— Ужасно! Ужасно! — с трудом подавляя рвущийся наружу энтузиазм, заключил Рюмин, посмотрев снимки новой «королевы». — А ведь Леночку я мог бы спасти, если бы вас предупредил, но, клянусь, я понятия не имел, как её зовут. Многие мои клиенты предпочитают называться сценическими псевдонимами, им так комфортнее, а я не возражаю. Зачем давить на человека бюрократической волокитой? Моё дело — вернуть ему покой, устранив разлад души и разума.
— Я вас понял! — нетерпеливо перебил его Антон. — Скажите, есть ли что-то общее в психологических портретах жертв? Ведь вы знали обеих.
— Да, всё как я вам говорил: молодые, довольно известные девушки, отличающиеся некоторой жестокостью в обращении с окружающими. Пока всё сходится.
Антона покоробило это «пока», оно наводило на мысли о неизбежном продолжении «сериала».
— И в чём проявлялась жестокость Невезухиной?
— Она увела мужа у родной матери, то бишь своего отчима, а через несколько месяцев бросила. Мать его обратно не приняла, тот спился, да и несчастную женщину, по-моему, постигла та же участь.
— Неужели девушка сама вам об этом рассказала? — не поверил Антон.
— Мне рассказывают больше, чем исповеднику в церкви, — самодовольно улыбнулся Виталий Павлович. — Иногда такого наслушаешься! А Лена вовсе не считала свой поступок ужасным. По её мнению, мать неправильно распоряжалась деньгами отчима, вернее фактически не имела к ним доступа, вот девятнадцатилетняя девица и нашла способ, получить к ним доступ лично.
— Девушки могут быть жестоки.
— Все мы можем быть жестоки в определённых обстоятельствах, — мягко поправил психолог. — Это заложено в нашей генетической памяти — наследство от предков воинов и охотников.
— Гм… ну вам виднее, а по какому поводу она вообще к вам обратилась? Совесть замучила?
Рюмин грустно улыбнулся:
— Нет, болезнь под названием «угрызения совести» Елену никогда не беспокоила, а обратилась она ко мне просто потому, что в круге её общения это считалось данью моды.
— Посещение психолога? — удивился Антон.
— Элитного дорогостоящего психоаналитика, — с достоинством поправил Валерий Павлович. — В Америке — это давно стало нормой, а у нас только входит в моду, да и то в определённых кругах.
Антон не стал спорить, вспомнив, что его мать тоже периодически «отдаёт дань моде».
— Валерий Павлович, во сколько вы вчера ушли с презентации?
— Не помню, — удивился психолог, — примерно в половине одиннадцатого, я обещал жене вернуться не поздно — она приболела и не смогла пойти со мной. А почему вы спрашиваете?
— Работа у меня такая, у вас своя специфика, у меня — своя.
Брови психолога удивлённо поползли вверх.
— Вы меня подозреваете? Неожиданно! Но, знаете, это даже интересно! А какой материал для моей диссертации!
Антон только головой покачал.
— Вы, несокрушимый оптимист, доктор!
— А как же иначе, только тем и спасаюсь. Позитивный взгляд, знаете ли, здорово облегчает существование!
— Верю на слово. Валерий Павлович, мне понадобится список всех ваших клиенток, подходящих под описание жертв маньяка и как можно скорее. За час управитесь?
Психолог растерянно развёл руками.
— Я не могу этого сделать, просто не имею права! Понимаю, обе девушки побывали у меня на приёме — но это досадное совпадение не более!
— А если нет? Вы укажите в своей диссертации, что могли бы спасти очередную жертву, но отказались? Я же не интересуюсь психологическими проблемами ваших клиентов, мне нужны только имена или что там у вас — псевдонимы! Поймите, возможно, именно от вашего решения сейчас зависит жизнь ещё одной девушки!
— Ух, как вы всё повернули! Я не отказываюсь просто… Хорошо, через час список будет готов, а какой период времени вас интересует, я ведь практикую здесь без малого пять лет?
Антон задумался.
— Полагаю, посещений этого года будет достаточно.
— Ладно, сделаю. Кстати, насчёт вашей просьбы. Я пообщался кое с кем знающим в наших узкоспециализированных кругах — увы, ничего утешительного. Никто с психологическими чертами, напоминающими нашего маньяка ни на учёте, ни даже просто на приёме у специалистов не отметился.
— Жаль, — разочарованно вздохнул детектив.
Он вдруг замер уловив странный звук по ту сторону двери — как будто где-то в отдалении проскакала вся конница Будённого. Звонок! Точно такой же слышала Ангелина!
— Увидимся через час! — быстро сказал Антон и, на мгновенье позабыв о приличиях, бегом выскочил в приёмную, в которой столкнулся с Глебом Воронцовым… разговаривающим по мобильному.
Тот, узнав детектива, насмешливо кивнул ему в знак приветствия и без стука вошёл в кабинет Рюмина.
Май бесшумно проскользнул в приёмную детективного агентства и, теперь, прислонившись к стене, с улыбкой наблюдал за возившейся возле шкафа Риммой. Бывшие соседи не виделись больше четырёх месяцев, и он вдруг с удивлением обнаружил, что, пожалуй, даже скучал по девушке. Они больше пятнадцати лет жили на одной лестничной площадке. Её мама — процедурная медсестра делала деду уколы — он был диабетиком, а когда задерживалась на работе, просила Мая забрать Римму, которая была на шесть лет младше, из школы. Отсюда и пошли их ровные фактически родственные отношения. Секретарша, наконец, навела порядок на стеллажах и, обернувшись, увидела потерянного соседа.
— Май! — она радостно взвизгнула и бросилась ему на шею, а, отстранившись, грозно заявила: — Арбенин, ты — свинья!
— Спасибо, я тоже рад тебя видеть!
— Как ты мог вот так надолго исчезнуть и ничего мне не сказать!
— Неправда, я тебе говорил, что уезжаю.
— Ага, на пару недель, а сам пропал без вести! Хоть бы позвонил я, между прочим, переживаю
— Я собирался, ну знаешь, то батарейка садится, то деньги заканчиваются, прямо злой рок какой-то! — с серьёзным видом покаялся Май.
Римма хмыкнула:
— Ну, точно — свинья!
— Согласен, только не бей, Холмс у себя?
— Да, даже на обед не пошёл. Но он тебя видеть не захочет, представляешь, запретил упоминать твоё имя, прямо как в романах, — почему-то шёпотом сообщила Римма.
— Даже так? — засмеялся Май. — Не переживай прошлой ночью наши отношения перешли на новый уровень.
Он подмигнул девушке и скрылся в кабинете Антона.
— И чем это они занимались прошлой ночью? — удивлённо проворчала секретарша и, тяжело вздохнув, снова включила приёмники. Обеденный перерыв подошёл к концу — пора приниматься за работу: отслеживать анонимных заказчиков «Снежной королевы».
Увидев помощника, Антон взволнованно сказал:
— Я проверил алиби Воронцова — оно довольно шаткое. Девушки-близнецы действительно существуют, они…э…работают, в общем, принимают мужчин за деньги, ну ты понял. Даже запись ведут. В ночь убийства Воронцов действительно был записан на приём, принёс дорогой коньяк, шампанское и вся компания напилась так, что почти до полудня спала беспробудным сном. То есть спали девушки, а чем там занимался журналист они, естественно, не знают.
— Значит алиби под вопросом.
— Да, но это ещё не всё! Я сейчас встретил Воронцова в офисе Рюмина, он говорил по телефону! И угадай, какой звонок у него стоит на входящих — конский топот! — торжествующе заявил детектив.
— О как! — Май озадачено почесал затылок. — Тот самый звонок? Конечно, в век Лексусов и БМВ лошадки популярностью не пользуются, но этот звонок не такая уж редкость, такой звук можно из любого советского фильма вырезать.
— Я знаю, и всё же вероятность отследить по нему убийцу имеется. Нужно спросить у Ангелины не встречалась ли она с Воронцовым.
— О'кей только спроси, пожалуйста, сам. Я её, похоже, нервирую.
— Она ничего нового не сказала?
— Ничего, память отказывается выдавать информацию — такое иногда случается.
— Послушай, а может отвести её к психологу вроде Рюмина, они ведь могут
выудить информацию под гипнозом.
Май нахмурился, представив себе картину «выуживания».
— Давай не будем с этим торопиться, я прослежу за Рюминым и Воронцовым, надо бы выяснить, что их связывает. Вряд ли журналист приходил на приём.
— Я спросил об этом у секретарши, она сначала заявила, что не имеет права выдавать подобную информацию, а потом призналась, что видит его впервые. Проследи за ним и чем скорее, тем лучше! Я пока поработаю со списком «отсутствующих на балу» в момент убийства, а когда поеду к Рюмину поинтересуюсь целью визита Воронцова.
От психолога журналист вышел не скоро и в весьма дурном расположении духа. Мая особенно заинтересовал большой конверт, который тот с досадой бросил на сиденье автомобиля. Неужто снова почтальоном подрабатывает? Интересно, что в нём на этот раз? Конверт журналист оставил дома, а потом поехал в редакцию, где, видимо, планировал просидеть до вечера. Подождав около часа, Арбенин решил наведаться в холостяцкую берлогу сотрудника «Московских ночей». Когда-то ещё подростком он попал в шайку домушников и научился довольно ловко взламывать замки, теперь эти навыки весьма пригодились. Легко и незаметно пробравшись в квартиру, Май почти сразу нашёл интересующий его конверт, он лежал в ящике компьютерного стола, заваленный бумагами и газетными вырезками. Мужчина нетерпеливо заглянул в него и громко присвистнул, обнаружив фотографии Рюмина целующегося с первой жертвой маньяка — Ритой Майер! Ещё один весьма пикантный снимок не оставлял сомнений в истинном характере их отношений.
Антон, взволнованный звонком Мая, выскочил из кабинета, собираясь нанести визит двуличному психологу, и едва не сбил с ног Римму, направляющуюся в его сторону.
— Римма, простите, я вас не ударил? Извините, пожалуйста, просто очень тороплюсь. Вы в порядке?
— В полном, — поморщилась девушка, потирая ушибленный локоть. — Антон Леонидович, вам тут просили передать.
Она протянула ему бирюзовую лаковую папку, запечатанную и подписанную как бандероль, но без почтовых штампов.
— Что это, Римма? Я ведь просил вас принимать только официальную почту! Где вы это взяли?
— Мальчик какой-то принёс, — смутилась секретарша. — Он так быстро убежал, что я не успела… Мне это выбросить?
— В следующий раз не принимайте таких вещей, — вздохнул Антон и неохотно взял папку.
Он догадывался о её содержимом и сознательно оттягивал момент вскрытия, словно боялся чего-то. Впрочем, он знал чего именно — необъяснимой связи между ним и убийцей. О том, что она действительно существовала, свидетельствовало это послание, уже второе и теперь адресованное лично ему.
Вернувшись в кабинет, Антон вскрыл папку и обнаружил там, как и предполагал, фотографии убитой Невезухиной. О том, кто мог их сделал гадать не приходилось.
К психологу детектив поехал только через пару часов, хорошенько всё обдумав и настроившись на долгий непростой разговор.
Виталий Павлович встретил его прежней доброжелательной и жизнерадостной улыбкой.
— Антон Леонидович! А вы не торопились, списочек давно готов!
— Вот только не знаю насколько ему, то есть вам можно верить, — без лирических отступлений заявил детектив.
Рюмин престал улыбаться и удивлённо поинтересовался, чем заслужил подобное недоверие. В его безмятежном взгляде молниеносно мелькнула тень беспокойства. Мелькнула и исчезла бесследно, но детектив успел заметить эту почти неуловимую смену эмоциональных оттенков.
— Вы с самого начала не были со мной откровенны разве не так?
— Например?
— Например, почему вы не сказали, что с Маргаритой Майер вас связывали не только профессиональные отношения?
Виталий Павлович побледнел, но, надо отдать ему должное, довольно быстро взял себя в руки и почти спокойно сказал:
— Это вам тот жалкий писака рассказал? Я так и знал! Нашли кому верить, Антон Леонидович, да таких снимков в фотошопе можно сколько угодно сделать!
— Можно, только эти были сделаны не компьютерной программой, а самой обычной фотокамерой, я бы даже сказал не слишком дорогой и качественной. Один из моих помощников специализируется на компьютерных технологиях, впрочем, если вы сомневаетесь в его квалификации, можем передать снимки в прокуратуру — пусть ещё там проверят! — жёстко сказал Антон.
Рюмин побледнел ещё больше, а добродушное выражение лица мгновенно сменилось холодной злой маской
— А вам то что нужно? Тоже деньги? Сколько?! — грубо спросил он.
— Тоже? — уточнил Антон. — Воронцов вас шантажировал?
— Да! Этот ублюдок требует двести тысяч долларов! Совсем охренел, откуда у меня такие деньги?! Я психолог, а не олигарх! Ну, спал я с этой шлюхой и что с того? Да она за серебряное колечко любому отдавалась! И если бы не это убийство — плевать я хотел на все ваши угрозы! А теперь конечно и меня сюда приплетут: спал — значит, виноват! — горячился Виталий Павлович, ничем не напоминавший сейчас прежнего восторженного доктора.
— Виталий Павлович, успокойтесь! Сами говорили — психику беречь нужно, глотните валерианочки и давайте спокойно поговорим. Воронцов угрожал передать снимки в прокуратуру?
— Да, и напечатать в своей паршивой газетёнке, если не расплачусь, — Рюмин достал из кармана халата носовой платок и промокнул покрывшийся испариной лоб. — Пришлось пообещать, только времени попросил хотя бы неделю, а он стал орать, что деньги срочно нужны.
— Не переживайте, снимки и негативы теперь у меня, если конечно, это всё, что у него было. Одного не понимаю: зачем платить шантажисту, если вы не убивали девушку?
— Господи, конечно не убивал! Неужели, по-вашему, я способен на такое! — снова взвился психолог. — Но попробуй теперь докажи, что не верблюд, алиби ведь у меня нет, а тут ещё чёртов Маркин…
— Кто такой Маркин? Возьмите себя в руки и давайте по порядку.
Рюмин презрительно прищурился.
— А почему, собственно, любезнейший я должен вам что-то рассказывать? Чем вы лучше Воронцова? Вы, может быть, ещё хуже! Ему нужны лишь деньги, а вам — собственноручно пойманный убийца, чтобы реабилитироваться в глазах прессы и поклонников, так почему бы не сделать меня козлом отпущения? А что — подхожу идеально!
Антон спокойно выдержал его гневную тираду и невозмутимо заметил:
— Как профессионал, вы бы должны лучше разбираться в людях, Виталий Павлович. Если вы действительно невиновны, то, что мне даст ваша поимка, кроме очередной волны насмешек, когда появятся новые трупы из серии «Снежная королева»? Я дорожу своей репутацией, не меньше чем вы своей. К тому же у меня к этому… гм… существу есть пара личных вопросов. Сегодня я снова получил конверт со снимками убитой Невезухиной и меня очень интересует — какого чёрта он, она или оно дышит мне в затылок? Не кому-то другому, а именно мне? Я не собираюсь делать из вас козла отпущения, как вы изволили выразиться, но и утаивать информацию не позволю! Я понятно излагаю?
— Вполне, — заметно успокоившись, кивнул психолог. — Но я никакой информации не утаиваю, а если что-то и скрыл, то никакого отношения к убийству это не имеет.
— Позвольте мне самому судить. Присаживайтесь, Виталий Павлович, в ногах правды нет, или, вон, прилягте, — Антон кивнул на белоснежную кушетку. — Расслабьтесь, а то вы что-то сильно напряжены, разговор нам с вами предстоит долгий.
— Хорошо, — вздохнул Рюмин. — Рассказывать особо нечего, с Ритой у меня было небольшое приключение, по-другому не назовёшь, любовью там и не пахло, но мой сын каким-то образом узнал об этом и принял ситуацию слишком близко к сердцу. Он очень переживал, боялся, что я брошу его и мать, обещал разделаться с Ритой.
— Разделаться? — осторожно уточнил Антон.
— Мальчику восемнадцать — он очень импульсивен, но совершенно безобиден! — поспешил заверить психолог. — Он устроил мне грандиозный скандал, угрожал, а потом просто убежал куда-то. Я решил дать ему время успокоиться и остался ночевать в офисе. А ночью он ввалился ко мне в ужасном состоянии: абсолютно пьяный, невменяемый, в окровавленной одежде! Он почти сразу уснул на моём диване, так ничего и не объяснив. Представляете, как я испугался, учитывая его состояние и недавние угрозы!
— Вы решили, что он мог навредит Рите?
— Да, — вздохнул Рюмин. — Видимо специалист из меня действительно не важный — в родном сыне усомнился! Я попытался дозвониться Рите — не смог и тогда просто так, на всякий случай застирал одежду! А что мне было делать — звонить в полицию? За этим занятием меня застал неизвестно откуда взявшийся Маркин — мой ассистент, чтоб ему споткнуться! А утром я узнал о смерти Риты и вот тогда испугался по-настоящему!
— Виталий Павлович, ваш сын…
— Мой сын не имеет к этой истории никакого отношения! — категорично заявил психолог. — Оказывается, в тот вечер он просто подрался с кем-то из ровесников, его друзья это подтвердили. К тому же потасовка произошла в небольшом кафе — свидетелей нашлось много, вы сами проверьте, если мне не верите.
— Обязательно проверю, дайте координаты кафе и приятелей вашего сына. Больше ничего добавить не хотите?
— Так нечего добавлять, — развёл руками Виталий Павлович. — Это вся история, надеюсь, она останется между нами?
— Только в том случае, если полностью подтвердится, — сухо заметил Холмс, давая понять, что полное доверие ещё не восстановлено. — Список клиенток, пожалуйста.
— Вот, я его давно приготовил, постарался учесть все, о чём мы говорили. — Рюмин переда Антону бумагу. — Но на вашем месте, Антон Леонидович, я составил бы другой список.
— Какой? — насторожился детектив.
— Личный: люди из вашего прошлого и настоящего, ближайшее окружение, друзья семьи и так далее, — устало объяснил психолог. — Это второе послание убийцы, адресованное лично вам, говорит о том, что в его игре вы — ключевая фигура и, похоже, это доставляет ему не меньшее удовлетворение, чем убийства!