— И нахожу тебя достойным и подходящим, чтобы начать это путешествие, в котором ты покажешь, на что годишься. Наклонись.
Пауль подчинился. Человек в костюме надел ему на голову плотный черный мешок. Резко дернув, он завязал две кожаные тесемки вокруг его шеи.
— Видишь что-нибудь?
— Нет.
Собственный голос из-под мешка казался чужим. Остальные звуки извне тоже, казалось, доносятся из другого мира.
— Сзади есть два отверстия. Если начнешь задыхаться, потяни чуть-чуть к затылку.
— Спасибо.
— А теперь крепче держись за мою левую руку своей правой. Мы вместе пройдем большое расстояние. Очень важно, чтобы ты двигался, когда я велю, и без колебаний. Нет нужды торопиться, но внимательно слушай инструкции. В некоторых местах я скажу тебе, чтобы ты шел, ставя одну ногу перед другой. Иногда велю поднимать выше колени, чтобы забраться по лестнице или спуститься. Готов?
Пауль кивнул.
— Отвечай на вопросы четко и громко.
— Я готов.
— Тогда начнем.
Пауль начал медленно идти, довольный, что наконец-то может двигаться. Последние полчаса он отвечал на вопросы человека в костюме, которого видел впервые в жизни. Он знал все ответы заранее, потому что видел их все в полученной от Келлера книге, уже три недели назад.
— Я должен запомнить всё наизусть? — спросил он книготорговца.
— Эти формулы — часть ритуала, который мы должны соблюдать и уважать. Вскоре ты узнаешь, что в масонстве очень важны церемонии посвящения, и как они тебя изменят.
— Их несколько?
— Своя для каждого градуса: ученик, подмастерье и мастер. Над последним, третьим градусом, стоят еще тридцать, но это почетные градусы, и ты об этом узнаешь в свое время.
— А каков ваш, герр Келлер?
Тот проигнорировал вопрос.
— А сейчас я хочу, чтобы ты прочитал книгу и поразмыслил над ее содержанием.
Пауль так и сделал. Книга повествовала о происхождении масонства: о гильдиях строителей в Средние века, а до них — о легендарных строителях Древнего Египта.
— Всем им открылась мудрость символов строительства и Геометрии. Они всегда писали это слово с заглавной G, потому что она также символизирует Великого Архитектора Вселенной. А как его почитать — это дело личное. В ложе ты высечешь единственный камень — свою совесть и то, что принесешь с ней вместе. Для этого братья дадут тебе инструменты во время посвящения… если ты пройдешь через четыре испытания.
— Они будут сложными?
— Ты боишься?
— Нет. А если честно, то да, немного боюсь.
— Они будут сложными, — признался книготорговец через некоторое время. — Но ты смелый и уже подготовился.
До сих пор Паулю не пригодилась его смелость, хотя испытания еще не начались. Ему назначили встречу в переулке Альтштадта, старинной части города, в пятницу в девять часов вечера. Снаружи дом выглядел вполне обычным, хотя немного заброшенным. Рядом со звонком висел ржавый почтовый ящик с неразличимым именем на нем, хотя замочная скважина была смазана и явно новая. Ему открыл мужчина в синем костюме и провел в обставленный разнообразной мебелью зал, где прошел ритуал с вопросами.
Стоя с черным мешком на голове, Пауль спрашивал себя, где Келлер. Он полагал, что именно книготорговец — единственная ниточка, связывающая его с отцом и ложей — его представит. Вместо этого его встретил незнакомец, и он чувствовал себя в некотором роде беззащитным, когда вслепую шел за человеком, которого впервые увидел полчаса назад.
Пройдя, как ему показалось, огромную дистанцию — пришлось подниматься и спускаться по лестницам и преодолевать длинные коридоры — человек в костюме в конце концов остановился.
Раздались три громких удара, а затем незнакомый голос.
— Кто стучит в дверь храма?
— Брат, который привел непосвященного, желающего приобщиться к нашим тайнам.
— Он достаточно подготовлен?
— Да.
— Как его зовут?
— Пауль, сын Ханса Райнера.
Они снова пустились в путь. Пауль заметил, что пол под его ногами более твердый и скользкий — каменный или, возможно, мраморный. Он шел долго, хотя время под черным мешком, казалось, имеет другую плотность, и он не мог сказать, сколько именно прошло. В некоторые мгновения он чувствовал, больше благодаря интуиции, чем реальным ощущениям, что они идут по тем местам, которые уже проходили, словно сделали круг и должны ступать точно по своим отпечаткам.
Его проводник снова остановился и стал развязывать тесемки мешка на его голове.
Когда мешок сняли, Пауль моргнул и увидел, что они находятся в небольшом и холодном помещении под крышей. Стены были полностью покрыты известкой, а на ней разными почерками и на разной высоте написаны беспорядочные и незаконченные фразы, в которых Пауль узнал разные версии масонских заповедей.
Мужчина в костюме тем временем снял с него все металлические предметы, в том числе ремень и пряжки с ботинок, которые просто сорвал без размышлений. Пауль пожалел, что забыл надеть ботинки без металлических частей, потому что эти теперь испорчены.
— У тебя есть что-нибудь золотое? Входить в ложу с драгоценными металлами — это величайшее оскорбление.
— Нет, — ответил Пауль.
— Вот перо, бумага и чернила, — сказал мужчина. И не прибавив больше ни слова, исчез за дверью, закрыв ее за своей спиной.
Пауль посмотрел в ту сторону, куда показал мужчина. Маленькая свеча освещала столик, едва ли пригодный для письма, на котором стоял череп. Пауль приблизился и, покрывшись мурашками, убедился, что он настоящий. Рядом с черепом стояли разные склянки с веществами, символизирующими перемены и посвящение: хлебом и водой, солью и серой, пеплом.
Он был в Камере размышлений. Там, где должен написать свою клятву непосвященного. Он взял ручку и начал выписывать старинную формулу, которую так и не смог понять, и для него она была лишена смысла.
Всё не так. Весь этот символизм, эти повторения… У него было чувство, что это просто пустые буквы, не несущие духа.
Внезапно он отчаянно пожелал сейчас идти по Людвигштрассе при свете фонарей, и чтобы ветер обдувал щеки. Под темным мешком его охватил страх темноты, который ни на йоту не утих с тех пор, как он повзрослел. Через полчаса они вернутся за ним в эту мрачную клетку, и он просто попросит, чтобы его выпустили.
Еще было время вернуться назад.
Но в таком случае он никогда не узнает правду об отце.