Рилан уже заканчивала распаковывать чемоданы, когда вдруг осознала, что завесила своими вещами только половину шкафа.
Подсознанию определенно пора перестроиться.
Новая квартира в Чикаго целиком и полностью была рассчитана на одного человека: одна спальня, одна комната для отдыха, один встроенный шкаф, одно парковочное место, один комплект посуды, одна зубная щетка — а главное, один владелец. Никакой второй половинки.
Рилан сгребла с полки несколько вещей и повесила их на свободное место. Вышло жалко и уныло. Поэтому она запихнула на полку выше пару свитеров, штаны для йоги и спортивный костюм.
Все равно недостаточно.
Рилан поспешила в спальню к лежавшему на кровати чемодану и выудила два черных коктейльных платья, которые обычно надевала на вечерние мероприятия. В Сан-Франциско она активно работала в калифорнийской адвокатской коллегии — даже служила в Комитете по этике — и часто посещала вечеринки и ужины тузов местного правового сообщества. Как помощник федеральных прокуроров — тех, кто расследовал крупнейшие преступления и считался элитой судебно-исполнительной системы, — Рилан чувствовала себя в этом окружении как рыба в воде.
Однако теперь ей предстояло расширить горизонты. В конце концов, именно за этим она приехала в Чикаго.
Рилан повесила платья на вешалки и отступила назад, оценивая картину. Пестрая помесь свитеров, костюмов, рабочей одежды и платьев — не самый аккуратный шкаф в мире, но сойдет.
Двадцать минут спустя она запнулась, наткнувшись на то самое платье — алое, с V-образным вырезом, которое надела на несостоявшееся предложение руки и сердца. Наверное, стоило сжечь наряд, но он зрительно увеличивал грудь на целый размер. Невезучее или нет, а все-таки волшебное платье.
Кроме того вряд ли Джон, бывший парень Рилан, хоть раз прослезился, глядя на вещи, которые носил в последний их совместный вечер. Так с чего ей переживать? Учитывая, что они уже пять месяцев не общались, сомнительно, что он вообще помнит, в чем тогда был.
Рилан вдруг осознала, что тоже этого не помнит.
Прогресс.
Она разработала шестимесячный план, по итогам которого должна была выкинуть бывшего из головы. Приятно узнать, что укладываешься в график. На самом деле, Рилан даже шла с опережением: она рассчитывала вычесть пару дней на временный рецидив сразу после переезда, но пока прекрасно держалась.
«Темно-серый костюм, голубая рубашка и полосатый галстук, который я ему купила «просто так» на следующий день, как мы съехались».
Черт. Все-таки вспомнила.
По плану ей следовало забыть все подробности. Как по утрам у Джона вечно торчал хохолок. Золотые искорки в его карих глазах. Как он заерзал, когда заявил, мол, не знает, хочет ли вообще жениться.
Похоже, эту подробность она еще долго не забудет.
Они ужинали в «Жандиньер», романтичном ресторане в деловом районе Сан-Франциско. Джон решил устроить ей сюрприз, ничего не сказал. Но когда они сели, и он заказал бутылку шампанского «Кристаль», Рилан все поняла. Да, они оба любили вино и уже покупали достойные напитки, но подобная роскошь выходила за рамки обычного. Вывод напрашивался сам собой.
Джон решил сделать ей предложение.
Первое, что пришло на ум Рилан: как раз вовремя. Сейчас сентябрь, а значит у нее еще девять месяцев, чтобы организовать свадьбу в июне. Не то, чтобы ей хотелось выйти замуж непременно в июне, просто две другие помощницы в офисе только что сообщили о своей беременности и собирались уйти в декрет до мая. Если Рилан выйдет замуж в июне, после их возвращения, то сможет взять две полные недели на медовый месяц, не терзаясь угрызениями совести, что нагрузила кого-то лишней работой.
Когда официант налил им шампанского, Джон стукнулся с ней бокалом и с заговорщическим видом произнес:
— За новое начало.
— За новое начало, — повторила Рилан с улыбкой.
Затем он взял ее за руку. Джон выглядел как всегда прекрасно — идеальный костюм, уложенные темные волосы. На запястье блестели часы, подаренные ему Рилан на последний день рождения. Они обошлись дороже, чем она рассчитывала, но Джон до смешного переживал, что ему исполняется уже тридцать пять, и Рилан решила его порадовать.
— Я хочу тебя кое о чем спросить, — начал он, поглаживая пальцем ее кисть. — Ты знаешь, как я отнесся к последнему дню рождения. С того дня я много думал, куда же ведет меня жизнь. Пусть я знаю, чего хочу, все равно распереживался, все-таки такой большой шаг… — Джон глубоко вздохнул.
Рилан ободряюще сжала его руку.
— Ты нервничаешь.
— Немного, — хмыкнул Джон.
— Да выкладывай уже, — поддразнила она. — Все равно мы уже выпили.
Джон посмотрел ей в глаза и выпалил:
— Я хочу перебраться в Италию.
Рилан моргнула.
— В Италию?
Джон кивнул и заговорил уже свободнее:
— В римском офисе открылась вакансия, и я к ним обратился. — Он всплеснул руками и рассмеялся, как ребенок, которого пообещали сводить в «Диснейленд». — Италия! Ну разве не чудесно?
— Да, это… нечто.
Рилан мысленно встряхнулась и попыталась разобраться в происходящем. Джон трудился в «МакКинзи Консалтинг» и в свое время пупок рвал, лишь бы туда попасть. Последнее время он вроде немного подрастерял интерес к работе, но ни разу не говорил о том, что собирается переехать в Италию.
— И как ты дошел до жизни такой? — спросила она, чувствуя, будто говорит с одним из знакомых, а не с мужчиной, с которым встречается уже три года.
Джон от души глотнул шампанского.
— А я уже давно об этом думал. Не знаю… Мне уже тридцать пять, и я ни разу ничего серьезного не делал. Окончил школу, получил работу. Вот и все достижения. Как и у тебя, — махнул он на Рилан.
Она мгновенно вскинулась.
— Я закончила юрфак и переехала в Сан-Франциско, никого тут не зная. Как по мне, вполне рисково.
— Рисково? — фыркнул Джон. — Ты переехала, потому что получила работу секретаря у федерального судьи апелляционного суда. К тому же это было семь лет назад. Возможно, пришла пора для нового приключения. — Он снова взял Рилан за руку. — Только подумай. Мы могли бы поселиться рядом с Пьяцца Навона. Помнишь тратторию, что мы там нашли, ту, с желтым навесом? Тебе же там понравилось.
— Да, понравилось. Прекрасное место для отдыха.
— Так, ты начинаешь язвить, — заметил Джон откидываясь на спинку стула.
Рилан удержала очередную крутящуюся на языке остроту. Да уж, сарказм сейчас делу не поможет.
— Я просто пытаюсь прийти в себя. Затея с Италией достаточно неожиданная.
— Ну ты же должна была догадаться по шампанскому и всему прочему.
Рилан уставилась на Джона. Он действительно не понимал.
— Я решила, ты собираешься сделать мне предложение.
Последовавшее молчание было одним из самых неловких и мучительных моментов в ее жизни. И тут Рилан поняла, что Италия — наименьшая из ее проблем.
— Я думал, что ты вообще не собираешься замуж, — наконец выдал Джон.
— В смысле? — неверяще переспросила Рилан. — Мы же говорили, что поженимся. Даже говорили, что заведем детей.
— А еще собирались завести собаку и купить новый диван в гостиную. Мы много о чем говорили.
— И это твой ответ? «Мы много о чем говорили»?
Можно было с уверенностью сказать, что сарказм вернулся.
— Я решил, ты сосредоточилась на карьере.
Рилан склонила голову набок. Сколько же интересного она сегодня о себе узнала.
— Я как-то не знала, что карьера и семья — взаимоисключающие понятия.
Джон неловко поерзал на стуле.
— Я хотел сказать, что к вопросу брака и детей мы вернемся позже. Наверное.
Последнее слово не прошло мимо ушей Рилан. Да, последние семь лет она сосредоточилась на карьере и ни о чем не жалела. А также не думала отказываться от цели. При всей своей любви к планам, Рилан не собиралась срочно выскакивать за Джона. У нее не было каких-то четких дат, она просто думала выйти замуж и обзавестись семьей годам к тридцати пяти.
Однако теперь, глядя, как он неловко крутит фужер, Рилан поняла, что речь уже не о «когда», а о «если». И не собиралась этим удовольствоваться.
— Наверное?
Джон обвел рукой переполненный ресторан:
— А нам правда надо сейчас это все обсуждать?
— Думаю, да.
— Хорошо. Что ты хочешь от меня услышать? Я передумал. Брак отнимает кучу сил. Дети отнимают кучу сил. Я уже убиваюсь на работе. Да, прилично зарабатываю, но у меня нет времени насладиться деньгами. Увольняться я не собираюсь, уходить в отпуск тоже, поэтому перевод — отличная возможность сделать что-то для себя. — Он серьезно посмотрел на Рилан. — Не раздувай проблему из ничего. Я тебя люблю — разве этого не достаточно? Поехали со мной в Италию.
Глядя в его карие глаза, Рилан понимала, что все не так просто.
— Джон… ты же знаешь, что я не могу.
— Почему?
— Прежде всего, я помощник федерального прокурора. Вряд ли в Риме много подобных вакансий.
— Я много получаю, — пожал плечами Джон. — Тебе вообще не надо работать.
Рилан сощурилась.
— Если предполагается, что я карьеристка, это не самый удачный довод.
Джон откинулся на спинку, помолчал, а потом раздраженно взмахнул рукой.
— Так вот в чем дело? Италия не вписывается в твой десятилетний план, поэтому ты выбираешь работу, а не меня?
На самом деле двенадцатилетний, и бросить все и рвануть в Рим без работы и перспектив действительно не устраивало Рилан, но Джон удобно избежал сути.
— Переезд в Италию — твоя мечта, а не моя.
— Я надеялся, что она может стать нашей.
Правда? Рилан положила руки на стол. Где-то в процессе разговор стал напоминать перекрестный допрос.
— Ты сказал, мол, попросил о переводе. А ты сказал, что тебе сначала нужно обсудить это со мной?
Джон послал ей виноватый взгляд, который она уже сто раз видела у подсудимых, и тихо признался:
— Нет.
Что и требовалось доказать.
***
Почти шесть месяцев спустя Рилан сидела на полу в гостиной и распаковывала коробку с половиной совместно купленного фарфорового сервиза. Джон настаивал, чтобы она забрала весь, но Рилан из принципа взяла только «свое». А теперь гадала, какого черта ей делать с неполным набором.
Дурацкая гордость.
Зазвонил сотовый, и проблему с фарфором пришлось отложить. Рилан пошарила по полу и наконец отыскала телефон под горой упаковочной бумаги. Звонила Рей.
— Привет.
— Ну, как новое жилье? — спросила подруга.
Рилан зажала телефон плечом, чтобы освободить руки, и продолжила вскрывать коробки.
— Прямо сейчас кошмарно, я поздно начала разбираться. Весь день бродила по округе, изучала окрестности. — И чуть зад себе не отморозила в пальто. Чикаго явно не в курсе, что уже пришла весна. — Если мне не изменяет память, кто-то обещался приехать и помочь с вещами, — поддразнила Рилан.
— Знаю. Я худшая подруга в мире. Прости, застряла с работой. У меня на следующей неделе ходатайство об упрощенном судопроизводстве, а черновик, который мне прислал этот второкурсник, просто дерьмо. Я весь день переписывала изложение обстоятельств дела. Но думаю, где-то через час к тебе завалюсь. С кексами.
Рилан выудила из коробки десертную тарелку.
— О, как мило. Сможем поесть их с моего неполного сервиза. Серьезно, что мне делать с пятью комплектами посуды?
— Можно… устроить ужин для нас, моего выдуманного парня, твоего выдуманного парня и их друга, который так же нужен как третье колесо велосипеду.
Ох.
— Не смешно. Когда мы с Джоном расстались, и он переехал в Рим, я была таким другом, — призналась Рилан. Все их ближайшие приятели оказались парами, и после разрыва она не вписывалась ни в одну компанию. Одна из причин переезда. — По крайней мере тут я первое колесо. Одноколесный велик.
Рей рассмеялась.
— На таком очень опасно ездить. Особенно в тридцатник.
— Можно подумать, до Джона я ни с кем не встречалась. Какая разница?
— Какая наивность, — драматично вздохнула Рей. — Помнится, я тоже когда-то была полной надежд и мечтаний. — А потом уже серьезнее: — Думаешь, ты готова?
Оглядев бедлам в квартире — своей новой квартире, — Рилан вспомнила слова Джона.
«Возможно, пришла пора для нового приключения».
— Думаю, да.
Потому что в этом заключался последний пункт шестимесячного плана, который Рилан была твердо намерена выполнить.
Идти дальше, ни о чем не жалея и не оглядываясь.