Раннее утро. Я стою на пустыре. Я совсем одна. Туманная дымка едва касается макушек колосьев. Начинает светать, но солнце еще не решается показаться. Слышен щебет птиц, а главное, впереди только километры полей, лесов и никакой изгороди. Нет колючей проволоки, оков и решеток. Полная свобода.
Под ногами чувствую сырую, прохладную почву и траву, усеянную капельками росы. Я Босая. Окрыленная новыми чувствами, я делаю шаг за шагом, испытывая необъяснимое удовольствие, кое до этого мне было чуждо. Я вдыхаю эту жизнь по-новому и тихо каюсь, что не замечала всех прелестей раньше.
Влажный воздух и легкий ветерок играются моими волосами, от удовольствия мне хочется закрыть глаза, но я не решаюсь остановиться. Я все больше ощущаю вкус свободы, смотря на серое, затянутое небо. Идеально.
Прекрасный вид, портит светлое пятно вдалеке. На примятой траве, между колосьями пшеницы замечаю что-то странное, похожие на человека. Мои ноги ведут меня к нему, но я не хочу этого. Головой понимаю, что мне нужно как можно быстрей вернуться домой, но тело отказывается меня слушать и упрямо двигается к незнакомцу.
Приблизившись, я замечаю девушку, лежащую в траве лицом вниз. Мне кажется, что я знаю ее. Что-то подсказывает мне, что мы знакомы. Она не дышит. Неужели ее кто-то убил? Неужели, она мертва? Мурашки не заставили себя долго ждать.
Я подхожу максимально близко, сажусь на колени и вижу страшную картину. Девушка была вся в грязи и в запекшихся сгустках крови. По всему ее телу виднелись следы сильных побоев, а белые кудри, рассыпанные по спине, слиплись от кровавой жижи. Шея, руки, ноги — все было в чудовищных синяках. Определенно точно, она была мертва.
Трясущимися руками, переворачиваю бездыханное тело. Сначала замечаю уродливый шрам на ключице, а только потом, узнаю в ней себя. Это была я. Только та, старая Соня, которая не знала бед и не состригала свои волосы. Воздух перестал попадать в легкие, мне стало невыносимо жутко. Я закрываю лицо руками, пытаясь привести себя в чувства. Ладони потеют и скользят по щекам. Снова открыв глаза, понимаю, что это не пот. Мои руки были в крови. С каждого пальца ручьями капала чужая кровь. Все стало ясно. Это я ее убила. Но, кто я?
Начинается сильнейший дождь. Капли больно бьет по голове, а уши заложило от звука ливня. Земля под ногами, моментально покрывается слоем грязной, дождевой воды, вперемешку с алой кровью. Я вижу свое отражение. Отражение той, настоящей Сони, которая стала убийцей. Которая убила сама себя.
Уровень воды поднимается с огромной скоростью. Мою убийственную находку, накрыло толщей воды. Еще немного, и моя макушка спрячется под слоем мутной воды. Самое время паниковать, ведь я не умею плавать. Из воды выныриваю длинные блестящие носы, причудливых животных. Дельфины. Они окружают меня, при этом издавая раздирающий щебет. Я закрываю глаза и ловлю себя на самой неприятной мысли — я в Аду.
— Проснись, Соня. Ну, проснись же.
Открываю глаза и вижу белый потолок. Это был всего лишь сон. Это был какой-то знак. Надо мной нависли Аля и Волкова. Их лица очень обеспокоенны, напуганы. В голову, дерзкими осами, врезаются воспоминания вчерашнего дня. Ох, и шума я наделала. Я была не в себе.
Стоп. Почему, я еще жива?
— Как ты? — тихо спросила Аля, приложив свою маленькую руку к моей голове. — Ты нас сильно напугала.
— Напугала? — возмутилась Волкова. — Да я думала, сама кони двину! Ты видела ее конвульсии? А пену изо рта? Такое, даже в ужастиках не показывают!
Я попыталась приподняться, но каменная голова снова прилипла к подушке. Яркий свет попадал в глаза, провоцируя пронзительную боль в затылке.
— Ты что, отравить себя пыталась? — с укором спросила Аля, нахмурив свой лоб. — Что ты выпила?
— Да таблеток она наелась, — пояснила Волкова. — Посмотри, весь рот белый.
Точно. Вспомнила. Я выпила таблетки, но почему они не подействовали?
— Мы полночи тебя отпаивали, — тороторила Аля. — Тебя так громко тошнило, и мы боялись, что нас услышат. Соня, что за ерунду ты придумала? Мы ели тебя откачали. У тебя вообще уже крыша поехала? Нам надо идти на построение. Вот как теперь прикажешь, оставлять тебя одну?
Я закрыла глаза, пытаясь переварить информацию, а потом до меня дошло.
— Что вы сделали? — спросила я, чувствуя, как начинаю закипать.
— Спасли тебе жизнь, дура, — рявкнула Майка, с явным недовольством. Ее синяки под глазами были явным доказательством того, что из-за меня они еще даже не ложились спать.
Я поджала губы, подбирая более мягкие слова.
— Зачем, вы это сделали? — вырвалось у меня. — Я что, просила спасать себя? Почему, вы всегда все портите? Почему, вы всегда думаете только о себе? Я ненавижу вас! Ненавижу всех людей здесь!
Девочки опешили.
— Ты что такое говоришь? — прошептала обескураженная Аля.
— Прекрасно, — Майка взмахнула руками. — Она, видишь ли, этого не просила. Я первый раз в жизни сделала что-то хорошее, а какова благодарность? Так и знала, что все эти разговоры про плюсики в карму, полная чушь.
— Соня, мы очень беспокоились за тебя. Почему, ты так говоришь? Ты очень задела меня.
Я с трудом держала себя в руках.
— Оставьте меня в покое! — взмолилась я, сжимая покрывало в кулаках. — Пошли вон! Я не хочу вас видеть! Слышать! Просто исчезните! Меня уже тошнить от вашей заботы! Уйдите, пока я сама вас не отравила!
Я думала, что их глаза вот-вот вылезут из орбит. Наверное, я была похожа на полоумного, дикого зверя. Я заметила, как от слез, заблестели пуговки Али. Она была растеряна, но нашей Волковой это все чуждо, поэтому, она силком вывела Алю из комнаты и удалилась сама.
Я осталась одна. Отдышавшись, я вернула себя в прежнее состояние. Не самое лучшее, но у меня хотя бы получалось размышлять. План побега был провален. Таблетки, которые я так долго и усердно собирала, не принесли никакой пользы. Но я не смогу оставаться здесь. Ни за что на свете. Мне был нужен новый план. В одиночку справиться у меня не получилось, но и команды, я здесь не найду. Значит, надо действовать по старинке. Банальный побег, через главный вход колонии. Стоит только дождаться ночи — делать это днем, слишком рискованно. Я у меня больше нет права на ошибку. Я больше не допущу, такого помутнения рассудка, которым меня накрыло вчера. Сейчас, нужно чтобы голова оставалась трезвой и здравомыслящей. И перестала болеть.
Наверное, любому покажется, что эта затея весьма опрометчиво. В месте, где все находиться под жестким контролем, нет ни малейшего шанса на успех, но мне все равно. Я сделаю это. Даже не так, попробую это сделать. Что мне терять? Правильно. Терять совершенно нечего. Ощущая эту пустоту в душе, глубокую черную дыру в сердце, становиться намного проще, совершать что-то отчаянное. Я не больше не чувствую страха, который стал мои лучшим другом. Или лучшим врагом? Неважно. Я не чувствую ничего.
Жалею ли я том, что совершила вчера? Абсолютно нет. Я жалею лишь о том, что когда-то прониклась к девочкам, а они ко мне. И это сильно помешало. Гребаная дружба, встала на пути к моей свободе. Свободе моральной и физической. Нельзя было допускать близкого общения с окружающими. Я позволила себе слишком многое и теперь поплатилась за это. Но кто знал, что все обернется именно так? Кто знал, что мне нужно оставаться одиночкой? Забавно, но это знала только я. Даже будучи на свободе, я старательно избегала общения с кем-либо. А когда сдалась и нашла себе парня, подругу, вы знаете, чем все это закончилось. Я снова и снова, наступаю на одни и те же грабли.
Уже несколько часов со мной никто не разговаривает и не навещает меня. Что я могу сказать? Спасибо. Об этом, я мечтала очень давно. Если вы все сделаете вид, что меня попросту не существует, я буду вам весьма признательна. И не стоит обижаться. Больным людям должно быть это простительно. А я больна. Смертельно. И эта болезнь, даже не пытается церемониться со мной, она стрельнула по мне одним сокрушительным ударом. Все, что было до этого момента, это лишь жалкие симптомы, на которые не следовало обращать никакого внимания. Меня ждал неминуемый конец и единственная таблетка, которая могла мне помочь, оказалась бесполезной аскорбинкой.
Как все-таки, могут кардинально меняться мечты. Раньше, я мечтала о путешествиях, о всепоглощающей любви, о верной дружбе и даже ручном еноте. Но, теперь, я могу мечтать лишь о мире, за этими стенами. Или же о покое. Что сейчас думают обо мне мои родители? Уверена, они не гордятся мной. Даже сейчас, я ощущаю их недовольный взгляд и слышу еле уловимое ворчание. Ох, дорогие мои, оттуда сверху, судить намного проще. Я осталась совсем одна на этой земле, а значит, вы больше не можете поругать меня или поставить в угол. Так что, если вы не ждете меня у себя, я буду поступать так, как мне только вздумается. Я даже могу выковыривать противный лук из супа, и никто не заставит меня, его есть. Могу ходить зимой без шапки и не убираться в шкафах, отковыривать тесьму на обоях, на месте где сплю, и оставлять разводы на запотевших окнах, рисуя множество сердечек. Никто не запретит мне. Больше некому этого делать.
И если вы решили, что эта история завершиться чем-то хорошим, то вы сильно ошибаетесь. Если вы думаете, что через лет пять у меня появиться чудная семья, и я не вспомню весь этот кошмар — это тоже будет заблуждением. Не ждите чуда и радугу усыпанную единорогами, вы лишь потратите свое время. У вашей соседке по лестнице, жизнь куда интереснее моей. Конечно, пережив такое, я заслужила глоток счастья, подумаете вы. Не совсем так. Нет, меня может появиться шанс на светлое будущее, но не на счастливую жизнь. Я в это просто не верю. Слишком много ртути попало в чистый колодец. Я знаю, некоторым людям вокруг меня не все равно, но пусть смело вычеркивают меня из своей жизни. Исключите, как ненужный пунктик в списке покупок. Отбросьте, как банановую кожуру, мешающуюся под ногами. И не жалейте, я вам точно не нужна.
Но, если вы все еще здесь, то, пожалуйста. Мы продолжаем. Вечер уже наступил, и я готова исполнить задуманное.
Подойдя к умывальнику, я выдавила жирную гусеницу из сбора отвратных трав на зубную щетку. Чистить зубы так увлекательно. Это помогает забыться. Потом, я пойду в душ. Это единственные процедуры, которые стоит выполнить перед уходом. Которые я могу выполнить. А как же ужин? Пустяки. Я не нуждаюсь в еде. После такого тренинга, я могу выжить в самых голодных условиях, пусть даже это затянется на месяц.
Стоя в маленькой коморке, через небольшую шелку, я наблюдала, как дельфинята, один за другим покидают территорию и прячутся в бараках. Вожатых тоже не было, остались лишь фонари, освещающие мне путь к свободе.
Переждав еще какое-то время, я на цыпочках прошла все два сектора, домик Германа и оказалась у цели. Все было проще, как казалось на первый взгляд. Вот эти ворота, который встречали меня, ту Соню, и вывеска, гласящая гнетущую фразу.
«Нераскаянный грех, держит душу в состоянии смерти».
Если бы я знала, что произойдет со мной здесь, сбежала бы еще тогда.
Рассматривая ворота, оцениваю свои возможности. Смогу ли перелезть через эту изгородь? Или это паранойя, или кто-то постоянно шебуршит у меня за спиной. Обернувшись, вижу только темноту и успокаиваюсь. И почему все гладко так получается? Ни сирены, ни тревоги, ничего, что могло бы меня остановить. Справедливо ли предположить, что я этого заслужила? Нет, нет, и еще раз нет. Проблема возникла из неоткуда.
— Даже не думай, — сказал голос за спиной. — Отойди от ворот.
Обернувшись, я увидела Марата. Такой красивый и серьезный, он снова указывал мне, что делать. Тусклый свет освещал половину его лица, и днями ранее, этот бы силуэт изрядно напугал меня. Но, не сегодня. И даже зная, какое он гнильцо, я уверена, что он не поднимет панику. Поэтому, оставалась держаться уверенно. И почему этот парень, всегда как заноза в заднице?
— Марат, лапочка, мне не нужны твои советы, — ехидно заявила я, подходя к воротам. — Оставь меня.
— Стой! — он сделал шаг в мою сторону. — Поверь мне, у тебя ничего не выйдет. Ворота под напряжением.
Его слова эхом пронеслись в голове.
— Что? — изумилась я. — Поверить тебе? Ты всегда врешь! Ты говоришь это специально! Ты делаешь все, чтобы навредить мне! Сука, как же я тебя ненавижу!
Марат приложил палец к губам.
— Не ори, — приказал он шепотом. — Нас могут услышать. Не будь дурой, Соня.
Он аккуратно прошел мимо меня, по хрустящему снегу, встав между мной и воротами.
— Ты можешь сама в этом убедиться, — сказал он. — Но я тебе не советую. Я всего лишь прощу тебя остановиться.
— С чего ты взял, что я поверю тебе? — говорила я, выпуская густой пар.
— Соня, послушай. Я знаю, что причинил тебе много боли. Я понимаю, что ты сейчас не в себе. Ты потеряла мать, и это понятно. Я тоже ее потерял. Но, я могу помочь тебе. Если ты решила бежать, мы можем сделать это вместе. Надо все хорошо продумать, но сейчас, ты сделаешь глупость.
Он тоже потерял мать или просто пудрит мне мозги?
Его лживая речь действовала мне на нервы.
— Замолчи, — я толкнула его в грудь. — Не делай вид, будто тебе не все равно на меня. Я тебе не верю. Я не хочу разговаривать с тобой. Не хочу слышать. Я хочу, чтобы ты исчез из моей дрянной жизни раз и навсегда. Я знаю, ты хочешь навредить мне. Я не верю, ни одному твоему слову.
Марат поджал губы. Если он что-то хотел доказать мне, то пока это было не убедительно. Все его действия, никак не укладывались в моей голове.
— Хорошо, я докажу тебе, — он неохотно подошел к воротам и слегка провел пальцем по прутьям. — Черт!
Железо отдало мелкими антеннами тока, а Марат зажал свою руку между колен.
— Вот видишь! — огрызнулся он, справляясь с болью. — Ты хочешь поджариться заживо? Тогда вперед!
Не то чтобы я беспокоилась за него, просто действительно была удивленна. Он не лгал. Он говорил правду. Но, зачем?
— Поверь мне, пожалуйста, — продолжал он, выпрямившись в осанке. — Тебе нужно многое узнать. Давай поговорим. Я знаю, в это трудно поверить, но я на твоей стороне, Соня. Я готов отгрызть свои руки, которые причиняли тебе боль.
Мои губы глотали морозный воздух. Я была не в силах вникнуть в ситуацию. Марат, предостерег меня от неминуемого провала и пошел на жертву, чтобы доказать мне это. И в каждое его слово, трудно было не поверить. Он был искренен.
— Это ты не в себе, — констатировала я, чувствуя, как горячая слеза стекает по замершей щеке. — Вообще-то, ты ненавидишь меня, забыл? Ты — мое личное проклятье. Ты и Тихон. Вы сделали все, чтобы растоптать меня. Вы должны быть довольны, у вас это хорошо получилось.
— Это не так, — отрицал он. — Совсем не так. Дай шанс объясниться. Вокруг тебя, крутиться нездоровая тема. Всегда крутилась. Мы были лишь оружием, в руках главного недруга. Я никогда не испытывал к тебе ненависти. И я очень жалею, что не рассказал тебе все раньше. Соня, я не враг.
Слезы ручьем стекали по моему лицу, и превращались в сосульки, касаясь серой робы. Если мои внутренности были вывернуты наизнанку, то теперь, Марат аккуратно все складывал обратно, делая еще больнее.
— Тогда, я вообще ничего не понимаю! — схватилась я за голову, заметив, что, не смотря на жуткий мороз, волосы стали влажными.
Я не знала, что ответить ему на подобное заявление. Но было очевидно, что парень растерян так же, как и я. На его лице читалась тревога. Но тревожился ли он за меня — это был спорный вопрос.
— И я тоже не понимаю, что вы тут делаете? — голос Германа, был как обухом по голове. В этот момент, я поймала себя на мысли, что, не смотря на все свое безразличие, меня до сиз пор пугает этот голос.
Все опять полетело к чертям.
Мы уставились на два знакомых силуэта, но если один я видела каждый Божий день, то второй довольно редко.
— Полагаю, молодые люди устроили себе вечернюю прогулку? — добавила Варвара Ильинична, возродившиеся, словно Феникс из пепла.
А она тут, откуда? Я уже и забыла, о ее существовании. Мерзкая бабка, как само порождение Дьявола, явилась в самый не подходящий момент.
— Это моя вина, — начал оправдываться Марат. — Я обронил зажигалку, и попросил Соню помочь мне найти ее.
Я проморгалась. В жизни не слышала ничего глупее. Это провал Марат.
Варвара озарила нас самым недовольным взглядом. Из ее носа выделялись острые струю пара. Этот дракон, едва держал себя в руках.
— Разве вас не предупреждали, что курить дельфинам строго запрещено? — ее тон, был подобен выстрелам из картечи.
А тебе не говорили, что издеваться над подростками, в такой изощренной форме, как делаете вы, вообще карается по закону?
— Не удержался, — признался Марат. — Я украл сигареты у вожатого.
Идиот, что он делает?
Герман легонько постучал заместителя по плечу.
— Я разберусь, Варвара. Можешь идти, — попросил он ее и та, послушно удалилась.
Сказать, что я находилась в полном недоумении — ничего не сказать. Зачем, они все пришли сюда? Зачем, снова все портят? Мой глаз не просто дергался, он судорожно дрожал. Я и не думала, что являюсь столь безнадежной неудачницей.
— Возвращайтесь в свои комнаты, — приказал Герман, взмахнув своей дубленкой. Но через несколько шагов, все же задержался. — Я надеюсь, что этого больше не повториться, сын.
Мне слабо доходили его слова. Все было будто во сне.
— Я обещаю, папа, — Марат прилежно приклонил голову, и тогда моя реальность разбилась в дребезги.
Дайте пистолет, я выстрелю себе в голову. Что он только что сказал? Папа?
Ну, нет, так мы не договаривались. Или это глупая шутка или мои таблетки до сих пор меня не отпускают. Что тут, мать твою происходит? Папа. Он сказал: папа. Это было самое отвратное слово, звучащее из его уст. Боже, почему моя мать не сделала аборт? Я не хочу это воспринимать. Я просто не могу этого сделать. Пожалуйста, выпустите меня из этой психушки. Прошу.
Мне стоило родиться молью. Таким существом, которое вроде бы появляется из неоткуда. Оно портит вещи, может быть даже чью-то жизнь, и ее абсолютно не волнует этот факт. Даже будучи отравлено дихлофосом, она равнодушно падает на пол. Ей просто все равно. Но мне, какого-то хрена не так. Я всеми силами отстраняюсь от этого мира, но он настойчиво лезет мне в душу, заставляя испытывать эмоции. И сейчас, я в шоке. Да, даже после того что случалось, я полностью обескуражена. Дурдом какой-то.
Он сказал: папа…
Убейте меня, но я не хочу этого признавать.