Признаемся - нам тоже. Для того, чтобы хоть что-то понять в "Имени розы", нам и самим пришлось разворошить целую библиотеку. А то просто неясно было, что за странные фразы, подозрительно похожие на прочитанные ранее, мешают нам спать. К чести Эко, он и не думал прятать концы в воду. Напротив, он повсюду оставлял жирные следы. И кажется, не напрасно.
Теперь к сути дела. Разумеется, восстановить непрочитанную книгу трудно, обычно почти невозможно. Однако случается, что книга просто мечтает быть восстановленной, что от нее некуда деться, что она преследует исследователя. Обычно это не заслуга, а беда ее автора. Но и в таком случае книга не дается профану. Вернее, восстановить-то он ее восстанавливает, но не так. Или же сжигает впопыхах библиотеку.
Однако и в более прозаических случаях, если известно назначение книги, к чему она и отчего, ее можно попытаться восстановить.
3
Мы уже знаем: книга мастера определяет, предопределяет реальность. И еще как! Когда Иванушка расказывает о своей встрече с чертом, а заодно - о беседе Пилата с Иешуа, мастеру только и остается, что возопить: "О, как я угадал! О, как я все угадал!" Он возопил дважды. Ну, один раз, допустим, это про Пилата. А второй? Что же он еще такое угадал?
А вот что, господа присяжные заседатели:
"Вчера на Патриарших прудах вы встретились с Сатаной... Его нельзя не узнать, мой друг! Впрочем, вы... вы меня опять-таки извините, ведь я не ошибаюсь, вы человек невежественный?... Ну вот, ну вот... Неудивительно! А Берлиоз, повторяю, меня поражает... Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее."
Какой, к черту, Воланд? Разве у черта нет других имен? Да и обличий? Да и кто сказал, что его нельзя не узнать? Это товарища Сталина нельзя не узнать, встретив на улице. А черта можно, еще как можно. См. Гете, "Фауст". Это, может, у Гуно иначе.
Но все равно: каким образом мастер с легкостью не только опознал таинственного профессора, корифея всех наук, недавнего собеседника Иванушки, но и установил его анкетные данные?
Да куда уж проще! Воланд, может быть, и не герой романа о Пилате (хотя, впрочем, - "ведь он тогда уже родился"), но, во всяком случае, его адресат. По просьбе, может быть, даже по звонку мастера он и принял это обличье. Тем более, что:
"Ах, ах! Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не я! Хоть все и перегорело... все же клянусь, что за эту встречу я отдал бы связку ключей Прасковьи Федоровны, ибо мне больше нечего отдавать."
Стало быть, просьба была сформулирована давным-давно, когда что-то еще теплилось. И вот, надо же, все сбылось - а он узнает об этом совершенно случайно.
Итак, роман был адресован Воланду. Вообще говоря, это не новость. В специальной литературе уже обсуждался вопрос о том, каким образом мастер надписал конверт. Письмо дошло, дошло - но вот ответ был отправлен по странному адресу. Как известно, мастера он настиг в сумасшедшем доме.
И в дальнейшем мастер, вернее, его роман, дирижирует этим греческим хором. Действие романа "Мастер и Маргарита" разворачивается в точности параллельно декламации "Романа о Пилате" - сначала Воландом, потом Гипносом (сон Иванушки), а затем Маргаритой по вновь обретенной рукописи. В это самое время, в точности в такт, под взмахи дирижерской палочки мастера разыгрывается театральное действо "Воланд в Москве". После вторично - и на сей раз на своем месте, в конце "Романа о Пилате" - произнесенных слов "пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат" представление завершается. За его рамками остаются только серия пожаров и позорное бегство большинства действующих лиц и исполнителей из Москвы.
Что же до "Имени розы", то булгаковский сценарий и здесь в точности повторяется.
Представление, устроенное Князем Тьмы в итальянском монастыре, направляется дирижерской палочкой Иоанна Патмосского, автора "Апокалипсиса". Монахи гибнут именно так, как, согласно Иоанну, должно будет погибнуть человечество. Книга содержит сценарий - вот он и исполняется. За серией убийств стоит, как мы знаем, старый монах Хорхе Бургосский, прозрачный, как мы вскоре увидим, персонаж, большой любитель оного "Апокалипсиса". Стоит но не совершает, ибо они вполне успешно совершаются сами. По-настоящему насильственной смертью умер только один монах, да и в этом случае Хорхе только подстрекатель.
Ароматом "Апокалипсиса" буквально пропитано все аббатство: монахи ждут конца света, Апокалипсиса в натуральную величину. Так что убийства приходятся, так сказать, ко двору. Однако после пятой по счету смерти сценарий заканчивается. Шестое пророчество Иоанна меняет фронт, так сказать предает Хорхе в руки Вильгельма и тогда аббатству приходит конец - оно сгорает вместе со своей драгоценной библиотекой, о которой в романе сказано: "Се лабиринт величайший, знак лабиринта мирского. Знак... Вдобавок, лабиринта.
4
Итак, явный мотив "Имени розы" - "Апокалипсис". И не только музыкальный мотив. Аббатство располагает крупнейшей в мире коллекцией изданий "Апокалипсиса" и комментариев к нему. Вполне апокалиптичны истории и теории ересей, пересказами которых полна книга. "Апокалипсисом" же пугают бедных монахов. Наконец, при помощи стихов из "Апокалипсиса" упорядочены залы библиотеки. То есть Храма.
Ну, а Булгаков?
Его отношения с Новым Заветом, прямо скажем, довольно странные. В "Мастере и Маргарите" наиболее явные цитаты из "Евангелия" - это выдержки из допроса Иешуа Пилатом.
Евангелие если перед кем и лежит, то перед прокуратором. В форме доноса. Иешуа, естественно, все отрицает. На Храм не посягал. Осла, и того не было.
Что же до христианской символики, то напомним - после того, как Маргарита, мастер и Азазелло сожгли роман вместе с особнячком, произошло следующее:
"Комната уже колыхнулась в багровых столбах, и вместе с дымом выбежали через двери трое, поднялись по каменной лестнице вверх и оказались во дворике. Первое, что они увидели там, это сидящую на земле кухарку застройщика... Состояние кухарки было понятно. Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивая, взрывали фонтанами землю. Маргарита вскочила первая, а за нею Азазелло, последним мастер. Кухарка, простонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазелло грозно закричал с седла:
- Отрежу руку! - Он свистнул, и кони, ломая ветви лип, взвились и вонзились в низкую черную тучу. Тотчас из окошечка подвала повалил дым. Снизу донесся слабый, жалкий крик кухарки:
- Горим."
Стало быть, против нечистой силы крестное знамение не очень помогает. Да и симпатии автора явно на стороне черта. Особенно если он говорит цитатами из товарища Сталина и с грузинским акцентом. Ведь его даже ГБ не берет (хотя и пытается).
5
Сколько романов написал Булгаков? Один, конечно. Раскроем теперь единственное, по сути, первое и последнее, программное, природное произведение Булгакова - "Белая гвардия".
С чего начинается роман, мы уже знаем. Ну, а дальше что?
А дальше - смерть матери.
"Как-то, в сумерки, вскоре после похорон матери, Алексей Турбин, придя к отцу Александру, сказал:
- Да, печаль у нас, отец Александр. Трудно маму забывать, а тут еще такое тяжелое время... Главное, только что вернулся, думал, наладим жизнь, и вот...
- ...Что сделаешь, что сделаешь, - конфузливо забормотал священник... Воля Божья.
- Может, кончится все это когда-нибудь? Дальше-то лучше будет? неизвестно у кого спросил Турбин.
Священник шевельнулся в кресле.
- Тяжкое, тяжкое время, что говорить, - пробормотал он, - но унывать-то не следует...
Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю, там, где она была заложена цветной закладкой.
- Уныния допускать нельзя, - конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. - Большой грех, уныние... Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, - он говорил все увереннее. Я последнее время все, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше все богословские...
Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал:
"Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод, и сделалась кровь."
Сообразуясь с этим предсказанием, как мы помним, и засунул Эко одного монаха в бочку со свиной кровью, а второго в ванну с водой. Уже мертвых, конечно.
Далее, в главе 19-й, когда доктор Турбин пытается оказать медицинскую помощь больному сифилисом П.Русакову:
"Полное облегчение, уважаемый доктор, мы получаем только там, - больной вдохновенно указал в беленький потолок. - А сейчас ждут нас всех испытания, коих мы еще не видели... И наступят они очень скоро.
- Ну, покорнейше благодарю. Я уже испытал достаточно.
- Нельзя зарекаться, доктор, ох, нельзя, - бормотал больной, напяливая козий мех в передней - ибо сказано: третий ангел вылил чашу в источники вод и сделалас кровь...
- ...Убедительно советую, поменьше читайте "Апокалипсис"... Повторяю, вам вредно..."
Апокалиптически роман и заканчивается - вернее, последнее в нем, что не сон:
"И увидел я мертвых и великих... и судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими...