- Да пошли ты их к чертовой матери!
Что я и сделал. Но, к сожалению, угрозы оказались не напрасными, и после этого инцидента я много лет не снимался на студии "Мосфильм".
III
Говорит Станислав Иосифович Ростоцкий,
народный артист СССР, кинорежиссер картины
"А зори здесь тихие". 6 апреля 1999 года
"Когда мы сочиняли воспоминания героинь кинокартины "А зори здесь тихие" и дошли до Галки Четвертак, то не могли представить ее прошлую, мирную жизнь, выбрать из нее наиболее яркое, запомнившееся событие.
Галка воспитывалась в детском доме, была удивительной фантазеркой, смело придумывала различные невиданные ситуации и события. А что она могла придумать, характерное для ее поколения?
Довоенное поколение любило кино, жило с его героями одной жизнью. Вот и Галка тоже должна была непременно обращаться в своих воспоминаниях к фильмам того времени.
Сначала мы прикинули для ее воспоминаний историю Золушки. Любовь несчастной сиротки к принцу. И, размышляя таким образом, подошли к кинокартине "Цирк". Это был один из самых популярных в довоенные годы фильмов. Для многих из нас он был прекрасной сказкой. И в нем были удивительные, как бы сказочные герои - Сергей Столяров и Любовь Орлова. Тогда в нашу жизнь еще не было введено понятие "звезда", но этих актеров вполне можно было назвать "звездами". Слово "звезда" точно определяло облик Сергея Столярова. Он был, конечно, "звездой" - прекрасно сложен, красив, причем красив типично русской красотой. И нам стало ясно, что Галка Четвертак должна была в него влюбиться, как и многие, многие девушки того времени. Он был для нее тем прекрасным принцем, о котором мечтают Золушки всех времен и народов. К тому же Сергей Столяров сыграл много ролей героев русских народных сказок.
Мы придумали, что Галка купила себе открытку с портретом Сергея Столярова и стала выдавать его за своего любимого. В своих мечтах она, конечно, представляла себя Любовью Орловой, танцующей на пушке. Это было наивно, смешно и трогательно. Так казалось нам, и мы не ошиблись. Хотя от времени кинофильма "Цирк" нас отделяло большое расстояние, тем не менее и современные зрители должны были знать этот кинофильм и с радостью и пониманием откликаться на Галкины мечты. К счастью, у Сергея Столярова есть сын Кирилл Столяров, который во многом похож на своего отца. И нам не нужно было искать актера и заботиться о сложном гриме. Мы не скрывали, что это не сам Сергей Столяров. Нам нужно было не точное воспроизведение фильма, а рождение ассоциаций, которые делали образ Галки еще более трогательным. С помощью Кирилла Столярова мы смогли создать точное ощущение времени, сообщить еще более глубокий трагизм жизни Галки Четвертак, этой наивной девочки, вместе с которой погибала и ее мечта.
В повести Бориса Васильева "А зори здесь тихие" нет эпизода воспоминаний Галки Четвертак о прекрасном принце из кинофильма "Цирк". Этот эпизод был рожден во время съемок как дань уважения кинематографистов 70-х годов тому великому кинематографу, который помог нашему народу выстоять в Великой Отечественной войне. Наверное, поэтому сцена так органично вошла в фильм и была принята зрителем.
Через год после выхода фильма на экран я приехал на место съемок. А снимали мы эту сцену у стен Спасо-Андроникова монастыря, где находится Музей древнерусского изобразительного искусства им. Андрея Рублева. Выбор для съемок монастыря был не случаен. В 30-е годы почти во всех монастырях были открыты колонии, тюрьмы или детские дома. Я приехал в музей с моим товарищем из Чехии Либором Батерла - руководителем телевидения Чехословакии, чтобы показать ему удивительные иконы - гордость национальной культуры. Но в этот день, к сожалению, музей был закрыт. Я все-таки прошел на территорию бывшего монастыря и разыскал дежурную. Вероятно, она вспомнила съемку фильма у ворот монастыря, узнала меня и открыла двери одного из корпусов музея, отдала мне ключи и ушла. Мой чешский друг был потрясен оказанным нам доверием".
ОКРУЖЕНИЕ
Наш кинематограф всегда занимал особое место в сердце человека. Актеров любили, да что там любили - обожали. Герой на экране был красив, мужественен, внутренне благороден и, несмотря на многоликость, прекрасен в своей гармонии и внешней, и душевной. Овеян романтикой. Лицо этого героя воплощали многие актеры, и простодушный зритель, по многу раз просматривая одни и те же фильмы, иной раз путал актеров. Положительный образ прекрасного, могучего, сильного, красивого и яркого человека - это Симонов и Бабочкин, Черкасов и Абрикосов, Самойлов и Столяров, Переверзев и Андреев. Зрители отождествляли артиста с тем характером, образом, который они видели на экране - пластическое изображение лица нации. Вот таким должен быть человек! Этот герой мог быть и сказочным былинным богатырем, как Сергей Столяров; мог быть исторической личностью, как образы Симонова или Черкасова, или современником - у Самойлова, Андреева, Алейникова, Абрикосова. Но в любом случае это был герой, которому верили. Это была часть нашей культуры и веры - веры в светлое будущее. Тем более после войны: это были лица победителей - за ними стояла наша армия, наши жертвы. За ними стояли маршалы, генералы, солдаты; это они воплощали на экране видимые достижения нашей победы, и зритель радовался, когда видел на экране лица богатырей прошлых и нынешних дней. Это требовало от актера как гражданина и человека огромной самоотдачи, потому что любви без взаимности не бывает.
Так вот, случалось, что их путали. Например, отцу часто приписывали роли Евгения Валериановича Самойлова. И наоборот. Отец играл былинных богатырей, а Черкасов в фильме Эйзенштейна - Александра Невского. И тем не менее многие считали, что Александра Невского сыграл отец,- тоже ведь былинный богатырь, в латах, в одежде древнерусского воина. И случилась такая странная вещь - орден Александра Невского, которым награждали наших полководцев, выполнен не с Черкасова, а с отца. Ювелир взял его профиль из картины "Василиса Прекрасная".
На своих выступлениях отец приводил забавный эпизод:
- Иду я как-то по улице, догоняет меня какой-то человек. Улыбается, говорит: "Здравствуйте, я вас узнал".- "Ну,- говорю,- спасибо".- "Вы киноактер?" - "Да".- "Тогда еще раз - здравствуйте, товарищ Переверзев".
И это никого не удивляло: сценические поступки актеров, их духовное единство, их лица - все как бы слилось в один собирательный образ. Образ по-русски это значит: объять враз.
Вот так сложился образ киногероя в нашем кинематографе.
Мне хотелось бы рассказать о товарищах отца, о взаимоотношениях между ними, ну и, конечно же, об отношении к своей профессии.
Уже после смерти отца мне приходилось встречаться с Иваном Федоровичем Переверзевым, с которым мы много лет работали в одном театре, вместе выезжали на гастроли, где подолгу жили, что называется, бок о бок. Он мне часто говорил:
- Вот мы с батей твоим дружили...
Иван Федорович был могуч и немногословен. Когда смотришь на него испытываешь неподдельную гордость. Каков человечище, а? С отцом его связывали уважительные отношения. Актеры того, ставшего легендарным, поколения поддерживали друг друга и в житейской сумятице, и в непростом идеологическом борении. Они понимали, что надежное плечо товарища многого стоит.
Проявилась актерская солидарность и на Первом учредительном съезде кинематографистов. К тому времени уже прочно сложилось засилье режиссеров. Официально считалось, что главней и необходимей лица на киностудии нет. Режиссеры были проводниками воли партийного руководства. Актеры - дело второе. Их брали или не брали, утверждали или отвергали. Поэтому и отношения между режиссерами и актерами были сложными. На Первом съезде отец взял на себя смелость от актерского цеха, от сообщества униженных сказать: это несправедливо, сложившееся положение - порочно. Не может быть такого, чтобы в списках членов Союза кинематографистов числилось 878 режиссеров и только 475 актеров. Ведь на практике все наоборот - в каждом фильме у одного режиссера снимается как минимум 10-15 актеров. Разве можно себе представить "Чапаева" без замечательной работы Б. Бабочкина, а фильм "Ленин в Октябре" без М. Щукина, и многие другие фильмы без талантливых актеров Черкасова, Марецкой, Симонова? Наше кино погибнет без этих мастеров.
И еще отец затронул тему, о которой говорить было не принято, а многие просто остерегались. Он сказал:
"Все вы знаете артиста Ивана Переверзева. Вы его помните как "Парня из тайги", вы его помните как Ивана Никулина - русского матроса. Когда М. И. Ромму нужен был исполнитель роли Ушакова, он перебрал всех актеров и выбрал среди них Переверзева. Когда для фильма "Урок жизни" Ю. А. Райзману нужен был главный герой, он из всех актеров выбрал Переверзева. Когда нужен был Васильеву актер для фильма "Герои Шипки", то выбрали Переверзева. Переверзев - актер большого масштаба, такого же как Б. Андреев, как Н. Крючков. Но почему же сейчас, присваивая почетные звания артистам, не представили к званию Переверзева? Получила звание Л. Смирнова, она, конечно, достойна его, но, разумеется, не одна, с ней вместе достойны Бернес, Кадочников, Сорокин, Баталов и другие. Мы, работники кино, не можем понять, почему яркие актеры у нас недооцениваются. И если так обстоит дело с ведущими мастерами, то что же будет с молодежью? Ведь это грозит тем, что мы растеряем большие таланты в нашем искусстве".
Иван Федорович Переверзев был мужественным не только на экране вспомнить хотя бы "Первую перчатку", один из лучших фильмов о спорте, после которого актер на долгие десятилетия стал кумиром мальчишек. Бои на ринге шли не "понарошку" - известнейшие спортсмены Константин Градополов и Виктор Михайлов тренировали, готовя к роли, Ивана Переверзева, заставляя по пять раундов работать на ринге в поединках с опытными боксерами. И удивлялись мужеству его, несокрушимой воле к победе.
Вспоминаю совершенно легендарное событие, главным героем которого был Иван Федорович Переверзев. Был он тогда на съемках в Ялте. В это время в нашу страну приезжает известный американский актер и певец Поль Робсон. Никита Сергеевич Хрущев отдыхал в Ливадии, и Поль Робсон прибыл туда на корабле. Встречали его чиновники высоких рангов, представители партийных организаций, и поскольку американский певец был фигурой неординарной, решили, что цветы ему на трапе вручит русский прославленный артист - Иван Переверзев. Поль Робсон отличался высоким ростом и могучим телосложением. Иван Федорович в этом ему не уступал. Поль Робсон безусловно оценил богатырскую стать русского актера, обнял его, сразу же стал знакомиться:
- Я - Поль.
- А я - Иван.
- О, Поль - Иван, Поль - Иван...
Это была удивительно трогательная встреча. Полю были совершенно неинтересны крутившиеся вокруг чиновники, обставлявшие протокол этой встречи. А когда они увидели, как расположен гость к Ивану Федоровичу, решили и его пригласить в Ливадию на официальный прием. Когда Переверзев приехал туда, Поль увидел его, посадил рядом и весь вечер разговаривал только с ним одним. Спел по просьбе собравшихся своим неповторимым басом "Широка страна моя родная". И опять: Иван... Иван... вышло так, что даже про Хрущева забыли, перестали его замечать, что глубоко задело генерального секретаря. А надо сказать, что выпито уже было достаточно. Наконец Никита Сергеевич не выдержал и сказал переводчику: да объясни ты ему, наконец, это актеришко, это дерьмо, у меня их целая куча, захочу - и выгоню всех вон. Приблизительно так звучала эта унижающая человеческое достоинство фраза. Пока переводчик мучился с переводом, подыскивая поделикатней выражения, Иван Федорович встал вдруг во весь свой богатырский рост, поставил рюмку и, глядя в лицо руководителя страны, ее, так сказать, хозяина, четко и громко сказал:
- Никита Сергеевич, а не пошли бы вы на хер!
Всех охватило шоковое состояние. Мгновенно подошли спецлюди в серых пиджаках, попросили Ивана Федоровича выйти и отвезли его в Ялту, в гостиницу. Потом он рассказывал, что это были тяжелые минуты. Он лег, не раздеваясь, на кровать и стал ждать, когда приедут за ним.
И действительно приехали. Под утро. Два человека. Остановились на пороге, и один из них сказал:
- Иван Федорович, нас прислал Никита Сергеевич извиниться перед вами.
Вот так. Это было уже другое время. Но профессиональное и человеческое достоинство защищалось, как и всегда,- личным мужеством.
Недавно отмечалось 85-летие со дня рождения И. Ф. Переверзева. В зале кинотеатра "Иллюзион" собрались друзья артиста. Их было немного, но они оставались верны памяти Ивана Федоровича. Говорили о его творчестве, о том, какой это был красивый, мужественный человек. Читали стихи, пели песни, смотрели фрагменты фильмов с его участием... Почти каждый из выступавших непременно говорил, каким он был надежным другом, отмечали чувство справедливости и милосердия, которыми так щедро наделила природа этого русского артиста. Вспоминали его отношение к опальному в 60-е годы писателю Виктору Некрасову. Создатель одного из самых лучших произведений о войне книги "В окопах Сталинграда" - проживал в Киеве в полной изоляции и нищете. Его не издавали, мать продала почти все, что осталось у них в квартире. Знакомые и бывшие друзья сторонились В. Некрасова, встречаться с которым стало небезопасно.
Вот в это время, когда наш театр приезжал на гастроли в Киев, Иван Федорович обязательно шел к Виктору Некрасову - покупал закуску, вино, гостинцы и, вопреки трусливой позиции большинства, спокойно отправлялся в дом опального товарища. И все дни, пока мы находились в Киеве, эти встречи бывали ежедневными, и делалось это с чувством собственного достоинства и твердой веры в необходимость оказать помощь другу в трудное для него время. Как вспоминали на вечере, Виктор Некрасов был очень благодарен Ивану Переверзеву за его мужество и бескорыстие.
Таков был стиль жизни этого человека: дружбу он понимал как действие, как поступок. Евгений Весник рассказал, как однажды судьба забросила их с Иваном Федоровичем в город Экибастуз, где под наблюдением соответствующих органов находился бывший секретарь ЦК ВКП(б), долгое время бывший вторым человеком в стране, на совести которого, вероятно, было много разного рода дел, связанных с событиями 30-х и 50-х годов - Георгий Максимович Маленков. Развенчанный, сосланный, он одиноко доживал свои дни в забытом Богом городке. Следуя пушкинскому принципу - "милость к павшим", Иван Федорович посчитал своим долгом навестить опального властителя, и так же, как и к Виктору Некрасову, пришел к нему с гостинцами. По воспоминаниям Е. Весника, они долго о чем-то беседовали вдвоем.
Независимость, обостренное чувство справедливости и извечное российское понятие "милосердие" - слово, трудно переводимое на другие языки,- это яркие грани души и таланта Ивана Переверзева. Именем этого большого русского артиста был назван корабль "Иван Переверзев". Сейчас он находится в ведении украинских властей, тем не менее сохранил свое гордое имя и с достоинством представляет славу нашего отечественного кино в портах Кубы и Южной Америки.
Отец любил повторять слова Александра Сергеевича Пушкина: "Я могу быть подданным, даже рабом, но шутом или холопом не буду и у царя небесного".
Понятие чести причислялось почему-то к понятиям белогвардейским, и многие благополучно обходились без этой нравственной категории.
В душе отца слово "честь" занимало одно из главных мест. Заботиться о чести, т. е. о добром имени, должен каждый, о чине - тот, кто служит государству, о славе - лишь немногие. Этот постулат Шопенгауэра - хотя отец и не был поклонником немецкого философа,- был его программой. Честь человека - это больше, чем жизнь. За честь я готов пойти на баррикады, я готов сделать все, что угодно. Неважно, унижают ли при этом лично мое достоинство или достоинство моих собратьев. Понятие чести сродни понятию долга.
О чине заботятся лишь те, кто служит государству. И вот тут... Да, было обидно, оскорбительно, что не давали звания, когда у него такой послужной список. Но когда я принес отцу уже в больницу папку со званием народного артиста, он не придал этому никакого значения: ладно, сказал, положи куда-нибудь, я тут еще один эпизод написал: встреча Дмитрия с митрополитом Алексием, давай-ка лучше почитаю.
И о славе отец совсем не думал. Я помню, как передали нам журнал "Синемон", где в обойме великих актеров вместе с Чарли Чаплином, Гарольдом Ллойдом, Бертером Кейтом, Робертом Тейлором, Гарри Купером, Анной Маньяни от Советского Союза был только один актер - Сергей Столяров. Отец принял это с юмором: да что там, это ерунда, есть Бабочкин, есть Симонов, вот кто должен быть здесь. На Западе все наши фильмы считают пропагандой, а это неправильно.
Уверен, сказано было искренне, от души. Слава как таковая его не интересовала. Я теперь понимаю поступки людей моего поколения, когда отказываются от каких-то юбилеев. Такой великолепный мастер, как Георгий Михайлович Вицин,- он даже отказался идти в Кремль получать звание народного артиста Советского Союза, в последнюю минуту сказался больным. Не в этом суть, и не застолья останутся в памяти людей. Я понимаю отказавшуюся от юбилея Марию Алексеевну Ладынину. Люди, которые пережили и славу и терния, суету и фальшь юбилеев и прочих разных знаков внимания и отличия воспринимают с трудом или вовсе не воспринимают.
Все определяется мерой личности, ее масштабностью и талантливостью...