Года через полтора опять встречаю его.
Интересуюсь: как эти самые? Фигуппио, кажется.
- Какие фигуппио?
- Ну, рыбки!
- Рыбки?
- Аквариумные! Вы же разводите их!
- А-а... Когда это было! - еле вспомнил Х. - Нет, давно уже не развожу. Некогда.
- А голова как?
- Что голова?
- Ну, сосулькой же попало вам по голове! Всe зажило?
- Зажило. Трепанацию, правда, делали, гематома, сказали, какая-то разрослась.
Х. была явно неинтересна тема разговора. Он нетерпеливо спросил, уклонившись от дальнейших вопросов:
- Вы на Сенном рынке не были случайно?
- Нет, а что?
- Почeм там розы белые, интересно?
- Не знаю.
- Я в Крытом рынке был, там рубль штука. На Северном - рубль двадцать. В Волжском вообще рубль двадцать пять. Хочу теперь на Сенной съездить, может, там хоть девяносто копеек!
- А вам много надо?
- Пять штук, - заулыбался Х. - Я ведь женился пять месяцев назад. И пообещал, что каждый месяц буду жене белые розы дарить. Сколько месяцев, столько роз. А они дорогие, собаки, хоть и лето на дворе!
На дворе было, действительно, лето. И мы стояли рядом с трамвайной остановкой, а поблизости был базарчик, и уйма старушек обреталась там, торгуя цветами, выращенными в собственных садах. Были там и белые розы и стоили они, это я точно знал, полтинник за штуку, при этом ничуть не хуже рыночных.
Я сказал об этом Х.
- Что вы! - ответил он. - Леночка узнает, что я у старух брал и на цветах, извините за выражение, жмотился, - обидится!
- Да откуда она узнает-то?
- Я сам скажу. То есть она спросит, где купил, она всегда интересуется. И я должен честно сказать.
- Но ведь вы всe равно ищете, где дешевле, всe равно жмотитесь!
- Почему? - обиделся Х. - Я экономлю, это Леночка одобрит и похвалит. Жмотиться - одно, а экономить - другое.
И он убежал, а я стоял, растерянный, не зная, что подумать об этом человеке, а заодно и его неведомой Леночке. Вместо умных мыслей колобродил в голове один только глупый вопрос: сколько роз ему придeтся покупать к серебряной, например, свадьбе. По моим подсчeтам вышло: ровно 300 штук!
Но встретил я его гораздо раньше серебряной его свадьбы. Лет через пять или шесть. Выглядел он плохо.
- Извините, не болели ли?
- Хуже. В тюрьме сидел.
- За что? - поразился я. Ни тюрьма, ни какое-либо злодеяние никак не шли к его облику мягчайшего и деликатнейшего человека.
- Как вам сказать... В приговоре значилось: покушение на убийство.
- Убийство? Кого ж вы, извините, хотели?
- Леночку.
- Леночку?! Жену? Которой вы розы раз в месяц?
- Я не хотел. Просто она суп всe время пересаливала. Я ей говорю: ты хочешь отравить мой организм. А она смеeтся: ничего твоему организму не сделается. Ну, я решил тоже. В суп ей насыпал крысиной отравы, как раз из санэпидстанции ходили по квартирам, раздавали, я и взял. Она суп съела и говорит: что-то мне нехорошо. А я ей: а мне, думаешь, хорошо после твоей соли? Я ведь еe просил, я ведь не со зла. Но если человек не понимает? уставился на меня Х. невинными вопросительными глазами.
Я не нашeлся, что ответить.
Я понял, что никогда не пойму этого человека.
Это меня бесило, и я стыдился своего глупого бешенства, и ушeл от него.
Потом мы довольно долго не виделись и встретились вновь в один исторически знаменательный день, когда произошло то, что теперь называют "путчем". Вся страна сидела у телевизоров и радиоприeмников, все ждали, чем кончится заваруха.
Я же вынужден был выйти, чтобы выгулять любимую собаку свою. Она ведь человеческих дуростей не знает, у неe свои заботы.
И вот иду с собакой, а навстречу Х. - с сумкой, из которой веник торчит.
- Вы в баню, что ли? - спросил я его.
- Да. Я в этот день всегда в баню на Садовой хожу. Там замечательная баня. Парная очень хорошая.
- А что вы думаете насчeт происходящего?
- Какая разница, что я думаю, извините? Разве от этого что-то зависит?
- Убеждeн, извините! - рассердился я. - Потому что мысль - материальна! Я это жизнью понял! И от того, что мы думаем, всего лишь думаем! - многое зависит на свете!
- Согласен, - ответил Х. - Но я ведь знаю, чем всe кончится, поэтому и не думаю.
- А чем кончится?