Не забывать никогда - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

Артуру, которому завтра — 18!

Вы заметили на обрыве хорошенькую девушку? Не протягивайте ей руку! Могут подумать, что это вы столкнули ее вниз.

13 июля 2014 года

Кому:

Научно-исследовательский институт судебно-медицинской и криминалистической экспертизы (НИИ СМКЭ)

Лаборатория идентификации жертв катастроф

Заведующему Ж. Кальметту

От:

Национальная жандармерия,

Территориальная бригада коммуны Этрета,

Департамент Приморская Сена

Лейтенанта Б. Донадье

Господин Кальметт,

Ночью 12 июля 2014 года, около 2 ч. 45 мин., возле населенного пункта Валлез д’Этиг, расположенного в трех километрах к западу от коммуны Ипор, произошло обрушение толщи скалистого берега, от которого отделился и рухнул блок объемом примерно 45 000 кубических метров. Такого рода нарушения устойчивого состояния известнякового массива на нашем побережье не редкость. Помощь, прибывшая на место менее чем через час, констатировала, что в результате обрушения никто не пострадал.

Людей под обломками не оказалось, но спасатели обнаружили странную находку, которая, собственно, и побудила написать это письмо. Среди громоздившихся на берегу меловых глыб нашли останки трех человек.

Жандармы, прибывшие на место происшествия, не обнаружили поблизости ни одежды, ни личных вещей, позволявших идентифицировать останки. Можно предположить, что речь идет о спелеологах, попавших в скальную ловушку, так как карстовые пещеры в известняке, из которого сложены здешние скалы, давно облюбовали поклонники подземных прогулок. Однако за последние месяцы и даже за последние годы к нам не поступало ни одного сигнала о пропавших спелеологах. Возможно, останки пролежали в земле много лет, но, насколько возможно оценить без специальной экспертизы, они кажутся не слишком давними.

Хотелось бы уточнить, что обнаруженные в результате обрушения кости разбросало по берегу в радиусе примерно сорока метров. Следственно-розыскная судебная бригада, присланная из департамента полковником Бреденом, приступила к сбору разрозненных частей скелетов. Ее предварительные выводы совпадают с нашими: не все кости одинаковой сохранности, и создается впечатление, что смерть настигла свои жертвы в разное время, с промежутком в несколько лет. Причина гибели людей пока не установлена, однако при первичном осмотре костей и черепов следов травм, способных повлечь за собой смерть, не обнаружено.

Не имея ни малейшей зацепки для начала расследования, мы не в состоянии начать процесс идентификации, ибо не представляем, ни что произошло до гибели этих людей, ни что после. Вопросы остаются открытыми: кто эти трое? Когда они умерли? Какова причина их гибели?

Разумеется, находка вызвала множество пересудов среди местных жителей, переживающих в последние месяцы трагические события, на первый взгляд не имеющие отношения к обнаружению останков трех неизвестных.

Понимая, какое множество срочных дел находятся на контроле в Лаборатории и сколь велико горе семей, ожидающих официального установления личностей своих скончавшихся близких, я тем не менее позволю себе настоятельно просить вас дать распоряжение подчиненным вам службам, чтобы те в виде исключения срочно приступили к экспертизе вышеозначенных останков.

С уважением, Лейтенант Б. Донадье.

19 февраля 2014 года.

— Осторожно, Джамал, трава на склоне скользкая.

Накинув плащ, Андре Жозвиак стоял у дверей своей гостиницы-ресторана «Сирена» и чувствовал, что его благоразумный совет, похоже, уже неуместен. Ртуть в термометре, висевшем над меню, усиленно стремилась пересечь нулевую отметку. Ветер практически стих. Кованый флюгер в виде маленького парусника, закрепленный на одной из выступавших балок фасада, был недвижен, словно заледенел за ночь.

Андре Жозвиак наблюдал, как на его глазах на берегу занимался день: таяла тонкая корочка льда, покрывавшая машины, припаркованные перед казино; дрожала, постукивая друг об друга, крупная галька, напоминавшая яйца, отложенные гигантской хищной птицей. На востоке только что пробудившееся солнце лениво поднималось над морем, выкатываясь из-за голой скалы, высившейся в Пикардии, в сотне километров от здешнего пляжа.

Джамал шел мелким шагом. Андре видел, как он миновал казино и начал штурмовать подъем улицы Жан-Эли. Сцепив пальцы, хозяин гостиницы подул в ладони, согревая их. Пора подавать завтрак немногочисленным постояльцам, проводившим зимний отпуск на берегу Ла-Манша. Поначалу он считал этого молодого араба-инвалида чудаком: тот каждое утро совершал пробежку по туристической тропе, одинаково ловко двигая как собственной мускулистой ногой, так и протезом, завершавшимся стопой из углепластика, ввинченной в кроссовок. Сейчас он испытывал к нему подлинную нежность. В возрасте Джамала, иначе говоря, когда ему еще не было тридцати, Андре каждое воскресенье по утрам отмахивал сто километров на велосипеде — Ипор–Ивето–Ипор, в полном одиночестве, и те три часа, что занимала дорога, никто не полоскал ему мозги. Поэтому, когда чумовой парень из Парижа на своей силиконовой ноге каждый день с первыми лучами солнца отправляется потеть в здешние долины, он его понимает.

Тень Джамала крадучись мелькнула на углу лестницы, ведущей наверх к скалам, и быстро исчезла за мусорными контейнерами казино. Хозяин «Сирены» вышел на улицу и закурил «Винстон». Несмотря на холод, не он один рискнул высунуть нос на улицу. Вдалеке по мокрому прибрежному песку шла почтенная дама с маленькой смешной собачкой на бесконечном поводке. Дерзкий песик, напоминавший игрушку на батарейках с дистанционным управлением, истерически тявкал на пролетавших чаек. В двухстах метрах от дамы, возле воды, засунув руки в карманы потертой коричневой кожанки, стоял высокий субъект и вызывающе глядел в морскую даль, словно намеревался взять реванш над горизонтом.

Затушив окурок, Андре вернулся в гостиницу. Он не хотел, чтобы его увидели в домашнем костюме, небритым и непричесанным, похожим на доисторического человека, вылезшего из пещеры, которую много лет назад покинула мадам Кроманьон.

С регулярностью метронома Джамал Салауи взбирался на самый высокий скалистый берег в Европе. Сто двадцать метров. Когда последние виллы остались позади, дорожка сузилась до пешеходной тропы. Вид открывался до самого Этрета, на десяток километров вдаль. В конце прибрежной полосы Джамал заметил две фигуры: старушку с собачкой и мужчину, стоявшего лицом к морю. Три чайки, напуганные пронзительным тявканьем пуделя, внезапно вылетели из-за скалы и, опережая его, с десяток метров летели у него над головой.

Первое, что заметил Джамал после указателя на кемпинг «Риваж», был красный шарф, зацепившийся за натянутое по краю поля ограждение, словно свидетельствуя об опасности. Это была первая мысль, что пришла Джамалу в голову.

Опасность.

Напоминание о камнепаде, наводнении, сдохшем звере.

Затем новая мысль. Это всего лишь шарф, зацепившийся за колючую проволоку, шарф, потерянный кем-то из отдыхающих и занесенный сюда морским ветром.

Он задумался, стоит ли прерывать привычный размеренный шаг и выгибать шею, чтобы рассмотреть ставший игрушкой ветра кусок ткани? Если бы он тогда продолжил свой путь, все пошло бы по-другому, все повернулось бы иначе.

Но Джамал замедлил ход, а потом и вовсе остановился.

Шарф, похоже, совсем новый. Ярко-красный, огненный. Джамал пощупал его, вчитался в этикетку.

Кашемир. Фирма «Берберри»… Да, за этот клочок ткани отдали небольшое состояние! Аккуратно отцепив шарф от проволоки, Джамал подумал, что надо бы немедленно отнести его в «Сирену». Андре Жозвиак знает в Ипоре всех и сможет узнать, кто потерял шарф. А если хозяин не найдется, Джамал оставит его себе. Продолжив бег, он одновременно поглаживал мягкую ткань. Когда он вернется в Ла-Курнев, в свой квартал-4000, то вряд ли станет носить его со спортивным костюмом. Кашемировый шарф за пятьсот евро — да за такой убиться можно! Наверняка в квартале найдется хорошенькая девушка, готовая обмотать им свою нежную шейку.

Справа, возле бункера десяток овец повернули к нему свои морды. Они ждали, пока оттает трава, и взгляд у них был такой же тупой, как и у тех придурков у него на работе, что в полдень выстраиваются перед микроволновкой.

Миновав бункер, Джамал увидел девушку.

Он живо прикинул расстояние между ней и обрывистым берегом. Меньше метра! Девушка стояла на краю вертикального обрыва высотой более ста метров! У него невольно закружилась голова. Зачем она взобралась на покатый склон по скользкой, покрытой инеем траве и теперь стояла над обрывом, подвергая себя большему риску, чем если бы она стояла на подоконнике тридцатого этажа самого высокого небоскреба.

— Мадемуазель, с вами все в порядке?

Слова Джамала потонули в холоде. Ответа не последовало.

Джамал находился метрах в ста пятидесяти от девушки.

Несмотря на ледяной воздух, на ней было всего лишь легкое красное платье, разорванное пополам; одна половинка облепляла пупок и бедра, другая болталась на шее, прикрывая ложбинку на груди и половинку бюстгальтера цвета фуксии.

Девушка дрожала.

Красивая. Однако Джамал быстро почувствовал, что девушка не вызывает у него никаких эротических эмоций. Невероятная, волнующая, встревоженная, она совершенно не возбуждала его сексуально. Когда впоследствии он вспоминал эту картину, чтобы объяснить ее, лучшим сравнением, пришедшим ему в голову, было сравнение с оскверненным произведением искусства. Настоящее святотатство, непростительное презрение к красоте.

— С вами все в порядке, мадемуазель? — повторил он.

Она повернулась к нему. Он шагнул ей навстречу.

Высокая трава доходила ему до середины икр, и он подумал, что, возможно, девушка не заметит протез, закрепленный на левой ноге. Она стояла напротив него. В десяти метрах. Спиной к пропасти. Очень близко.

Она недавно плакала, но, похоже, слезы уже иссякли. Растекшийся вокруг глаз макияж успел высохнуть. Джамал никак не мог выстроить обрывки противоречивых мыслей, метавшихся у него в голове.

Опасность.

Поторопиться.

Но главное, волнение. Волнение, охватившее его с головы до пят. Он никогда не видел таких красивых женщин. В его памяти навсегда запечатлелся совершенный овал повернутого к нему лица, в обрамлении двух каскадов черных волос, угольно-черные глаза на белоснежной коже, тонкий и резкий рисунок рта и бровей, словно три воинственные полосы, начертанные пальцем, обмакнутым в кровь и сажу. Впоследствии он пытался понять, что побудило его протянуть ей руку — изумление, необычность ситуации или отчаяние неизвестной девушки, но ответа так и не нашел.

— Мадемуазель…

Джамал протянул руку.

— Не приближайтесь! — вскрикнула девушка.

Это скорее просьба, нежели приказ. Искорки в ее угольно-черных глазах потухли.

— Хорошо, — тихо проговорил Джамал, — согласен. Только не шевелитесь, нам некуда спешить.

Взгляд Джамала скользнул по ее нескромному платью. Он подумал, что девушка, видимо, вышла из казино, расположенного сотней метров ниже. Вечерами в тамошнем театрально-концертном зале Си-Вью устраивали дискотеки.

Отправилась в ночное заведение повеселиться, а все обернулось не так, как хотелось? Высокая, стройная, сексуальная, она не могла не притягивать к себе вожделеющие взоры. Ночные заведения всегда полны парней, которые приходят только для того, чтобы снять на ночь цыпочку.

— Сейчас я медленно подойду к вам и дам вам руку, — произнес он как можно спокойнее.

Первый раз девушка опустила глаза, и взгляд ее на минуту задержался на карбоновом протезе. Не сумев скрыть удивления, она, однако, быстро справилась с собой.

— Если вы сделаете еще хоть шаг, я прыгну…

— О’кей, о’кей, я стою…

Джамал замер на месте, даже дыхание затаил. Только взгляд его метался между девушкой, возникшей ниоткуда в десяти шагах от него, и рыжим солнцем, встававшим над горизонтом. «Налакавшиеся чуваки услаждали свой взор, отслеживая каждое покачивание бедер вот такой королевы танцпола», — вновь подумал Джамал. Среди них вполне мог оказаться какой-нибудь урод, а может, и не один, настолько порочный, чтобы последовать за девушкой к выходу. А потом зажать где-нибудь в углу и изнасиловать.

— Вам… вас обидели?

Угольки разразились льдинками слез.

— Вы не поймете. Идите своей дорогой. Уходите! Живо уходите.

Какая-то мысль…

Джамал обхватил себя за шею. Медленно. Но девушке его движение, видимо, показалось слишком резким. Внезапно она сделала шаг назад, и нога ее повисла над пустотой.

Джамал замер. Девушка походила на испуганного воробья. Его надо осторожно взять в лодочку ладоней. Птенец, выпавший из гнезда, не умеющий летать.

— Я стою, мадемуазель, стою. Только брошу вам свой шарф. Я буду держать один конец. А вы ловите другой. И подумайте, стоит вам его выпустить или нет.

Удивленная, она замерла. Воспользовавшись ее нерешительностью, Джамал бросил ей конец красного кашемирового шарфа. От юной самоубийцы его отделяло всего два метра.

Конец шарфа упал к ее ногам.

Она осторожно наклонилась, стыдливым жестом, показавшимся в ее положении смехотворным, прикрыла обрывком платья обнажившуюся грудь, а затем схватила конец шарфа, брошенного Джамалом.

— Спокойно, — проговорил Джамал. — Я сейчас подтяну шарф и начну наматывать его на руку. И подтяну к себе вас, всего на пару метров, чтобы вы не стояли на краю пропасти.

Девушка крепко сжала конец шарфа.

Джамал понял: он выиграл, все правильно сделал. Он бросил шарф, как моряк бросает спасательный круг, и теперь медленно вытащит утопающего на поверхность, постепенно, сантиметр за сантиметром, с бесконечными предосторожностями, чтобы не оборвалась веревка, втащит его на борт.

— Спокойно, — повторил он. — Идите ко мне.

В этот миг он осознал, что встретил самую красивую девушку, такую красивую, каких он никогда раньше не видел. И он только что спас ей жизнь.

На короткую долю секунды эта мысль отвлекла его.

Внезапно девушка дернула шарф. Джамал ожидал любых действий, кроме этого. Резкое, стремительное движение.

Шарф выскользнул у него из рук.

Далее все случилось за доли секунды.

Взгляд девушки уперся в него, незабываемый взгляд девушки у окна отходящего от станции поезда. Взгляд самой судьбы.

— Не-е-ет! — закричал Джамал.

Последнее, что он увидел, был шарф из красного кашемира, зажатый между пальцами красавицы. В следующее мгновенье она соскользнула в пропасть. Так же, как и жизнь Джамала. Но он об этом еще не знал.