Когда мы с Маратом пробирались в небольшое складское помещение, находящееся за сектором В., он не проронил ни слова. Всем своим видом он показывал, что у нас должен состояться особо серьезный разговор. То, что мне пришлось услышать несколькими минутами назад, сподвигло последнюю струну здравого смысла лопнуть и располосовать мои внутренности. Мне стоило бежать, прятаться под одеялом и обдумывать новые варианты побега, но любопытство и дикое желание узнать правду, заставляло меня идти за Маратом. То место, в которое он привёл меня сейчас, я наблюдала впервые. Да и вообще сектор В., за исключением некоторых комнат, был для меня неизведанной территорией.
Марат зажег свечу, чтобы мы могли видеть друг друга и убедился, что дверь в кладовую закрыта. Нас не должны были услышать. Это было бы слишком чревато для нас обоих. Мы уселись на хлам лежащий под ногами и никто не решался заговорить первым. Я дышала на замершие ладони, а Марат изредка сжимал кулак, вспоминая про обожженный палец. Я подозревала, что он испытывает болевые ощущения, хотя и старался не подавал виду, но это было весьма предполагаемо. Мне не было его жаль — я терпела и не такое.
У нас было слишком мало времени, и я все же решилась поднять глаза на парня. Он переживал, нервничал и от это лисьего взгляда ничего не осталось. А ещё мне показалось, что он был подавленный, видимо это правда была таким же тяжелым бременем для него, как и для меня.
Марат сделал глубокий вдох, а я непроизвольно напряглась в плечах. Настало время слушать. Слушать объяснения, которые подобны каторге.
— Я полагаю главную новость, ты уже услышала, — невесело уточнил он. — Да, Герман Сико — мой отец. А если быть конкретней, то его зовут Валерий Котов. Хотя, я даже рад, что у меня с ним разные фамилии. Если бы не эта грязная кровь, текущая в моих венах, то меня бы с ним ничего не связывало. И я очень прошу, чтобы я никак не ассоциировался у тебя с ним.
Я схватилась руками за голову, как будто впервые это слышала. Где-то в глубине души, я надеялась, что это все мне послышалось. Эта информация была мешком гвоздей, которые я никак не могла переварить.
— Значит, это все правда, — прошептала я, смотря себе под ноги. — Грязная, мерзкая правда…
— И не только это, — добавил он, как будто чувствовал себя виноватым за столь отвратительное родство. — Очень много того, что тебе следует узнать.
Если ты выслушаешь меня, клянусь, я буду откровенен до конца. В первую очередь, потому что я сам этого хочу. Я слишком долго молчал. А во-вторых, потому что от этого зависит твоя судьба.
Его последнии слова, заставили меня уставиться на него. О чем это он?
— Да, Соня, ты в большой опасности, — сказал он, заметив мое удивление. — То место, где мы сейчас находимся, это клетка. Лаборатория, где мы являемся подопытными кроликами. Это лишь безнравственный эксперимент, который создал мой отец. Он играется нами, нашими судьбами и жизнями. Наша колония разделена на две части неспроста. Все сделано по принципу естественного отбора, где сильный должен съесть слабого. Наверное, ты заметила, что нашему сектору многое сходило с рук, а вам изрядно попадало. Все потому, что в итоге должна была сломаться лишь одна сторона. И это должны быть вы.
Я сглотнула тугой ком собравшийся в горле. Не скажу, чтобы я не догадывалась, но когда это говорят в открытую, становиться жутко. И почему из всех идиотских мест на планете, меня угораздило попасть именно сюда,
— Вы и так давно подмяли нас под себя, — сказала я, вспоминая прошлые инциденты. — Что ещё ему надо от нас? Ведь очевидно, что эксперимент удался. Ты и Тихон, просто короли площадки. Или вам нужно всеобщее признание?
Марат понял мой язвительный настрой и взъерошил свои рыжие волосы руками. Мне было приятно наблюдать, чувствует неловкость.
— Все дело в тебе, — угрюмо уточнил он. — Если другие сломались быстро, ты всегда действовала вопреки его желаниям. Ты с самого начала, отказывалась участвовать в психологических тренингах, отчего обрекла себя на ещё большие неприятности. Помнишь, когда мы закапывали свои папки «Дело»? Ты не захотела этого делать и по сути была права. А потом накинулась на Рину, когда никто больше не мог себе этого позволить. Не стала принимать таблетки и многое другое, что совершенно не понравилось Герману. Ты постоянно наступала ему на горло. Ты была проблемой и ты была опасна. Ведь подавив волю других ребят, он мог быть уверен, что они не будут вносить смуту в общество когда освободиться, но ты, могла растрепать лишнего. Он боялся.
— И не зря, — процедила я сквозь зубы. — Если мне удастся сбежать, я все расскажу. Люди должны знать, что тут происходит. Пусть будет уверен, что я это просто так не оставлю.
Марат наградил меня сочувствующим взглядом. Я сказала что-то не так?
— В этом то и дело, Соня, — он откашлялся. — Герман не собираеться выпускать тебя. Он не позволит себе это. Ты можешь навредить его репутации и он пойдёт на все, чтобы ты не покинула пределы колонии. К сожалению, для него нет знака «Стоп».
— Ну а что он может мне сделать? — я отнеслась скептично к его заявлению. По-моему, все, что произошло со мной уже трудно переплюнуть. Или что, закроет меня в карцере до конца срока? Меня этим не напугать. Чтобы он не сделал, он больше не напугает меня.
— Герман уже это сделал, — ответил Марат, более чем серьезно. — Он довёл твою мать до критичного состояния. Его люди говорили ей неправильную информацию касательно тебя. И я даже предположить не могу, какие ужасные сказки они сочиняли, чтобы довести твою мать до такого. Её сердце не выдержало того ужаса, который приподнимая ей Герман.
Мои руки сжались в кулаки, а глаза защипало от слез. Я была готова взорваться от ненависти. Это звучало неправдоподобно. Даже для Германа, это было слишком.
— С чего мне верить тебе? — огрызнулась я, чувствуя как заканчивается воздух в легких. — Откуда я могу знать, что это правда? Может, ты опять дуришь меня, чтобы я наделала глупостей?
Марат протер лицо рукой.
— Какой в этом смысл? Пойми, все было спланировано. Помнишь, того мальчишку Мишу, которой был сиротой? Помнишь, что с ним случилось? У тебя никого не осталось, Соня, а значит, с тобой хотят обойтись так же.
В моих венах поселился леденящий кровь страх. Все его последнии предположения, звучали слишком убедительно. Опять игра? Пока, все сходилось. Но те поступки, который сделал Марат по отношению ко мне, мешали мне верить ему. Головой я понимала, что этот человек не друг мне, а сердце просило хоть немного прислушаться.
— Значит, папаша оказал вам с Тихоном услугу, когда засунул сюда? — сказала я, пытаясь уколоть его. — Не каждого простят за такое преступление, которое совершили вы. Вы должны были попасть в настоящую тюрьму.
— Мы ничего не совершали, — серьезно и уверенно сказал Марат. — Вас заставили так думать, чтобы не всплывало лишних вопросов. Из всей нашей семьи, преступником является только один. И это Герман.
Я опешила. Могла ли я предположить, что руки Марата и Тихона не запачканы в крови? Да никогда! Они были похожи на безжалостных убийц, которым плевать на всех окружающих.
— А что было не так со мной? — гаркнула я. — То, что вы делали со мной, это было ужасно! И это говорит только о том, что вы способны на преступление! Я не могу поверить, что вы обычные ребята, которые никогда не имели проблем с законом! Хоть убей, не могу!
Последние мои слова, были слишком не к месту. Такие предложения в данных стенах, могут звучать слишком соблазнительно и могут быть через чур заманчивыми.
Марат подошёл к двери и посмотрел через замочную скважину, тогда, мне пришлось пожалеть, что я перешла на крик.
Вернувшись на место, он продолжил переворачивать мой мир с ног на голову:
— Я знаю, в это трудно поверить, но измываясь над тобой, мы делали тебе одолжение. Мы сами вызывались перед Германом, быть твоим наказанием, но лишь для того, чтобы оно было более лояльным. Но в то же время, все должно было быть убедительным. Отдав тебя в руки Гоши и Рины, я даже боюсь предположить, где бы ты сейчас была. Поверь, лазаретом ты бы не отделалась. Да, все это дико. Я знаю. Но это было не по нашей воли. Ударить тебя, украсть письмо, все эти издевательства были по наводке Германа. Если ты все сопоставишь, то поймёшь, что каждая наша встреча была чем-то подкреплена.
Я закусила губу, вспоминая прошлые события. Он был прав. Когда меня уличали в воровстве, Марат и Тихон, всегда были на подходе, чтобы ударить или прижечь. Я всегда удивлялась, почему сам Герман никогда не разбирался со мной лично, как делал, например, с Волковой. После каждого проступка, меня ждал не карцер, а эти двое. Но что-то все равно не клеилось.
Я скептично сузила глаза.
— А что насчёт моей стрижки? В тот день, я не ничего сделала. По крайней мере, Герман об этом не знал. Почему Тихон, захотел приволок меня в свою комнату?
— Признаюсь, — Марат опустил глаза, — это была его личная затея. Тихон вспыльчивый парень, он злился на тебя, потому что ты его подставила. Его побрили наголо, потому что, ты убедила Лилию, что он своровал таблетки.
— А вот теперь стоп, — я остановила его жестом руки. — Ты же сам сказал, что все наказания обходили вас стороной! Что, папочка позволил обидеть своего сынишку?
— Он не его сын.
Мои щёки запылали. Или у этих ребят, судьба не лучше моей, или я наивно позволяю Марату, вешать лапшу мне на уши.
— Мы братья только по матери, — продолжил он. — Герман, загнал нашу мать в могилу, когда понял, что та изменяла ему. А способ, по которому моей мамы не стало, ты уже знаешь.
Он довёл её до крайне критичного состояния, а потом инсценировал самоубийство. Он вскрыл ей вены, понимаешь? Заставил истекать кровь, когда мы с Тихоном игрались в комнате…
Он запнулся. Это было тяжело. Это было тяжело говорить и слушать. В этот момент, Марат был похож на несчастного мальчишку, слишком рано потерявшего маму. И слишком страшно потеряв. Господи, если все это правда, что ему пришлось пережить, живя рядом с таким монстром-отцом? Немыслимо.
— Но тогда, ему никто не поверил. Рут смогла доказать его вину, не смотря на то, что он её сын. Герман отсидел небольшой срок, а Рут как видишь, теперь расплачивается за свою выходку. Так же как и Тихон, правда, парень вообще не в чем не виноват перед ним. Но Герману все равно, он готов пройтись по трупу родной матери, если придется, а на названного сына ему и вовсе наплевать.
Все это звучало, как анонс к злой, театральной постановке. Что твориться в этом мире? Что твориться с Германом? И что такие люди как Герман, делают в этом мире?
— Подожди, если это случилось, когда да вы были ещё мальчишками, то как появилась Ева?
— Она не наша сестра. Это ребёнок Варвары. Единственный ребёнок, которого она вытащила из детского дома, но не потому, что проявила материнскую заботу, а лишь для того, чтобы Герман выглядел приличным семьянином. Они узаконили брак, чтобы Герман смог удочерить Еву. Пойми, Соня, человек с тремя детьми, проповедующий Библейские заповеди и желающий помочь проблемным подросткам, пользуется доверием у людей и государства. Он смог внушить почти всем, что занимаешься благим делом. И только мы знаем, какой он на самом деле ублюдок. Но кто поверит преступникам? В этом вся и проблема.
— Но, Марат, мы можем доказать это, — настаивала я. — Я верю, что найдутся люди, которые выслушают нас.
Марат посмотрел на меня как на ребёнка, доказывающего, что Дед Мороз существует.
— Тут он тоже все продумал, — он грустно усмехнулся. — Тебя проверят на детекторе или на наркотики. Потому что, извини, но эта новость изначально покажется безумной. И тут ты попадёшься. Он все это время пичкал вас таблетками, которые равносильны наркотику. Он потуплял ваше сознание и тем самым, делах из вас ручных зомби.
— Но я не принимала таблетки!
— Я тоже был рад этому, — сказал Марат, взяв меня за руку. — Ты держалась и я всегда знал, что у нас есть шанс. Он был у тебя.
— Почему ты говоришь, что шанс был? Он есть.
Парень заметно помрачнел.
— Ты сдалась, Соня. Ты выпила все таблетки, которые прятала. Майка просила нас о помощи, когда они откачивали тебя. Ты не помнишь этого?
Невидимая рука ударила меня по лбу. Ну конечно. Я все вспомнила. Я тоже употребила таблетки, в надежде, что больше не придется просыпаться в этой реальности. Неужели, все настолько сложно? Неужели, у нас нет ни единого шанса выбраться отсюда? И вообще, остаться в живых? Мой личный шанс, сейчас лопнул как воздушный шарик…Или нет?
— У меня есть доказательства, — воодушевилась я. — Ты же знаешь, я своровала записи из его дневника. Там описание всех пыток и наказаний рукой Германа. Ты же знаешь, что это легко доказать? Проведут анализ почерка и все.
Огненные брови Марата сошлись на переносице.
— Я не знал, что это правда. Я думал, что Герман лгал, когда говорил, что ты рылась у него в шкафах. Разве он не сгущал краски, когда уличался тебя в воровстве?
Мои щёки залились румянцем. Да, гордиться особо нечем, но зато у нас есть улика.
Марат понял, что я все-таки это сделала.
— Не стоит стыдиться, Соня. Это отличная новость. Признаюсь, сам бы я до такого не додумался.
Ох, Марат, мне совершенно не нужны твои похвалы. От кого угодно, но только не от тебя.
— Что теперь мне делать? Как мне выбраться отсюда, пока он меня не кокнул? Если он решил сделать это, значит у меня мало времени.
— Я не позволю этого, — сказал Марат, все ещё крепче сжав мою руку. — Я помогу тебе. У меня есть вариант, как можно обойти ворота. У меня было слишком много времени, чтобы все продумать. Мы сбежим. И очень скоро.
Я не знала, что ответить на его заявление. Меня терзали сомнения, по поводу нашего вновь образовавшегося дуэта. Слишком большая пропасть образовалась между нами и какой бы крепкий мост не строил сейчас Марат, его было недостаточно, чтобы полностью довериться. Как бы мне этого не хотелось…Как бы мне это не было нужно, я не могла отпустить это напряжение, и он это видел.
— Не сомневайся, Соня, — его голос стал хриплым. — Я слишком виноват перед тобой, позволь мне искупить вину. Сам того не заметив, я стал подобием Германа. Но что подумает обо мне мама? Ради чего она умерла? Я знаю, что она верит в нас. Я сам верю. И когда я узнал, что твоей мамы тоже не стало, это было последней точкой. Герман зашёл слишком далеко и я сделаю все, чтобы он сгинул в тюрьме. У нас одна цель. У нас одинаковые потери. Кто как ни мы, должны знать, ради чего все это делаем?
Я молчала. Он был прав. Та ненависть, которую Герман вырастил во мне, переполнила меня до краев. В таком состоянии, я готова пойти на многое. Я знаю, что готова даже убить его, потому что он это заслужил.
— Что будет с Евой и Рут, если у на все получиться? — спросила я, высвобождая свою руку. — Их тоже надо спасти.
— Им ничего не грозит. Герман не навредит им. Они находятся под его опекой, и он не пойдёт на гадкий поступок по отношению к ним. В первую очередь, он подставит только себя.
— Ладно, — я набрала холодного воздуха в лёгкие, осознав, что не чувствую пальцев на ногах. — Какой у тебя план? Мне нужно знать все.
Марат снова посмотрел в замочную скважину. Нам обоим послышалось подозрительное шуршание. Но видимо, это только послышалось, потому что Марат вернулся на место.
— Ты узнаешь обо всем, по сути дела. Сейчас, нам нужно вернуться в расположение. Соня, нам нельзя рисковать. Слишком много ошибок было допущено и сейчас, все должно пройти идеально. Герман всегда на шаг впереди нас, и я обязан хорошо все продумать.
Мое сердце билось о грудную клетку. Даже смешно, но днём ранее, я вообще не была уверена, что оно работает. Я приподнялась, понимая, что нам нужно поторопиться.
— Я все расскажу позже, Соня. Обещаю, скоро ты все узнаешь.
— И как долго ждать? — возмутилась я, повысив тон. — Может прикажешь расслабиться и спокойно пойти спать? Вообще-то, ты сказал, что меня хотят прикончить, забыл? Извини, но мне как-то не по себе. Я готова свалить прямо сейчас, а ждать супер-плана от своего недруга, звучит как-то не слишком перспективно.
Марат положил свои руки мне на плечи и заглянул в глаза.
— Я тебе не враг, Соня. И докажу тебе это, просто нужно немного потерпеть. Дай мне шанс, все исправить, — он зажал меня в объятьях отчего у меня пропал дар речи.
Это было что-то новенькое, к чему было практически невозможно привыкнуть. Было понятно одно, что с Маратом я познакомилась только несколько минут назад. А тот, с кем мне приходилось воевать все эти месяца, был абсолютно другим человеком. В этом и была вся сложность. Это подозрительное умение столь быстро перевоплощаться, могло сыграть со мной злую шутку.
— Я обещаю, — прошептал он мне на ухо. — Я вытащу тебя отсюда.
Его руки отпустили меня.
Марат открыл дверь кладовой и убедившись, что на территории чисто, попросил меня бежать в расположение своего сектора. Я же вылезла из этой будки, словно после разговора с Святым отцом. Как после исповеди, хотя проповедовалась совсем не я.
Эта информация была чем-то диким для меня. Это была лишь жалкая часть темной жизни Германа, но а на вторую, я пока не бала готова. Только подумать, Герман Сико — Валерий Котов. Абсурд. Мне было сложно представить, что его звали так же, как и моего отца. И он, определенно осквернял это имя.
Что касается Марата, так это вообще отдельная тема. Как мне понять, что я могу довериться ему? Как позволить этому парню помочь мне? Как поверить на слово и подарить свою судьбу? Правильно, никак.
Правда в том, что мне совершенно нечего терять, а самостоятельно выбраться, у меня вряд ли получиться. Но даже если Марат говорит правду, смогу ли я простить ему весь тот кошмар, в который он превратил мою жизнь?