10 августа 2014 года
Кому:
Национальная жандармерия,
Территориальная бригада коммуны Этрета,
Департамент Приморская Сена
Лейтенанту Б. Донадье
От:
Научно-исследовательский институт судебно-медицинской и криминалистической экспертизы (НИИ СМКЭ)
Лаборатория идентификации жертв катастроф
Заведующего Ж. Кальметта
Господин лейтенант,
направляю вам письмо с ответом на особый запрос по так называемому делу трех скелетов, найденных 12 июля 2014 года на пляже в Ипоре. Вкратце напоминаю вам, что три индивида, которых мы для удобства расследования назвали Альбером, Бернаром и Сезаром, скончались в разное время: Альбер — летом 2004-го, Бернар в промежутке между осенью 2004-го и зимой 2005-го, а Сезар между февралем и мартом 2014-го. Причиной их смерти явилось преднамеренное отравление мускарином; по мнению экспертов, меньше чем через тридцать минут после попадания яда в организм, случилась остановка сердца, ставшая причиной смерти всех трех индивидов.
Продолжая исследовать останки, мы неожиданно столкнулись со странным обстоятельством, вынуждающим задать вам вопрос, за который заранее прошу меня извинить.
Могут ли ваши службы проявить небрежность и забыть отправить нам одну из улик, проходящих по этому делу? Нам, образно говоря, не хватает одной детали пазла, и мы просим вас тщательно проверить, не утеряна ли она.
Поясню. Из костей, которые вы нам отправили, мы сумели полностью восстановить скелеты Альбера и Бернара, исполнить привычную для нас скрупулезную работу палеонтологов.
Несмотря на все усилия, нам не удалось полностью восстановить скелет Сезара, индивида, скончавшегося позже всех, а именно в феврале 2014 года, спустя несколько дней после того, как дело Аврил–Камю завершилось смертью Фредерика Мескилека, предполагаемого убийцы обеих девушек. Я намеренно употребляю определение «предполагаемый», ибо в предыдущем письме я официально указал, что ДНК Альбера, отравленного летом 2004-го, соответствует ДНК, выделенной из спермы, найденной на телах и одежде Морганы Аврил и Миртий Камю. В настоящее время я еще не получил ответ от судьи Лагарда, которому отправил копию предыдущего письма.
Скелет Сезара соответствует скелету молодого мужчины до тридцати лет, прекрасно сложенного; хотя он скончался всего полгода назад, останки его пребывали в состоянии быстрого разложения. Собрав все присланные вами кости, мы убедились, что Сезару недостает берцовой кости.
Надеюсь, вы сможете объяснить нам причину либо отсутствия, либо потери данной недостающей части скелета.
С наилучшими пожеланиями,
Ж. Кальметт,
Заведующий Лабораторией идентификации жертв катастроф НИИ СМКЭ.
Отведя взгляд от трупа Джамала, Осеан захлопнула багажник «ауди». Удостоверилась, что в темном саду никто ее не увидел. Самый яркий свет исходил от фонаря в конце улицы, но его световой круг не проникал за изгородь, окружавшую дом.
Холодно. С неба сыпался мелкий снег, устилая мокрым покровом крыши и тротуары. Сегодня вечером никто носа на улицу не высунет. Осеан могла беспрепятственно отвезти тело туда, где уже покоятся все остальные.
Непогода заставила ее вернуться в дом.
Из троих мужчин именно Джамала Салауи она никак не решалась убить. Пироз не в счет. Она устранила его, потому что он все понял и начал собирать доказательства; всадить ему в брюхо нож, когда он напился, и выбросить тело за борт «Параме» оказалось минутным делом.
Она подошла к камину. Язычки пламени лизали оставшиеся от поленьев головешки.
С Джамалом Салауи все иначе. Если судить объективно, он не заслуживал смерти. Он стал жертвой, как и она. Жертвой системы, чужого мнения, подражательного насилия. Козел отпущения в самом точном значении термина, невиновный, взваливший на себя коллективную вину всех остальных.
Всех остальных мужчин.
Осеан собрала страницы с рассказом Джамала, лежавшие на низеньком столике, больше ста страниц, и бросила в огонь. Сначала ничего не произошло, потом пирамида из бумаги внезапно вспыхнула ярким факелом.
Джамал Салауи мог докопаться до истины.
Пронырливая ищейка Пироз рассказал ему про дилемму заключенного, и Джамал все записал у себя в дневнике. Но если Джамал не понял, то другой, более изощренный, читатель вполне мог по-иному подойти к подсказкам, которыми пренебрег Джамал, усомниться в логике официальной версии. Понять…
Осеан скинула платье-тюльпан. Некоторое время она, обнаженная, стояла у камина, наслаждаясь жаром высоко взметнувшегося пламени. Она упивалась этим мгновением, этой минутой, когда ни один мужчина не мог уставиться на ее тело, увидеть в нем предмет своего вожделения и пожелать купить его для своих ничтожных извращенных игр.
Никогда ни один мужчина не встанет между нами.
В голове резонировал звонкий голос Морганы. Ее сестре семь лет, они вместе забрались на большую яблоню, что растет напротив дома матери. Весна, и лепестки яблоневого цвета падают им на волосы и плечи, настоящий розовый дождь из волшебных сказок.
Никогда ни один мужчина не встанет между нами.
Они обещали. Чтобы стать принцессами, им не нужен ни рыцарь, ни принц, ни король. Они сестры, близнецы, первая для второй и вторая для первой, и никогда никто и ничто не должно встать между ними.
Даже цветочный лепесток.
В камине угасал огонь. Обгорелые обрывки дневника Джамала крутились в воздухе. Осеан наклонилась и пошевелила пепел в камине, чтобы оживить язычки пламени. Как всегда уже на протяжении десяти лет, она должна быть осторожна. Разумеется, любезный и услужливый Джамал никому не сообщил, что свидание с ней назначено у нее в доме, но, когда жандармы убедятся в его исчезновении, они непременно станут расспрашивать и ее. Надо уничтожить все следы его пребывания. Столь же бесследно должен исчезнуть и его дневник.
Пока им не исполнилось восемнадцать, они с Морганой часто лазили на яблоню. Каждую весну, каждый год они давали клятву, делавшую их еще ближе, еще сильнее, еще красивей.
Ни одного мужчины между нами. Никогда.
Постепенно они превращались в Белоснежку и ее зеркало. Сиамских близнецов-принцесс. Два сердца, но одна кровь.
Мать с одним сердцем никогда не нуждалась в мужчине. Она самостоятельно создала семью. Своими руками построила самый красивый дом в Нефшатель-ан-Брэ, самостоятельно. Получила высокую должность в муниципальном совете, в ассоциации развития области Брэ, самостоятельно. Между ними и матерью никогда не стояло ни одного мужчины.
Огонь потух. Несколько минут Осеан позволяла холоду покалывать ей кожу, потом поднялась к себе в спальню, где натянула черные джинсы и темный свитер. Настал час, когда труп Джамала Салауи должен присоединиться к двум другим трупам.
Дороги заповедного края Ко были пустынны. Холодный дождь выбелил склоны и скелеты деревьев. Никакой опасности, что тебя остановит полиция. Кто отважится выехать в три часа ночи на сельскую дорогу, исхлестанную ветром и ледяной изморосью? В свете фар указатель извещал, что до Ипора осталось десять километров.
Никогда ни один мужчина не встанет между нами.
Вечером 5 июня 2004 года звон гитар сверлил ей мозг. Одна группа сменяла другую, и каждая оглушала своей музыкой. Вылазка в Ипор с Кларой, Николя, Матье и Морганой. Ночь на дискотеке в зале «Си-Вью». Танцпол.
«Дворники» двигались в ритме сердца, давя слезы, упорно появлявшиеся вновь и вновь, каждый раз все более частые.
Ни одного мужчины между нами. Никогда.
Осеан повторила ей эти слова. Прошептала на ухо в «рено», когда заметила, как изменилась Моргана, надев платье, облегавшее ее ягодицы и груди. Она прокричала их ей на танцполе, продираясь сквозь лес мужчин с волчьими глазами, окруживших Моргану. Гремела музыка-техно. Моргана впала в транс и не услышала ее. Не слушала. Даже не посмотрела.
Но Моргана обещала…
Николя и Клара обнимались на канапе. Этот кретин Матье, решив попытать удачи, провел рукой по ее бедрам и прижал губы к ее шее. Неужели он думал, что она способна нарушить свое обещание и пойти с мерзким представителем тараканьего племени? Он заснул над стаканом водки с апельсиновым соком. Осеан тоже выпила. Много. Слишком много. Больше, чем когда-либо в жизни.
И пошла за ними.
Моргана выбрала одного из волков. Не вожака стаи, скорее волчонка с молочными зубами, в рубашке, расстегнутой на безволосой после эпиляции груди и смешным красным шарфом на шее.
Осеан видела, как они целовались на парковке, как раздевались в уголке пляжа. Укрывшись в тени скалы, она смотрела, как они бежали к морю, стараясь сдерживать смех, как касались друг друга в воде, как, стуча зубами, выскочили на берег. Спрятавшись за причалом, она слышала, как тяжело дышит Моргана, наслаждаясь ласками незнакомца, сдерживает крики, отдается, впадает в экстаз.
«Ты обещала, — кричал голос у нее в голове, — никаких мужчин, никогда!» Когда они поспешно оделись, так быстро, что Моргана не успела надеть трусы, Осеан, пошатываясь, пошла за сестрой и парнем с красным шарфом, шла до самого бункера. Кто из них двоих предложил, взявшись за руки, подняться наверх, чтобы с обрыва полюбоваться бескрайними просторами моря? Осеан никогда этого не узнает.
Под действием алкоголя шиферные крыши домов колыхались, словно серые волны. Через несколько минут после того, как волчонок наконец удалился, Осеан подошла к сестре. У Морганы на шее был намотан шарф незнакомца.
— Его мне дал Алекс.
Его звали Алекс. Александр Да Коста.
— Это соединяющая нас нить. Наша красная нить. Мы еще увидимся. Он не такой, как ос…
«Дворники» не справлялись с потоком слез. Осеан сбавила скорость и остановилась на обочине, перед перекрестком, где указатель показывал на Бенувиль. Воспоминания оказались слишком яркими. Стремительными. Обгоняли друг друга.
Ее крики в ночи. Улыбка Морганы.
Ты не имела права. Ты обещала. Ты не имела права.
Смех Морганы.
Никаких мужчин. Никаких мужчин между нами. Никогда.
Ее смех, звучавший вызывающе.
Осеан вновь видела, как ее пальцы раздирают платье сестры, стараясь удержать ее, как ее руки стягивают концы шарфа, чтобы она прекратила смеяться, чтобы наконец заплакала, попросила прощенья и пала к ней в объятия.
Чтобы ни один мужчина никогда больше не смел встать между ними.
Осеан снова увидела, как кроткий взгляд Морганы остекленел, ее тело упало на мокрую траву, покатилось по косогору и сорвалось вниз.
«Ауди» медленно тронулась с места. Тысячи раз, снова и снова, Осеан видела, как взгляд Морганы тонул в ее глазах, угасал и улетал. Кто умер в этот вечер — принцесса или ее зеркальное отражение?
Никто? Обе?
Флики ничего не поняли. Они обнаружили на пляже труп хорошенькой девушки, задушенной, в разорванном платье, со следами спермы на теле и во влагалище, признаки насильственного проникновения, случившегося за несколько минут до убийства. Заключение глупых ничтожных самцов и не могло быть иным: только изнасилование! Осеан презирала их некомпетентность.
«Ауди» проехала Бенувиль. Городок спал. Возможно, он проспит всю зиму. Табличка предупреждала водителей: проезд закрыт. Осеан направилась именно туда. Надо проехать еще сотню метров по утрамбованной земле. Кому придет в голову искать здесь труп Джамала Салауи? Никому, как не пришло в голову искать трупы двух других — вот уже много лет. Завтра утром дождь смоет с тропинки все следы протекторов…
Осеан без труда нашла Александра Да Коста. Он скрывался в дачном домике своих родителей в Блонвиль-сюр-Мер; они собирались выйти на пенсию, а пока девять месяцев в году проводили на Антильских островах Сен-Винсент и Гренадины. Он оказался глуп, как пробка; тем не менее понял, что является подозреваемым номер один в деле об изнасиловании и убийстве Морганы Аврил, и если он высунет хотя бы кончик носа, ему придется отвечать за все — по причине его ДНК, его спермы и его красного шарфа.
Еще меньше труда Осеан затратила, чтобы соблазнить его. Она позвонила ему и сообщила, что накануне гибели сестра прислала ей сообщение, где называла своего любимого по имени. Александр Да Коста.
Этот кретин считал, что какой-то тип напал на Моргану после того, как он расстался с ней; наверное, чтобы украсть ее сумочку.
Она назначила ему свидание вечером, в Ивето, возле развязки А-29, в отеле «Формула один», где нет персонала, а только автоматы, выдающие коды для входа, готовая замороженная еда и кофе. Она обещала не выдавать его полиции, хотя может, так как не уверена… Словом, сначала она намерена с ним поговорить. Попытаться понять. Узнать, какие чувства сестра испытывала в тот вечер. Он примчался, как побитый пес. Поджав хвост. Впрочем, вскоре он распушил его.
Ее красота потрясла дурака. Чудовище, он посмел сказать, что она красивей, чем ее сестра. Смерть настигла его на матрасе в номере 301, комнате с картонными стенами, где под действием порошка мускарина, подсыпанного в мусаку, подогретую в холле в микроволновке, сердце его перестало биться. Всего-то дел. Осеан осторожно сняла презерватив, содержавший сперму юного петушка, аккуратно опорожнила его в стеклянную баночку, и в три часам ночи затолкала тело в багажник своей машины.
«Никогда ни один мужчина не станет между нами», — шептала она звездам, сбрасывая труп в черную пустоту.
Прошли три долгих месяца, прежде чем родители Александра Да Косты заявили об исчезновении своего двадцатидвухлетнего сына, посылавшего им весточку не чаще двух раз в год. Но они даже не могли назвать адрес его последнего местожительства; помимо домика в Нормандии у них во Франции было еще два дома: один на Лазурном Берегу, а другой на острове Ре; третий принадлежавший им дом находился на острове Црес, а еще квартира где-то на Балеарских островах. Тогда Осеан узнала, что во Франции ежегодно пропадает около шестидесяти пяти тысяч человек, и более десяти тысяч так и не находят…
Никому никогда не придет в голову заподозрить…
Мама, вероятно, всю жизнь будет искать убийцу своей дочери, но напрасно. Он умер. Осеан отомстила за сестру. Мужчина, который попытался разлучить их, их обоих, их троих, навечно упокоился на дне расщелины в скалистом берегу.
Осеан оставила «ауди» за небольшой ясеневой рощей, постаравшись поставить машину так, чтобы ни один заблудившийся в полях полуночник — если таковой найдется — не смог ее найти, разве что упершись в нее носом. Самое трудное — начать. Взвалить тело на плечи. Не оставить никаких следов, никаких отпечатков — ни волоса, ни капли пота. Пройти еще сто пятьдесят метров на запад от Вальез дю Кюре.
Десять лет назад, в июне 2004-го, прежде чем назначить Александру Да Коста свидание в «Формуле один», Осеан целыми днями бродила вдоль отвесных прибрежных скал. «Она предается грустным мыслям», — думали местные жители и жандармы. Беспокоились. Они, без сомнения, полагали, что она намеревается прыгнуть вниз вслед за сестрой-близнецом. Они бы это поняли. И не могли догадаться, что в испещренном дырками известняке, тянущемся на километры, она искала подходящий колодец, чтобы в нем навеки исчезли неудобные мужчины. Достаточно широкий, чтобы сбросить туда половину человечества.
Она нашла такой колодец немного восточнее Бенувиля, возле небольшой котловины Этиг: карстовый провал, затерянный среди колючих зарослей, куда забредали только коровы; местные жители издавна туда не наведывались.
Затаив дыхание, Осеан открыла багажник. Она завернула тело Джамала в одеяло, которое сожжет тотчас же по возвращении в Нефшатель.
В этом укромном уголке она оставляет машину в третий раз.
7 августа 2004 года Нижнюю Нормандию облетело душераздирающее известие. Нашли труп девушки, изнасилованной и задушенной шарфом «Берберри». Некоей Миртий Камю. Всеобщее смятение. Серийный убийца снова выбрал жертву. И она не последняя…
В тот вечер в столовой школы «Гранкам-Мэзи», освобожденной для такого случая по приказу мэра, мама организовала общество «Красная нить». Она хотела встретиться с близкими этой Миртий, с ее родителями, с бабушкой, с лучшей подругой, с женихом. Время поджимало. Преступника надо ловить по горячим следам, пока он не сбежал. Или не начал снова убивать. Надо собрать как можно больше улик. Мама произнесла энергичную речь, суть которой сводилась к тому, что нельзя доверять полицейским, так как они завалены работой, им мало платят, а потому хотят поскорее сбросить с себя это грязное дело и вернуться к привычной текучке.
Вместе с маминым братом Жильбером за столом собралось восемь человек. Трое со стороны Аврил, пятеро со стороны Камю.
Все время, пока ехали из Нефшателя в Гранкам, пока дядя Жильбер, сидевший за рулем, проклинал парижан, дружно рванувших в августе в отпуск и заполонивших дорогу А-13, пока мама, не разжимая зубов, шептала: «Он снова начал убивать. Надо остановить этого мерзавца. Он снова начал убивать», Осеан окончательно прониклась уверенностью: убийца был знаком с Миртий Камю! Не просто мимолетный знакомый, а один из близких друзей, тот, кого полиция должна была бы заподозрить в первую очередь. Иначе почему он замаскировал свое преступление и перевел падавшие на него подозрения на убийцу, разыскиваемого всей полицией Нормандии, на того, кто сначала насилует свои жертвы, а потом душит красным шарфом «Берберри»? Почему он приложил столько усилий, чтобы все поверили в серийного убийцу?
Несуществующего серийного убийцу! Только двое были посвящены в эту тайну: убийца Миртий Камю… и она!
Когда дядя Жильбер припарковал свой старенький «мерседес» на стоянке школы «Жан-Марион де Гранкам-Мэзи», Осеан с трудом скрывала свое возбуждение. Нет ли среди тех пятерых, кто сидит с ними за столом, убийцы Миртий Камю?
Осеан не сумела удержать тело Джамала, и оно соскользнуло со спины. Спина горела. Она не прошла и тридцати метров, а уже чувствовала себя на пределе. Ей никогда не дотащить его до колодца. Она остановилась и задумалась. Придется тащить, иного выхода нет. Тащить и заметать за собой след. Она вздохнула.
Ее сознание невольно снова возвращалось в «Гранкам-Мэзи», к тому вечеру, когда нашли труп Миртий. К тому собранию в столовой, где присутствовали члены семьи Камю. В тот вечер она совершила ошибку, единственную за все десять лет. Ошибку, которая едва не обошлась ей слишком дорого.
Войдя в зал школьной столовой и окинув взглядом пятерых, сидевших за маленьким восьмигранным столиком, Осеан сразу заподозрила Фредерика Мескилека в убийстве его невесты. Наблюдая за ним весь вечер, оценивая каждый его жест, каждое содрогание, каждую, в том числе и едва заметную, реакцию на любую упомянутую в полицейском докладе улику, она пришла к выводу, что, в отличие от остальных близких Миртий, его психологический профиль вполне соответствует профилю убийцы.
К концу вечера у нее сложилось твердое убеждение. Это он.
Но она забыла кое-что очень важное.
Убийца Миртий Камю обладал тем же самым преимуществом. Он тоже знал, что серийный убийца — фикция, придуманная полицейскими. И вполне мог предположить, что убийца Морганы сидит с ним за одним столом, напротив него, и наблюдает за ним.
Когда их взгляды наконец встретились, они без слов поняли друг друга. Осеан выдала себя, слишком настойчиво, в упор глядя на него. Кто мог его заподозрить? Кто мог сомневаться в версии о серийном убийце? Разве что тот, кто знал, что Моргана убита отнюдь не случайным гастролером.
Кто, кроме ее убийцы?
Их связало молчаливое соглашение.
Оценивая, как бы поудобнее подхватить труп Джамала, Осеан вспомнила знаменитую теорему, которую раскопал Пироз, так называемую дилемму заключенного, двух сообщников, которые могут предать или не предать друг друга. Если оба свидетельствуют друг против друга, они все теряют. Если они молчат и сотрудничают, выигрывают оба. До тех пор, пока один из них не будет уверен, что предаст раньше, чем это сделает другой. Согласно теореме за это он получит самый крупный куш. Пироз оказался не таким тупицей, как все остальные флики, он все понял, но стоило ему выпить, как голос у него стал слишком громким, а перегородки между каютами на «Параме» очень тонкие.
В тот день, когда убили Миртий Камю, собрание общества «Красная нить», проходившее в помещении столовой, завершилось около полуночи. С покрасневшими глазами все сели в свои машины и разъехались по гостиницам. Перед тем как выйти на улицу, Осеан направилась в туалет, расположенный в глубине школьного коридора и прилегавший к помещению столовой. Там ее догнал Фредерик Мескилек. Мертвенно-бледный.
«Это несчастный случай, — заплетающимся языком проговорил он. — Несчастный случай. Я не хотел ее задушить. Мы должны были пожениться. Она любила меня, она бы никогда меня не бросила. Это какое-то затмение. Тот тип для нее ничего не значил. Миртий любила меня. В последний раз мы занимались любовью как раз перед…»
— Надеюсь, с презервативом?
Мескилек уставился на нее. Он был ничем не лучше остальных мужчин. С этой минуты Осеан решила устранить его так же, как и других. Она сделает это, как только сможет, когда не будет никакого риска.
— Да, — ответил он.
— У меня для вас подарок!
Осеан вынула из кармана баночку. Разумеется, Мескилек ничего не понял.
«Это мне доверил тот, кто изнасиловал мою сестру, — уточнила Осеан. — Но надо прекратить играть в молчанку».
Схватив обеими руками баночку, Мескилек заговорил; признания, больше напоминавшие исповедь, полились из него потоком. Убив свою невесту, он впал в панику и спрятал тело Миртий в зарослях папоротника рядом с фермой «Большие Карьеры», в надежде, что успеет вернуться раньше, чем кто-нибудь случайно наткнется на труп. Затем, уверенный, что, как только труп его невесты найдут и опознают, его немедленно заподозрят, ему пришла в голову идея оформить свое преступление так же, как убийство в Ипоре, о котором средства массовой информации писали и говорили на протяжении последних месяцев. Мескилек отправился в Довиль, там в универмаге «Прентан» нашел бутик «Берберри», где, усыпив бдительность продавщиц, купил рубашку за сто пятьдесят евро, сумев при этом стянуть и спрятать под пальто красный кашемировый шарф. На обратном пути он остановился в Аснель и на пустынном пляже набрал в канистру морской воды, чтобы обрызгать труп Миртий. Наконец, вернувшись в «Большие Карьеры», он забрал сумочку и трусики Миртий, то есть повторил все действия убийцы Морганы Аврил. Не было только одной вещицы, блокнота «Молескин», куда Миртий записывала свои самые сокровенные мысли. Его не было ни в сумочке, ни где-либо.
С другого конца коридора раздался звучный голос мамы:
— Ты идешь, Осеан?
— Иду, мама.
Осеан оставила баночку Мескилеку.
Сотрудничество — взаимность.
Этим простым даром они снимали друг с друга обвинение.
На следующее утро в нескольких сотнях метров от «Больших Карьеров» полиция нашла трусики Миртий, зацепившиеся за колючие ветки кустарника; на трусиках обнаружили сперму насильника, идентичную сперме, извлеченной из влагалища Морганы Аврил.
Убедительное доказательство, что убийца тот же самый.
Серийный убийца, наугад выбирающий свои жертвы.
Осеан остановилась передохнуть. Она протащила тело Джамала еще сотню метров. Еще метров двадцать — и все будет кончено. Несколько звезд и узкий серп месяца слабо освещали бескрайние поля. Изморось перешла в мелкий дождь. Он превратит следы в грязь, и к утру от них ничего не останется. Осеан откинула капюшон, зябко потерла руки в перчатках и взялась за дело.
Удача пришла к Осеан 6 октября 2004 года, вечером, из глубины кармана, на ее мобильный телефон. Она тогда была секретарем общества «Красная нить», а мама регулярно размещала объявления, где приглашала потенциальных свидетелей. Тех, кто не осмелился идти в полицию.
Судя по голосу, Оливье Руа смущался.
«Я тот, кого все разыскивают, — боязливо шептал он в телефон. — Молодой человек в бейсболке „Адидас“, тот, кто крутился вокруг Миртий. Кого полиция…»
Осеан приказала ему замолчать, а главное, никому ничего не говорить. Она захотела встретиться с ним в Ивето, в «Формуле один», причем в тот же вечер, но он отказался. Слишком далеко, слишком поздно, слишком опасно. Ей все же удалось уговорить его встретиться — днем, в самом центре заповедника «Марэ де Вей», в нескольких километрах от его дома, неподалеку от Изиньи, в заброшенном охотничьем домике на отшибе, возле бывшей переправы Карентан.
— Я не убивал ее, мадам, — продолжал стенать телефон. — Все в этом уверены, но я ее не убивал. Я любил ее. Она собиралась расстаться со своим чуваком. Она посвящала мне стихи. В дневнике она написала стихотворение…
— Этот дневник у вас?
— Да, но…
— Принесите его…
Как и все, Оливье Руа считал, что Миртий стала жертвой заезжего гастролера. У него не было никаких оснований подозревать соперника. Но он никак не мог решиться пойти в полицию. Стал редко выходить из комнаты, на прогулку отправлялся только в пустынные места. Чтобы поразмыслить. Подумать о Миртий. Ему не в чем себя упрекнуть; в конце концов, он легко докажет свою невиновность. Но с этими полицейскими… Мечтая засадить убийцу в тюрьму, они расклеили по всему кантону фоторобот, отдаленно похожий на него, так что если он явится, они наденут на него наручники раньше, чем он успеет сказать хоть слово в свое оправдание. И тут ему пришла в голову мысль: связаться с организацией «Красная нить». У них наверняка есть адвокаты, да и потом, они должны знать подробности дела, неизвестные полиции. Они обязательно выслушают его, дадут совет, объяснят, как надо вести себя с фликами.
В охотничьем домике Оливье передал Осеан все, что осталось у него после Миртий: блокнот «Молескин», письма и стихи. И почувствовал великое облегчение. В отличие от Осеан. Если Оливье Руа заговорит, подозрения тотчас падут на Фредерика Мескилека. Если Фредерик Мескилек попадется, она попадется вместе с ним…
Никогда ни один мужчина не встанет между нами.
Осеан открыла сумочку. Полдень, солнце в зените. Десятки уток и вальдшнепов копошились вокруг на изрезанных морскими приливами торфяных островках цвета ржавчины. Оливье Руа находил пейзаж очень милым. Он был настроен романтично и пессимистично, иначе говоря, у него ехала крыша. Когда Осеан вынула бутылку кока-колы, кусочки пиццы и восточные сладости, он машинально стал жевать вслед за ней. Он не удивился, отчего у всей еды столь пряный вкус. Возможно, просто не успел. Взгляд его медленно угасал, мускулы деревенели, и вскоре он застыл, словно охотничий пес, сделавший стойку по свистку хозяина. Через несколько минут сердце его остановилось.
На следующий день Мескилек нашел у себя в почтовом ящике стихотворение, написанное его покойной невестой. Осеан продолжала вести игру.
Сотрудничество — взаимность.
Мескилек схитрил: принял подарок и предъявил его коммандану Бастине. Исключительно как меру безопасности. Малышка Алина, постоянно вспоминавшая последние дни своей подруги, задавала себе все больше и больше вопросов.
Еще двадцать метров. Осеан двигалась осторожно, аккуратно отстраняя колючие ветки, чтобы не зацепиться за них. Полицейские слепы, но упорны. Банальный клочок ткани, оставшийся на колючке, может помочь определить того, кто, тайком пробравшись сюда, незаконно опорожнил мусорный бачок.
С исчезновением Оливье Руа следствие сдулось, словно продырявленный воздушный шар. Несмотря на ярость мамы, полицейские спустили дело на тормозах. Поддерживать тлеющий огонь поручили жандармерии Фекана, в частности, капитану Пирозу.
Все вернулось на круги своя.
Мама вцепилась в версию о двойном убийце. Найти того типа, который побывал и в Ипоре, и в Изиньи… Осеан ей не мешала. В конце концов, это помогает маме не сойти с ума. История тянулась годы. Осеан исподволь сблизилась с Алиной Массон, лучшей подругой Миртий Камю, и постепенно заронила ей в душу семена сомнения — чтобы подготовить ее к тому дню, когда придется избавляться от Мескилека, этого вируса, этого Троянского коня на жестком диске ее мозга. От исполненных коварства вопросов.
А если Миртий убил не заезжий гастролер?
А если Миртий знала своего убийцу?
И вот однажды, в марте 2013-го, из огромного лотерейного барабана наконец выпало имя Джамала Салауи. Злосчастный тип, побывавший в нужное время в нужных местах. О его невиновности знали только Мескилек и она.
Когда Кармен предложила свой безумный план, несусветный спектакль для разоблачения Салауи, Осеан с ней согласилась. Все встало на свои места. Очень удобный случай расправиться с Мескилеком. Она придумала финальную сцену на островках Сен-Маркуф и сумела внушить ее маме. Накануне, перед тем как обман наконец сработает, она подправила кое-какие детали. Извлекла кирпич из крепостной стены форта на острове Ларж и спрятала за ним блокнот «Молескин», принадлежавший Миртий Камю. Выцарапала на кирпиче три буквы. М2О. Вместе с Алиной составила очередное досье в коричневом конверте и подбросила его Джамалу Салауи, чтобы посеять у него сомнения. Даже если он поймет, в нужный момент… Потом заехала к Мескилеку и с помощью дубликата ключей, изготовленных во время бесконечных заседаний «Красной нити», проникла в нему в квартиру и спрятала там сумочку Морганы, до сих пор хранившуюся у нее, а также флакон с застарелыми следами забытой спермы Александра Да Коста. Мескилек был не такой дурак, чтобы хранить подарок Осеан у себя.
На следующий день рано утром она спрыгнула с обрыва под самым носом у Джамала Салауи, совершила прыжок с высоты ста двадцати метров, используя карманный парашют. Колесо стечения обстоятельств завертелось, и никто, даже Пироз, не мог его остановить. Джамал Салауи боролся с машиной, которая рано или поздно должна была его перемолоть.
Экономист Аксельрод ошибся, предложенная им схема не решает дилемму заключенного.
Сотрудничество — взаимность — прощение.
Возможно, такая схема работает в том случае, если сообщники, выйдя из тюрьмы, хотят продолжить сотрудничество. Или отомстить друг другу. Настоящее решение — это предать всего лишь раз, но окончательно.
Ответить ударом на удар. Выстрелить первой.
Сотрудничество — предательство — наказание.
Осеан почти дотащила труп Джамала Салауи до колодца. Согласно ее подсчетам его глубина метров тридцать, а возможно, и больше, принимая во внимание прилегавшие боковые галереи, пронизывавшие известняк. Наверняка местные крестьяне знают это место и используют его как свалку отбросов. Но никому не придет в голову спуститься вниз.
В лучшем случае какой-нибудь спелеолог лет через пятьдесят найдет среди собачьих костей, старых телевизоров и ржавых стиральных машин три человеческих скелета. Или через сто лет, когда порода начнет оседать. Но даже если их тела найдут завтра, кто установит их связь с Осеан? Даже если удастся идентифицировать трех покойников, а ученые-криминалисты определят даты и причину их смерти, ничего, совершенно ничего не будет связывать эти трупы с ней, не позволит обвинить ее.
Она не приписывает себе никаких особых заслуг, кроме осторожности. Все сами попали к ней в паутину, ей даже не пришлось их заманивать.
И, словно молитву, она в последний раз повторила: «Никогда ни один мужчина не станет между нами». Теперь она в этом уверена. Все мужчины получили свое. Все мужчины, посмевшие приблизиться к ней, к ним, мертвы.
Она развязала веревки, развернула одеяло. Словно по ковру, развернутому для последней церемонии, труп Джамала тихо покатился по пурпурной ткани и бесшумно соскользнул в бездонный колодец.
Все кончено.
Осеан торопилась вернуться в Нефшатель-ан-Брэ; однако она внимательно проверила, не наследила ли по дороге; слабый свет фонарика еле-еле достигал носка ее сапог.
Она торопилась вернуться домой.
Торопилась увидеть маму.
В бледном круге света Осеан видела голые чахлые стволы каштанов, сгибавшиеся под порывами ветра с моря.
Скорей бы во дворе дома «Горная долина» снова расцвела яблоня.