Сегодня утром, я уже не вздрагивала от звука сирены. Вчера был эмоционально тяжелый день, поэтому мне удалось уснуть и немного поспать.
В коридоре, за дверью, слышались громкие выкрики Рины, которая собирала нас на завтрак. После вчерашнего, мне стало ясно, что она была из тех людей, кого мне меньше всего хотелось видеть. А таких накопилось достаточно. Было очевидно, что такое проявление жестокости с её стороны, было не с целью воспитания, а ради забавы. Ей нравилось причинять людям боль, самоутверждаться за счет слабых и беззащитных.
Дверь нашей комнаты приоткрылась и показалась голова Глеба.
— Дамы, я ничего не вижу, не подсматриваю, — зажмурившись, говорил он. — Я лишь только принёс вам таблетки и сейчас положу их…
Его рука, со стаканчиком, шурудила в воздухе, ища твёрдую поверхность.
— Мы все одеты, Базилио, — усмехнулась Майка. — Можешь не стараться.
Глеб неуверенно приоткрыл один глаз, а потом, убедившись, что никаких моментов для смущения нет, полностью прозрел.
— Увидимся на завтраке! — крикнул он, оставив стакан с таблетками на шкафчике.
Девочки моментально взяли по своей порции, а я замерла, рассматривая большие белые пилюли. Я всегда с аккуратностью относилась ко всем препаратам, даже пренебрегала лекарствами при болезни, надеясь только на иммунитет. Учитывая, что тут твориться, надо быть осторожной, ведь бог его знает, чем они нас пичкают.
— Отравиться боишься? — спросила Волкова, аккуратно протирая влажное лицо полотенцем.
— Мне кажется, что нам не стоит это принимать, — ответила я, крутя таблетку в пальцах.
— Поверь, если бы это были наркотики, я бы сразу поняла. В клубе, я перепробовала все виды метамфетаминов. Эти отличаются от них.
— А если мы употребили недостаточно? Вдруг, для эффекта нужен определенный курс?
Волкова закатила глаза.
— Ты когда-нибудь перестаёшь скулить? Если тебе очково, то отдай мне, — она протянула ладонь. — Лично для меня, это крутое обезболивающее.
Недолго думая, я закинула пилюлю в рот и туго проглотила.
— Правильное решение, — Майя расплылась в ухмылке.
На завтрак я шла, с твёрдым комом в горле. Препарат все никак не мог рассосаться. Во рту появилась неприятная сухость, и начались рвотные позывы. Без преувеличений, мне становилось очень плохо, и я сильно жалела, что не запила таблетку водой. Рина с предательской медлительностью пропускала по два человека в зал. Мне казалось, что движения всех людей стали в разы заторможеннее. Земля под ногами начала кружиться, а перед глазами все расплылось.
— Ешкин кот! Что с тобой? — спросила рядом стоящая Аля, собрав рукой капли пота с моего лба.
Не в силах больше терпеть эту сухость, я пробиралась через толпу, приближаясь к двери. Мне было плевать на недовольные крики других ребят, мне нужна была вода.
Ворвавшись в столовую, я схватила первый стакан с компотом, который попался мне на глаза. Я жадно глотала жидкость, пока не испытала полное облегчение. Что это за хрень сейчас была?
Дрожь в руках прошла, а пелена перед глазами начала растворяться.
— Это было смело, — сказал бархатный голос. Теперь, даже не знаю, как ты будешь это исправлять.
Я проморгалась. Прямо передо мной, с подносом в руках стоял Марат. Его лицо скривилось, и он всем видом показывал, как его воротит от меня.
Я посмотрела на пустой стакан в руке, и покраснела от стыда. Я выхватила его с подноса Марата, напоминая собой первобытного человека. Боже. В растерянности, мои глаза забегали, а руки не знали, куда поставить чужой сосуд. Моя шкала Ада, начала скакать на отметках 3 и 5.
— Тебя торкает что ли? — его огненные брови сошлись на переносице. Я уловила, что парень слегка картавит. — Теперь, я вижу. Ты — наркоманка, — сделал вывод он.
— Мне…мне просто плохо стало, — заикалась я. — Я не хотела.
— Поверь, я тоже этого не хотел, — кинул он двусмысленную фразу и ушёл к своему столику.
Это был первый раз, когда мы заговорили друг с другом. Я впервые узнала об его маленькой особенности речи. Мне ещё много раз предстоит вздрогнуть, когда я буду слышать этот голос с погрешностью в произношении.
«Я тоже этого не хотел», — эхом отдавалась его последняя фраза.
Я могла ошибаться, но все мое нутро говорило мне, что это была угроза. Во-первых, почему меня вечно тянет на какие-то неприятности? Во-вторых, почему из всех тех на кого я могла нарваться, шанс выпал именно ему? И, в-третьих, что за странные таблетки, я только что съела?
Сидя за нашим столиком, с Алей и Глебом, я то и дело оборачивалась назад, в страхе получиться компотную маску на голову. Но, для столика сектора В. меня просто не существовало. Парни болтали между собой, и им было совершенно начхать на то, что происходит вокруг.
Это лишь затишье перед бурей, и я пойму это через несколько часов, а пока, мне оставалось только насторожиться.
— Ты какая-то странная сегодня, — сказала Аля, уплетая что-то похожее на манную кашу. — У тебя лицо, как будто ты мутного словила.
— Это все таблетки, — я схватилась рукой за лоб. — Мне стало плохо от них. Мне казалось, что я крысиного яду наелась.
Глеб прочистился горло компотом.
— Ты преувеличиваешь, — побулькал он. — Просто это все, даётся тебя сложнее, чем нам. Нас же от них не тошнит.
— Я не схожу с ума! — обиделась я. — И ничего не придумываю. Даже при отравлении, мне не было так плохо.
— Это все нервы, Сонька, — диагностировала Аля. — Попробуй успокоиться, потому что это не к чему хорошему не приведет. У моей мамы из-за нервов ноги отвалились.
Глеб округлил свои глаза.
— Это самые неудачные слова поддержки, которые я когда-либо слышал, — он медленно покачал головой.
— Ну а что? — Аля надула губы, испачканные в манке. — Я правду говорю. Соня, слишком впечатлительная.
— А вы, самые недоверчивые, — буркнула я. — Как мне доказать, что я говорю правду?
— Мы верим тебе, — Глеб положил свою руку мне на плечо. — Но ты действительно реагируешь на все слишком остро. Даже вчера, с этими могилами, ты же могла не относиться к этому так серьезно.
Аля, ему в поддержку закивала головой.
— Вот вспомни, — продолжал парень, — свой последний стресс, который ты испытала на свободе? Вспомни, как чувствовала себя при этом.
Неохотно, я начала копаться в памяти. Мой мозг, автоматически перебросил меня на несколько лет назад, пропустив воспоминания об убийстве и не добравшись до похорон отца, он погрузил меня в другой страшный день. Моя рука потянулась к груди и замерла на ключице; ткань от робы сжалась в кулаке.
— Что такое? Сердце? — испугался Глеб. — Позвать врача?
— Не надо врача, — я оттянула ворот робы и оголила плечо, открыв тонкий шрам. — Вы спрашивали, что я делала при сильном стрессе? Любуйтесь.
— Отлично, — опешила Аля, — я живу в одной комнате с суецидницой!
— Мне было 5 лет! — оправдалась я. — Все это из-за смерти отца!
— И после этого ты говоришь, что не впечатлительная? Глеб, спрячь вилку, пока она вены не вскрыла или себе в глаз не вставила, — в шутку приказала Аля, и этот дурачок послушался.
Я успела пожалеть о своём действии. До этого дня, этот шрам, был слишком личным воспоминанием, а сегодня, я демонстрирую его мало знакомым ребятам.
— Наверное, вы правы, — я поправила робу. — Я слишком накручиваю себя.
— Все будет хорошо, Сонька, — подмигнула мне королева эльфов. — Ты просто пойми, что повода для переживаний нет. Я имею виду, все-то, что происходит с нами после зала суда. Пока, все вполне терпимо.
Я неуверенно кивнула ей, заткнув свой рот кашей. Мне не хотелось пугать Алю своими историями, ведь, есть вероятность, что этот ужас её не коснется.
Медленно пережевывая комочки отвратительной еды, мои глаза встретились с Риной. Вожатая, все так же стояла рядом с парнем, смотрящим за сектором В., и мило стреляла глазками. Интересно, он знает истинную сущность своей напарницы?
В какой-то момент, она увидела меня, её глаза сузились и сверкнули злостью. Я не отводила взгляда и жадно жевала кашу, пока звук сирены не пронзил мои уши — время построения.
Июнь напомнил нам, что на эти каникулы, мы должны забыть о море и мороженном. Греясь под лучами солнца, мы получали наказания от Германа. Внимательно изучив наши досье, он ввёл «долгожданные» часы трудотерапии.
Майю и Алю, определили на работу на грядках. Глеба и ещё несколько ребят, отправили драить столовую. Кому-то достались горы вещей, которые требовалось подлатать, а более сильные таскали мешки с мусором на помойку в лес. Мне же достался сарай, с нескончаемыми горами картофеля, напоминавшие собой пирамиды в Египте.
Меня, и парня из моей группы провели в сектор В. — сарай находился на их территории. Запах от грязной картошки вырезался в нос и вызывал тошноту. До сих пор меня мучил эффект сухости по рту.
Нам выдали тупые ножи, которыми мы должны были начистить, ни больше, ни меньше, десять железных вёдер. Каждый.
Но это было не самым ужасным. Людей, которых тоже посадили на картошку, звали Марат и Тихон. Мне казалось, что фортуна оставила меня, забыв о моем существовании.
Подставив под себя тяжелую чурку, я села спиной ко всем, почти уткнувшись носом в гору с картошкой. И радовалась, что на протяжении какого-то времени меня никто не замечал.
— Нам ещё повезло, Марат, — смеялся Тихон, — Кривой и Серый, грязные трусы стирают. А девчонки из нашего сектора, моют толчки.
Они засмеялись.
— Значит, больше их не лапаем. Не хочу подцепить опарышей, — картавые ноты, снова вызвали смех.
— Майка, тоже на огороде корячиться, а им даже воду не дают, — продолжал Тихон.
От слова «вода», я непроизвольно облизнула сухие, шершавые губы.
— А я смотрю, сектор А. часто сушняк мучает, — буркнул Марат.
От его слов мои плечи напряглись, он говорил о том случае на завтраке.
— Брат, да там пол сектора наркоманов и хакеров!
— И стриптизерш, — добавил кто-то и все снова залились смехом.
— Так! Майку обижать не надо! — вступился Тихон. — Она одна там адекватная!
Возле меня стояло два полных вёдра уже чищеного картофеля, а на пальцах уже вздулись мозоли. Как бы мне не хотелось быстрее управиться и сбежать с этого сарая, приборы, которые нам выдали, не давали мне это сделать. Оставалось лишь притаиться в углу и не делать резких движений, чтобы не привлечь лишнего внимания.
— Согласен, сектор А. — полные кретины, — рявкнул рыжий. — Прости, дружище, но это так, — обратился он к мальчишке из моей группы.
— Мне самому там не нравиться, — без капли совести заявил тот.
— Зато, у вас девок больше, — опечалено вздохнул Тихон.
— Это да!
— А у тебя только одни бабы на уме!
— Как представлю, сколько здесь чалится, аж сердце кровью обливается. На воле Светка ждет. И Вика. И Маша с Аней…
Когда Тихон перечислял свой бесконечный список спутниц, я вспомнила про Кирилла. В сердце больно кольнуло. Он не присутствовал на суде и не навешал меня в СИЗО. Конечно, у него могли быть причины или он вообще не знал, в какие проблемы я вляпалась, но на все равно, на душе скреблись кошки.
Иногда к нам заглядывал вожатый сектора В. и следил за процессом. На удивление, его отношение со своими подопечными, отличалось от нашего с Риной. Не переходя рамки, парни могли свободно шутить между собой и даже вместе ходить на перекур.
Но, через несколько недель, я узнаю, что парень не так прост. Его звали Гоша, и в колонии он оказался не случайно. Григорий воевал в горячих точках, и знает всевозможные способы допроса пленных. Буквально через месяц, Гоша, не моргнув глазом, продемонстрирует свои пятки на многих из нас.
Сама того не заметив, я наполнила семь вёдер. Мозоли на некоторых пальцах уже лопнули, и продолжать счищать картофель, было невыносимо больно. Не обращая внимания на боль и плохое самочувствие, я продолжала, в надежде быстрее вернуться в своё расположение.
— А это что за ящики? — спросил Тихон.
— Это специально для Германа, — пояснил Марат. — Он не ест такую парашу, которой кормят нас. Так что, его продукты хранятся отдельно.
— Что тут у нас? — видимо Тихон ковырялся в ящике. — Бананы! Абрикосы? И даже манго, прикиньте!
— Экзотику любит, засранец! — вставлял свои три рубля, мальчик из моего сектора.
Показалось мне или нет, я услышала звук расстёгивающей ширинки.
— Я ему сейчас такой тропический дождь устрою, — кряхтел Тихон, борясь со штанами. — Братан, постой пока на палеве. Гляди, чтобы Гоша не шел.
— Идиот, — смеялся Марат, — тебе лишь бы балду свою вытащить!
Я нагнула голову ниже и зажмурилась, проклиная эту ситуацию. Я в колонии, мои руки в крови, чищу картошку, а по сараю бегает парень со спущенными штанами — думала ли я, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации? Никогда!
— Бегут ручьи, текут ручьи, — через смех напевал Тихон.
Его брат, казалось, сейчас лопнет от смеха, но ребят остановили.
— Тут же девчонка, — сказанул мой одногруппник, и мои глаза распахнулись.
Наступила пауза. Молния закрылась. И мне казалось, что остался лишь звук биения моего сердца.
— Девчонка? — переспросил Марат. — И где же она?
— Да вон сидит! Мы с ней вместе пришли! Мы, из сектора А..
Ножик в моих руках задрожал. Я старалась продолжать заниматься делом, надеясь, что кара обойдёт меня. Восемь вёдер.
— Эй, бугор! — крикнул Тихон. — Ты чего там притаился?
Я выстроила вокруг себя хрупкую стену, стараясь не обращать на них внимания.
— Бугорок! Ну-ка покажи личико! — не успокаивался он.
Я молчала, и знала, что выгляжу глупо. Но я нашла это самым правильным решением — игнор и все.
— Ты что, глухая?
Я вздрогнула и чуть не упала с пня, потому что, пролетев мимо моей головы, в картофельную кучу уткнулся нож. Мне в лицо брызнул картофельный сок, а овощ располовинился на две части.
— Тебе русским языком сказали! — прорычал Марат. — Повернись лицом, когда с тобой разговаривают!
Моя шкала Ада поднялась на отметку 7 — обескураживающий шок.
Кинув свой ножик на землю, я встала и резко повернулась к ним.
— У тебя с башкой все нормально?! Ты мог попасть в меня! — я задыхалась. — Что ты пристал ко мне?! Тебя не должно волновать, как я сижу!
На меня смотрели три пары глаз. Смотрели так, что мне было непонятно, чего они хотят: унизить, раздавить или может, извинится. Я успела заметить, что за веселым обсуждением, они практически не наполнили ведра.
— Наркоманка? — приподнимаясь, присмотрелся Марат. — Это ты, что ли?
— Что происходит, Фокс? — поинтересовался Тихон, и не сразу поняла к кому он обращается.
У меня так и не получилось восстановить дыхание, а в лисьих глазах заплясали чертики.
— Как удачно это ты попала, — он медленно похлопал с ладоши, а я проглотила твёрдый комок, застрявший в горле, только теперь от ужаса. Я быстро выделила ключевое слово: «попала».
Представляю вашему вниманию, Дельфиненок№ 4. Хотя мне трудно его так называть, это скорее акула. Дикая, опасная акула.
Ф.И.О.: Котов Марат Романович (Фокс).
Дата рождения: 17. 05. 1996 г.
Приговор: исправительные работы, в воспитательной колонии «Дельфин».
Срок заключения: 12 месяцев.
Статья: 109, часть 3 УК РФ (Причинение смерти по неосторожности группой лиц).
Дело: Два хулигана Котова, в этом деле превзошли всех нас. Разгуливая по частному сектору своего города, парням наскучило ходить без дела, и те решили, устроить пламенной шоу. Заметив в старенькой избушке, несколько выпивающих мужчин, они решили подшутить над ними, своим изощренным способом. Если думаете, что увидев людей низкого социального слоя, и автоматически дав себе разрешении на их уничтожение, они поступили подобно мне, то вы ошибаетесь. В отличие от меня, они знали, на что идут, и чем это может быть черева-то. Они подожгли дом, перед этим подперев двери ржавой ванной. Котовы решили, что будет очень забавно смотреть, как пьяные старики полезут в окно, но промахнулись. Пламя и дым распространились по помещению слишком быстро, и люди, состояние которых, не позволяло отдавать здравый отчет, задохнулись, не успев выбраться наружу. Братья Котовы, еще долго наблюдали за этой картиной, но никто так и не смог придти на помощь. Я почти уверенна, они не раскаиваются.
Он расскажет мне это потом. А точнее, прошепчет на ухо, когда в самый разгар Новогодних праздников, будет держать мою руку на раскаленном радиаторе.
А сейчас, этот поджигатель стоит напротив меня, и грозиться расправой за гребаный компот.
— Ты взяла чужое, — скалился Марат. — Это было невежливо.
— Я хотела пить, — я взмахнула руками. — Что тут такого? Это всего лишь стакан компота!
Марат подвел руку к подбородку и медленно постучал по нему пальцем.
— Да и в правду, — сказал он, — чего я жадничаю?
Разговор был странный, но ясно было одно: на уме у этого парня что-то мерзкое.
— Тихий! — обратился он к брату. — Девочка пить захотела, так что доставай свой шланг!
И тут, я опешила. Нет, он это несерьезно.
— Ты идиот, что ли!? — я двинулась к выходу. — Играйтесь в пожарников с кем-нибудь другим! Я ухожу!
Тогда я не знала, что этими словами, зацепила его за живое.
Марат перекрыл мне путь и схватил за плечи.
— И куда это мы собрались? — он силой оттолкнул меня от себя, и я влетела спиной в парня, из моего сектора. — А я думал тебе нравиться, когда что-нибудь стекает по твоей голове.
— Вы не посмеете, — процедила я сквозь зубы, уже сама в этом сомневаясь.
— Держи ее, — приказал он парню, и тот подло обхватил меня руками. — Крепче!
А теперь, мне стало по-настоящему страшно.
— Убери свои руки! — кричала я, брыкаясь всем телом, но он был сильнее.
— Тихий, ну что ты медлишь? — смеялся Марат. — Напои девочку!
Тихон замешкался.
— Ты серьезно? — спросил он. — Ты же знаешь, мне не трудно будет.
— Ты думаешь, я шучу? — Марат начал злиться. — Давай! Делай!
Предатель, державший мои руки, повалил меня на колени, а Тихон сделал несколько шагов в мою сторону. И тогда, я закричала, и со всей силы укусила одногруппника. Тот, отпрянул от меня, а я рванула к выходу. Меня проводили отвратительными смешками и хохотом — они не собирались исполнять задуманное. Но в тот момент, я не смогла отличить злую шутку от действительного намерения.
Выбежав на прохладный, вечерний воздух, я только было собралась разреветься, но меня осек силуэт маленькой девочки, копающийся в песке. От сдерживания слез, из моего горла вырвался горький стон.
— Ты плачешь? — спросила маленькая Ева, подняв на меня голову.
Я покачала головой, чувствуя, как щиплет глаза.
— Нет, — прохрипела я, натянув улыбку. — Я просто устала.
— Это хорошо, — сказал ребенок и снова принялся что-то искать. — Не люблю, когда кто-то плачет.
— Что ты делаешь? — собралась я.
— Ищу горошинку, — сказала Ева, как будто я не видела очевидного.
— Горошинку? Зачем она тебе?
— Сегодня, я хочу спать как настоящая принцесса. Если я найду ее, то положу себе под матрас. Читала эту сказку?
— Да, — кивнула я. — Но эта принцесса, была слишком изнеженной и невоспитанной. Хорошие девочки, так себя не ведут.
Ева замерла и удивленно посмотрела на меня.
— Да? — она надула маленькие губки. — А как тогда мне стать принцессой?
— Очень просто, — я присела на одно колено, чтобы быть с ней на одном уровне. — Нужна волшебная пыль.
Девчушка распахнула свои большие глаза и открыла рот.
— Волшебная пыль? Ты не врешь мне?
Я взяла в руку небольшую горстку песка и пошептала на нее придуманными словами.
— Теперь, это волшебная пыль, — я протянула ей ладонь. — Загадай желание и подуй на нее. Если ты хочешь стать принцессой, то просто попроси.
Девочка закрыла глаза и со всей своей детской силой, дунула на мне ладонь. Ее желание исполнилось.
— Теперь, ты — принцесса, — заговорчески сказала я. — Только никому не говори, как у тебя это получилось. Только я и ты, знаем это волшебное заклинание.
— А почему ты не принцесса? — Ева похлопала глазами.
Этот вопрос, немного сбил меня с толку, но ответ пришел сам.
— Потому что, я — дельфин.
Ева одарила меня доброй и светлой улыбкой. Я давно не чувствовала такого тепла. Мы смотрели друг на друга, и я с трудом поборола желание обнять ее. Что этот ребенок делает в таком ужасном месте? Зачем психопат папаша привез ее сюда?
— Ева, — послышался голос Германа, и мне пришлось встать на ноги. — Бегом ужинать и спать!
Ева моментально послушалась отца, и через секунду след от девочки простыл.
К моему сожалению, директор лагеря остановился. Стоя в тени, он выглядел особенно зловеще.
— Откуда ты знаешь, все эти истории? — он скептически взглянул на меня.
От этого мужчины веяло холодом, и было трудно находиться в расслабленном состоянии, когда он был рядом.
— Я работала в библиотеке и перечитала много книжек, — быстро проговорила я, еще помня его удары на своем теле.
— Это очень хорошо, — протянул Герман. — Что если ты будешь заниматься с Евой, вместо часов молитвы?
Я покрутила головой, решив, что мне это послышалось.
— Что?
— У меня нет времени, чтобы развлекать, и учит Еву чему — либо, — продолжал он. — Ты могла бы мне в этом помочь. Если ты согласишься, я буду твоим должником.
Как будто у меня был выбор.
— Я согласна, — сказала я сиплым голосом, до сих пор не понимая, что делаю. Вдруг, я снова вовлеку себя в новые неприятности? Но боюсь, откажись я, сделала бы только хуже. Герман отчетливо намекнул мне, что не терпит отказов.
— Герман Давыдович, мы все сделали, — крикнул за моей спиной Тихон. — Можно нам идти на ужин?
— Конечно, — сказал директор, — скиньте все в телегу, и отвезите в столовую. Тогда, вы будете свободны.
Зуб даю, что к этим засранцам, он относился снисходительней. Марат тоже не желал говорить речь на импровизированных похоронах, но я не наблюдаю на его теле полосы от кожаного ремня. Здесь точно что-то не так.
Килограммы чищеного картофеля посыпались в тележку, и Герман удалился в свои хоромы. Я стояла, не шевелясь, чувствуя сильное отвращение к этой компании. Их сердца не знают, что такое совесть и мужество. Это место собрало в себе аморальных людей, и вместо того, чтобы искоренять плохое из их сердец, оно только порождает большее зло.
Перед уходом ко мне подошел Марат и медленно похлопал по плечу.
— Мы в расчете, — сказал он, не скрывая хитрой улыбки.
Мне хотелось вырвать клок одежды, где только что побывала его рука. Опять двусмысленная фраза. Опять эти игры. Что им нужно от меня? Горите в Аду!
Они ушли, и я осталась одна стоять под сумеречным небом. Понимание того, что где-то там, под этими звездами, ходят Катя, Кирилл и даже не догадываются о существовании этого места, сводит меня с ума. Мне хочется позвать их, позвать маму, но меня никто не услышит.
В животе урчало, поэтому я поспешила закончить с заданием. Но вернувшись в сарай, обессилено упала на колени. Из восьми ведер, полных осталось только пять. Не трудно было догадаться, почему эти кретины так быстро справились, учитывая, что большую часть времени просто дурачились. Они забрали мое. Они нагло забрали мои ведра.
Я не буду говорить, какая отметка на шкале была в тот момент, потому что-то чувство, которое во мне бурлило, было мне в новинку. Дальше пошли часы мучительной работы, от которой на моих руках не осталось живого места. Эти шрамы, до сих пор красуются на моих фалангах, как напоминание о девяти кругах Ада, которые мне только придется пройти.
Не могу сказать точно, сколько прошло времени, пока мне удалось наполнить все десять ведер, но ужин я пропустила. Наверное, теперь в своих кошмарах, я буду падать не в воду, а в клубни пыльной картошки.
Вернувшись в свои комнату, я наткнулась на Алю.
— Соня! — крикнула она. — Тебя не было на ужине! Где ты была?
Я смотрела на подругу пустыми глазами, пытаясь по губам прочитать ее слова.
— Мы с Глебом обыскались тебя! Ему пришлось прятать котлеты по карманам, чтобы досталось и тебе!
Я пропустила ее крики, потому что увидела бутылку с водой в руках Волковой и потянулась к ней. Но она убрала ее за спину.
— Эй, Зомби, — недовольно сказала она, — это мое. Что за приколы, постоянно брать чужое?
Уже не в силах терпеть эту сухость, я подбежала к умывальнику и открыла кран. Острая боль пронзила мои руки, когда я попыталась набрать воды в ладони. Все. Это было точкой. Я упала на пол, и что есть силы, закричала.
— Соня, что с тобой! — припала ко мне Аля, вытирая мои слезы. — Господи! Что с руками?
А дальше все как в тумане. Я помню, как Аля рвала свою простынь, а потом, перевязывала ею мои руки. Помню, как любезно испуганная Волкова, все-таки решила не дать мне умереть от жажды. Я помню, как сквозь слезы, рассказывала про вечернюю порку и сегодняшний инцидент. До сих пор перед глазами стоит испуганное лицо Альки — я до смерти напугала своими рассказами. Ну, а когда Волкова поделилась своей историей с краном, Аля вообще была готова потерять сознание.
Сколько боли и слез было в этот вечер, мне трудно объяснить, но тогда, это немного сплотило нас. Я уснула на коленях Али, которая успокаивала меня, гладя рукой по голове, а как оказалась в своей постели уже не помню. Да и какая разница? Ведь завтра, нам придется снова проснуться в колонии «Дельфин».