Я уже не ела два дня.
Наивно предположив, что меня обойдёт стороной наказание от Рины, я сильно ошибалась. Вожатая ясно дала понять, что мне запрещено появляться в столовой, пока она не увидит в моих глазах раскаяния. Я всем своим видом показывала, как мне жаль, что я заступилась за Алю, бестактно возразив Рине, но та, по-моему, вообще забыла про меня и продолжает держать в голоде.
Начался сезон дождей. Погода категорически отказывалась налаживаться. Я стою возле окна в нашей комнате, наблюдаю, как во дворе образовываются глубокие лужи, жду ребят с завтрака и глотаю слюни, вспоминая пресную кашу.
Сегодня, особо жуткий день и с самого утра, в душе томиться ощущение чего-то нехорошего. Находясь здесь, я часто испытываю подобное чувство, но сейчас, оно максимально обострилось.
Уличные громкоговорители разрываются от голоса Германа Сико:
«Работа до последней капли пота — есть истинное преклонение перед Богом!».
«Строгая дисциплина — есть сила духа!».
«Покаяние и очищение души — есть служение Господу!».
От этих диких лозунгов, на руках выступают колючие мурашки.
Совсем недавно мне стало ясно, что колония «Дельфин» работает при поддержке государства и активно сотрудничает с правоохранительными органами. Так что, на любую поддержку извне, можно было не рассчитывать. Я не знаю, осведомлены ли люди, какими способами из нас делают законопослушными гражданами, но уверена точно, что колония прикрывается фальшивой маской под названием «Благая цель».
Лагерь «Дельфин» был маленьким государством, с кощунственными правилами и порядками, скрытым за неприступной крепостью от внешнего мира. Мира, которого я не ценила, находясь на воле. А сейчас, глядя на колючую проводку, клубками намотанную на верхушки заборов, невольно начинаешь задумываться, как коварна, бывает судьба.
— Сонька, ты одна? — в комнату заглянула Аля. Её красные волосы стали тусклыми, а короткая стрижка, плавно перерастала в каре.
— Что-то случилось? — повернулась я к ней, наблюдая, как та постоянно оглядывается.
— Случилось, — сказала она и закрыла дверь. — Волкова пошла в медпункт, значит, у нас есть немного времени.
— Времени на что?
Аля начала трясти рукавом робы и из него, прямо на пол, вывалился бутерброд с маслом.
— Трапезничать будешь, — гордо заявила подруга, поднимая половинчатую дольку хлеба. — Сейчас, только пыль сдую.
— Как у тебя получилось? — я была благодарна такому жесту, но не могла представить, чтобы ей выдали добавку.
— Я наелась кашей, а бутерброд для тебя припрятала. Ты знаешь, как противно ощущать, когда об твою руку тает масло? Иногда, было даже щекотно, но в основном противно.
Я жадно выхватила из её рук кусочек еды, чувствуя, что не контролирую себя.
— Спасибо, — изнемогающе поблагодарила я.
— На здоровье, — улыбнулась Аля. — Ты только жуй, не хватало ещё подавиться.
Я покивала головой, так как рот был занят. Я жевала хлеб с таким напором, что в щеках отдавало ноющей болью.
Твёрдая корка покарябала горло — мой завтрак незамедлительно был уничтожен.
Проглотив бутерброд, я так и не получила желаемого насыщения. Теперь, во рту образовалась неприятная сухость.
— Что так смотришь на меня? — возмутилась Аля, заметив, что я немного скривилась. — Компот в карман не засунешь! Попей из крана!
Это была хорошая идея. Я двинулась к раковине, открыла кран и дотронулась губами до холодной струи. Как озверевшая, я жадно делала глоток за глотком хлорированной воды. Вот сейчас, мой завтрак можно было считать полноценным.
Но не успела я обрадоваться, как в комнату ворвалась вожатая. Закрыв за собой дверь, она, молча, сложила руки на груди.
— Что-то не так? — замешкавшись, пискнула Аля. Сегодня этот вопрос в топе задаваемых.
Рина светилась от ярости, но не произнесла ни слова, лишь грозно поманила Алю пальцем.
— Что случилось? — влезла я, чувствуя неладное, но Рина жестом приказала мне заткнуться.
Аля медленно подошла к вожатой, и было сильно заметно, как задрожали её коленки.
— Меня, уже порядком задолбал ваш дуэт, — медленно, сквозь зубы говорила Рина, взяв Алю за руку. — Вы думаете, что самые умные? Думаете, что надурили меня? — когда она стала задирать рукав подруги, оголив руку, блестящую от кусков масла, все стало понятно. Мы влипли.
На какое-то мгновение в комнате застыла тишина. Я слышала, как бьется сердце Али и ждала, какого-то выговора от Рины.
Но выговор она пропустила.
Рина с размаху ударила Алю по лицу.
— Если я сказала, что ей нельзя жрать, — захлебнулась она в крике, — значит, ей нельзя жрать!
Такой, я её видела впервые. Было такое ощущение, что Рина проходит сеанс экзорцизма. Как будто вот-вот, из нее вылезет демон.
— Я вас всех уничтожу! — она схватилась в Алю и начала таскать ее за волосы. — Грязные шлюхи! Я вам покажу, как воровать еду!
Крики вырезались в мою голову, и эта сцена, напомнила мне ситуацию с бомжом и Пермаковой. Точно также, несколько месяцев назад, пьяный мужчина управлял головой Кати, а после чего погиб. Справедливо ли, остаться стоять в стороне, дабы не наступить в эту грязь ещё раз? Определенно — нет. Аля этого не заслуживает.
Мне хватило несколько секунд, чтобы выйти из транса. Подбежав к вожатой, я со всей сила оттолкнула её. Рина оторвалась от Али, влетела спиной в стену и медленно сползла на пол.
— Прекрати! Она ни в чем не виновата! — закричала я. — Если хочешь расправы, то разбирайся со мной!
Рина медленно подняла на меня глаза, в которых горел пожар. Казалось, она сейчас испепелит меня.
— Это залёт, Филатова, — откашлялась она. — Огромный, тупорылый залёт.
На пол покапали слезы Али. Уверена, она уже тысячу раз пожалела, что ввязалась в эту авантюру.
— Я готова, — сказала я, выпрямив спину. — Я понесу любое наказание.
Губы вожатой скривились улыбке.
— Ещё как понесёшь, — усмехнулась Рина.
Она приподнялась и стала отряхивать свою форму.
— Кручик, — обратилась она к Але, — за мной. А с этой дурой, я разберусь позже.
Аля взглянула на меня испуганными глазами, сглотнула и пошла за Риной. Я ее понимаю, выбора особо не было.
Перед тем, как удалиться, вожатая угрожающе процедила:
— Я рада, что ты толкнула меня. Теперь, от тебя мокрого места не останется.
Дверь захлопнулась.
Мне хотелось разреветься, но я сдержалась. Я медленно разжала кулаки, чувствуя, как больно ногти впились в ладони. Все было как во сне. Никогда ты не подумала, что решусь на такое.
Да, теперь мне было страшно, но я не жалела. Не жалела, что надавала этой стерве. Она заслужила это, но что теперь за это будет мне, оставалось только догадываться.
Даже если меня приговорят на две недели карцера, я готова. Есть шанс, что хотя бы там меня накормят. Наверное.
Оставалось узнать, что будет с Алей. Надеюсь, ничего плохого. Действительно, ведь только одна из нас виновата, и я конкретно дала понять, что наказать надо только меня. Не сомневаюсь, для долбанной порки, Рина выберет мою кандидатуру.
Ещё несколько часов, мне придётся просидеть в своей комнате в ожидании собственной казни. И, когда я говорю «казнь», я ни капли не преувеличиваю.
***
Как в каком-то фильме ужасов, погода становилась все мрачнее и мрачнее.
Все два сектора, включая вожатых и Германа Сико, стоят в складском помещении, находившимся на территории лагеря. По стенам развешаны странные плакаты, с фразами, пропагандирующие сектантские наклонности, деревянные кресты, и сено, рассыпанное по всему сараю. Ребята перешептываются между собой, толкают друг друга, и напоминают собой стадо неповоротливых баранов. Отсюда, мне видно их всех.
Гоша и Рина не скрывают своих улыбок, они знают, что сейчас будут зрелищное представление. Одному Богу известно, сколько злости помещается в их сердцах.
Пробегаюсь глазами по помещению — ищу Алю. Ее нет.
Но вижу всех остальных. Мне хорошо видно.
Я смотрю на Волкову — она качает головой. Она считает меня тупицей.
Вижу Котовых — среди толпы их лица кажутся бездушными, бесчувственными. Безэмоциональными.
Темная глава, то бишь Сико, охотно потирает руки, в предвкушении своих действий.
А я… А что я? Как молодой солдат, попавший в плен безжалостным террористам, сижу привязанная веревкой к стулу, и не верю, что это все происходи наяву. Происходит со мной. Мои губы дрожат, а сердце выбивает чечетку. Они выдернули меня из комнаты, как цыпленка, приготовленного на рубку.
Глупо было надеяться, что я отделаюсь карцером. Только не тут. Не в колонии. Их извращенные умы придумали для меня более унизительное наказание. И кто-то скажет, что такого уже не бывает. Те жестокие времена прошли. Ха, как бы ни так. Вы скажите это обезумевшим людям, имеющих в подчинении несколько десятков подростков, и у которых развязаны руки на грязные дела. Им позволено все, потому что это их территория. Именно по этой причине, мои руки прижаты к телу толстой веревкой. Именно поэтому, они устраивают свой людской суд, лишенный логики и справедливости.
— Тишина, — подняв руки, вежливо попросил Сико. — Сегодня, мы собрались на этом уроке психотерапии, чтобы исключить сразу два человеческих порока: воровство и агрессия. А виновник сего торжества, наша, уже всеми полюбившаяся, Сонечка Филатова, — директор повернулся ко мне и наградил хищной улыбкой.
Мои глаза сузились, а глупые марионетки поддержали его речь аплодисментами.
— Сегодня, Соня, повела себя более чем омерзительно! — продолжал Герман, медленно шагая вокруг меня. — Она подтолкнула свою подругу на неверный путь, попросив ее прибегнуть к воровству. Соня решила, что она не хочет питаться наравне со всеми и захотела большего. А это, дорогие мои, называется чревоугодием.
Часть ребят завопила осуждающими стонами.
— Но это неправда! — сказала я, дергаясь на стуле. — Я не ела больше двух дней…
— Молчать, — перебил Сико, подставив свой морщинистый палец к губам. — Помимо этого, она посмела избить вожатую. Без весомой на то причины.
Снова эти злые стоны.
— Это все ложь! — не выдержала я. — Я лишь помогла подруге….
— Молчать! — теперь, его голос прозвучал, как гром в ясном небе. — Благодаря тебе, Аля угодила в карцер на три дня. Это тоже будет для нее уроком. Но знай, это только твоя вина.
Я задохнулась. Что он несет? Все было не так. Зачем они трогали Алю? Люди, остановитесь! Мои глаза бегали по сараю, в надежде увидеть сочувствующий взгляд, но все четно. Словно под гипнозом, все слушали Германа, а тот продолжал:
— Я не любитель прибегать к жестким мерам, но этот случай — абсурдный! Если бы я видел, хоть каплю раскаяния в глазах Сони, то я бы простил ее. Может, я стар и слеп. Так подскажите мне, друзья мои, кается ли эта грешница?
— Нет! — хором закричали дельфинята. — Мы ничего не видим!
Предатели. Герман породил таких же монстров, как и он сам.
Директор подошел ко мне, слегка наклонился, и положил руку на макушку. От его прикосновения, горлу подступил тошнотворный комок. Моя голова дернулась, противясь ему.
— Ты не виновата, дитя, — сказал он, словно переживающий отец. — Это все Демон внутри тебя.
Мне было страшно. Я боялась его до смерти. И того, что может сейчас произойти.
Я подняла глаза на Германа, ища в них крошку здравого смысла.
— Пожалуйста, — тихо взмолилась я, но он проигнорировал. Нарочно.
— Мы должны изгнать Демона, чтобы он покинул это юное тело! Вы только посмотрите, как эта нечисть, изуродовала бедняжку! — со смехом сказал он и его поддержала публика. Самым громким единомышленником была Рина. Еще бы. — Оно пожирает ее изнутри! Нам надо избавиться от этой твари!
Зуб даю, произнося эти слова, он говорил не о Демоне.
Господи, что этот безумец имеет виду? Что значит: избавиться?
— Кто начнет первым? — спросил Сико, обращаясь к толпе. — Может быть ты, Глеб?
Друг неохотно поднял голову, и дельфинята вытолкали его из толпы. Теперь, он стоял передо мной, а его глаза растерянно бегали.
— Скажи мне, Глеб, — он опустил свою руку ему на плечо. — Разве Аля заслужила, это наказание? Разве это было по-дружески, когда Соня заставила ее воровать?
Глеб молчал, и мне была заметна его дрожь. В этой вибрации, я ему ничуть не уступала.
— Тебе не жалко свою подругу Алю? — давил на него Сико. — Ты согласен, что в Соне сидит сам Дьявол?
Глеб начал судорожно трясти подбородком. Герман вселял в него ужас. Видимо, пытки над ним были настолько жестоки, что они поломали парня вдоль и поперек.
— Так помоги ей изгнать черноту из души! Помоги обрести истинное лицо! Давай!
Животная публика поддерживала его криками.
А я так и не могла понять, что сейчас произойдет. Ясно было одно, что-то ужасное. Я слабо вертела головой, умоляя Глеба не поступать со мной так. Он видел это. Ему было страшно, так же как и мне. Но, он сдался.
Моя щека покраснела, потому что в нее прилетела пощечина. Я опешила.
— Разве так изгоняют Демона? — возмутился Сико. — Так, ты даже таракана не напугаешь.
Боже. Что он творит?
— Глеб, остановись, — пропищала я. — Прощу тебя.
— Не слушай голос Дьявола! — влез Герман. — Действуй!
Крики в помещении, рвали мои перепонки на части.
Следующий удар, был сильнее. Кожу на лице начало щипать, а на глаза подступили слезы. Я закрыла веки и закусила губу, сдерживая истерический порыв.
Я была беспомощна. Я была жалкой. Будь сейчас в моей руку револьер, я бы с радостью пустила пулю себе в висок и остановила весь этот цирк уродов.
— Хватит с тебя, — похлопал Герман его по плечу, и Глеб с опущенной головой, скрылся в толпе. — Кто еще хочет попробовать?
Я сжала пальцы на ногах, догадавшись, что это только начало.
— Ты хочешь? — Герман заметил, как Тихон поднял руку. — Не разочаруй меня, мальчик мой.
Нет. Нет. Только не он.
— Прекратите, — прохрипела я. — Хватит.
Я хочу потерять сознание. Я хочу потерять сознание, и больше никогда не просыпаться. Даже отец, никогда не позволял поднимать на меня руку. Даже он!
Тихон игриво подошел ко мне, и, положив руки на пояс, встал в надменную позу.
— Посмотрим, получиться ли у тебя изгнать Дьявола?
Уголки губ Тихона вздрогнули.
— Ну, прости, детка, — от его удара мой стул пошатнулся, голову отвернуло в сторону, а из носа вытекла горячая струя.
Я не чувствовала боли. Казалось, я не чувствовала ничего в этот момент. Только гнев.
— Неплохо, — похвалил его Герман. — Но, этого все равно недостаточно. Кто, все же сможет справиться с грязью внутри нее? У кого хватит сил, выбить из нее все уродство?
Моя голова была опущена вниз, а перед глазами стояла уже привычная пелена. Кровь капала на колени, впитываясь в серую ткань. Мне было все равно, кто будет следующим, я уже заочно его ненавидела.
— Давай, разберись с ней! Давай! — голоса перемешались. — Избавь ее от Демона!
Я почувствовала чье-то присутствие рядом с собой и подняла голову. Все крики ушли на второй план, и мне стало по-настоящему противно. Надо мной навис Марат, с каменным лицом, он сжимал кулак в предвкушении удара.
В этот момент, мои глаза сдались, и слезы, вперемешку с кровью полились на робу.
Мне не было больно, когда Марат показал всем, как надо профессионально изгонять нечисть. Мне было мерзко. Я слышала, как начала гудеть публика, восхищаясь столь сильному удару, и тогда, я возненавидела Котова. Возненавидела весь этот дельфинарий. Мне не было больно, но мир вокруг вертелся адской каруселью. В ушах заложило, а кончик языка занемел.
— Пожалуй, достаточно, — спокойным тоном произнес Сико. — Эта душа чиста. Всем вернуться в расположение. А вы, — он обратился к Тихону и Марату, — отведите ее в лазарет.
Толпа начала расходиться. Девушки, включая Майю, сочувственно прощались со мной взглядом. Кто-то из парней хихикал, кто-то испуганно выходил из помещения. Первым из сарая выбежал Глеб, распихивая всех, кто был впереди.
С двух сторон ко мне подошли Котовы, и начали развязывать веревку.
— Уберите свои руки! — зарычала я. — Не прикасайтесь ко мне!
Игнорируя мои рыдания, они подхватили меня за плечи и повели в лазарет.
— Не трогайте меня! — захлебывалась я, тормозя пятками о землю. — Пошли вон от меня!
— Да заткнись ты, дуреха, — буркнул Марат. — Еще спасибо скажешь.
Или я находилась в шоковом состоянии, или они были не в себе. Как они смеют, после этого прикасаться ко мне?
Что есть силы, я начала брыкаться, но они были сильнее.
— Я ненавижу вас! — мои руки обмякли. — Ненавижу!
— Это понятно, — сказал Тихон, оглядываясь по сторонам. — Просто дойди до больнички и все. Тетя доктор подует на ваву, и все пройдет.
Он говорил это так, будто я только что содрала коленки, катаясь на велосипеде.
Мне оставалось только повиноваться, потому что сил спорить не просто не было. Мне хотелось отрубить свои руки, где только что, держали меня Котовы. Вот, в ком сидят истинные Демоны.
Затолкнув меня в лазарет, они поспешили покинуть меня, но я догнала их кулаками в спину.
— Твари! Ублюдки! Ненавижу!
Марат схватил меня за плечи и оттолкнул в сторону.
— Включи мозги, — рявкнул он. — Если бы не мы, сколько еще желающих могло попробовать ударить тебя? — серьезно спросил он. Но, я не понимала, к чему он клонит.
— Да, подумай над этим, — кинул Тихон, и они закрыли дверь.
Я стояла обескураженная, переваривая информацию. Они это серьезно? Они хотят сказать, что сделали мне одолжение? Они в своем уме? Поступили подло, а теперь прикрываются, якобы добрым делом? Ложь! Не верю!
Я упала на ближайшую койку, уткнувшись лицом в подушку. В лазарете было темно, но удивительно спокойно. Никто не собирался оказывать врачебную помощь, но она и не была мне нужна. Я хотела побыть одной.
Наконец-то, я позволила дать волю эмоциям. Слегка приглушив крик пледом, я высвобождала из себя Демона, который был готов взорвать все это место.
Моя шкала Ада застопорилась на отметке 10. Бинго! Это рекорд!
Я думала о Глебе — он трус и подлец.
Я думала об Але, но сейчас мне было себя жальче.
Я думала о Котовых и проклинала их.
Я думала о таблетках. В медпункте их много. Еще немного и у меня будет достаточная доза. И тогда появиться шанс, но торопиться не стоит. Нужно все хорошенько продумать. Может, сделать себе подарок на День Рождение? Это будет настоящий праздник, если у меня получиться выбраться отсюда. Если я попаду в город, у меня появиться шанс прекратить все это безумия. День Рождение, он через несколько месяцев. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.
День Рождение…
И тут, мои глаза распахнулись.
Когда будет мое День Рождение, мне исполниться шестнадцать. Я стану старше, правильно? А значит, я могу стать дельфиненком сектора В.
Боже. Нет. Нет. Нет.
Тогда, я точно не жилец. Я не позволю этому случиться. Ни за что!
У меня будет только один шанс. Мне срочно нужны эти таблетки.