Пифагор есть тот самый, искомый субъект истории философии. Употребляя реальное понятие Субъекта, философия соотносится с Пифагором, вступает с ним в диалог. Субъект не работает с пространством. Пространство удел вещей. Имя Субъекта Пифагор. Геометрическое толкование теоремы Пифагора для его времени не имело какого-либо утилитарного значения, оно было эйнштейновской формулой энергии, но гораздо более продвинутой, раскрывающей бесконечную власть времени над пространством. Время изменяло пространство по своему усмотрению, что называлось впоследствии законами организации пространства, безосновной евклидовой (за недоказанностью пятого постулата) и безосновной неевклидовой (по смыслу и способам формализации) геометрией одновременно.
Теорему Пифагора знают все. Так или иначе. Так, пожалуй, должна была бы начинаться метафизика Аристотеля, если бы она не была упрощенным комментарием к его «Физике». «Все люди от природы стремятся к знанию», так начинается аристотелевский труд, Величайшая профанация пифагореизма. Аристотелизм дидактический пифагореизм, объяснительный, полемизирующий с платонизмом как пифагореизмом эвристическим, показывающим. Речь должна была идти о Субъекте. История философии как постижение Пифагороучения, этого реального основания истории мышления, знает себя как диалог философских учений, их последовательность, взаимосвязь, иерархия.
У «подножия» Пифагора разворачивалась мировая (европейская) история мышления. К нему сходится, собирается реальное многообразие эпох мышления. Великие основатели религий, ученые, философы, художники, государственные мужи знают Субъекта в качестве своего Учителя.
Основным ремеслом Пифагороучения является организация. Все организации как субъективности истории мышления суть пифагорейские образования.
Знание Субъекта европейской цивилизации, демиурга, создавшего ее рациональную структуру, завершает историческую миссию философии. Истинное познание Субъекта возможно лишь через познание истории строго определенной последовательности отклонений от Пифагороучения, возвращающихся к мифологизированному субъекту истории мышления с новой силой.
Самой радикальной «ересью» Пифагороучения является, безусловно, античный атомизм, воспроизводящийся сегодня в качестве тяжелого наследия современного естествознания. Основывающийся на антипифагорействе досократиков, этой квинтэссенции заблуждений, пытавшейся остановить ход истории мышления в самом его начале, атомизм, по существу, овладевает идеей и статусом начала рациональности. Пифагороучение сохраняется в довольно невнятной форме лишь в произведениях Платона и Аристотеля, гипостазирующих «философию» в качестве некоторого абсолютного свойства мышления.
Пифагороучение может быть определено как Первая Хроника. Пифагор задает изначальный статус рационального как коренящегося во времени. Число утверждает нерасторжимую связь мышления со временем, раскрывает существо их взаимодействий. Число выражает временную природу мышления и воплощает разумный смысл времени. Число есть Удерживающее. Число есть Организующее. Число само есть Организм. Число есть Произведение. Таковы аксиомы Пифагора.
Теорема Пифагора, являющаяся основанием современного естествознания, попросту удерживает состояние настоящей эпохи истории мышления. Современное естествознание все еще не способно осознать себя как исследование и употребление (сущность техники) реальной бесконечности числового ряда. Спор Эйнштейна и Бора это диалогическое интуитивирование реальности числового ряда как действительности физики не окончен, хотя и разродился квантовой механикой, имеющей сугубо конвенциальное значение. Современное естествознание не знает собственного основания. В этом единственная возможность, но и неизбежность возобновления пифагорейского сообщества, восстанавливающего сквозь время истинностные связи с Субъектом мировой истории мышления.
3. Первая Риторика. Новый Пифагор
Слово раскрывает нерасторжимую связь мышления с бытием. Слово свидетельствует о Бытии как начале мышления. Преобразуемое в вопрос слово овладевает временем, из которого образует письменность как инобытие действительности числового ряда. Письменность и действительность числового ряда основания Пифагороучения. Письменность числового ряда (математика) и числовой ряд письменности (история) замыкают круг творения. Риторика творит в квадратуре круга. Геометрия исчезает. Новая физика, свободная от материальных оков геометрии, механика времени Хроника, рождается.
Новый Пифагор образуется как новое начало мышления. Ессейский проект Христа выразил неосведомленность античной классики, эллинизма вообще о Пифагоре. Пифагор через христианство раскрылся не меньше, чем через античный рационализм, и в структуре его личности кроется разгадка так и не проясненного долговременного альянса античности и христианства, образовавшего современную европейскую цивилизацию. Альянса, вокруг которого небезуспешно кружил Ницше. Распятие показывает изначальность экзистенции, в которой неразделимо сращены число и слово, конкретизировано абстрактное отношение времени и бытия.
Новый Пифагор восстанавливает Субъекта из Распятия. Поэтапное восстановление Субъекта из Распятия образует структуру Риторики, формирует новую письменность, способную удерживать бытие.
Пифагор отказался выступить в одной из величественных номинаций своего времени, назвавшись человеком, сущностно просто связанным с мышлением, «философом». Радикальный отказ от номинации «философия» в открывающуюся эпоху ведет к риторике.
Новый Пифагор это мегапроект мировой политической организации, основанный на меганауке хроники и мегакультуре риторики.
Новый Пифагор это содержательная сторона стратегии мировой глобализации, образующая новую, семиотическую прагматику, которая в отличие от семантической американской прагматики осуществляет семиозис (качество сращенности риторики и хроники в риторической теории числа), выявляет хронологическую природу мировых денег. Новый Пифагор это проект системы мирового управления, раскрывающийся как хронография, письмо самого времени.
История цивилизации оказывается историей нормообразования фундаментальных норм права, развитием реальных систем естественного права, связанных с «жизнью людей», когда генезис и структура правовой нормы полностью прояснены в риторике. Гносеологический смысл и основание риторики образует хроника. Механика времени совершает поворот в сущности техники.
Риторика совершенствует идею этики. Этические обстоятельства личности априоризуются риторическим образом. Новая пифагорейская этика ведет к образованию сообщества мирового народа.
Новый Пифагор открывает новую цивилизацию. Новая цивилизация открывается, подобно открытию Колумбом Америки, на месте бывшего СССР, месте «злостного цветения» наиболее радикальной антипифагорейской ереси, пытавшейся восстановить материю и свойственное ей пространство на территории, земле, наиболее тесно сращенной со временем. Новый Пифагор восстанавливает Россию из Распятия за мир, реконструирует ее белую, несокрытую как чистый лист письменности, пифагорейскую «усию» (сущность).
Пифагорейское сообщество структурирует мир, как оно это уже сделало, создав современную европейскую цивилизацию.
О пределе толкований Торы
Герменевтика, дело понимания, предшествует делу Науки. Наука возникает как механика пространства понимания, виды которой (механики) являются аксиоматиками отдельных наук. При этом пространство понимания есть универсальное пространство аксиоматики. Это пространство всегда скрыто от человека и дается ему только отдельными аксиоматиками, отдельными срезами этой механики. Таковая скрытость есть дело времени как в смысле готовности человека к пониманию (историчности человека), так и в смысле смысла дела времени как некоторого субстанционального состояния времени, субстанциональность которого дана в герменевтическом пространстве понимания. Пространство понимания, которое есть существо времени человеческого бытия, есть божественное пространство, присутствующее в присутствии человеческого. Таково тождество еврейского и греческого, феноменологически схваченное в учении Христа и образовавшее Европу христианской цивилизации. Политический провал Христа коренится же в различии еврейского и греческого, которое было неустранимо в его время его Победы над временем. Это различие суть отсутствие ноуменологического тождества (ТОЖДЕСТВА ИМЕН, ЯЗЫКОВ) еврейского и греческого, в котором исчезают сами еврейское и греческое как фундаментально-историческо-национальные.
Это ноуменологическое тождество это ПОНИМАНИЕ ИМЕНИ БОГА. Это, мысля по-гречески, понимание того, ЧТО ЕСТЬ ИМЯ БОГА. ЭТО ТЕОРИЯ БОГА КАК ИМЕНИ БОГА. Здесь и есть точка «здесь, теперь и сейчас» европейской цивилизации Всеединой Европы. Вопрос об имени Бога не был поставлен в греческой рациональности, хотя к решению этого вопроса были подготовлены все средства, вся продукция мышления была устремлена именно к удовлетворительному решению этого вопроса. Греческий вопрос о бытии не осознал себя как вопрос об имени Бога и остался открытым, несокрытым. Вся еврейская цивилизация есть одна большая гипостазированная ПОСТАНОВКА ВОПРОСА ОБ ИМЕНИ БОГА, не располагающая при этом решительно никакими рациональными средствами к решению этого вопроса, или располагающая теми средствами, которыми, говоря математическим языком, можно пренебречь. Еврейская цивилизация в великом напряжении гениальных творческих сил есть предельный субъективизм, солиптизм, который ФАКТОМ ПРИСУТСТВИЯ, экспансионистского бытия-в-мире, выказывает силу Имени Бога как ФАКТ МАТЕРИАЛЬНОГО (СУБЪЕКТИВНОГО) МИРА как ОТСУТСТВИЯ ОБЪЕКТИВНОГО МИРА, СУЩЕСТВУЮЩЕГО САМОГО ПО СЕБЕ. Еврейская цивилизация не знает объективного, но знает то, что достоинством и силой превосходит объективное, в качестве его собственного истока, начала, беспредпосылочного начала. При этом греческая, греко-христианская цивилизация разворачивает самого Бога. Греко-христианская цивилизация есть объективное само по себе, утрачивающее импульс собственного источника по мере разворачивания. Еврейская цивилизация присваивает объективное в том смысле, в каком ИМЯ ПРИСВАИВАЕТ ВЕЩЬ. ЕВРЕЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ЕСТЬ ТАКИМ ОБРАЗОМ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ИМЕНИ (не имен, а именно одного Имени, Имени Бога), в то время как греческая цивилизация есть ЦИВИЛИЗАЦИИ ВЕЩИ, цивилизация того Объекта, которым и есть То, что Именуется Бог. Еврейская идея Машиаха как и греческая (немецкая классическая) идея Системы чистого разума как и христианская идея Второго пришествия, «более удачного» в политическом смысле (в том смысле, в котором Аристотель определял человека как «политическое животное», и в том также смысле, в котором Аристотель говорил об обязательном существовании-происхождении-возникновении второй сущности у всякого сущего как не-бытия, возвращающегося в бытие, которое (бытие), в отличие от дву-основного сущего, располагает единственной, единичной сущностью) всё это единичная идея тождества (1) представления о бытии и (2) сущности имени бога, «тождества вещи и имени вещи», в котором раскрывается-показывается смысл имени Бога.
В меганауке, в том восстановлении из средств рациональности, наработанных европейскими науками их единичного смысла как средств истинности, средств языка науки, ИМЯ БОГА ЕСТЬ ИДЕЯ, ВНЕШНИЙ ВИД («ЭЙДОС») ФОРМУЛЫ ЕДИНИЦЫ. ТАКОВ СМЫСЛ (ИСТОРИО-РЕЗУЛЬТАТ) ТОЖДЕСТВА ЕВРЕЙСКОГО И ГРЕЧЕСКОГО. ГРЕЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О БЫТИИ (ФИЛОСОФИЯ) В ПОИСКЕ СИСТЕМЫ ЧИСТОГО РАЗУМА ОБНАРУЖИВАЕТ ИМЯ БОГА, ГЕНЕЗИС И СТРУКТУРА КОТОРОГО И ЕСТЬ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫЙ РЯД (ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ) СИСТЕМЫ ЧИСТОГО РАЗУМА.
Связь, Формула двух имен Бога, купина неопалимая еврейской цивилизации, есть Формула Бытия. Еврейская цивилизация есть цивилизация Формулы, солиптической материализации сущего. Первоформула еврейской цивилизации «СРАЩЕННЫЕ ВОЕДИНО» ДВА ИМЕНИ БОГА ТЕТРАГРАММАТОН и ЭЛОХИМ. Греческое понимание этих Имен, этой единой Формулы имени Бога, понимание, ставшее возможным благодаря тому пути, начало которому положило учение Христа, есть та связь Предела и Беспредельного, в которой они сращиваются как «подобное с подобным». Понимание Имен Бога (герменевтика Торы) осуществляется также по пути понимания Имен Бога как самостоятельных имен, реальностей, которые должны быть рассмотрены сами в себе как имена некоторых вещей, которые должны быть представлены, а именно: «Что есть Тетраграмматон?», «Что есть Элохим?». Такая постановка вопроса есть уже срединный вопрос между вопросом об имени Бога и вопросом о бытии, поскольку Тетраграмматон и Элохим являются именами Бога, но и также именами Бытия. Европейская наука приходит к тому пространству понимания, языково-научному пространству истинности, которое доказывает существование солиптизма. Европейская наука приходит в себя как в пространство солиптизма, пространство-предметность времени, предметность которого является действительностью числового ряда. Роль еврейской цивилизации в европейской науке, как раз, и состояла в ре-волюции герменевтической сущности науки, в обращении к первоформуле и ее восстановлении в правах современного ей языка науки.
Тождество еврейского и греческого, намеченное в учении Христа, осуществляется в Риторике как Науке герменевтики, возвращающей наукам Основание, Язык Науки и образующей Единый Язык как Язык Науки Герменевтики. Материальное тождество еврейского и греческого осуществляется в Формуле Единицы как производящей Формуле Языка. Тетраграмматон и Элохим являются частями этой формулы.
Формальное значение Тетраграмматона есть значение грамматологии языка науки. Тетраграмматон указывает алгоритм формирования языка науки, структуры научного суждения как истинности, достоверности, внутри которой достигнуто истинное познание и вычислено субъект-объектное отношение. В риторической теории числа возможно такое определение Тетраграмматона: «Квадрат числа есть цифра». Хорошим изображением Тетраграмматона является «Черный квадрат» Малевича: черный квадрат изображает цифру, образ цифры, показывает как из числа как некоторой вещи образуется цифра как имя данной вещи. Тетраграмматон есть жесткая структура действительного числового ряда, жесткость, константность мира, являющегося результатом языка числа, численности. Тетраграмматон есть языковая машина времени, первомашина, солиптически материализованная материей Языка, опрокидывающая начала термодинамики. По существу, Тетраграмматон есть понимание того, что математики называют Великой теоремой Ферма (раскрывающей доматематическую, лингво-математическую сущность квадрата числа) как первого структурообразующего грамматического правила языка математики (науки).
Для Языка математики (науки) должно быть восстановлено первичное знание того, что раньше тех представлений, которые создаются в этом языке, он образован как язык, состоящий из частей речи: в нем есть подлежащие и сказуемые, части речи, правила. ТЕТРАГРАММАТОН ЕСТЬ ГЛАГОЛ, СКАЗУЕМОЕ, ФОРМИРУЮЩЕЕ БЫТИЕ ИЗ МАТЕРИИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО ЧИСЛОВОГО РЯДА. ЭЛОХИМ («СУЩИЙ, ЕДИНСТВЕННЫЙ») ЕСТЬ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ, ЕДИНИЦА САМА ПО СЕБЕ. Отсюда следует предел толкований Торы.
ЭЛОХИМ ТЕТРАГРАММАТОН ЕСТЬ ПРОСТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ-ИСТИНА, НЕ ИСТИНА О ЧЕМ-ТО, А ИСТИНА САМА ПО СЕБЕ, ИСТИНА ЧИСТОГО РАЗУМА; СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ (БЫТИЕ) + СКАЗУЕМОЕ (ВРЕМЯ); ЕДИНИЦА (ВРЕМЯ) + ФОРМУЛА ЕДИНИЦЫ (ПРОСТРАНСТВО).
ТОЛКОВАНИЕ ТОРЫ ЕСТЬ РИТОРИЧЕСКОЕ ИСЧИСЛЕНИЕ, НАРАБАТЫВАЮЩЕЕ ОПЫТ РИТОРИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ЧИСЛА. ПРЕДЕЛ ТОЛКОВАНИЯ ТОРЫ ЕСТЬ РИ-ТОРИКА, А ОКОНЧАНИЕ РИ-ТОРИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ЭТО СОЗДАНИЕ ФОРМУЛЫ ЕДИНИЦЫ КАК МНОЖЕСТВА ПРОСТЫХ ЧИСЕЛ как СПОСОБНОСТИ ЧЕЛОВЕКА ГОВОРИТЬ НА ЯЗЫКЕ «ЭЛЛОХИМ ТЕТРАГРАММАТОН», СОЗДАВАТЬ НЕДЕЛИМОЕ, СУЩЕСТВУЮЩЕЕ САМО ПО СЕБЕ, ЧЕРЕЗ НЕДЕЛИМЫЕ ИМЕНА. ГРЕЧЕСКАЯ ОБЪЕКТИВНОСТЬ И ЕВРЕЙСКАЯ СУБЪЕКТИВНОСТЬ, ОТРАЖАЯСЬ ДРУГ В ДРУГЕ, СОЗДАЮТ ФОРМУЛУ ЕДИНИЦЫ, ПЕРЕХОД ОТ ТОЛКОВАНИЯ ТОРЫ К РИ-ТОРИКЕ, С ОДНОЙ (ЕВРЕЙСКОЙ) СТОРОНЫ, И ПЕРЕХОД ОТ ОТДЕЛЬНЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ НАУК К МЕГАНАУКЕ, ХРОНИКЕ, МЕХАНИКЕ ВРЕМЕНИ, С ДРУГОЙ (ГРЕЧЕСКОЙ) СТОРОНЫ.
А ПРОИСХОДИТ ВСЁ ЭТО СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ С МОМЕНТА ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЕВРЕЙСКОГО И ГРЕЧЕСКОГО, ПРОИСХОДИТ В ДОМЕ РУССКОГО ЯЗЫКА.
КРАСОТА ФОРМУЛЫ ЕДИНИЦЫ СПАСЕТ МИР.
Философские начала электронного мышления.
НОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ МАТЕРИИ
Не будь у глаза своей солнечности,
как могли бы мы видеть свет?
Не живи в нас самобытная сила Бога,
как могло бы восхищать нас Божественное?
Гете
Здесь подразумевается, что то,
что обращается к нам,
становится воспринятым только
благодаря нашему соответствованию.
Наша способность воспринимать
является по своей сути неким соответствованием.
Кажется, мы до сего времени не продумали
в достаточной степени, в чем же состоит
солнечность глаза, и на чем покоится
живущая в нас самобытная сила Бога;
насколько они связаны друг с другом