие мысли Сепан.
— Не встретишь. Лоскуты ближе, чем в двух седмицах пути друг от друга не появляются.
— Думаешь, люди убили? — недоверчиво покосился Сёпа на нашего старшину.
— А то, кто же? — пожал плечами Матвей. — Хозяева леса друг с другом не бьются.
— Хозяева нет. А вот царь…
Все взгляды мгновенно переметнулись к Медведушке.
— Не, а что? — развёл руки в стороны безымянный. — Царь леса на своей земле никого не потерпит. Вдруг, хозяин случайно забрёл. Я слышал, бывает такое.
— Случайно не мог, — не согласился с товарищем Глист. — Что цари, что хозяева свои земли метят.
— Если только хозяин не шёл царю вызов бросить, — снова забрал себе слово Матвей. — Не дурите. Царей на всю Землю по пальцам. Шансов встретить — ноль с хвостиком. Охотники, вроде нас, постарались. Ну, может, не вроде нас — посильнее чуть. Я бы вас на хозяина не повёл. Это к лордам и к вольным.
В общем, спор так и остался неразрешённым. Мы же топаем дальше. Дело к вечеру — скоро лагерем вставать. Что нам ночь приготовит? В лесу ночевать, каким бы тот лес тихим не был, на Земле мне ещё не доводилось. Тут одних факелов уже мало. Нужен костёр и побольше.
Ночь, на удивление, прошла совершенно спокойно. В свою смену я слышал, как некие звери бродили вокруг лагеря и над ним по ветвям, но напасть на нас никто не решился. Утром протопали ещё несколько вёрст походным строем, то есть кучной гурьбой, и только потом уже приступили к охоте. Красться, выслеживать, ставить ловушки — это всё не про нас. Таким способом дичь добывать у отряда времени нет. Растянулись полумесяцем в загонную цепь и идём себе вперёд, стараясь захватить в этот невод трофейного зверя.
Пока таких нет. Два оленя, некрупный лось, молодой косолапый, барсук, три енота. Кому дали удрать, кого подстрелили из луков. Медведя, решившего сдуру напасть, пришлось взять на копья. В итоге вскрыть за весь день довелось лишь одного кабана, принёсшего пару бобов. Не лес, а дырявая торба. И, чем дальше идём, тем меньше добычи становится. Так пусто, словно и не Земля вовсе, а какого-нибудь островного посёлка окрестности.
— Не солоно хлебавши обратно? — спросил Сёпа вечером старшину, когда мы встали лагерем на ночёвку.
— Может, завтра повезёт больше, — хмуро бросил Матвей.
Предстоящий день будет крайним, что можем на охоту потратить. Седмица коротка, а нам ещё возвращаться. Если и другие отряды придут без нормальной добычи, то ладно. Куда хуже, если только у нас порожняк. Что бы там господин Мехмед не пел про «не лезь на рожон», а вернёмся с пустыми руками — командиру прилетит крепко. Это мне наплевать на трофеи. Матвею же провальный поход однозначно аукнется.
Но и следующий день начинается плохо. Лес совсем опустел. Даже мелкого зверя не видно. Да что зверь? Птиц не слышно. Словно вымерла округа. Тишина. Только ветер шуршит по кустам и по кронам. Глист не выдержал первым.
— Командир, не пора возвращаться? Мёртвый лес. Не к добру это.
— Не к добру, — согласился Матвей. — Капитан точно добрым не будет, когда пустыми вернёмся. Йоков хозяин! Хорошенько подгадил нам мишка. Сколько времени прошло, а звери хозяйских владений до сих пор сторонятся. Его это земли. Медведь, видно, выходил незваных гостей встречать. Там, за границей логова, где нынче валяется, его и прикончили. Уже месяц-другой, как подох, а запах меток вокруг чащи мишкиной держится. Уверен, не встретим мы тут никого. Давайте часок ещё для очистки совести, и назад поворачиваем.
— Н-да… — грустно протянул Сёпа, как и мы с Шапкой, шагающий в центре невода-полумесяца, рядом с командиром и другими сильнейшими бойцами отряда. — Сходили в поход. Лучше бы остались у полиса пустоте помогать. Там, среди сосенок, хорошо было. Не то, что здесь, в глуши этой.
Тут он прав. Лес здесь — совсем не тот бор, что остался у стен. Буреломы, кусты, разнодревье. Над головой кроны смыкаются в сплошную зелёную крышу. Настоящая чаща. Прямой видимости от силы на тридцать шагов. Мрачное, неприятное место.
Но у таких потаённых мест есть и хорошая сторона. Не прошли мы и двух сотен шагов, как справа, с самого края загонного невода, прилетел радостный крик Кузьмы.
— Нашёл! Нашёл! — орал Чудик, позабыв, что мы на охоте и должны себя вести малость тише. — Я первый! Вон она! Вон!
Командир, а за ним и все мы, припустили к трактирщику. Окружённый соседями по цепи Кузя радостно приплясывал на месте, победно потрясая копьём. В десяти шагах от него большим жёлтым глазом из-за толстого ствола дерева выглядывала нора в Бездну.
— Муха-сруха! Чудик нору нашёл, — завистливо прицокнул языком Сёпа.
Вот везунчик! Не красная, конечно, нора, но и за жёлтую две изумрудные марки дают. Проставляться Кузьме.
— И толку сейчас с той норы? — скривился Глист. — До лоскута двое суток пути. Если бегом бежать, глотая бобы, всё равно день уйдёт. Не успеть потом лордам сюда и обратно. Забудь про награду.
И ведь не поспоришь — всё правильно говорит. Слишком поздно нора отыскалась. Слова Глиста и Матвей подтвердил. Рано Кузя обрадовался.
— Если лордам уже не успеть, может, кто-то из нас закрыть сможет?
Лим наивный. Была бы лазейка в запрете, Матвей бы о том рассказал.
— Нельзя, — покачал головой командир. — Только белые наши. Забыли? Как докажешь потом, что нора отыскалась, когда не успеть к ней?
— Непрактично, — скривился Сепан. — Лорды собственную выгоду не видят. С одарённого безымянного больше проку, чем с бездаря.
— А с живого больше, чем с мёртвого, — подал голос один из сопровождающих нас глядунов. — Сколько из вас в Бездне сгинет, прежде чем кто-то пройдёт испытание? Лорды знают, что делают. Говорят, в старину, когда Вечный правитель Хо ещё не ввёл закон, запрещающий в норы кому не попадя лезть, народ целыми отрядами пропадал. Ладно вы, предзы, с долями за три сотни, а что нашим архейцам ловить в той норе при их троеросте? Не неси чушь, Метла.
— Нет, так нет, — отмахнулся Сепан. — Я-то в Бездну так и так не полез бы. Мне одного раза хватило. И дара одного пока тоже хватает. Просто обидно, что совсем без добычи.
Обидно — то да. Одно радует — другие отряды тоже не все с добычей вернутся. Что Вступившие Ефима, что Шальные Фибрата из Указательного пальца почти наверняка точно так же попали в пустые окрестности логова поверженного хозяина леса. Одни идут справа от нас, другие слева. Разойтись-то мы в стороны за эти дни разошлись, но не так, чтобы сильно. Пара вёрст до соседей всего.
Интересно, идут ещё дальше, или назад повернули, тишины испугавшись? Они-то, в отличие от нас, труп медведя-великана не видели. Наверняка, думают, что во владения хозяина леса попали. Живого, не мёртвого. Впрочем, тем командирам лорд Мехмед не велел осторожничать. Взять такую добычу отряду по силам. Небось, страха с азартом в штанах под завязку. Готовятся к бою. Ну-ну.
Мы же топаем вперёд без особой надежды. Лица у соседей по цепи, кого могу взглядом достать, хмурые. Наградных не видать нам. Зря лишь время потратили. Ближе к полису хоть был шанс нору в Бездну найти, за какую заплатят, да и зверь там какой-никакой попадался. Час, озвученный Матвеем, еле тянется. Тишина вокруг мёртвая. Даже ветер стих.
— Стой!
Ага. И мне показалось, что кто-то кричит вдалеке.
— Слышите?
Вот теперь нет сомнений. Орут. Что орут — не понять. Далеко. Зато, кто орёт сразу ясно. По левую руку от нас Указательный палец. Стало быть, у Шальных бой идёт.
— Это, что у них там? — прогремел в тишине вопрос Лима.
— Добыча у них, — пробурчал Молчун с завистью. — Хоть кому-то повезло.
— И добыча хорошая, — кивнул Чудик. — Загоняют, похоже. Вон, орут как.
— Слишком сильно орут.
Судя по мрачному взгляду, Матвей не разделял чувств обсуждавших ор предзов.
— Всё ко мне! Возвращаемся!
Да, расстроился командир. Небось, один трофейный зверь на весь лес, а и тот мимо нас. Что трофейный, то всякому ясно. Только старый и сильный зверь рискнул бы зайти во владения хозяина леса, найдя его труп. У других бы ума не хватило понять, что метки, страшный запах которых гонит их прочь, оставлены именно этой дохлятиной. Да и не орали бы безымянные так, будь там мелочь какая.
Кстати, ор прекратился. Видать, взяли зверя.
— Командир, может, нам пробежаться?
Вопрос, как и тон вопрошающего, мне совершенно не нравится. Задавший его предз по кличке Охотник в два прыжка поравнялся с Матвеем, возглавляющим отряд.
— А давай, — неожиданно легко согласился старшина. — Все за мной!
Выкрикнув приказ, Матвей рванул вперёд со всех ног. Вот же йок! Не охотники зверя убили, а зверь их! Или звери! Или дело в другом?
— Что случилось⁈ — дёрнул я на бегу Сёпу за руку.
— Что-что⁈ Ошибся Матвей! Жопа нам!
Разъяснил, куний хвост. Только ещё больше страха нагнал.
— Смертик!
Обернувшись, Матвей подзывает к себе. Нагоняю. Само собой Шапка рядом. Хотя, рывок вольному дался с трудом. Долей ловкости у меня явно побольше.
— Держись рядом! Готовься нестись во всю прыть! Если появится, бить не пытайся! Твой дар не поможет! Только бежать! Только выйти за грань! За границу!
Вот он какой — страх Матвея. Впервые вижу командира испуганным. Глаза здоровенные, голос дрожит, дышит часто, как будто запыхался.
— Кто появится⁈
Но ответ даёт Шапка.
— Царь! — произносит мой охранник то слово, что застряло во рту командира.
Ох, ёженьки…
— Быстрее! Быстрее! — торопит народ тоже понявший, в насколько глубокую задницу мы угодили, Медведушка.
Сам торопит и сам отстаёт. Ужас гонит нас прочь из владений чудовища с такой силой, что каждый против воли начинает выжимать из себя всё, на что он способен. Предзы сразу отрываются от архейцев. Но не все. Кузьма-Чудик по понятным причинам пыхтит самым последним, стремительно отставая от группы. Я жду Шапку, которого просто-напросто глупо бросать — его дар может мне пригодиться. Матвей здесь же, в серёдке, что странно. Сёпа с Лимом оглядываются на меня, но уже оторвались прилично.
— Он далеко. Он далеко. Он далеко, — шепчет на бегу командир, сам себя успокаивая.
Я согласен с Матвеем. Пара вёрст — очень даже приличное расстояние. Здесь не степь, чтобы кто-то мог быстро убрать эту разницу. Царь или не царь, а в лесу, особенно в такой чаще, скакуном не поносишься. Тем более, что зверь, одолевший такого медведя, должен быть просто огромным. К тому же, мы загодя услышим его приближение. В топку ужас! И не из таких передряг выбирался живым.
— Братья, тише! Куда ломанулись⁈ Не бросаем своих!
Кричу я, а по чину бы надо Матвею. Старшина он у нас или кто?
— Не поможет! — на выдохе хрипит командир. — Мы царю, что букашки! Вся надежда на ноги! Пусть хоть кто-то спасётся! Если что, беги, ни на кого не оглядываясь! Помрёшь — мне Мехмед яйца отрежет!
Ну, теперь всё понятно. Кабы я не отстал, Матвей бы уже вовсю сверкал пятками впереди. Меня ждёт. А я… Я жду Шапку? Йока с два! Я всех жду. Очнись, Китя! Если там царь зверей, ты и с даром никому не поможешь. У этих чудищ свои дары. На царей не охотятся. От царей убегают. Эти твари непобедимы. Наоборот, плохо, что мы кучно бежим. Надо в разные стороны.
— Малой, поднажми!
Это Сёпа. Друзья не бросают — замедлились. Другие предзы далеко впереди. Вижу ланью летящую Домовиху. Рядом с ней Охотник. А кто это в сторону забирает? Молчун вроде. Остановиться бы и прислушаться — где там погоня и есть ли она? — но страшно время терять. И услышать страшно. Поди, громадина несётся — деревья ломает. Ладно, начнёт настигать — всяко не прозеваем.
Мать! Что это было⁈
Бегущего рядом Чесотку сбила мелькнувшая тень. Миг — и безымянного нет. Позади, в кустах, что-то свистнуло, и секунду спустя чей-то вскрик. Чей — не вижу. Ещё один!
— В стороны!
Но народ с перепугу по привычке сбивается в кучу. Человек семь, все из местных, замирают спина к спине, собрав круг. Копья выставлены вперёд, глаза бегают, ноги, руки напряжены.
Ёженьки… Вот так куница… Или то соболь? Окрас непонятный.
Ох, йок! Это — ласка! Но только размером с корову. Это сколько же ей лет…
А скорость отнюдь не коровья. Движения настолько быстры, что глазу не уследить. Вот зверь приподнялся на задние лапки, показав нам гребёнку острейших зубов — и вот он уже с другой стороны от охотников выплёвывает чью-то откушенную целиком голову. Сам бросок я заметить не смог. Копья же в руках безымянных даже не дёрнулись. Царь как будто прошёл сквозь них. Рубануть бы незримым клинком, да как тут попадёшь? Да ещё так, чтобы своих не задеть.
— Чего встал⁈ Бежим!
Шапка дёргает меня за руку.
— Замерли!
Это Матвей не нам, а тем семерым — то есть уже шестерым — кто предпочёл бегству бой. И предупреждение к месту. Возглавляющий смелую кучку Медведушка едва не бросился на остановившегося на мгновение зверя. Тут бы ему и конец. Между нами и лаской стена огоньков. Командир успел выпустить свои искорки. Но тварь слишком хитра — обойдёт.
Нет! Бросается прямо в защитную сеть! Получи тварь! Ячейка мала — сейчас вся будешь в дырочку.
Куда там. Словно и не было ничего на пути: ни огненных искр, ни копий. Пронеслась размытой тенью сквозь строй безымянных и сплёвывает на той стороне чью-то голову.
Смотреть дальше не стал. Бегу за Матвеем.
Нет! Надо в сторону! Я мелкий — за мной погонится в последнюю очередь.
— Ааа!
Против воли оглядываюсь. Шапка у твари в зубах. Не весь, башка только. Целиком вошла в пасть. Зубы чудища силятся откусить голову, но защитный дар вольного не даёт это сделать. Тело Шапки мотыляется из стороны в сторону. Несчастный орёт. Он пока ещё жив. Звук доносится из звериной пасти.
Не могу стерпеть. Клинки на всю длину и крест-накрест — бью, бью, бью, бью!
Я попал! Я не мог не попасть! Мечи раз за разом врезались в защитный покров, что растёкся по Шапке.
Отчего же зверь жив?
Твари хоть бы хны. Клинки проходят сквозь ласку, словно сквозь воду, сквозь тень, сквозь туман.
Бежать! Бежать! Бежать!
Куда-то несусь, не разбирая дороги. Позади крики. Они удаляются. То есть я удаляюсь. Не погналась!
Лечу птицей. Действительно царь! Эту тварь не убить! Спасение только в ногах.
Но, что мои ноги, когда зверь так быстр? Если зверь выберет меня, я пропал. Шанс один — добежать до границы владений чудовища. Для него мы — всего лишь дичь, не враги. Если ласка убила всех в отряде Фибрата, то мяса ей хватит с запасом. Зачем тебе столько, проклятая тварь? Изгони нас-дурных со своей территории и пируй себе всласть. Где граница⁈ Где эта незримая линия⁈ В каком месте мы сделали этот ошибочный шаг⁈
Вижу спину! Впереди бежит кто-то из наших. Мы прилично промчали по лесу — как бы не версту или две. Тут не разберёшь в панике.
Молчун! Хорошо бежит, шустро. И линию гнёт так уверенно, будто знает, куда ему надо. Так и есть! Проходили мы здесь. Узнаю места.
— Отвяжись, малой! Ты не видел меня!
На повернувшемся, чтобы бросить мне это сквозь зубы, лице злость. Не страх.
Йок! Я знаю, что он задумал!
— Дурак! Мы же оторвались! Не надо!
— Я сам разберусь!
— Даже, если закроешь! Тебя может выкинуть прямо к ней! Прямо в зубы!
— Я рискну!
— Лордам наплевать! Если выживем, один йок…
— Отвали! Ты не видел меня!
Догнать? Свалить с ног? Он же не в себе.
Не успею! Вон уже и нора. Секунда, другая…
Молчун прыгает. Может, он и прав. Может, это — спасение. В подземелье я долго не думал. Может, надо было самому? Без Ло сложно, но жёлтую я уже закрывал. Сам закрывал.
А нора всё висит. Молчун сгинул. Не прошёл испытание Бездны.
Решено! К йоку всё! На спине рюкзак — еды и воды есть немного. Копьё давно брошено, но на поясе топор, в ножнах нож. Дара тоже осталось чуток.
Тот десяток шагов, что служили отрывом Молчуну, одолел за мгновение. Мысли в голове пронеслись, когда делал лишь первый. Быстрый я, что та ласка.
Прыгаю!
И падаю на землю. Не на каменный пол. На обычную землю, покрытую прелой листвой и вьюном.
Он закрыл её.