Глава 27
Джулс съежилась, когда повернула за угол и увидела толпу людей, марширующих перед зданием суда.
— Что за чертовщина?..
— Я предупреждала тебя, — ответила Дарси. — Они здесь не для защиты Ченс.
Ченс прикрыла лицо руками, когда возле нее прошли две женщины, на плакате которых было написано: “Эй, гомофоб, я трахаю больше кисок, чем ты”.
Ченс задохнулась от злости.
— Это оскорбительно для меня. Не хочу даже думать о том, что подумают другие. Откуда взялись эти женщины?
— На этой женщине действительно надет костюм влагалища? — закричала Джулс. — А что у них на голове?
— Давайте убираться отсюда, — Дарси подхватила Джулс за руку. — Высади нас возле входа для инвалидов с колясками. Может быть, так мы сможем избежать телекамер, и Ченс не покажут рядом с любой из них.
Джулс сделала то, что предложила Дарси, а затем вернулась обратно ко главному входу в здание суда. Она направилась к ступеням и огляделась, прежде чем подняться по ним. Дарси права. Это цирк какой-то.
— Эй, симпатичная мамочка, что ты здесь делаешь? Здесь не место для натуральных девочек, — женщина, покрытая татуировками и с ирокезом на голове, перекрыла ей путь.
— Что заставляет тебя думать, что я натуралка? — спросила Джулс. — Ты ведь не здешняя, не так ли?
— Нет, но я имею право стоять здесь, как и ты, — ответила татуированная женщина, усмехаясь.
— Откуда ты? — спросила Джулс.
— Из Калифорнии, — гордо произнесла женщина. — Они привезли нас на автобусе прошлой ночью. Довольно хорошая бесплатная еда, гостиничный номер и сто баксов в день. Эй, тебе нужно место для проживания?
— Почему ты оказалась здесь? — спросила Джулс.
— Не знаю. Они просто дали мне этот плакат и велели постоять перед зданием суда.
Джулс была в ярости. Проплаченные демонстранты помогали Энтони Канчелли вынести обвинительный приговор. У Ченс не было ни одного чертового шанса на справедливое судебное разбирательство.
— Какого черта надето у тебя на голове? — спросила Джулс у другой протестующей. — Похоже, что у тебя голова застряла в…
— Тебе лучше пойти со мной, — крепкая рука обхватила локоть Джулс и направила ее к ступенькам здания суда.
— Таннер, разве ты не можешь арестовать всех этих людей? — спросила Джулс, поняв, кто держит ее за руку.
— К сожалению, они имеют право на протест, — Таннер открыла дверь и подтолкнула ее.
— Они даже не из нашего города, — сказала Джулс. — Разве ты не можешь арестовать их за бродяжничество или что-то еще в этом роде?
— Нет.
Когда они вошли в здание суда, громкие споры приветствовали их.
— Ты не можешь этого сделать! — кричал Канчелли прямо в лицо Дарси, сжимая кулаки.
Дарси не дрогнула.
— Могу и сделаю это. Ты превратил расследование в третьесортный цирк. Ты не пытаешься осудить Ченс на убийство, а пытаешься судить ее за то, что она лесбиянка.
— Первое преступление такое же плохое, как и второе, — отрезал Канчелли.
На секунду Дарси потеряла дар речи. Она не могла поверить, что в сегодняшнем мире кто-то будет вести себя так, как это делал Канчелли, особенно избранный народом чиновник.
— Либо избавься от этих нелепых людей, либо я прямо сейчас подаю заявку, — сказала Дарси. — Если они не уйдут к тому моменту, когда судья войдет в зал суда, я подам заявку на смену места заседания, и обещаю тебе, что я получу это.
Лицо Канчелли стало темно-фиолетовым, когда он выскочил из здания. Дарси последовала за ним и наблюдала, как он разговаривал с группой протестующих, стоявших на верхней ступеньке лестницы. Через несколько минут протестующие начали отводить толпу в сторону. Они прошли квартал и загрузились в ожидающие их автобусы.
— Я сняла на видео вашу ссору с ним, — сказала, подойдя к Дарси, молодая женщина с камерой на плече. — Я с 4-го канала, и мне хотелось бы взять у вас короткое интервью.
Дарси огляделась и, заметив Джулс, улыбнулась и жестом пригласила ее присоединиться к ним.
— Я была бы рада дать вам интервью.
Все три женщины нашли тихий коридор, и репортер начала задавать вопросы. Дарси объяснила роль Канчелли в появлении протестующих, чтобы выставить Ченс в неприглядном свете.
— Эти протестующие не помогали моей клиентке, — сказала Дарси. — Их единственная цель заключалась в том, чтобы заставить Ченс Говард выглядеть плохо. Все эти непристойные плакаты и глупые костюмы были предназначены для того, чтобы оскорбить граждан нашего города и заставить их ассоциировать Ченс с таким поведением. Слишком часто все происходит не так, как кажется на первый взгляд. Это как-раз тот случай.
— Спасибо, — сказала репортер, передавая Дарси свою визитную карточку. — Мне нужно бежать. Я хочу, чтобы это показали сегодня вечером в девятичасовых новостях.
*****
Джулс сидела в коридоре возле зала заседаний суда, пока Дарси работала с представителями обвинения. Таннер присела рядом с ней.
— На это потребуется немного времени, — сказала Таннер. — Хочешь выпить чашечку кофе? Здесь рядом есть хорошее кафе.
Джулс хотелось поддаться искушению, но еще больше хотелось оказаться здесь, когда Дарси закончит свои дела.
— Нет, я хочу убедиться, что все идет хорошо.
— Я не знаю, поможет ли это нашему делу или причинит тебе очередную боль, — сказала Таннер, — но я только что получила судебно-медицинский отчет, в котором написано, что в желудке Эшли нашли ту же марку вина, что у Дафни. Канчелли вполне сможет использовать это, чтобы обвинить Ченс в убийстве обеих женщин. Она у них обеих ухаживала за газоном во дворе.
Джулс обреченно посмотрела вверх.
— Дарси должна знать это.
— Джулс, тебе не понравится то, что я собираюсь сказать, но, пожалуйста, выслушай меня, прежде чем оторвешь мне голову.
Джулс повернулась к Таннер и пристально посмотрела на детектива.
— Я знаю, что книжная конвенция, в которой ты участвовала в Далласе, была собранием авторов лесбиянок. Как ты узнала о нем?