Росмер (тихо). Во всяком случае, у него хватило мужества прожить жизнь по-своему, своим умом. И э_т_о уже немало, по-моему.
Кролл. Что? Жить, как он живет! Подумаешь, чего доброго, он в состоянии вскружить тебе голову еще раз.
Росмер. Ну нет. Теперь я уже выяснил себе все, сам разобрался по всем статьям.
Кролл. Дай бог, чтобы так, дорогой Росмер. А то ты крайне податлив на всякое постороннее влияние.
Росмер. Давай сядем и поговорим.
Кролл. Давай.
Садятся на диван.
Росмер (помолчав). Как по-твоему, хорошо у нас, уютно здесь?
Кролл. Да, здесь теперь стало очень хорошо, уютно - и мирно. У тебя завелся настоящий домашний очаг, Росмер. А я свой потерял.
Росмер. Дорогой Кролл, не говори так. Что теперь разрознено соединится вновь.
Кролл. Никогда, никогда. Ядовитое жало останется. По-старому уж никогда не будет.
Росмер. Послушай, Кролл, вот мы с тобой были близки много, много лет. Мыслимо ли, по-твоему, чтобы наша дружба порвалась?
Кролл. Я не знаю ничего такого в свете, что могло бы порвать ее. С чего тебе это пришло в голову?
Росмер. Да вот, ты придаешь такое решительное значение единству во мнениях и взглядах.
(*762) Кролл. Ну, да, но ведь мы же с тобой почти едины во взглядах. В главных, коренных вопросах, во всяком случае.
Росмер (тихо). Нет. Этого нет уже.
Кролл (готовый вскочить). Что такое!
Росмер (удерживая его). Нет, сиди. Прошу тебя, Кролл.
Кролл. Да что же это такое? Я тебя не понимаю! Выскажись прямо!
Росмер. В душе моей новое лето. Я обрел новый, юношески свежий взгляд на жизнь. И вот я пришел туда же...
Кролл. Куда же, куда?
Росмер. Куда пришли твои дети.
Кролл. Ты? Ты! Да это же невозможно! Куда ты пришел, говоришь?
Росмер. Туда же, куда твои дети - Лауриц и Хильда.
Кролл (поникая головой). Отступник. Иухаинес Росмер - отступник.
Росмер. Мне следовало бы так радоваться... испытывать такое счастье, сознавая свое отступничество, как ты это называешь... Но я все-таки много страдал, мучился. Я ведь знал, какое это причинит тебе жгучее огорчение.
Кролл. Росмер... Росмер! С этим я никогда не примирюсь. (Мрачно глядит на него.) И ты, заодно с ними, готов способствовать распространению пагубы и смуты в этой злополучной стране.
Росмер. Это освобождение, и я хочу приобщиться к нему.
Кролл. Да, знаю, знаю. Так называют это все смутьяны и все сбитые с толку. Но неужели, по-твоему, можно ожидать, что освобождение принесет тот мятежный дух, который готов теперь отравить всю нашу общественную жизнь?
Росмер. Я не приобщаюсь ни к господствующему здесь духу и ни к одной из борющихся партий. Я хочу попытаться собрать, сплотить, людей с разных сторон. Возможно больше и теснее. Я хочу жить, посвятить всю свою жизнь, все свои силы на то, чтобы создать в стране истинное народовластие.
(*763) Кролл. По-твоему, с н_а_с уже не довольно этого народовластия?.. Мне, по крайней мере, кажется, что все мы кучей движемся прямо в болото, где привольно живется одной черни.
Росмер. Именно потому я и намечаю истинную задачу народовластия.
Кролл. Какую задачу?
Росмер. Сделать всех людей в стране людьми благородными.
Кролл. Всех!..
Росмер. Во всяком случае, возможно большее число.
Кролл. Какими же путями?
Росмер. Освободив их умы и очистив волю, думается мне.
Кролл. Ты мечтатель, Росмер. Т ы хочешь их освободить? Т ы хочешь их очистить?
Росмер. Нет, милый друг... я хочу лишь попытаться пробудить в них стремление к этому. Сделать это они должны уж сами.
Кролл. И ты думаешь, они смогут?
Росмер. Да.
Кролл. Собственными силами?
Росмер. Именно собственными силами. Других не существует.
Кролл (вставая). Разве так подобает говорить пастору?
Росмер. Я уже не пастор.
Кролл. Да, но... твоя детская вера?
Росмер. Ее уже нет во мне.
Кролл. Нет!..