Предыдущий фрагмент
И, в подтверждение над головой послышался шелест снарядов. Я представил как снаряд опускается к цели, неся в себе мощную взрывчатку и от этого у меня моментально захолонуло в груди. Мозг отметил как рядом замолкли связисты дивизиона, перестал двигаться карандаш топографа на специальном планшете. Сделан он был из фанеры, наподобие чертежной доски, на которую прикреплен лист карты масштаба 1:25000. У нас применялся другой. Хоть и закончил зенитное училище, но поработать на ПУО-9М пришлось не раз. От воспоминаний отвлек голос связиста:
— Недолет…
Лейтенант Скороходов
При первых разрывах немцы, как горох посыпались с машин и бронетранспортеров, некоторые из машин сразу загорелись от прямых попаданий. Колонна в замешательстве останавливается. Из-за горящих машин немцы пытаются рывком выйти из-под огня. Много техники горит, в небо поднимаются чадящие столбы дыма. Что-то сильно рвануло и затрещали гроздьями выстрелы: «Наверное, патроны?». В одной из машин сдетонировали снаряды, она взлетела в воздух медленно переворачиваясь, потом еще в одной рванули, скорее всего, мины. В центре колонны попытался открыть огонь один из танков — вспыхнул. Подул сильный ветер и смрадное облако дыма постепенно закрыло западный конец колонны.
В котловине опадают фонтаны земли от разрывов, один… другой… четвертый… еще четыре. Капитан оглядел притихших у приборов людей, и снова приник к стереотрубе.
— Продолжать наблюдение… мест не оставлять, — он довернул стереотрубу.
Дым тем временем сгущался. Грохотали разрывы непрерывно, очередь за очередью. Оседает пыль на куполе топографического зонта.
— Ориентир номер три, — выкрикнул разведчик, — вправо двенадцать… мотопехота…
Комдив не отрывался от окуляров.
— Синица… Сорока… Сойка… внимание… ИЗО Тигр… шесть снарядов… беглый… — он протянул руку в сторону, где телефонисты передавали команды. — Огонь!
Медленно прошли томительные секуды. С тыла, издали, стали доноситься орудийные выстрелы.
Я опять принялся наблюдать. Скопление мотопехоты кучно накрыло серией разрывов.
Другой артразведчик выкрикнул:
— Ориентир три…
Не успев договорить, докладывает:
— Цель поражена самоходной батареей!
Повернувшись ко мне, капитан задает вопрос:
— Знаете насколько повышается боевая ценность батареи, если ею командует настоящий командир?
— Эффективность огня выше, соответствует, быть может, восьми орудиям.
Капитан отстраняется от прибора наблюдения:
— Значительно выше… двенадцати, товарищ лейтенант! Целый дивизион… понимаете? Я заметил, что эта батарея шестиорудийная, значит восемнадцати орудиям — почти полк! Уверен что батарея на хорошем счету.
Закончив говорить, он коснулся линейкой топографа, работавшего на планшете.
— Обстановка?
— Противник…
…торчат головы в пилотках. Телефонисты, топики, разведчики. Над стреляющим раскинут пятнистый топографический зонт. Все сосредоточены и заняты делом. Дивизион совместно с нашей батареей ведет огонь.
Неожиданно из облака пыли начали появляться размытыми контурами… один, два, три, че… нет только три небольших танка. Даже зная что такой вариант был нами предусмотрен, все равно мандраж зацепил, ладони мгновенно вспотели, желудок отяжелел и липкий страх чуть не лишил меня рассудка. Картинка в бинокле стала не резкой, в черепе заплескалась паника, и какой-то внутренний голос проорал в самую душу: «писец котятам!». Из этого состояния вывел чей-то громкий возглас:
— Вот это да!!!
Немного развернув бинокль, увидел как одна из «Шилок» выставив из небольшой балочки только башню вела огонь по немецким легким танкам.
Прозевав подбитие первой машины, успел рассмотреть как ЗСУшка расстреляла второй из немецких танков. Изящно крутнув своей не малой башней и дав короткую очередь она мгновенно дав задний ход скрылась на дне оврага. Только уже после боя до меня дошло, что по другому было нельзя — факел пламени от выстрела был наверное размером с башню «Шилки», и видно его было наверняка за версту! Два подбитых танка хорошо так разгорались, пустив к небу столбы черного, жирного дыма. Откуда стреляла ЗСУ по третьему танку я не видел. Внимательно наблюдая за последним, видел как очередь трассирующих снарядов воткнулась как шпага в коробку и танк словно со всего маха затормозил и мгновенно выпустил вверх еще один столбик пока почти прозрачного пламени.
Оторваться от подбитых танков меня заставила суета на НП. Закончилась передача команд по корректировке стрельбы. Стреляющий прильнул к объективам стереотрубы. Прогрохотали последние орудийные выстрелы шестидюймовок дивизиона.
— «Дятел»… «Сойка»… «Снегирь»… стой!
Капитан отвернул стереотрубу. Поднялся. Начали поступать из батарей доклады о расходе снарядов. Комдив сделал пометки в бланке. В этот момент я обратил внимание какой он из себя: высок ростом, крепок, возраст около тридцати, черты круглого лица жестковаты, под козырьком фуражки белесые брови, глядят угрюмо серые немигающие глаза.
На связь вышел наш комбат:
— «Парус» какого х…я сосед не ведет огонь?
— «Снег», не могут наблюдать цели, пыль и дым!
— «Парус», бл…ть, у них же только оптика! Внимательно слушай сюда! Передаешь этот канал непосредственно стреляющему, буду давать ему целеуказание! Как понял?
— «Снег» понял!
Тут же передав гарнитуру капитану, сказал:
— Товарищ капитан, «Снег» приказал принимать целеуказания от него! Нажать эту херовенку включается режим «передача», отпустить режим «прием»!
Быстро освоившись с гарнитурой, капитан начал вести огонь дивизионом по целеуказанию от наших ПРП и машины комбата. На востоке, скрытые за холмами батареи с позывными: «Дятел», «Сойка» и «Снегирь» вели огонь. Опять на НП дивизиона подавались команды. Сейчас стреляющий осуществлял перенос огня. Снаряды батареи и дивизиона ложились значительно правее котловины, на склоне холма, там ветер относил дым. Ближе к нам и левее рвались немецкие мины. Их нетрудно отличить — жидкое облако едва заметно, воронки мелкие, плюс небольшой ветерок, от которого дым быстро рассеивается.
Над котловиной в которой поймали в «огневой мешок» немецкую колонну стоит огромных размеров пылевое облако заслоняя собой пол неба. Солнце еле-еле пробивалось через него. Стрельба со стороны немцев доносилась всё реже и реже и, наконец, практически везде прекратилась.
Поступил доклад:
— Вернувшийся назад немецкий головной дозор уничтожен.
На удивление самолетов, ни наших, ни немецких не было — мелькнула тревожная мысль, но тут же была откинута: «Всё будет хорошо, если что — есть две "Шилки».
Недаром моя бабка говорила, нельзя думать о плохом — в воздухе над ОП нашей батареи внезапно появились шесть самолетов с раздвоенными хвостами. Внезапно — потому что, за грохотом выстрелов и разрывов, привычного воя авиамоторов не услышал никто.
Дело свое летчики знали прекрасно, это было видно как они держали строй и так же прекрасно надеялись выполнить эту работу. Ведь они считали что им никто не помешает. Огонь открыла другая «Шилка», которая прикрывала ОП артиллеристов от нападения с воздуха. Замаскировавшись на ближайшей высотке в полной готовности открыть огонь.
Очередь осколочно-фугасных снарядов из 23-мм скорострельных автоматов развалила ведущего на отдельные фрагменты. То, что расстояние между нами было около километра, его не спасло. Следующий за ним самолет резко отвернул в сторону что бы не попасть под обломки. Зато третий видно сам влетел в зону поражения и уже падал на землю в виде астероида — в шлейфе оня и дыма, постепенно разваливаясь в воздухе на отдельные части. Потеряв за считанные секунды два самолета, остальные дриснули в разные стороны. Один из них отвернул на нас, и уже как я понимаю на предельной дистанции, «Шилка» все же его достала, правда со второй очереди. Его облезлый фюзеляж мелькнул перед нами своими желтыми пятнами, и самолет стал падать, разматывая черный шлейф дыма, уходя на запад за кромку леса…
Зазуммерил телефонный аппарат, сидящий слева за столом разведчик сообщал о цели, обнаруженной в секторе наблюдения:
— Ориентир пять, скопление пехоты!
— Чья пехота, почему не докладываете⁈ — Мгновенно среагировал комдив.
Действительно на фоне опушки дальнего леса взлетали серии ракет белые, красные. Фигуры людей. По-видимому, пехота. Действительно чья?.. Пятнами стелется дым. И тут до НП долетело протяжное «У-р-р-р-а!!!»
— Наша, товарищ капитан! — Облегченно и обрадовано сказал наблюдатель.
Как потом мне рассказали за рюмкой чая, это была контратака разведбата 124-й дивизии, тыловиков собранных на скорую руку и погранкомендатуры Бершадского, которые отошли от линии границы в расположение стрелковой дивизии. Благодаря их неожиданной и решительной атаке, колонна немцев попавшая в наш «огневой мешок» была полностью разбита. Позже комиссия из штаба армии подсчитывающая потери обнаружила на месте боя командира немецкого пехотного полка и его начальника штаба.
Наша работа можно сказать закончилась. Дежурные наблюдатели конечно же присматривали за противником, но основная масса народу устроила перекур. Я тоже, предусмотрительно не вынимая пачки из кармана, достал сигарету с заранее оборванным фильтром и потянулся к ближайшему огоньку. Только успели перекурить, как наш комбат дал приказ готовиться к смене позиций.
Самоходки с машинами управления двинулись к орудиям дивизиона, а мы тем временем шустро сматываем связь, грузимся на БТРы и ждем колонну в условленном месте. Поскольку нас меньше и мы ближе, то управились быстрее. «Шилки» разделились, одна прикрывает колонну артиллеристов, а друая нас.
Вот уже почти двадцать минут мы ждем основную колонну спрятавшись в подходящем овражке недалеко от опушки леса, выставив охранение. Наконец заметили подходящую колонну, только орудий и самих самоходок в ней было явно меньше. Наши БТРы двинулись к дороге, по которой прошел колонной дивизион. Пристроившись сзади, мы опять глотаем пыль.
Километр или полтора дорога была пустынна. Первой я увидел в кювете убитую лошадь с задранными вверх ногами. Недалеко от неё, буквально рядом был перевернутый передок из которого выпали снаряды, рядом лежала на боку 76-миллиметровая пушка. Наверное недавно тут проходило артиллерийское подразделение, потому что дальше за обочиной виднелись обломки, скорее всего повозки со снарядами — её разнесло так, что ремонту она не подлежала. Кругом валялись гильзы — сплющенные, рваные. Дорога и обочина ее были усыпаны желтым длинным, как макароны, порохом. Потом, метров через пятьсот, почти на каждом метре исковерканной дороги — или пушка, или опрокинутый грузовик или покореженный бронетранспортер, пушка, танк, одни обугленные, у других — сквозные рваные дыры и трупы, трупы, трупы немецких солдат. Постоянно взгляд натыкался на отдельные фрагменты человеческих тел.
Наша колонна шла прямо по ним, и только поднятая пыль немного скрадывала этот ужас. Вспомнился эквивалент этого слова в английском языке — хорор.
Потом немного дорога была чистой. И опять обочины и кюветы, забитые машинами с боеприпасами, каким-то снаряжением, почему-то касками. Глухо прогремела под колесами как водопроводный люк минометная плита, и опять сожженные, разбитые автомашины. Сколько всего погублено — уму непостижимо!
— Здесь, наверное, целый полк накрылся, — прозвучал по переговорному устройству голос водителя нашего БТРа.
— Что с топливом?
— Есть еще, но и заправиться не мешает.
Вызвав по рации нашего комбата, спросил разрешения остановиться и дозаправить БТР.
— Вот что, сейчас к тебе отправлю несколько водителей, выбери машины которые поцелее и пусть они таскают пушки. Их задача помочь выбрать машины и объяснить дивизионным трактористам как ездить на них. Как понял?
— Все понял, разрешите выполнять?
— Действуй.
Пока водитель сливал бензин с одного грузовика и солдаты искали канистры с бензином в брошенной немцами колонне к нам подошло шестеро солдат. Построив их, спросил:
— Задачу знаете?
— Так точно.
— Тогда быстро за дело, выбрать шесть машин по мощнее, желательно дизеля — им таскать тяжелые пушки! Выполнять!
Не прошло и полчаса как машины были выбраны, разгружены и подготовлены к маршу. Передо мной стал вопрос — надо ли мне сопровождать эти машины? После недолгого размышления решил что надо. Обратная дорога много времени не заняла. Оставленные вместе с третьей батареей дивизиона взвод «Гвоздик», «Шилка» и МТЛБУшка управления. Четыре трофейных «Бюссинга» тащили пушки, а два запас дизтоплива в канистрах, их даже перегружать не стали. С остальных выкинули ненужное в данный момент снаряжение и боеприпасы, оставив продовольствие, медикаменты и катушки с кабелем. Все это в первую очередь пригодится для восстановления боеспособности дивизиона. Надо будет подсказать нашему комбату затрофеить пару машинок для себя. А пока «Бюссинги» дружно и весело тащили все четыре орудия батареи по булыжной дороге на запад.
Солнце уже нижним краем коснулось горизонта и тускло проглядывало сквозь начинавший сгущаться туман. По моим ощущениям пора уже было сворачивать с дороги в лес. Но по сторонам шоссе тянулось то болото, то закисшие низины с корявым кустарником. Но вот дорога стала постепенно подниматься, колонна вышла на бугор, и мы увидели сожженный хутор. Он сгорел дотла вместе с всеми постройками. Вместе с ними сгорели береза, сад, сруб колодца и четыре наших грузовых машины. Железные бочки скорее всего из-под бензина — с вырванными днищами, покрытые махровой окалиной — валялись повсюду.
Выли моторы, громыхали гусеницы. Колонна шла на неплохой скорости. Пересекли какой-то деревянный мост через небольшую речку. При этом возникла существенная проблема — «Шилка» своим весом могла явно обрушить мост. Связавшись с капитаном Избашем решили проблему — он подсказал где съезд к броду через речушку. За мостом вновь потянулись поля — ровные, чистые, цветущие.
Дорога принялась снова вилять. Она то ныряла в лес, петляя между деревьев, то бросалась в кусты, то опять выпрямлялась. Наконец мы выехали на едва заметную полевую дорожку, вернее даже колею проложенную через луговину густо поросшую белой кашкой, золотистой медуницей, лиловым мышиным горошком и васильками. Ехать по такой дорожке было одно удовольствие.
Из-за спадшей жары моторы БТРа не надрывались, а тянули ровно и мощно. Они, как два старых ворчуна, добродушно порыкивали. Однако скоро след от ранее прошедшей техники оборвался на краю кочковатого лога с выжженной солнцем сивой колючей травой. На дне лога в ярко-зеленом мхе бежал веселый ручеек. Дальше след вел нас по течению ручейка, в сторону леса.
На опушке нас встретило боевое охранение и указало куда загонять технику. Не успел водитель заглушить БТР, как прибежал посыльный от комбата, с приказом срочно явиться к нему.
Комбат расположился недалеко. Не успел я доложить о прибытии, как он начал нарезать задачу:
— Вот что Скороходов, во время боя возникло у меня подозрение, что немцы пеленгуют наши переговоры, поэтому весь радиообмен свести к необходимому минимуму, говорить только кодом, где есть возможность кидать полевку. Ясно?
— Так точно!
— Не просто так наши НП, ОП батареи дважды попадали под минометный обстрел, и потом точно на ОП вышла та шестерка самолетов, которую уполовинила «Шилка». Кстати, НП дивизиона попадал под обстрел?
— Нет, там все управление было по телефону, в эфир выходили всего два раза и оба кратковременно.
— Кстати, как там с машинами?
— Все отлично получилось, затрофеили шесть дизельных «Бюссингов», из них два с соляркой в канистрах. Топлива пятьсот тридцать девять канистр по двадцать литров каждая.
— Отлично, как раз технику дозаправим!
— Товарищ капитан, может быть еще разок туда наведаться? Там много еще чего есть!
— Вот и займись этим лейтенант.
Поскольку на обратном пути немного помечтал на эту тему, то сразу же попросил выделить водителей из нашей батареи, красноармейцев для погрузки-разгрузки и приборы ПНВ, так дело шло к сумеркам. Получив согласие, я не мешкая взял на время один «Бюссинг», погрузил в него людей и двинулся к брошенной немецкой колоне.
Прибыв на место, наши водилы начали осматривать и заводить машины, а я пошел осматривать что в них есть. Дизельных машин для дивизиона хватило впритык. Очень много пришлось разгружать. Уже ближе полуночи мимо нас прошла колонна «Уралов» со снарядами для наших орудий.
На обратном пути мы зацепили к ним трехосные прицепы, даже не разгружая их — прибудем в расположение, там и разберемся. Для своего БТРа, я присмотрел одноосный прицеп с двумя закрепленными двухсотлитровыми бочками с бензином, на которых была выдавлена надпись «Wehrmacht», а на самом прицепе смонтирована штанга со шлангом для прямой подачи бензина в карбюратор.
В выбранные грузовики также загрузили несколько мотоциклов, немецкие карабины и пулеметы, несколько найденных автоматов, патроны к ним, консервы, запасные колеса, аккумуляторы, инструмент и остальное по мелочи. Приблизительно к часу ночи мы вернулись назад. Устал так, что после доклада не поев, забрался на скамейку в «семидесятке» и заснул. Так для меня кончился второй день после переноса.